Дискуссия о достоверности сведений, изложенных в «Повести о стране Вятской», не утихает уже более столетия. Одни авторы безоговорочно доверяют «Повести», другие - считают ее полностью недостоверной. То же относится и к сведениям ее первоисточника «Повести о стране Вятской» - «Сказание о вятчанех, како и откуду приидоша на Вятку крещеныя люди и в той Вятцкой земли насельници быша» [i] (СВ), и другого ранний первоисточника по вятской истории- «О вятчанех, как они поселись на Вятке» [ii] (СП). В частности, ожесточенные споры вызывают некоторые сведения.
А. С. Верещагин в начале XX в. считал невозможным проживание русских в Волжской Болгарии в конце XII в. Многие другие исследователи сомневались в том, что в то время, в период ожесточенной борьбы Волжской Болгарии и Владимиро- Суздальского княжества, такой поход русских через Волжскую Болгарию мог состояться. Действительно, это- период постоянных войн между двумя государствами. Из летописей известны походы на болгар, предпринятые зимой 1172-1173гг и в 1183г[iii]- почти одновременно с описываемыми в «Повести» событиями. Прикамье в то время находилось в зависимости от Волжской Болгарии. Местные племена платили дань болгарам.[iv] Так что русские поселенцы оказались бы в зависимости от этого государства даже если бы поселились вне основной его территории.
Но в последнее время на территории Волжской Болгарии и даже самого города Болгар археологам были обнаружены следы проживания здесь русских.[v] В то время русские в Волжской Болгарии действительно жили. Волжская Болгария, как и другие феодальные государства, была заинтересована в притоке на свою территорию населения извне, платившего налоги местным правителям. Еще следует учесть, что переселенцы на Вятку происходили из враждебной в то время Владимиро- Суздальскому княжеству Новгородской земли, да еще находившиеся не в ладах со своей родиной, бежавшие оттуда. Поэтому русским вполне могли разрешить поселиться на территории государства болгар и свободно перемещаться по ней.
Болгары в своей политике вполне могли учитывать вражду Новгорода и Суздаля и пытаться использовать ее в своих целях. Небольшой новгородский отряд не представлял для них угрозы. Поэтому они могли пропустить его через свою территорию в сторону Устюга, принадлежавшего тогда Владимиро- Суздальскому княжеству, и разрешить русским поселиться на подвластной территории. Потверждают связи Вятской земли и Волжской Болгарии и археологические данные. При раскопках на Вятке найдены четыре фрагмента кувшинов, бытовавших в степных районах Нижнего Поволжья[vi]. Ранние связи Вятки с Южным Прикамьем подтверждает и находка на 7м ярусе мостовой г. Хлынова, уложенном, как предполагается, в средине 13 в, пленок гречихи. В Новгороде гречиха впервые обнаружена в слое 15в.[vii] А башкиры и чуваши возделывали эту восточноазиатскую по происхождению культуру уже в 6-7вв.[viii] Ее принесли в Восточную Европу болгары.[ix] Отдельные зерна гречихи обнаружены в г. Биляр в слоях 11-13вв[x]. В то же время, находки домонгольские предметов из Волжской Болгарии единичны и свидетельствуют об эпизодических контактах, а не о значительном экономическом и культурном влиянии болгар на Вятке.
Итак, новгородцы поселились на Каме: «приидоша на реку великую глаголемую Каму и поставиша подле град и нарекоша имя ему» (СВ). В СВ рассказ об основании городка обрывается странным образом: «и нарекоша имя ему». Если автор не знал названия городка- зачем упоминать, что ему дали название? Создается впечатление незаконченности этой фразы в СВ- название города должно было быть указано. Похоже, что он пользовался неким письменным первоисточником, в котором название городка было трудно читаемо или непонятно. Или это- след «стыковки» двух разных источников. Возможно, что объединены два первоначально разных сказания: о холопах и о походе на Вятку с Камы.
Сохранилась легенда, что этот город - впоследствии село Челны около Елабуги.[xi] Но достоверно определить его местонахождение невозможно, так как конкретных сведений о нем автор не приводит, а русские в Нижнем Прикамье в то время проживали в разных местах.
Далее, по ПСВ, новгородцы прожили на Каме 7 лет. В СВ время проживания на Каме не указано,- можно понять, что половина отряда отправилась вверх по Каме сразу после основания городка.
Нелогичным многие исследователи считали маршрут русских переселенцев на Вятку: вверх по Каме до устья р. Чусовой, потом- обратно, затем- вниз по Чепце. Но такой маршрут вполне логичен, если предположить, что переселенцы не ставили перед собой конкретную цель похода, а просто искали землю, удобную для поселения. Вероятно, и до похода на Каму они знали о северных прикамских землях, а поселившись на Каме, получили дополнительные сведения о стране Ису или Вису (так называли эти северные земли болгары). Туда переселенцы и направились. Торговый путь вверх по Каме и далее в Сибирь был хорошо известен болгарским купцам, а возможно- и русским[xii]. Половина отряда поднялась по Каме до чусовских (или чудовских) мест. Но земли эти тогда были уже довольно густо заселены коми- пермяками, имевшими крупные укрепленные поселения и, вероятно, свои княжества. Подчиняться местным жителям русские переселенцы не захотели. Торговый путь шел дальше на северо-восток, через Уральские горы, в богатую мехами Сибирь. Но земли, непригодные для земледелия, русских не прельстили. Они спустились по Каме и по другому известному болгарам ответвлению торгового пути направились на Чепцу. Дойдя до верховий Чепцы, «ту жиша немного лет и по сем поплыша тою рекою вниз из Чепцы в Вятку и по той реке Вятке вниз» (СВ). В « СП» маршрут движения новгородцев не указан. Но даже если описание этого маршрута- поздняя вставка автора «Повести», сделанная на основании какого- то другого известного ему предания, именно такой путь движения русского отряда вполне понятен и логичен.
Важным эпизодом «Повести» является взятие Болванского городка- Никульчинского городища. Этот эпизод тоже вызывает споры среди исследователей. Но событие это подтверждено археологически. При раскопках были обнаружены отдельные предметы и четыре ямы с находками, относящимися к кочергинской культуре X-XII вв.[xiii] Финно- угорские и славянские напластования культурного слоя разделены углистой прослойкой- следом пожара.[xiv]
К дорусскому времени относится так называемое «малое» (чудское) городище. На плане хорошо видно, что дуга линии укреплений «малого» городища подходит к обрыву берега р. Вятки под острым углом. Но укрепления мысовых городищ всегда сооружали так, чтобы углы, примыкания укреплений к противоположным обрывам были приблизительно равны, чтобы огородить требуемую площадь поселения укреплениями минимальной длины и, следовательно, трудоемкости. Это - явное свидетельство того, что большая часть городища уничтожена размывом берега. Если на плане городища достроить дугу укреплений так, чтобы в нее вписался равнобедренный треугольник, и предполагая, что при размыве линия обрыва всегда была параллельна современной, можно попытаться реконструировать первоначальные размеры городища. Однако линия укреплений изначально не шла по правильной дуге, а впоследствии была искажена разрушениями и подсыпками, а размыв мог происходить и не параллельно современной линии берега. Поэтому такая реконструкция может дать ошибку в разы. С некоторой долей вероятности можно определить первоначальную площадь городища в 0.39-0.786 га (такой большой разброс определяется непараллельностью современных линий гребня и наружного основания вала).
То есть, городище было довольно крупным (обычная площадь дорусских городищ Вятки - 0.1-0.35 га)[xv], но явно не было городом. В древнерусское время города имели площадь не менее 2 га. Площадь Иднакара- наиболее крупного из известных удмуртских городищ этого времени- и хлыновского кремля - по 4 га. Тем более, что, судя по археологическим данным, городище даже не имело дорусского культурного слоя- поверх ананьинского слоя сразу лежит древнерусский.[xvi] Даже если этот слой был разрушен, от явно был тонким - ведь сохранились же более ранний ананьинский и более поздний древнерусский. То есть, в описываемый период городище было не постоянным поселением, а убежищем на случай нападения врагов. Значительный размер городища еще может быть объяснен тем, что первоначальные укрепления были возведены в ананьинское время, а потом- подновлялись. Но это свидетельствует и о том, что у удмуртов было достаточно бойцов, чтобы при вражеском нападении удерживать всю длину укреплений (предполагается, что один защитник может удерживать не более 2.5м длины вала). Предполагаемая на основе вышеприведенных соображений длина вала 84-120 м. Следовательно, городок должны были защащать не менее 34 - 48 человек. А штурм его был не сражением, а небольшой стычкой, возможно- даже без убитых. В «О вятчанех, как они поселись на Вятке» сказано просто: «и приступиша ко вратам града и разбиша их и празгнаша (прогнав) жипщих (живших) в нем отяков»[xvii], хотя и значительным событием для ее непосредственных участников, если они предварительно дали обет «не ясти ни пити докеле ж болван град возьмут».
Еще один эпизод «Повести» вызывает споры. Это- взятие другой частью отряда марийского (согласно «О вятчанех»- удмуртского) городка Кокшаров. Автор «Повести» считал, что Кокшаров- это позднейший город Котельнич, то есть Котельническое городище, расположенное в центральной части современного г. Котельнич на высоком мысу к северу от железнодорожного моста. Однозначных данных о существовании здесь дорусского поселения до сих пор не обнаружено. Тем не менее, оно там могло существовать- на городище известны отдельные, предположительно- дорусские- находки[xviii],[xix]. В 1982г. Л. Д. Макаровым проводились раскопки в средней части сохранившегося останца мыса, более чем в 150 м от возможного местонахождения древнейшего городища. Полученных данных недостаточно чтобы доказать существование на месте Котельнича дорусского поселения. Если это городище существовало, то оно, скорее всего, было маленьким городищем- убежищем и находилось на самом острие мыса, в его восточной части. Мыс сильно разрушался при размыве берега рекой Вяткой[xx]. А эта часть площадки была полностью разрушена при строительстве комбината, когда было срыто около 50 м. мыса,[xxi] и размыве берега рекой. Так что вопрос о местонахождении и самом существовании Кокшарова уже вряд ли когда- нибудь будет решен окончательно.
Ни в одном из рассматриваемых текстов нет прямого указания на то, что пришедшие новгородцы основали г. Котельнич. Сказано только, что бывший Кокшаров «ныне же нарицается Котельнич». То есть, в отличие от Никулицына, Котельнич был основан не сразу, а спустя некоторое время, что подтверждается археологически. Согласно археологическим данным, первоначально крупнейшим русским поселением и административным центром округи было Ковровское городище в устье Моломы, а на месте г. Котельнича существовало сельское поселение[xxii]. В то же время, в ПСВ и «О вятчанех…» однозначно указано местоположение г. Кокшарова на месте позднейшего г. Котельнич. В конце 17-начале 18в. город занимал в основном мыс, на котором расположено Котельническое городище. Где- то здесь и располагался дорусский городок.
О проживании марийцев на месте Котельнича и уходе их оттуда на Пижму говорят и марийские легенды. «Котельнические марийцы (переселились в Котельнический район) под руководством старика Кокшара»[xxiii], «…марийцы начали отступать от Котельнича… Остановились на месте города Кукарки (г. Советск), построили там город. Но русский царь прогнал их оттуда.»[xxiv].
Вряд ли Кокшаров находился около современного г. Советск. Народная память могла не сохранить даты, преувеличить масштабы событий, расцветить их фантастическими подробностями, но настолько сильно перепутать места событий вряд ли возможно. Пижемское городище у г. Советск имеет небольшую площадь - всего 3500 м2, в то время как Ковровское и Никульчинское- около 10 000 м2, Хлыновское- около 40000 м2. Правда, вокруг него существовал своего рода посад, но он не исследован. На Пижемском городище было обнаружено 1487 фрагментов керамики, в основном - ананьинской. Из них славянских- только 13 (в том числе один- с примесью толченой раковины)[xxv] Конечно, культурный слой городища очень сильно разрушен, особенно- верхний, но очень малое число славянских находок вызывает сомнение в том, что здесь мог находиться центр волости. Скорее всего, здесь располагалось небольшое славянское поселение.
Русская волость на Пижме, несомненно, существовала, это подтверждают археологические данные. Но в документах и преданиях ее существование не отразилось. В 15в из- за нападений татар и, вероятно, марийцев, ее население вынуждено было уйти.[xxvi] На новых местах поселенцы не сохранили своих преданий о проживании на Пижме, и поэтому сведения о старинной Пижемской волости не дошли до авторов ПСВ и других исторических повестей. Земли эти были заселены марийцами, а вновь русское население появилось здесь только после присоединения к России Казанского ханства.
Вышеприведенные рассуждения показывают, во первых, что поход новгородцев на Вятку, закончившийся основанием города Хлынова,- не плод народной фантазии или выдумка местного вятского историка, а реальное историческое событие. Предания, легшие в основу «Повести о стране Вятской» и предшествовавших ей произведениях - «Сказание о вятчанех» и «О вятчанех, како они поселись на Вятке»,- достоверны, насколько вообще могут быть достоверны предания, изустно передававшиеся из поколения в поколение на протяжении пяти веков. Хотя, конечно же, нельзя считать в них истиной каждое слово.
Второй вывод: в конце XII века на Вятку пришла не ушкуйная ватага, княжеская дружина или отряд сборщиков дани, а группа крестьян- переселенцев, недовольных жизнью на родине и искавших место, где они могли бы свободно и спокойно вести свое хозяйство. Были они люди в общем- то мирные, но, при необходимости, были способны и за себя постоять, и более слабых оттеснить. Понятно поэтому, что письменных свидетельств об этом походе и основании города Вятки нет и не было никогда, - подобные переселения были массовым процессом, не отражавшимся в летописях и других документах своего времени.
[i] Опубликовано: «Шведы и русский Север: историко- культурные связи: (к 210-летию Александра Лаврентьевича Витберга). Материалы Международного научного симпозиума. Киров. 1997. С. 348-349.
[ii] ГАКО Ф. 582 – оп. 2Е - Д. 59 Л. 19-20.
[iii] Верещагин, А. С. К истории древнего Хлынова. Вятка. 1904. С.384.
[iv]Путешествие Абу- Хамида ал- Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153гг.) М. 1971. С.31.
[v]Макаров, Л.Д. Древнерусское население Прикамья в 10-13вв. Ижевск, 2001. С.9.
[vi]Макаров, Л.Д. Типология и датировка древностей Хлынова. //Типология и датировка археологических памятников Восточной Европы. Межвузовский сборник научных трудов. Ижевск. 1995. С.178-180.
[vii]Захаров, С.Д. Раскопы Л. П. Гуссаковского в Хлыновском кремле. // Европейский Север в культурно- историческом процессе. Киров. 1999г. С.47.
[viii]Савицкий. К. А. Гречиха. М, 1970.С.16.
[ix] Туганаев, В.В. Агрофитоценозы современного земледелия и их история. М,1984. С.57.
[x]Туганаев, А.В., Туганаев, В.В. Иднакар как ключ к познанию истории агроэкосистем. //Удмуртской археологической экспедиции- 50 лет. Ижевск., 2004г. С.212.
[xi] Повесть о стране Вятской. Свод летописных известий о Вятском крае. Составил А. Спицын. Киров. 1993. С.6. Сноска 2.
[xii] Белавин, А. М. Камский торговый путь. Пермь. 2000г.
[xiii] Макаров, Л. Д. Русские поселенцы на берегах Вятки (По данным археологических исследований)//ЭЗВ. Т. 4. История. Киров. 1995г. С. 78.
[xiv] Макаров, Л. Д. Удмурты в истории Вятской земли XII-XVI веков.// Историческое познание: традиции и новации. Материалы международной теоретической конференции 26-28 октября 1993г. Ижевск. 1996г. С. Ч.I. С.84.
[xv] Лещинская, Н.А. Вятский бассейн в I- начале II тысячелетий н. э. Автореферат дисс. Ижевск, 1995, с.8.
[xvi] Гуссаковский, Л. П. Археологические исследования в с. Никульчино Кировской области // 1962.Вопросы археологии Урала. Вып. 2. Свердловск, 1962. С.119-120.
[xvii] ГАКО Ф. 582 – оп. 2Е - Д. 59 Л. 19об.
[xviii]Кротов, П. И . Кокшерь, Кокшаров и Котельнич. КПКВГ на 1895г. Вятка, 1894г. с. 326.
[xix]За коммунизм. 3августа 1982г. С.4.
[xx] Кротов, П. И .Кокшерь, Кокшаров и Котельнич. КПКВГ на 1895г. Вятка, 1894г. с. 323.
[xxi]Макаров, Л. Д. Русские поселенцы на берегах Вятки (По данным археологических исследований)// ЭЗВ. Т.4. С.86.
[xxii]Макаров, Л. Д. Русские поселенцы на берегах Вятки (По данным археологических исследований)// ЭЗВ. Т.4. С.82-86.
[xxiii] Марийский фольклор: мифы, легенды, предания. Йошкар-Ола. 1991. С.199.
[xxiv] Марийский фольклор: мифы, легенды, предания. Йошкар-Ола. 1991. С.194.
[xxv]Збруева, А.В. Пижемское городище. //Известия ГАИМК. Выпуск 2. М-Л.,1934. С.294.
[xxvi]Макаров, Л. Д. Русские поселенцы на берегах Вятки (По данным археологических исследований)// ЭЗВ. Т.4. С.84.
Прошу прощения за непонятную римскую нумерацию ссылок, для меня необъяснимую. Видимо- технический сбой.
Просто в Word случайно выбрали другой формат списка.
Огромное спасибо автору блога за подробное исследование материалов «Повести» и целую серию статей по этой теме.
Но вопрос о достоверности сведений изложенных в ней, с моей точки зрения, остается открытым, а ответ требует определенной градации этих сведений по исторической глубине. В одной из статей данного блога указывается, что «Повесть» писалась примерно в 1708 году, и примерно такую же оценку давал Верещагин А.С. - он предполагал конец 17-го века. Поэтому, вполне естественно, можно говорить о высокой достоверности сведений о местоположении некоторых объектов в Хлынове в конце 17-го начале 18-го веков, о которых он знал лично и на них ссылался в своей работе, но очень большое сомнение вызывает достоверность событий 500-летней давности.
Что касается археологических свидетельства русской жизни на Вятке, то совсем не обязательно они связаны с новгородцами. Это вполне могли быть и ростово-суздальцы, чьи князья примерно в тот же период, владели Устюгом и, как отмечено у Верещагина и в данной статье, вели в это время войну с болгарами, т.е. данный регион явно находился в сфере их интересов.
Верещагин А.С. в свое время сделал достаточно глубокий критический анализ «Повести». Результаты этого анализа изложены им в послесловии к публикациям двух вариантов ПСВ (Милеровского и Толстовского списков) в материалах ВУАК от 1905 года (том 3). А итоговый вывод содержится в заключительных словах послесловия, с которыми можно ознакомиться в теме «Вятские вожжи (вожди, «ватаманы», воеводы)» в комментарии от 01.02.15 по ссылке: http://rodnaya-vyatka.ru/blog/1180/82909.
Конечно, «Повесть», являющаяся трудом историка начала 18в, написанная на основе народных преданий о событиях 500- летней давности, не может считаться абсолютной истиной, о чем я и пишу в своих заметках. Тем не менее, как я и указал, многие аргументы Верещагина и других историков конца 19- средины 20 веков о ее недостоверности с позиции современной науки можно опровергнуть.
И все-таки аргументы Верещагина достаточно весомы и я, честно говоря, затрудняюсь найти у Верещагина такие факты, которые бы подлежали опровержению. По большому счету его работа это сравнительный анализ сведений из «Повести» с информацией из летописей и других известных ему исторических документов, дополненный данными о возможных первоисточниках «Повести» и анализом вятских топонимов.
При этом выводы Верещагина о низкой достоверности сведений в «Повести» основаны главным образом на выявленных несоответствиях и большом количестве явных ошибок в ней (анахронизмов).
Особое внимание Верещагин уделяет «темной истории» Вятки в период с 1174 по 1374 год. Как во времена Верещагина, так и сегодня, по сути, нечем подтвердить «умножившуюся», по сведениям Повести, русскую жизнь на Вятке в этот период. В итоге Верещагин заключает, что автор просто состарил Вятку на 200 лет (умышленно или ошибочно остается под вопросом). Но косвенно он приводит к мысли, что это сделано было автором Повести специально. И приводит примеры имевших место подобных случаев в истории. Вероятную причину этого также можно обнаружить в работе Верещагина (хотя прямо он об этом и не говорит) – скорее всего, автор «Повести» хотел уравнять Вятку по возрасту с ближайшим соседом Устюгом (построение которого относят к концу 12-го века, а первые документальные свидетельства о нем появляются в начале 13-го).
По современной археологии Устюг был построен только в сер 15в. Ну, а Хлынов датируется результатами прследних исследований началом 16в. Славяне на Вятке появляются на рубеже 12-13 веков, и тут СВ можно верить, но не полностью.
Если так, то вероятно более древние свидетельства русской жизни в Устюге археологами еще просто не открыты. Во всяком случае, по Верещагину болгары ходили на Устюг уже в 1218 году. Кроме этого мне встречались сообщения, что первые летописные сведения об Устюге относятся к 1202 и 1212 годам.
Вопрос с основанием Устюга как города в границах исторического центра решен окончательно последними арх исследованиями 2006г, кажется. Древнее поселение было в 4км выше по реке Юг, это крепость Гледен, разрушенная вятчанами в 1438г. Но от ее городища мало что сохранилось.
В интернете есть летопись Устюга под авторством Чебыкиной Г.Н., составленная с использованием летописных сведений из разных источников. По этим данным, Гледен был заложен в 1178 году, а Утюг известен с 1212 года. Причем, до 1374 года (года появления ушкуйников на Вятке) Устюг упоминается еще 12 раз, а о Вятке на этом периоде (после 1174 года по ПСВ) в летописях не встречается ни одного сообщения. И это при том, что в этот период как болгары ходили на Устюг, так и устюжане на болгар (те и другие вряд ли могли миновать вятские места). Кроме этого, в этот же период в Устюге известен татарский баскак, который так же не мог прибыть туда минуя Вятку. И еще возникает закономерный вопрос, почему не известны баскаки в Вятке, если ее население, по данным ПСВ, к этому времени значительно умножилось.
Понятно, что далеко не все летописные сведения сохранились до наших времен. И тем не менее отсутствие упоминаний Вятки на 200-летнем ("темном") периоде, вызывает сомнения в достоверности сведений о ее заселении в 1174 году и нужны очень веские факты, чтобы эти сомнения развеять.
надо помнить, что когда мы говорим о летописях, то имеем дело с рукописями 16-17 веков. То есть, это переписанные и часто видоизмененные компилятивные хроники, в которых названия древних городов могли менять на более актуальные, Гледен заменяли на Устюг, и тп. Что касается Вятки 13-14в., то вятчане явно сотрудничали с монголами, в том числе осущ сбор и передачу даней с сев территорий, через Вятку шла прямая дорога с Гледена на восток в Каракорум. Именно за свои услуги вятчане получили некую автономию.
В данном случае не принципиально Гледен или Устюг. Важен сам факт заселения русскими устюжских мест в то время, зафиксированный пусть и в переписанных летописях. Проблема в том, что отсутствуют подобные сведения о Хлынове-Вятке на этом периоде.
Версия о сотрудничестве вятчан с монголами, и сборе и передаче ими устюжской дани достаточно реалистична, но хорошо бы ее подкрепить письменными источниками. К тому же этот период был очень коротким (в северной Руси не более 6-ти лет). Потом баскаки были изгнаны и дань стали собирать и платить владимирские князья, т.ч. и с Новгорода и с Устюга. Это была еще одна победа Александра Невского, на этот раз политическая. Кстати, и устюжский баскак тогда обрусел - женился на русской и принял христианство. Так что, если вятчане и служили посредниками при передаче дани, то это было очень не долго, при этом нужно иметь в виду, что вся ответственность за доставку дани в Орду, все равно оставалась на баскаке.
Сбор дани с Владимиро суздальской Руси в конце 13в был передан монголами неким бесерменам, на мой взгляд, волжским булгарам, которые в 14в. еще сохраняли некоторую самость в рамках государства джучидов. Центр их администрации вслед за беженцами сместился на север в район Казани. Вятчане могли быть на службе у этих бесермен с функциями сбора даней с сев русских как известные проводники вожи. Документов об этом мне не известно, есть только намеки и догадки и построения.
Правдоподобной я считаю информацию «О вятчанех, како они поселились на Вятке» и «Сказания о вятчанех» о проникновении на Вятку из Волжской Болгарии группы крестьян- переселенцев в конце 12 в. На этой основе автор начала 18 в. создал «Повесть о стране Вятской», дополнив первоначальный сюжет сведениями из других источников, часто- ошибочно. Описанное событие он счел ушкуйным походом, сопровождавшимся героическими подвигами, что, я считаю, действительности не соответствует. То есть, рассказ «Повести» о начальных событиях вятской истории в чем- то- достоверен, в чем- то- нет.
А эти документы "О Вятчанех ..." и "Сказания ..." можно где-то найти в электронном виде. Хотелось бы с ними ознакомиться.
По археологии первые славяне-русы на Вятке характеризуются как воины и выходцы с западных областей Киевской Руси. Новгородский компанент также присутствует, но не только. Ушкуйники также наверняка у нас селились, скорее, с верховий реки Вятки.
https://vk.com/topic-2157477_5862631
это я поместил.
http://www.vstrana.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=47&Itemi... "Сказание о вятчанех"
http://www.vstrana.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=49&Itemi... "О вятчанех как они поселись на Вятке"
это опубликовал о. Александр Балыбердин.
Почему- то есть незначительные расхождения- видимо, где-то я не разобрал текст, где-то-он исправил описки писца. Наверное, у него ,как специалиста- историка, точнее.
http://www.vstrana.ru/index.php?option=com_rsgallery2&page=slideshow&gid...
http://www.vstrana.ru/index.php?option=com_rsgallery2&page=slideshow&gid...
Это- рукописи в виде слайд- шоу, помещенные им же. Можно попросить о. Александра Балыбердина, чтобы послал сканы рукописей.
Вы можете обратиться к администратору (его) сайта по адресу: o_alexander@mail.ru
Большое спасибо!
Ознакомился с документами, по указанным Вами ссылкам, и честно говоря, не обнаружил, каких либо существенных отличий относительно «Повести». Те же самые ошибки и сомнительные факты, на которые указывал еще Верещагин. Приведу некоторые:
- Ярослав Владимирович скончался за 120 лет до указываемого прихода новгородцев.
- Со своей стороны добавлю, что ни о каком 7-ми летнем военном походе новгородских мужей в это время и речи быть не может. Наибольшую силу и авторитет на Руси в то время имел владимиро-суздальский князь Андрей Боголюбский, который в 1169 году разгромил Киев и посадил там своего брата, а князья в Новгороде в течение следующего десятилетия менялись, можно сказать с калейдоскопической быстротой - за это время там сменилось не менее пяти князей (были как сторонники так и противники владимиро-суздальцев)
- басню о сожительстве жен с рабами, вообще можно считать мифологической, где то мне встречалось, что ее относят даже к временам Александра Македонского (жаль не зафиксировал источник)
- название горы Кикиморской, по сведениям от Верещагина, возникло только в конце 17-го века и впервые появилось в Переписной книге Воейкова 1678 г. (в Дозорной Звенигородского 1615, Писцовой Толочанова 1628 и Переписной Отяева 1646, это наименование отсутствовало).
- Верещагин так же обращает внимание на то, что чудо вознесения заготовленных бревен на гору в первых двух отдельных сказаниях о явлении образа св. Николая указано при построении храма на реке Великой, а в Повести оно в этом месте упущено, т.к. приписано к построению храма в Хлынове.
Здесь я привел только несколько фактов, взятых из документов по приведенным ссылкам и вызывающих сомнение в достоверности или содержащих явные ошибки. Если же обратиться к работе Верещагина, в которой анализируется Повесть в целом, то абсолютно убеждаешься в справедливости слов, высказанных им в заключении:
««Повесть о стране Вятской», служившая единственным первоисточником стольких писаний о начальной истории древне-русской Вятки – источник не только неточный и сомнительный, но и прямо «спутанный» и недостоверный, своею передачею разных спутанных и искаженных временем преданий об отдаленных событиях, скорее затемняющий, чем разъясняющий историю древней Вятки».
Ссылку на более полный текст заключительных слов Верещагина я приводил выше
Конечно же, произведения, разбору которых я посвятил свои заметки, по моему мнению, являются не историческими документами, а всего лишь записями народных преданий, сделанными через 500 лет после описываемых событий, и дополненными более или менее значительными авторскими добавлениями. Это я и попытался доказать. Не вызывает сомнения, что ряд эпизодов тут является чисто легендарными. Это и сюжет о бегстве холопов, «пришитый» к основному тексту в попытке датировать события местных преданий (очень широко распространенных на Руси и известных за ее пределами), связав их с известными в то время событиями общерусской истории - полулегендарными и прямо легендарными. Это и сюжет чудесного переноса бревен, которому посвятил статью А. Л. Мусихин, и которого я не касался, т. к. к его мнению мне от себя добавить нечего. Нельзя быть уверенным в точности дат начальной вятской истории. В то же время, сам поход я считаю реальным событием, хотя и малозначительным, а такие его эпизоды, как преобладающий социальный состав отряда, маршрут его продвижения по Каме на Чепцу с проживание на территории Волжской Болгарии, взятие Болванского и Кокшарова - вполне правдоподобными. Насчет древности названия Кикиморской горы ничего сказать не могу- надо специально разбираться. Оно могло отсутствовать в переписях по разным причинам: в начале 17 в. она могла быть не заселена; название поселения на ней могло отличаться от названия самой горы, писцы- люди приезжие - могли этого названия не знать. Наконец, очевидно, что жившие в конце 17в авторы разбираемых произведений о начальной вятской истории пользовались географическими названиями, бытовавшими в их время - в описываемый ими период гора могла и вообще еще не иметь названия, или оно могло со временем смениться. Так же поступают и современные историки. Хронологический разрыв в два столетия объясняется тем, что народные предания не сохранили каких- либо значимых событий этого периода, а в летописях Вятка появляется только в конце 14 в, причем эти летописи были недоступны авторам. В своих заметках я и постарался доказать правдоподобие одних эпизодов - потенциально достоверных, и определить источники, использованные авторами при описании других событий - недостоверных. Очевидно, что и «Повесть», и предшествующие ей произведения требуют критического анализа, который в меру своих знаний я и попытался частично провести. И очевидно, что необходимы дальнейшие исследования и поиск новых источников.
Еще хочу заметить, что в отношении самого похода, по-моему, тоже далеко не все так однозначно. Его вполне можно рассматривать только как одну из возможных версий заселения Вятки русскими. Учитывая то, что более 50-ти лет (считая с первого похода Боголюбского в 1164 году и до подписания мира с болгарами в 1221 г.) владимиро-суздальцы пытались включить этот регион в сферу своего влияния и вели периодические боевые действия с болгарами, то совсем не исключено, что взятие Болванского городка и Кокшарова (если принять эти факты), это их рук дело. Просто в народных преданиях они заменились новгородцами, т.к. в более позднее время (по летописям в 1374 году) сюда пришли новгородские ушкуйники, и надолго оставили память о себе в русской земле. За ними, вероятно, потянулись в этот край и другие новгородцы, а поэтому, к моменту написания Повести, уже ни у кого не вызывало сомнения что и первыми поселенцами на Вятке были именно новгородцы.
Конечно, в походе на Вятку могли участвовать выходцы (правильнее сказать- беженцы) из самых разных русских земель, в т.ч.- из соседнего Владимиро-Суздальского княжества, осевшие в разное время на территории Волжской Болгарии и отсюда двинувшиеся на Вятку. Но рассматривать его как эпизод владимиро- болгарских войн никак нельзя. В этом я совершенно согласен с Верещагиным, указывавшим на невозможность такого похода в то время. Отряд суздальцев мог внезапно прорваться по Каме через Волжскую Болгарию, но поселиться на подконтрольных болгарам землях никак не мог- его бы уничтожили. Тем более- такой маленький отряд, для которого взятие незначительного Болванского городка было подвигом. Такой поход русские могли совершить только в одном случае- если болгары считали их не врагами, а подданными. И если это были владимиро- суздальцы- то не воины князя, а его противники. Таковыми могли быть заговорщики, убившие Андрея Боголюбского, холопы, бежавшие от своих хозяев, люди, покидавшие родину из- за разного рода личных конфликтов, и просто искавшие лучшей доли смерды. Но уже в 17 веке об этих происходивших далеко от Вятки событиях никто не помнил. Потому и не нашли первые вятские историки ничего лучшего, чем притянуть к началу вятской истории легендарный поход на Корсунь, заменив одного Ярослава на другого и сменив даты почти на 200 лет. Поэтому и мои версии (я их привел 3) действительно являются весьма умозрительными, хотя и правдоподобными.
Из всего этого можно констатировать, что версий и гипотез может быть много, а «темная» история древней Вятки продолжает оставаться за плотной завесой времени. Вероятность обнаружения новых письменных источников, которые могли бы ее приоткрыть на сегодняшний день, пожалуй, ничтожна. Остается только надеяться на веские косвенные свидетельства в подтверждение какой либо версии, или на археологическое открытие.
Николай Анатольевич, аргументы Верещагина далеко не такие железные, как Вам кажется. Посмотрите мои статьи вот здесь, может быть что-то из них позволит Вам хотя бы отчасти изменить свое мнение о темности вятской истории: https://independent.academia.edu/AlexMusikhin
Алексей Леонидович, большое спасибо за ссылку и за тот объем материалов по истории Вятки, который там представлен. Все очень познавательно и интересно, буду читать.
http://samlib.ru/h/harin_e_a/
Если есть время и желание, прошу ознакомиться с моими взглядами на историю Вятки.
Спасибо за ссылку. Некоторые Ваши статьи мне уже встречались в интернете, читал с большим интересом, хотя, наверное, и не все там бесспорно. С материалами, представленными по ссылке, обязательно ознакомлюсь.