Пользователи, интересующиеся фамилией Южаков
| Пользователь | Дата регистрации | Родина фамилии |
|---|---|---|
| Пестриков Павел | 13.12.2014 | деревня Южаки, Верхнекамский район, Кировская область |
| lybov99 | 28.09.2019 | с.Южаково, Свердловская обл. Россия |
| Almakar | 29.06.2020 | |
| Светлана Сорочинская | 07.11.2021 | |
| Елена Владимировна Лукина | 12.02.2023 | Кокшарка, Муравьево |
| Инструктор1972 | 20.06.2024 | Муравьево |
Словарь фамилий «Книги Вятских Родов» В.А. Старостина
Толкование происхождения и значения фамилии (пояснения к словарю)Южаков
Родовое прозвище – южак - выходец с юга, с р. Юг.
Тульский (Епифань) и Енисейский род с 1639 г.
Ранние упоминания на Вятке:
Род известен на Вятке с XVII века: 2 семьи - 1646 год - 1 - г. Млж.; 1678 год - 1 - Кот.;
Информацию о распространенности фамилии Южаков на Вятке и в России смотрите здесь.
Описание фамилии
Эта фамилия не имеет описания. Если Вам есть, что рассказать о ней, напишите об этом в комментариях.
Южаки, земля родная
Не желаю, чтобы о нас, жителях Южаков, говорили как о Иванах, не помнящих родства. Поэтому и хочу рассказать о том, как и когда появилась наша деревня. На точность претендовать не могу – все сведения были почерпнуты из рассказов родных и знакомых.
Без отца я остался восьми лет от роду и, естественно, ничего узнать не мог. А мама, Наталья Степановна, родословной своей не интересовалась. Не до этого ей было: пятерых воспитывала. В Южаках по линии матери я остался один. И вообще, в деревне осталось очень мало коренных жителей, живут, в основном, приезжие из других мест.
Династия по линии матери. Пестриков Карп (служил в царской армии 25 лет), Пестриков Илья Карпович (служил 10 лет), Пестриков Яков Ильич, Пестриков Кузьма Яковлевич. Его сестра Татьяна Яковлевна была моей бабкой, вышла замуж за Степана Дмитриевича Южакова. Мария, Ирина, Наталья, Семен – Степановичи. Из них Наталья вышла замуж за Василия Егоровича.
Династия по линии отца. Южаков Федор, Южаков Федор Федорович, Южаков Егор Федорович – мой дед. Южаковы – Егор Егорович, Василий Егорович (мой отец, родился в 1899 году в д. Южаки Кайского уезда Слободской волости), Яков Егорович, Мария Егоровна.
Из предания
Говорили, что когда-то эти места занимали «чучки». Именно так их называли все жители (вероятно, это местное название чуди – народности, которая занимала обширнейшее пространство – от северные области от Волги до Урала – ред.). Километров семь к северу от Южаков местность в лесу называется «первая Фролова пашня» и «вторая Фролова пашня». На почве, если присмотреться, хорошо заметны борозды. Значит, когда-то здесь землю пахали. Сейчас растет вековой лес.
Находят и заросшие ямы разных размеров. Глубокие и узкие, вероятно, служили для охоты на зверя (яму маскировали, на дно вбивали острые колья). Другие – неглубокие и обширные, находящиеся на возвышенности, - для жилья. Рассказывают, что «чучки» так в этих землянках и хоронили себя: хозяин выбивал центральную опору (стойку), которая поддерживала тяжелую крышу из бревен и дерна, и вся семья гибла. У деревни Захарово, на высоком месте, такое захоронение сохранилось до сих пор.
По рассказам людей, первыми в этих местах поселились девять семей – Федоровский род, Тихоновский, Тимичевы, Пестриковы и другие. Что вынудило их уйти в глухую тайгу, подальше от людей – никто толком не знает. Может быть, уходили от «барщины», от крепостного права. Выжигали леса, распахивали землю и селились. Я склонен думать, что наши предки пришли сюда с северо-запада – из Великого Устюга, Вологды, Каргополя. Уж больно похожи наши обычаи, жилища. Продвигались по самому удобному пути: по Северной Двине и ее притокам, по старому сибирскому тракту, который проходил через Лальск и Кай. Эти городки были торговыми центрами, которые притягивали не только купцов, но и разбойников. Были слухи, что в логу у деревни Каптол лихие люди когда-то спрятали клад с золотом. А слухи на пустом месте не возникают.
Этот древний торговый путь проходил в наших местах через деревни Копчиково, Кибаново и дальше вниз по течению Порыша и Камы на восток. В деревне Кибаново в свое время стояла известная в этих краях часовня. 14 сентября, в Семенов день, туда на молебен съезжались люди из разных мест: из Коми-Пермяцкого округа, из пермской губернии и всего Кайского края. Сейчас часовня разрушена, деревни нет, дорога заброшена.
На своей земле
Мой прапра… прадед Карп, отслужив 25 лет, вернулся домой. Зашел в избу, сел в куть (угол у входа) на лавку и развязывает котомку. Его жена сказала: «Пройди, служивый, в передок (в передний угол), садись за стол», а сама, испугавшись, сбегала за соседом Лаврухой. Мол, какой-то мужик пришел, не знаю, кто и что ему надо. Заходят они в избу, Карп и говорит: «Ну, беда совсем. Старуха родного мужа не узнала». У Карпихи и ведро из рук выпало…
Пожил он недолго, так и не дождался сына из армии. Не видел его ни разу – когда уходил служить, жена еще не родила. Илья, вернувшись домой, женился на девчонке из Кая. После свадьбы теща приехала навестить дочь и сильно удивилась, что дом топится по-черному (то есть вместо трубы в потолке было отверстие – «продуха» для выхода дыма). Когда топится печь, все с полатей слезают, потому что вверху скапливается дым. Вскоре теща привезла из Кая кирпич и печника. Так в Южаках появилась первая изба по-белому. Жили в селе бедно. До 1900 года одежду носили домотканую, а из обуви – лапти да валенки.
Но, по сравнению с нынешним временем, с протянутой рукой перед заграницей не стояли. Земля была кормилицей. Землей дорожили, гордились, она не зарастала бурьяном, как сейчас. Егор Федорович, мой дед, отслужив положенный срок и вернувшись домой, стал обзаводиться хозяйством. Когда дело дошло до дележа земли, даже разодрался с родным братом. Я, говорит, вшей в окопах кормил на японской войне, а ты мне земли не даешь! Кое-как разделили.
До революции
Население Южаков год от года росло. У Егора Федоровича семья выросла до 17 человек. Три сына с невестками и внуками и он с женой занимали две избы: в одной жили летом, в другой – зимой. Чтобы прокормиться, разрабатывали еще землю: выжигали участки леса и прямо в пепел сеяли рожь. И, по рассказам стариков, на плохой урожай не жаловались. Потом участок распахивали под пашню, покосы.
Ближе к нашему времени появилась механизация, а то все на лошадях управлялись. У Степана Федоровича были своя молотилка, жнейка на конной тяге, две шерстобитки, кирпичный заводик (точнее, небольшой производство кирпича). Дом для себя построил двухэтажный: первый этаж кирпичный, второй деревянный. Дом – игрушка: винтовая лестница, точеные перила, наличники – подобные сейчас в основном не на свои деньги строят. Все умел делать. Приступил к строительству второго дома для старшего сына, но вскоре призвали обоих на первую мировую войну. Погибли оба в 1914 году. Его внук приготовленный кирпич продал («проел»), дом выстроил деревянный.
До семнадцатого года некоторые крестьяне жили неплохо (относительно послереволюционных событий, конечно). У многих водилось золотишко. Слыхал, что у моего дедушки, Степана Дмитриевича, золота было – целый горшок! Все трудом тяжелым нажил. Куда все потом делось – неизвестно! При Советской власти он под раскулачивание не попал, хотя имущества у него было больше, чем у других. Он вовремя сдал все, что имел, в колхоз и этим спасся. Жалко было отдавать нажитое добро, но ничего не поделаешь – жить-то хочется. Другой мой дедушка по линии матери имел хорошее, крепкое хозяйство: несколько лошадей, шесть коров и много другой живности. До Советской власти, то есть до обобществления имущества, не дожил. Не все, конечно, жили зажиточно в Южаках. Некоторые ездили за зерном, на заработки вниз по Каме в Гайно. Там работали на лесозаготовках.
За свою долгую жизнь много старых домов отремонтировал и везде в верхней части в углу год постройки – 1910, 1911. Думаю, в эти годы не только село, но и Россия бурно развивалась. В деревне сами катали валенки, шили из овчины полушубки, плели лапти. Другую, не домотканую одежду, можно было купить у торговцев, которые приезжали из Слободского и Вятки, или в Кае у Охапкина. Он до революции держал там свою лавку – магазин и трактир. Люди, когда приезжали в Кай, шли к нему.
Дом у Охапкина был большой, не знаю – сохранился ли сейчас? Там можно было и товар купить, и выпить-закусить. Старики байки рассказывали, что по четверти водки там выпивали, до своей деревни доезжали и еще сил хватало коня распрягать. На здоровье не жаловались. На медведя с вилами ходили. Однажды Федот из деревни Захарово с медведем в рукопашную схватился. На охоте выстрелил в зверя, да не убил – ранил. Он на мужика кинулся. Хотел ударить мишку топором, но он зацепился за ветку и выпал из рук. Они схватились и покатились по траве. Одолел-таки Федот зверя, только медведь глаз ему зацепил. Пришел домой, а глаз висит на жилах, сам отрезал его ножницами. С той поры остался кривой.
Сейчас расскажу о своих родителях. Оба родились в 1889 году. Отец участник трех войн: Первой мировой, Гражданской и Отечественной. Погиб в 1942 году под Калугой, похоронен в братской могиле. Все тяжелые работы ложились на плечи матери. Сенокосила, пахала, ухаживала за скотом. Вечерами ходила на посиделки, где при лучине или керосиновой лампе ткали и вязали одежду, плели лапти. И ходила молиться в Екатерининский монастырь. Встанет до зари и старым волоком до Тихово, а это, считай, 70 с лишним километров. Там переночует, и еще 40 верст до Екатерины. Утром переоденет лапти на ботинки и идет в церковь. На следующий день обувает новые лапти (старые за длинный переход разваливаются) и обратно, домой.
После революции
Во время гражданской войны отряд колчаковских лыжников стоял на постое в дер. Копчата. После боев они, при отступлении, в речке Кибановка утопили пушку. Рассказывали люди: зайдет в избу соладт, винтовкой выше головы стукнет прикладом об пол: «Запрягай лошадь. Поехали!» Хозяин: «Куда?» - «Не твое дело. Пошевеливайся!» И приходится отвозить солдат – никуда не денешься. Откажешься, со двора лошадь уведут – до Уксеево или аж до Кудымкара.
О церкви. Раньше люди богобоязные были, без благословения и молитвы ни одно дело не начинали. Как говорится, без батюшки не родишься и не умрешь. Крещение и отпевание были обязательные обряды. В праздники ходили в Кай молиться, там большая церковь была. В 1938 году ее сломали – разобрали на кирпичи, якобы на строительство какой-то гидроэлектростанции. Я малолетним парнишкой с матерью ходил в Кай за горшками (были там три мастера известные, которые занимались этим ремеслом), и видел это варварство. Зачем ломали православные храмы? Разве нельзя было сделать новые кирпичи? Люди Веру потеряли. Было слава Богу, стало слава КПСС. Зачем людей в колхозы сгоняли и имущество отбирали? Точнее, не отбирали, а заставляли крестьян самим отдавать все. Попробуй – не отдай!.. Как, наверное, тяжело было расставаться со своей скотиной, которую забирали в общее стадо. Мои родители последними вошли в коммуну, вошли потому, что обложили «единоличников» огромными налогами.
В колхозе работали от зари до зари, без выходных и отпусков. За работу начисляли трудодни, расчет только в конце года – «натурой» (зерном, овощами) и немного денег. А выразить недовольство нельзя – репрессивный аппарат работал на полную катушку. Картошку сажали так: вспашут, колышком ямку сделают, бросят туда семя и землей чуть-чуть присыпят.
Военные годы были голодные и тяжелые. Хлеб пекли наполовину с травой. Пахали и боронили на себе: человек десять тащили плуг, трое-четверо борону. Я, тогда школьник, тоже наравне со взрослыми впрягался.
В Южаках была только начальная школа, дети из ближайших деревень ходили туда пешком – это 4-5 км. С 5 класса учились в Кае, жили на частных квартирах. В понедельник в 4 часа утра мать соберет котомку продуктов на неделю (в основном хлеб), и топаешь в школу, она тогда называлась школой коммунистической молодежи. Помню, в шестом классе, осенью, послали нас теребить лен. Холодно, моросит дождь. Сбежал я с такого «урока» и всю зиму больше не показывался в школе. Работал в колхозе, вечерами плел лапти. Мои ровесники многие не закончили учебу.
Сельхозналог крестьяне платили очень большой: мяса 36 кг, масло топленое – 9 кг, яиц – 76 штук, еще картошку, шерсть и деньги сдать надо. Налог не осилишь – со двора уведут корову на колхозную ферму. Деньги, которые приходились на трудодни, все забирал налоговый инспектор в счет налога и займа. Осенью все зерно из закромов выгребали. Доходило до того, что уполномоченный выкладывал наган на стол председателя колхоза и требовал все до последнего зернышка. «Иначе, - говорит, - поедешь со мной!» Председатель: «Чем кормить буду колхозников?» - «Не мое дело!». Люди зимой пухли от голода. Когда совсем невмоготу было – ходили «сбирать», то есть просили милостыню, так и выживали.
После войны уже не голодали, но колхозники по-прежнему оставались рабами на своей земле. Уехать из деревни было нельзя – паспортов не давали. Люди старались любыми путями выйти из колхоза: был случай, когда молодая девушка вышла замуж за старика, который работал в леспромхозе. Только тогда получила паспорт. Вот тебе и «свобода».
В леспромхозах люди жили лучше, чем колхозники. Даже когда отменили трудодни и стали выплачивать деньги, социальное положение не выравнялось. Многие наши женщины ходили из Южаков в Камский за 18 километров торговать луком, овощами, вязаными вещами.
Много лет с той поры прошло, а люди в самой глубинке российского Нечерноземья так и не пожили хорошо… Хотя наши предки, хоть и неграмотные были, но себя кормили и с протянутой рукой не стояли.
И.В. Южаков, д. Южаки.
«ПН», 2000 г.