Из истории родной деревни Малая Пиштанка

    В этой статье приведу главу из книги "Воспоминаний" моего деда Ситникова Василия Михайловича, 1942 г.р. Эта глава была написана для жителей и потомком жителей деревни, а так же для всех, кого может заинтересовать деревенский быт тех лет. Несмотря на обилие имён, текст наполнен интересными наблюдениями и деталями из жизни.

    В своих воспоминаниях мне хотелось бы написать о людях моей родной деревни Малая Пишатнка в той части, что еще сохранилась в памяти. Пусть простят меня земляки, если я где-то допущу некоторую неточность. Когда пишутся эти строки, моей родной деревни уже не существует ни на карте, ни в действительности. Никто не ходит по ее улице, разве что случайный прохожий либо уроженец округи, приехавший отдать дань уважения и памяти усопшим родным и близким на местном кладбище, остановятся и с грустью посмотрят на сиротливо стоящие отдельные домостроения и разруху вокруг них.   

Малая Пиштанка, Марийская АССР

    В крайнем со стороны деревни Шоба доме жила семья Ситниковой Анны Ивановны с детьми Ольгой и Сергеем. Муж Анны Ивановны – Александр Павлович погиб на фронте Великой Отечественной войны. Впоследствии в этом доме жила семья Петра Федоровича Сакова, рабочего совхоза, с женой Натальей Викторовной  – учительницей Пиштанской школы и их дочерью Ниной.
    Дом стоял над оврагом, что тянулся от курбинской рощи вдоль всей деревни и уходил в лес до слияния нашей речки с рекой Шоба. Именно в роще когда-то брала свое начало наша речка Пиштанка. Впоследствии ключи в лесу пересохли и истоком речки стали ключи, вытекающие в начале нашей деревни.
    С левой стороны дома деревню пересекал другой овражек. Создавалось впечатление, что дом этот находится на отшибе.

    За овражком жила Ситникова Евдокия Георгиевна с детьми – Степаном (Семеном), Леонидом и Любовью. Дуня, как звали Евдокию Георгиевну в деревне, всю сознательную жизнь работала на животноводческих фермах колхоза, не зная выходных и праздников, не снимая с ног лаптей, а позднее резиновых сапог, что выдавались животноводам, но победить нужду семья так и не могла. Леонид был моим одноклассником.

    В соседнем доме жил Федор Яковлевич Ворончихин с женой Феклиньей Осиповной и детьми – Иваном, Анной, Лидией, Петром. Федор Яковлевич и сын его Иван  были очень маленького роста, из-за чего не были призваны на фронт, однако в тылу выполняли самые тяжелые мужские работы. Всю Великую Отечественную войну отец и сын с небольшими перерывами работали на лесозаготовках и торфоразработках, куда колхозников отправляли по распоряжению райисполкома. После войны до самой своей кончины Федор Яковлевич работал конюхом колхоза. Во время заготовки дров в лесу на него упало дерево – вот такая странная и страшная смерть для лесоруба со стажем. Случилось это вскоре после смерти И.В.Сталина, то есть где-то летом-осенью 1953 года. Причиной смерти Сталина, согласно официальному заключению, явилось кровоизлияние в мозг. Такую же причину смерти определили у Федора Яковлевича. Наверное, из-за маленького роста в деревне его звали Мангар. Помню, когда мама попросила меня написать письмо моему брату и рассказать о деревенских новостях, я поведал, что умер Федор-Мангар от болезни как у Сталина.
    Петр Ворончихин тоже был моим одноклассником. В первом классе за какую-то шалость я был впервые удален из класса. На следующей перемене Петька, как хороший товарищ и крепкий мальчишка, защищал меня от настойчивых приставаний  одноклассников - критиканов.

     За дорогой перед домами Евдокии Егоровны и Федора Яковлевича была свободная площадка, на которой рос ряд вековых лип. Именно здесь, между двух деревьев, ежегодно молодежь устраивала качели и организовывала гулянья по поводу Пасхи.
    Пасха обычно совпадала по времени с весенним половодьем. По всему оврагу разливался водный поток, а на крутом берегу молодежь пела песни, качалась на качелях, играла в различные игры, водила хоровод.
    Качели устраивались следующим образом: между двух деревьев на высоте пяти-шести метров от земли крепилась перекладина. К ней шарнирно подвешивались две березовые жерди длиной не менее пяти – пяти с половиной метров. На конце жердей крепилось сиденье из толстой широкой доски. Жерди стягивались между собой длинным металлическим болтом. На высоте нескольких метров над землей к жердям крепились металлические скобки и привязывались длинные веревки (обычно брали вожжи) для раскачивания качелей. На сиденье садились, как правило, вдвоем спиной в разные стороны. Нужно было заплести ноги за концы жердей и крепко держаться руками, чтобы не упасть во время катания.
    По одному, иногда по два человека брались за каждую из веревок и раскачивали качели так, что дух захватывало. Раскачивающим важно было знать, что раскачивание должно быть равномерным, одновременным с каждой стороны, без передергиваний.
    Теперь нет таких игр, у молодежи другие забавы.

    Напротив соседнего дома был въезд в деревню со стороны Большой Пиштанки. В доме жила семья Ситникова Ивана Перфильевича, не помню  имени и отчества его жены. Их дети – Анастасия, Никифор, Василий. Старший сын Михаил погиб на фронте Великой Отечественной войны. Анастасия Ивановна работала учительницей в нашей школе.

    В доме по соседству жила Ворончихина Прасковья Яковлевна с детьми – Аркадием, Михаилом, Леонидом, Сергеем. Вместе с ними жила их бабушка – Аношкина Анна Васильевна. Муж Прасковьи Яковлевны – Роман Федорович погиб на фронте Великой Отечественной войны. Младший сын Сергей родился после ухода  отца на фронт.
    Шла жестокая война. Не питая надежды на возвращение мужа с войны, Прасковья Яковлевна решила сделать аборт, которые в то время были законодательно запрещены.  Она поехала на прием к фельдшеру Илетской больницы Никулину А.Г. и попросила у него хины. Просьбу свою объяснила тем, что у нее, якобы, малярия и когда начинает трясти, то на пол-аршина над землей подбрасывает. Александр Гаврилович все понял и посодействовал успешному рождению Сергея летом 1942 года. Об этой истории я слышал от моей мамы, которая была попутчицей Прасковья Яковлевны в ту поездку в больницу.
    Нужно отметить, что семья эта была из числа трудоголиков. Сын Аркадий в 13 лет от имени Президиума Верховного Совета СССР был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов". Кстати, Аркадий два контракта по два года каждый отработал на угольной шахте Государственного треста "Арктикуголь" в шахтерском поселке Баренцбург на архипелаге Шпицберген в Северном Ледовитом океане. А это очень о многом говорит! Без праздников и выходных во время летних каникул работали в колхозе  Михаил и Леонид. Сама Прасковья Яковлевна – дважды орденоносец – постоянно работала в животноводстве – дояркой, телятницей либо овцеводом. При всем этом она была активной участницей художественной самодеятельности, прекрасным запевалой Пиштанского Народного хора.

    В следующем доме жила семья Опарина Семена Савельевича. Про эту семью знаю только, что отец его – Савелий Макарович – погиб на фронте Великой Отечественной войны, брат Леонид служил в Военно-морском флоте, был солистом Ансамбля песни и пляски Дунайской флотилии. Жена Леонида – Лидия Кузьминична, дочь – Фаина.  Кстати, жена Семена Савельевича – Ольга оказалась моей спасительницей, когда меня в 1949 году затянуло в конный привод веялки.
    Рядом с домом Опариных находился пустырь. Здесь до пожара 1928 года стояли два крестьянских дома и еще два дома стояло через дорогу напротив. Данными о них я не располагаю.
    

    В доме за пустырем проживала Ситникова Александра Андреевна с сыновьями Степаном и Василием. Муж ее – Степан Андреевич – погиб на фронте Великой Отечественной войны, сын Василий – мой одногодок и одноклассник. Поскольку в деревне было много однофамильцев, значит, были и тезки. В нашем классе было два Василия Ситникова, два Петра Ворончихина и две Анны Ворончихины. В классном журнале мы значились под номерами один и два. Только с пятого класса нас разделили по параллельным классам.

    В соседнем доме проживала Перминова Анна Матвеевна с детьми – Екатериной, Михаилом, Зоей и Татьяной. О судьбе мужа – Перминова Николая - мне неизвестно. Дочь – Екатерина Николаевна – участница Великой Отечественной войны, уходила на фронт добровольцем. После войны работала секретарем Пиштанского сельского совета. В начале пятидесятых годов прошлого столетия все члены семьи уехали на Крайний Север и работали на  различных предприятиях объединения "Воркутауголь".

    Продолжим наше путешествие в прошлое. В соседнем доме проживал Василий Яковлевич Меркушев с женой Валентиной Васильевной Тырышкиной и детьми – Виталием, Павлом и Любовью. Василий Яковлевич работал трактористом, Валентина Васильевна – многие годы бригадиром в колхозе.

    Напротив их дома жила семья Петра Ивановича Меркушева. Жена – Александра Александровна, дети – Гурьян, Нина, Петр, Геннадий, Павел. Петр Иванович был мужиком толковым, трудолюбивым, работал в колхозе на разных работах. Особого достатка в семье не было, однако он никогда не унывал. У него была старенькая русская гармошка-тальянка, на которой он умел играть только одну мелодию – пляску "Толкушку". Эту пляску можно было еще исполнять под песенку: 

                "Конопляное семечко,
                Не молочено, колоченое, 
                По базарику волоченное.
                Мальчишка молоденький,
                Пиджачишко коротенький.
                Накосила я кабан сенца,
                Эта песенка опять с конца."

    И этой пляской Петр Иванович при каждом удобном случае веселил всех деревенских баб, играл, если приглашали, на свадьбах.

    Поскольку наша деревня являлась центральной усадьбой колхоза, ниже дома Петра Ивановича за речкой была построена ремонтная база. Включала она в себя кузницу, склад горюче-смазочных материалов (ГСМ), ремонтную мастерскую сельхозтехники, здесь же на площадке хранилась вся сельхозтехника колхоза. Было построено здание местной электростанции, где установили мощный дизельный двигатель с электрогенератором. Эта электростанция освещала все деревни колхоза до момента подключения их к государственной энергосети.

    Рядом с домом В.Я.Меркушева жила Ярикова Анна Сергеевна с детьми – Антониной, Юлией, Галиной, Валентиной и Ниной. Старший сын – Федор погиб на фронте Великой Отечественной войны. Их отца – Ярикова Михаила Ивановича – я не помню, но знаю, что он был первым председателем колхоза имени Горького, организованного в деревне в 1931 году.
    Впоследствии в этом доме квартировали семьи председателей объединенного  колхоза Резвых Петра Ивановича и Быкова Николая Петровича.

    В доме напротив, что стоял на краю оврага, жила семья Ситникова Степана Петровича. О судьбе этой семьи мне ничего неизвестно. Продолжительное время в этом доме проживала семья Овчинниковой Любови Николаевны со своими детьми – Екатериной, Ниной, Иваном. Муж Любови Николаевны – Спиридон – до своей преждевременной смерти работал кузнецом.

    Далее деревню пересекали два оврага. На взгорке между ними стоял дом Петра Ефимовича Ситникова, некогда известного в деревне кузнеца. Сын его Василий Петрович погиб на фронте Великой Отечественной войны. В конце 1940-х, начале 1950-х годов в доме проживал Демин Василий Кузьмич с женой Наташей и приемной дочерью Тамарой, а в середине пятидесятых – начале шестидесятых годов  - семейная пара Пинежкиных – Виктор и Клавдия.

    Справа за оврагом жила семья Ворончихина Василия Семеновича. Дети – Александр и Анастасия. Мне Василий Семенович запомнился тем, что плел и продавал татарские лапти. Впоследствии в доме проживала семья Шуталева Василия Гавриловича, заведующего сельской библиотекой, позднее ставшего председателем Пиштанского сельского совета, и Соломаниды Алексеевны - фельдшера  Пиштанского медпункта – с детьми.

    В доме напротив проживала семья Гильмутдинова Рахима и Гильмутдиновой Веры, что приехали в деревню в середине тридцатых годов теперь уже прошлого столетия. Их дети – Рашид и Рафик Рахимовы, под этой же фамилией и Веру знали в деревне. Рахим погиб на фронте Великой Отечественной войны, Вера всю жизнь работала в животноводстве, но семья еле-еле сводила концы с концами. В хозяйстве была единственная коза, от которой, как известно, ни шерсти, ни молока, ни удобрения для огорода. Большинство колхозников выживали за счет картофеля, выращенного на своем огороде. У Рахимовых же и картошки-то до нового урожая не хватало, так как земля на участке без навоза была истощена, а на посадку использовались последние отбросы. Им приходилось каждую весну перекапывать старое колхозное картофельное поле, собирать гнилую мерзлую картошку и печь из нее лепешки. И что интересно, у Веры всегда получались очень вкусные лепешки и мы ели их с большим  удовольствием. Мы с Рафиком были одноклассниками и росли вместе. 
    "Во время войны и в первые послевоенные годы каждое хозяйство обязано было сдать государству, независимо от того, был ли в хозяйстве какой-либо скот, 9 кг топленого масла, 45 кг мяса, 75 штук яиц, 5 кг шерсти – это натуральный сельскохозяйственный налог". (Источник: Информационный ресурс Республики Марий Эл). В  деревне рассказывали такой случай: в дом к Вере пришел агитатор и стал требовать с нее недоимку шерсти по сельхозналогу. А так как в доме кроме голодных ребятишек ничего не было, Вера подняла подол юбки, показала на свое интимное место и со слезами на глазах сказала: "Бери, другой шерсти у меня нет". Натуральный сельскохозяйственный налог отменили только в середине пятидесятых годов.

    Рядом с домом Василия Семеновича жил Ворончихин Тимофей Григорьевич с женой Федосьей Артемовной. Их единственный сын Егор погиб на фронте Великой Отечественной войны в самом ее начале. Его молодая жена - Антонина Алексеевна – добровольцем ушла на фронт и прошла всю войну до Победы. Тимофей Григорьевич как мог помогал солдатским вдовам: где-то валенки ребятишкам подошьет, топор, пилу, лопату наточит, грабли сделает, изгородь или крышу подправит, беря за это чисто символическую плату, а частенько совершенно бесплатно.

    Владельцами соседнего дома была семья Ворончихиных, их я не знаю. Помню, что жила в этом доме татарская семья Минамуллы Тожединова. Жена –  Минжамал, дети  -  Гизат, Амина, Зайтуна, Хармей , Нарол и Нюранья.

    Рядом с ними жил Ворончихин Сергей Федорович с женой Анастасией Андреевной и детьми – Ниной, Ольгой, Петром, Федором, Фаиной. Сергей Федорович работал трактористом. Имел очень сильный голос, хорошо пел. По натуре балагур, любил и мог рассказывать всякие байки. Позднее Сергей Федорович через дорогу от своего построил новый дом.

    По соседству находился дом Ивана Алексеевича Чепурных. Жена его Любовь Александровна, дети – Зот, Ипполинария, Марфа, Петр. Иван Алексеевич мужик был с хитрецой, в колхозе работал то  учетчиком, то весовщиком, то руководил женщинами на покосе. Умел увлечь ребятишек рассказами былей и небылиц. Мне до сего времени помнятся рассказы о том, как он еще до организации колхоза в деревне возил на своем жеребце продавать смолу в Казань. По его рассказу, дорога туда и обратно шла под гору. Однажды начался дождь, и Иван Алексеевич погнал своего жеребца. "Дрожки мочит, меня нет,- уверял рассказчик. - До того гнал, аж шины раскалились". И так он умел увлечь своим рассказом, что мы верили ему. Вместе с Петром в родительском доме многие годы проживала и его сестра Петухова Марфа с дочерьми Анной и Лидией.
    Старший сын Ивана Алексеевича - Зот после войны работал в посольстве США, сын Петр многие годы был начальником почтового отделения "Малая Пиштанка". Кстати, Петр Иванович давал мне рекомендацию при вступлении в комсомол. На месте отцовского дома Петр Иванович впоследствии построил красивый новый дом с резными наличниками, где проживал с женой – Надеждой Акимовной и дочерью Татьяной. После выезда семьи Петра Ивановича за пределы района в доме в разные годы проживали семьи Сакова Петра Федоровича и Ворончихиной Прасковьи Яковлевны.

    Через Малую Пиштанку проходила старая дорога Казань – Уржум. По овражку между домами С.Ф.Ворончихина и И.А.Чепурных дорога через въездные ворота вела в деревню. Путники ехали по деревне до дома Е.Д.Тырышкина, где через другие въездные ворота выезжали на плотину пруда и через лес ехали на Мари-Турек. Дорога в лесу была широкая, с обеих сторон оборудована кюветами, только очень извилистая. По ней я раза два ходил с мамой в ее родное село Алексеевское.
    В связи со строительством в конце двадцатых годов прошлого столетия новой  автодороги Стеклозавод "Мариец" - Мари-Турек, старая дорога была заброшена, заросла лесом, мосты разрушились. Новая грунтовая автомобильная дорога проходила мимо деревни Курба и между деревень Малая и Большая Пиштанка. Строили ее, как говорится, всем миром. За каждым крестьянским хозяйством закреплялся определенный участок строительства дороги или объем работ по раскорчевке леса, устройству насыпи или кювета, перевозке земли.
     Расстояние от Пиштанки до Мари-Турека по новой дороге составляло 19 километров, между Стеклозаводом и Мари-Туреком – 33 километра. К середине  пятидесятых годов пришли в негодность деревянные мосты через речки Пиштанка, Шоба и Пижма, и эта дорога оказалась заброшенной. Теперь расстояние от поселка Мариец до Мари-Турека по автодороге через Хлебниково - Большое Опарино увеличилось более чем в два раза.
    Однако, я отвлекся.

    Через дорогу от дома Ивана Алексеевича жил его брат – Варфоломей Алексеевич Чепурных с семьей. Дети - Афанасий, Савин, Матрена. Сын Афанасий погиб на фронте Великой Отечественной войны, дочь Матрена работала трактористской в МТС. Сам Варфоломей Алексеевич в начале тридцатых годов работал председателем колхоза имени Горького.
    Когда мужа не стало, а Матрена уехала из деревни, бабка Варфоломеиха приходила к нам и просила меня написать письмо. Моя мама, тоже неграмотная, всегда была на ее стороне. Было это, наверное, когда я учился в 3 – 4 классах. О-о! Это было страшное наказание. Письмо обычно начиналось так: "Добрый день, веселый час! Пишу письмо и жду от вас!  Здравствуйте, мои дорогие – дочка Матрена…" Тут бабка вытирала глаза платком и просила: "Ты уж, Вася, прочти, что написал." Я читал. Бабка продолжала: "…и детки твои – мои внучата…"  "Ты уж, Вася, прочти, что я тебе диктовала." И так, через половину фразы я перечитывал бабке свою писанину. Письмо иногда писалось целый вечер. За свои мучения я получал от бабки благодарность и пару конфет или пряник.

    По соседству с Иваном Алексеевичем стоял шестистенный дом, в котором жили Мария Григорьевна Ситникова с сестрой Татьяной и дочерью Валей – моей ровесницей. Мария Григорьевна работала в колхозе на постоянных работах в животноводстве – дояркой , телятницей.
    В двух других частях дома жили две сестры – Бутакова Анастасия Ивановна с дочерью Ниной и Ворончихина Татьяна Ивановна с дочерьми – Евдокией и Фаиной. Вместе с ними жила бабушка – Татьяна Ионовна. Впоследствии Мария Григорьевна на этом участке построила для своей семьи отдельный дом, а сестры Анастасия и Татьяна для своих семей также отдельный добротный дом. Анастасия Ивановна во время Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы работала в МТС трактористкой.

    Рядом с ними жил Шуталев Гаврил Иванович. Жена – Васса (Василиса) Александровна, дети – Александр, Вера, Василий, Валентина. Все дети впоследствии со своими семьями жили в родной деревне. Вера Гавриловна работала учительницей в Пиштанской школе, Александр Гаврилович – кузнецом и столяром, а Валентина Гавриловна счетоводом колхоза, Василий Гаврилович – заведующим сельской библиотеки, позднее председателем Пиштанского сельского совета.
    Гаврил Иванович работал столяром колхоза. Во рту его постоянно торчала дымящаяся трубка. Столярная мастерская находилась на конном дворе рядом с хомутовкой и нарядной. Будучи мальчишкой, я любил заходить в столярку. Интересно было смотреть, как пилится или сверлится доска, как кольцами из-под рубанка выползает стружка или как мастер загибает обод колеса. Я не мешал Гавриле Ивановичу, и он никогда не гнал меня из мастерской.
    Однажды я поинтересовался, из какого дерева он делает какую-то вещь. Мастер с серьезным видом ответил, что из стояросового. Я с умным видом промычал: "А-а-а..." Только много позднее я понял, что все деревья растут стоя, значит, все они из породы стояросовых.
    В середине шестидесятых годов через дорогу от дома Шуталевых было построено отдельное здание Пиштанского сельского совета и медпункта.
    Здесь же из косогора у речки вытекал ключ. Он был оборудован срубом. Вода в ключе в любое время года была одинаково холодна, пьешь, аж зубы ломит, и никогда не замерзала. Многие жители деревни брали здесь воду на чай, хотя практически в каждом дворе были колодцы.

    В соседнем доме жила семья Тюлькина Федора Григорьевича с женой Евдокией Ивановной. Дети – Юлия,  Анна, Сергей, Иван. Дом стоял на кирпичном фундаменте, что было редкостью в деревне. Может быть, это потому, что между соседними участками начинался овражек, он пересекал улицу деревни и уходил к реке. Весной при таянии снега и во время дождей овражек всегда наполнялся водой. Через овражек по деревне был перекинут мост. Я иногда задаюсь вопросом, почему для строительства деревни выбрали такое место, где много оврагов и овражков пересекали ее будущую улицу? Я насчитал вдоль деревни шесть мостов. Наверное, за близость к реке? Старших Тюлькиных я помню плохо, а с Иваном мы одногодки и вместе играли.
    Над оврагом у речки находилась глинобитная колхозная кузница, где  кузнецы ремонтировали сельскохозяйственный инвентарь, телеги, сельхозтехнику. Мы с большим удовольствием наблюдали за работой кузнецов, с радостью помогали им качать меха для розжига горна. В кузнице постоянно пахло дымом, гарью и машинным маслом. На территории возле кузницы всегда стояли конные грабли, сенокосилки, жатки. Взобравшись на их высокие металлические  сидения и перебирая руками рычаги управления, мы чувствовали себя настоящими мужчинами.

    За овражком у дома Тюлькиных жила семья единоличника  Ворончихина Ивана Михайловича и жены его – Анастасии Мироновны. Дети их – Елизавета и Ксения - работали на стеклозаводе "Мариец" и домой приходили только на выходные и праздники. Старики жили одни, жили неприметно. Лошади у них не было. Дед постоянно на ручной тележке летом и на санках зимой занимался заготовкой дров и хвороста для отопления дома. Бабушка Настя занималась хозяйством. В доме всегда было чисто, побелено, покрашено, тепло, светло и уютно.
    Через дорогу от них в косогоре колхоз построил большое картофелехранилище.

    Соседями Ивана Михайловича была семья Ворончихина Николая Ивановича с женой Евдокией Аверьяновной и дочерью Татьяной. Единственный сын Татьяны – Ворончихин Михаил Осипович погиб на фронте Великой Отечественной войны. Николай Иванович мужик был прижимистый. У них был большой дом и крытый двор с глухими воротами. Когда в  сельской местности торговля была еще не на уровне, по деревням ездили торговцы - краснотоварцы со своими товарами. Торговцы останавливались в доме Николая Ивановича, где можно было укрыть обоз. За постой и услуги они расплачивались товаром.
    В этой связи расскажу историю, что случилась в начале пятидесятых годов. За дорогой через улицу у них был большой амбар. Никто не знал, что там хранилось. Однажды Татьяна Николаевна обнаружила, что в амбаре побывали воры. Замки не были нарушены, открывались они путем подбора ключей. Она обратилась с заявлением в сельский совет, в котором указала, что из сундуков похищены отрезы тканей, носильные вещи, обувь. Первоначальные розыскные мероприятия результатов не дали. Вскоре из кабинета сельского совета пропал отрез красного кумача, что использовался на флаги и транспаранты,  и некоторая сумма денег из собираемых налогов. В краже заподозрили двух мальчишек, которые только что окончили семилетку. Доказательств никаких не было. Тогда за дело взялся председатель сельского совета Кряжевских Илья Степанович, на которого также падали подозрения, так как его семья проживала в одном с сельским советом здании.
    Председатель пригласил мальчишек для ремонта крыши. Когда работа была выполнена, он угостил их спиртным и сказал, что знает, кто украл деньги. Однако, если мальчишки вернут деньги в кассу, никакого наказания не последует. Деньги ими  были уже израсходованы, и мальчишки пошли по соседям занимать нужную сумму. В результате были доказаны обе кражи. Мальчишек осудили на 10 лет лишения свободы каждого с отбыванием наказания в детской трудовой колонии (были в ту пору такие учреждения).
    Отбыли они по четыре с половиной года и освободились условно-досрочно. В колонии мальчишки окончили среднюю школу, приобрели специальность столяра, научились хорошо играть на баяне, стали добропорядочными людьми. Значит, при правильном применении и осуждение может приносить пользу.
    Когда стариков уже не было в живых, Татьяна Николаевна жила одна. Чтобы скрасить надвигающуюся старость, она все свое хозяйство переоформила на пару молодоженов – Михаила Демидовича и Клавдию Ивановну Меркушевых - и до конца жизни помогала им воспитывать детей – Ивана, Любовь, Екатерину и Сергея. Михаил Демидович работал трактористом, Клавдия Ивановна животноводом. На месте старого они построили новый дом.
     На месте амбара через дорогу была построена швейная мастерская  Хлебниковской  райпромартели.

     В своих воспоминаниях я дошел до родительского дома.
     Дом наш стоял в центре деревни. Я называю это место центром, так как здесь были здания сельского совета, сельской библиотеки, почтового отделения, правления колхоза,  медпункта, столовой колхоза, сепараторного пункта или, как мы его гордо называли -  маслозавода. 
    Рядом с домом проходила дорога на конный двор, другие животноводческие фермы, к молотильному току, складским помещениям и зерносушилке колхоза. Справа от этой дороги стояла и теперь стоит береза, на стволе которой подростком я ножом нацарапал: "Здесь сидел Вася Ситников". И дата. Каждый раз, бывая на малой родине, я стараюсь залезть на это дерево и прочитать свое послание потомкам, хотя с годами делать это мне становится все труднее. Береза постарела, кора ее потрескалась, буквы разошлись, но текст читается. Однажды на родине я был со своим сыном - Сергеем, он тоже лазил на эту березу.
    Рядом с конным двором был построен пожарный сарай, в котором стояли ручная пожарная машина и бочки с водой на конной тяге, всегда готовые к использованию. Мотопомпа в колхозе появилась только в конце пятидесятых годов.
    Дом наш был большой, пятистенный, с многочисленными  хозяйственными постройками. Строили его два брата: мой отец – Ситников Михаил Степанович и дядя – Ситников Дмитрий Степанович. При доме имелись клеть, подвал, отдельные сени и чуланы. Со слов матери знаю, что на огороде рядом с домом стоял  двухэтажный амбар – каретник для хранения сельхозпродуктов, инвентаря, телег, саней, тарантаса. В середине тридцатых годов отец продал амбар созданному в деревне колхозу. Использовали его как материал на строящийся свинарник.
    Помню, на столбе наших ворот была прибита дощечка с надписью "Ситников М.С." и нарисованной лестницей. Это означало, что в случае пожара в деревне хозяин дома должен был явиться с нею к месту возгорания. На других домах были таблички с другими картинками: ведро, топор, багор, лом, лопата. Этот инвентарь односельчане должны были иметь для тушения пожара. На табличке стоял и номер нашего дома: "46". Нумерация домов, должно быть, начиналась с нижнего конца деревни.
    На сарай с огорода вел настил из бревен, по которому через широкие ворота заносили на сарай корма для скота. В пятидесятые годы почти все хозпостройки были испилены на дрова.

    Дядя Митя жил с женой – Ориной Тихоновной и детьми – Анастасией и Федором. После смерти дяди в 1939 году его семья решила переехать на жительство в совхоз "Новопавловский", что в семнадцати километрах от нашей деревни. Отделить дядину половину дома для переноса ее на новое место было невозможно из-за конструкции общей крыши. Поэтому отец был вынужден выкупить принадлежащую дядиной семье часть дома, которая затем в течение двадцати лет сдавалась в аренду райздравотделу под Пиштанский медпункт.
    Мой отец – Михаил Степанович погиб на фронте Великой Отечественной войны, я родился после его ухода на фронт. Мама – Мария Яковлевна осталась одна с тремя малолетними детьми – Михаилом, Галиной и мною – Василием. Мама была настоящим трудоголиком. Не зная покоя сама, она и нам не давала сидеть без дела. Мой брат – Михаил в одиннадцать с половиной лет от имени Президиума Верховного Совета СССР был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов." Когда мама была на работе, все домашние заботы ложились на плечи моей сестры, а за время летних каникул я успевал заработать в колхозе до ста двадцати пяти трудодней. Деда и бабку как по линии отца, так и по линии матери  я не помню. Бабушку по линии отца звали Февронья. Когда я рос, меня часто спрашивали: "Васька, на кого ты похож?"  И я, по рассказам матери, показывая ямочку на подбородке, отвечал: "На бабушку Хавронью и на губке ямка".

    Вообще-то, у мамы я шестнадцатый по счету ребенок. И отец любил детей, и в доме был какой-то достаток, а дети по какой-то причине рано умирали. То ли потому, что не было надлежащей медицинской  помощи, то ли оттого, что никаких больничных листков, декретных отпусков и прочих благ женщинам в деревне не предоставлялось, и сразу после родов они должны были заниматься делами по хозяйству? Наверное, по совокупности всех вместе взятых  причин.
    Старший брат по счету одиннадцатый, сестра – четырнадцатая. Брат, по словам мамы, остался жить только потому, что его назвали именем отца, а крестным отцом его стал первый встретившийся нашему отцу в день рождения деревенский мужчина. Верить или не верить этому, не знаю. Но такая же история была в семье наших односельчан Степана Андреевича и Александры Андреевны Ситниковых.
    На колхозном огороде, что был напротив нашего дома, в конце пятидесятых  – начале шестидесятых годов были построены столярная мастерская и столовая колхоза.

    Рядом с нашим стоял двухэтажный полукирпичный дом А.Т.Тырышкина с кирпичными же хозяйственными постройками. Александр Тимофеевич вместе с братом Иваном Тимофеевичем, жившим напротив, были крестьянами зажиточными. Они имели баржу на Волге, отправляли в Астрахань хлеб, смолу, древесный уголь, а обратно везли рыбу, соль, мануфактуру и другие товары. Семья была репрессирована и выслана за Урал. Об их судьбе никто из односельчан не знает до сих пор. Все хозяйственные постройки были сломаны.
    На месте хозяйственной постройки, что стояла рядом с домом вдоль улицы, было построено деревянное здание конторы колхоза имени М.Горького. Здание в вечернее время использовалось молодежью как место для игр и танцев. Вдоль стен стояли деревянные лавки, а столы вечером отодвигались с сторону. Впоследствии в этом здании располагался сепараторный пункт колхозов и хозяйств колхозников Пиштанского сельского совета.
    На первом этаже дома Тырышкиных после выселения хозяев размещалась изба-читальня, на втором этаже – почтовое отделение "Малая Пиштанка" и квартира участкового милиционера. Позднее здесь располагался сельский совет.

    В большом кирпичном доме напротив жил брат – Тырышкин И.Т. с семьей. Рядом с домом были построены кирпичные амбары и хозяйственные постройки. Семья Ивана Тимофеевича, как зажиточного крестьянина, тоже была репрессирована. В его доме размещался сельский совет, а в двух комнатах проживал председатель сельского совета Кряжевских Илья Степанович с женой Марией Прокопьевной и детьми – Петром, Виктором и Владимиром. Мы с Виктором одного возраста, а потому часто играли вместе то в нашем, то в их доме. Тетя Маруся была очень доброй, приветливой женщиной и никогда этому не препятствовала. После переезда семьи председателя в другой дом, в этом доме в разное время размещались сельский совет и сельская библиотека, правление колхоза (совхоза) и сельская библиотека.
    В Интернете на сайте "Книга Памяти Жертв политических репрессий в Республике Марий Эл" среди списков осужденных я нашел запись: "Тырышкин Иван Тимофеевич, 1875 г.р., уроженец деревни Малая Пиштанка Мари-Турекского района Марийской АССР, русский, без определенных занятий, репрессирован 08.10.1937 года, 10 лет заключения". Кем, за что осужден? Неизвестно! Неизвестна и судьба остальных членов семей братьев Тырышкиных и других репрессированных односельчан. И еще !!! Где семьи репрессированных находились до 1937 года, если они были выселены из деревни в 1931 году?

    Мимо сельского совета через калитку к речке вела тропинка. Она спускалась с горки и по мосткам через речку тянулась до школы. По ней детвора бегала в школу, взрослые в магазин. При спуске к речке были горки, очень удобные для катания на санках, лыжах или просто на попе. Зимой на этих горках детвора развлекалась до самой темноты.
    За речкой, метрах в трехстах от центра деревни, находится действующее кладбище Пиштанского Сергиевского прихода. Здесь хоронили и продолжают хоронить уроженцев и жителей деревень прихода.
    На поляне за кладбищем возле дороги на Мари-Турек в зеркальном отражении, как на картинке, были построены два дома с надворными постройками и прилегающими земельными участками для лесника и объездчика Сендинского лесничества.
    В некотором отдалении, над речкой, Сельскохозяйственное товарищество "Гигант" в конце двадцатых годов прошлого века построило кирпичный завод, а через дорогу от домов лесника и объездчика – паровую мельницу и кузницу с паровыми молотами. Мельница и кузница были разрушены с началом коллективизации, а кирпичный завод был передан Хлебниковской райпромартели и просуществовал до конца  пятидесятых годов. 
    Следует отметить, что Сельскохозяйственным товариществом "Гигант" на пересечении дорог поселок Мариец – Мари-Турек и дороги к школе была построена ветеринарная лечебница, услугами которой пользовались жители всех окрестных деревень. Впоследствии здание ветеринарной лечебницы было перевезено в село Хлебниково.        

    С левой стороны почты находился дом еще одного раскулаченного односельчанина - Тырышкина Афанасия Ивановича. Он свои капиталы  заработал на откорме свиней и торговле мясом, то есть за счет своего труда и труда членов своей семьи. Никаких работников в их доме никогда не было. Дом был пятистенный. Жил он с семьей в большой половине дома с глухим двором, амбаром-клетью и высокими сараями. После раскулачивания и выселения из деревни хозяев дома в нем жила семья сельского активиста – Чепурных Игнатия  Ивановича с женой Ипполинарией Ивановной и детьми – Пелагеей, Афанасием, Иваном, Полиной, Сергеем, Екатериной и Софьей.

    В другой половине дома жила семья брата репрессированного – Тырышкина Никифора Ивановича с женой Анастасией и детьми – Андреем и Марией. Мария Никифоровна ушла добровольцем на фронт Великой Отечественной войны, прошла через ее горнило и благополучно вернулась домой. А вот отец ее – Никифор Иванович и брат Андрей навсегда остались на поле боя. После войны Мария вышла замуж за столяра Федора Мельникова и до переезда на жительство в село  Хлебниково вместе с матерью, мужем и детьми жила в родительском доме.

    По соседству жила семья Шуталева Александра Гавриловича с женой Дарьей Дмитриевной и детьми: Иваном, Антониной, Алексеем, Геннадием, Михаилом, Виталием и Галиной. Александр Гаврилович был отличным кузнецом и столяром. Он мог от начала до конца самостоятельно смастерить и облицевать телегу, тарантас или сани-кошевку, изготовить мебель либо отковать любую вещь. Все столярные и кузнечные работы делал он своими руками. Ни один праздник, вечеринка либо танцы не обходились без Ивана или Геннадия – отличных гармонистов. Братья Шуталевы со своими семьями на жительство перебрались в поселок Мари-Турек, но не забывают родную деревню. Виталий Александрович – один из  инициаторов и организаторов последних встреч односельчан.

    Рядом с домом Шуталевых жили родители Дарьи Дмитриевны – Тырышкины Дмитрий Иванович и Екатерина Андреевна. Дмитрий Иванович в колхозе работал кладовщиком, заведующим фермой крупного рогатого скота, у них была большая дружная семья. Дети – Дарья, Георгий, Иван, Александр, Ольга, Михаил, Геннадий, Валентина, Леонид. Сын Иван погиб на фронте Великой Отечественной войны.
    Екатерина Андреевна по возрасту была несколько старше моей мамы, но что-то их сближало. Возможно, большое количество детей, рожденных каждой из них. Обе женщины совершенно неграмотные, записей каких-либо не вели, надеялись только на свою память, а она - память - иногда подводила.
    Однажды я был свидетелем их разговора, когда выяснялась дата рождения детей.
    - Ты не помнишь, Яковлевна, - спрашивала Екатерина Андреевна мою маму, - в каком году я Ольгу-то родила?
    - Ольгу-то? Так ты, Андреевна, Ольгу родила, когда я с Федосьей беременной была, – отвечала мама.
    - Нет, что ты, Яковлевна! Когда ты с Федоськой-то ходила, я ведь Мишку родила.
    - Да нет же, Андреевна, Мишка твой родился вместе с моей Настей. Валентина твоя родилась в один год с моим Мишкой, а Ленька-то одногодок моей Гальки. А Ольга, Ольга? В этот год я на Пасху Евдокию родила, а ты на Троицу Ольгу.
    Разговор продолжался долго. Были названы имена всех детей - живых и мертвых. Однако, таким образом каждая из них в конце концов уточняла очередность и время рождения своих детей.        
    
    На противоположной стороне улицы по соседству с сельским советом жила Мария Федосеевна Тырышкина с дочерью Зоей. Муж Марии Федосеевны – Тихон Герасимович и сыновья – Михаил и Андрей не вернулись с фронтов Великой Отечественной войны. Так война своим тяжелым катком прошлась по этой семье. Дом Марии Федосеевны часто использовался как квартира для большого числа разного рода уполномоченных и прикомандированных в колхоз из райкома и райисполкома для контроля за ходом выполнения сезонных сельскохозяйственных работ.

    В следующем доме жил Тырышкин Матвей Герасимович с женой Екатериной Кузьмовной и детьми – Иваном и Ольгой. Матвей Герасимович был очень трудолюбивый мужик. Крепкий, жилистый, сильный, он в преклонном уже возрасте возил на лошади горюче-смазочные материалы к тракторам и комбайнам и в одиночку закатывал на телегу трехсоткилограммовые бочки с топливом. Будучи глухим, речь понимал по движению губ собеседника.
    Под стать хозяину был и его большой, пятистенный, обшитый тесом дом с многочисленными хозяйственными постройками. В огороде над оврагом стояла его кузница, в которой он изредка что-то мастерил. На всякий случай в хозяйстве Матвея Герасимовича хранились сани-копанцы, телега, конный плуг с деревянными ручками, деревянная борона, неказистые с виду, но сделанные добротно, на века. 
    Следует рассказать о трагической судьбе его жены. В 1946 году в стране проводились первые послевоенные выборы в Верховный Совет СССР. Кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР по нашему избирательному округу был выдвинут Михаил Иванович Калинин. Во время проведения предвыборной кампании в  деревню приехал агитатор. Собрав вместе всех колхозников, он рассказал биографию кандидата и показал избирателям его портрет. Старшее поколение знает, что Михаил Иванович носил бородку клинышком.  Екатерина Кузьмовна, жена Матвея Герасимовича, женщина  неграмотная, по своей наивности, увидев портрет М.И.Калинина и его бородку, изрекла фразу, стоившую  ей свободы и жизни: "За этого козла мы и будем голосовать?" Ее арестовали и, несмотря на то, что в первый же месяц войны, защищая свою Родину, погиб на фронте их сын – Иван, осудили к лишению свободы. Больше в деревне ее никогда не видели, а Матвей Герасимович  доживал свой век с Манихиной Клавдией Павловной.
    Возле дома Матвея Герасимовича стояли огромные тополя, а чуть поодаль вдоль улицы – ряд черемух. Именно это место выбрали односельчане для своих развлечений. Вдоль изгороди были установлены длинные деревянные скамейки для посиделок. После трудового дня молодые парни и девчата, а частенько мужики и женщины среднего возраста собирались здесь под звуки гармошки, пели песни, плясали, водили хороводы, организовывали различные игры, влюблялись.

    Соседом Тырышкина Дмитрия Ивановича была семья его брата Тырышкина Кузьмы Ивановича. На моей памяти в доме жила его жена Анна с детьми – Лидией, Николаем, Ниной и Валентиной.

Пиштанская молодежь. 1959 год.

    В соседнем доме проживали две семьи.
     Семья Ворончихиной Анастасии Григорьевны с детьми – Валентиной и Ниной. Муж ее – Ворончихин Иван Михайлович значился погибшим на фронте Великой Отечественной войны. Мать получала пенсию на детей. Однако, в 1959 году Иван Михайлович объявился в деревне, приехав навестить жену и детей. Иван Михайлович волею судьбы оказался в армии предателя генерала Власова, за что был осужден советским судом к длительному сроку лишения свободы без права переписки и без права выезда с места поселения в течение пяти лет после отбытия основного наказания. Почему эти данные не были отражены в делах районного военкомата и пенсионном отделе, непонятно. По освобождении женился повторно, за что первая семья его не поняла и не простила.
    В задней избе проживала сестра Ивана Михайловича - Евдокия Михайловна с дочерью Анной. Муж Евдокии Михайловны – Иван при жизни занимался выделкой кож, а делалось это в жилом помещении дома, за что его в деревне звали Иван Курнай.

    Напротив жила бабушка Анна Емельяновна по фамилии Ворончихина. Сын ее в начале тридцатых годов уехал из деревни и работал на одном из предприятий города Казани. После гибели мужа на фронте Великой Отечественной войны невестка Емельяновны – Пелагея Игнатьевна приехала в деревню с детьми Ниной и Владимиром. Пелагея Казанская, как звали ее в деревне, по-видимому, получала на детей неплохую пенсию, поэтому они учились в школе до 18 лет. Однако дальше шестого класса ни сестра, ни брат продвинуться так и не смогли. Нинка – мамка, как звали ее в школе, старше меня по возрасту на шесть лет, уже совершенно оформившаяся девушка, тем не менее училась со мной в шестом классе.

    Через дорогу наискосок стоял дом Ворончихина Прокопия Кондратьевича, где он проживал с женой и детьми – Виталием, Надеждой, Анной и Геннадием. В начале пятидесятых  годов Прокопий Кондратьевич с семьей переехал на жительство в село Петровское, что в соседнем Моркинском районе республики, где взрослые работали на лесоучастке и лесосплаве. Сын – Виталий Прокопьевич окончил консерваторию и многие годы работал преподавателем культпросветучилища города Йошкар-Олы. Им написаны очень добрые стихи о родной деревне, ее людях, о лесах и лесозаготовителях. Одно четверостишие из его стихов:

                "И, как всегда, - текла река,
                Снега сходили год за годом.
                Жила Пиштанка, как могла,
                И славилась своим народом."

По соседству жил Григорий Иванович Ситников с женой Фаиной и детьми – Николаем и Ираидой. Григорий Иванович развелся с женой и жил на лесоучастке села Петровское. Фаина работала свинаркой. Николай мой одноклассник.
    Напротив проживала Ситникова Мария Павловна с дочерью Ольгой. Проклятая война унесла у Марии Павловны мужа – Петра Николаевича и двух сыновей – Петра и Сергея. Из-за семейной трагедии Мария Павловна заболела психическим заболеванием и доживала дни свои в психиатрической больнице.

    В соседнем доме жил Ситников Василий Алексеевич (Вася - батарей) с женой. Сын – Дмитрий погиб на фронте Великой Отечественной войны. Позднее на месте этого дома колхоз построил для своих работников двухэтажный кирпичный дом на восемь трехкомнатных квартир. Пока контора колхоза была в Малой Пиштанке, дом был полностью заселен.

    Напротив, с женой и дочерью Анной жил Ситников Андрей Петрович. Домик был маленький, на два оконца. Позднее дочь Анна на месте родительского построила новый дом.
    Рядом с домом проходила дорога к складам Заготзерно, на животноводческие фермы второй бригады колхоза, в деревню Сукма и далее. Хочется особо рассказать о складах Заготзерно и их заведующем – Демине Василии Кузьмиче. Жил он в нашей деревне с женой – Натальей Ивановной и приемной дочерью Тамарой в доме Ситникова П.Е. Мужик он был с хитринкой. Умел извлечь пользу для себя, увлекая малолетних. Для расчетов за погрузочно-разгрузочные работы ему выдавалась какая-то сумма денег. Он превращал ее в монеты достоинством в пять-десять-пятнадцать копеек и собирал вокруг себя мальчишек семи-десяти лет, организуя различные соревнования: кто дольше других простоит на голове – получает пять копеек, кто быстрее пробежит от старта до указанной березы и, обогнув ее, вернется к месту старта – получает десять копеек. Когда мальчишки увлекались и, как говорится, уже созревали, он предлагал им загрузить зерном мешки для  отправки их в другие хранилища. Плата была чисто символическая. За несколько часов работы мы могли получить максимум один рубль. На эти деньги в тот период можно было купить граммов сто конфет-подушечек "Дунькина радость". Это была неприкрытая с его стороны эксплуатация малолетних, однако, и для нас это было такой отдушиной, что ли, возможностью полакомиться конфетками либо иметь деньги на билет в кино.

    Через проулок от Андрея Петровича жил Егор (Георгий) Дмитриевич Тырышкин с женой Анной Игнатьевной и детьми – Петром, Галиной, Анатолием, Геннадием, Сергеем и Любовью. С их дочерью – Галиной, моей одноклассницей, мы встретились на малой родине в июне 2011 года через пятьдесят пять лет после окончания нами школы. Незабываемая встреча! Егор Дмитриевич работал трактористом колхоза, а во время войны и Анна Игнатьевна работала трактористкой.

    Через дорогу проживали родители Анны Игнатьевны. Их я не помню, но помню дом с высоким крыльцом и ряд черемух под окнами. И еще запомнился мне рассказ Анны Игнатьевны женщинам на работе, невольным слушателем которого оказался и я, о том, как она на это высокое крыльцо затаскивала тело своего пьяного мужа Егора. Совершенно обессилев, она все-таки заволокла супруга на проклятое крыльцо. После чего Егор трезвым голосом спросил: "Ну, что, Аннушка, я очень тяжелый?" Анна Игнатьевна говорила, что она в этот момент была готова убить своего благоверного.

    По соседству проживала Мария Васильевна Ворончихина с матерью. Другими данными об этой семье я не располагаю.
    Напротив проживала Анна Никифоровна Меркушева с детьми Раисой и Николаем. Муж – Иван Михайлович (в деревне до войны его звали Ваня Бурый) погиб на фронте Великой Отечественной войны. Дочь Раиса работала медсестрой в Кожла-Солинском военном госпитале, а потому мне частенько приходилось писать ей письма под диктовку матери – Ванихи Бурихи. Занятие это мне очень не нравилось, но моя мама стыдила меня, и я сдавался.

    Следующий дом стоял на краю оврага и жил в нем Меркушев Демид Кузьмич с женой Анной Ивановной и детьми - Алексеем, Михаилом,  Николаем, Виталием и Надеждой. Все сыновья Демида Кузьмича были механизаторами. Надежда – моя бывшая одноклассница.

    На взгорке между двумя оврагами, что пересекали деревню, жила семья Чепурных Федота Зиновьевича. Об этой семье помню только, что дочь Федота Зиновьевича работала в колхозе ветфельдшером.

    Далее деревню пересекали еще два овражка и на взгорке стояли три дома.
     Первый дом принадлежал Чепурных Анфиму Зиновьевичу, его жене и детям – Варваре, Нине, Фиолиде (в деревне ее звали Пина) и Афанасию. Сам хозяин дома погиб на фронте Великой Отечественной войны. Дочери в послевоенные годы были работниками Кожла-Солинского военного госпиталя.
    В следующем доме жил Чепурных Агафон Ульянович с женой Натальей Ефремовной и детьми – Иваном, Егором, Никифором и Александрой. Иван Агафонович – бывший работник Марийского обкома КПСС, Шурка – моя одноклассница.
    В доме напротив жил Ворончихин Дмитрий Ефремович с женой Натальей и детьми – Марией, Леонидом, Федором, Сергеем. С ними жила бабушка Евдокия Аверьяновна. Дмитрий Ефремович работал сапожником в Пиштанской сапожной мастерской, а после ее закрытия перевелся на должность заведующего сапожной мастерской с. Хлебниково. Об этой семье у меня сохранились самые добрые воспоминания. Федька – мой одногодок, одноклассник и соучастник всех наших детских забав. Бабушка Аверьяновна – добрейшей души человек, всегда относилась к нам с любовью, нежностью и пониманием. Сестра Дмитрия Ефремовича – Евдокия Ефремовна многие годы работала учительницей в школе, а впоследствии  работала Министром Просвещения Марийской АССР.
    Дмитрий Ефремович с семьей переехал на жительство в село Хлебниково, куда перевез и свой дом. На этом месте позднее построился Тырышкин Анатолий Васильевич. Жил он с женой – Дудиной Александрой Ивановной, детьми – Ниной, Василием, матерью Таисией и братом Иваном. Анатолий Васильевич до самой пенсии работал трактористом. Жена его Александра работала трактористкой во время Великой Отечественной войны.

    Путешествие по деревне продолжается.
    В низине стояли два дома. Один принадлежал Аношкину Антону Гавриловичу и его семье. Сын его Александр погиб на фронте Великой Отечественной войны.
    Во втором доме проживала Аношкина Ольга Васильевна с детьми – Леонидом  и Анатолием. Муж ее – Аношкин Иван Гаврилович повторил судьбу Ворончихина И.М.  После призыва на фронт он служил в армии генерала Власова. Когда же продажный генерал сдал свою армию противнику, все служившие в ней военнослужащие оказались предателями своей Родины. Иван Гаврилович был осужден советским судом к длительному сроку лишения свободы без права переписки и без права выезда с места поселения в течение пяти лет после отбытия основного наказания. Освободившись, женился повторно. В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов (точно не помню) он приезжал в нашу деревню и разыскивал свою первую семью. Поскольку семья Ольги Васильевны к этому времени переехала в село Петровское, об их дальнейших взаимоотношениях я не знаю. Как видите, по прошествии многих лет война продолжала напоминать о себе.

    Далее деревня была в основном односторонняя. 
    На взгорке в сторону реки стоял дом Аношкина Якова Гавриловича и его жены. После смерти мужа Анна Васильевна жила у своей дочери Прасковьи Ворончихиной, а в доме продолжительное время работала сапожная мастерская.
    В середине пятидесятых годов на этом месте построился Ворончихин Владимир Андреевич. Жил он со своей женой – Валентиной Гавриловной и детьми – Любовью, Ниной, Александрой, Галиной, Михаилом. Владимир Андреевич – механизатор по призванию,  многие годы руководил тракторной бригадой, жена была счетоводом колхоза.

    От взгорка вдоль деревни вел пологий спуск, на котором ежегодно на Масленицу молодые мужчины и молодежь устраивали шесты. Шесты – это параллельно проложенные под одинаковым углом наклона тонкие бревна, соединенные между собой концами до длины 35-40 метров. Верхняя строганная поверхность бревен дополнительно поливалась водой для образования ледяной корки и хорошего по ней скольжения. Для удобства у верхних концов бревен (шестов) устраивалась площадка. Молодые люди вдвоем заходили на эту площадку, брались за руки, становились обеими ногами каждый на свой шест и, оттолкнувшись, скатывались вниз. Молодежь и подростки развлекались здесь до поздней ночи.
    Рядом с домом были въездные ворота в деревню. Старая казанская дорога через плотину пруда вела на Мари-Турек – Уржум.  Пруд – это любимое место отдыха для деревенских  ребятишек и взрослых тоже. На пруду было несколько лодок – долбленок. Одна из лодок состояла из двух соединенных вместе долбленок, типа катамарана. Тяжелая в управлении, однако, безопасная. Помню, как  мой брат Михаил с товарищем учили меня плавать. Они на лодке вывезли меня на середину пруда и выкинули в воду. Конечно, они никуда от меня не уплыли, но мне пришлось самому барахтаться и пытаться плыть. Непедагогично, но доходчиво.
    Мы, будучи постарше, любили купать в пруду лошадей. Возле плотины со стороны деревни берег был пологий и лошади спокойно заходили в воду, а на глубине они себя показывали настоящими пловцами. Мы брали металлические скребки и чистили лошадей от пота и грязи, они же довольные только мотали головами.
    На другом берегу пруда стояла колхозная маслобойня, где из семян льна давили масло, а из полученного жмыха в горячем виде прессовали брикеты, которые мы называли выбой. Маслобойней пользовались жители и колхозы соседних деревень. Устройство для дробления семян, а также прессы для отжимания масла и получения брикетов жмыха приводились в работу посредством конного привода через довольно сложные деревянные передачи. 
    Мы – мальчишки приходили иногда  на маслобойню с кусочком черного хлеба и маленькой тарелкой и ждали, когда нам плеснут немного льняного масла. Не всегда нам улыбалось такое счастье, чаще вместо масла давали по куску горячего выбоя (жмыха). Не масло, конечно, но тоже вкусно.

    По другую сторону въездных ворот жил Тырышкин Евсей Давыдович с семьей. К великому сожалению, больше ничего добавить не могу. Знаю, что два его сына – Иван и Леонид после возвращения с фронта выехали за пределы района.   Помню еще большую седую бороду хозяина дома.

    В следующем доме жил Тырышкин Василий Матвеевич с женой Таисией и детьми – Анатолием, Валентиной, Иваном. Василий Матвеевич погиб на фронте Великой Отечественной войны. Дочь Валентина вышла замуж. После пожара 1958 года Анатолий Васильевич построил для своей семьи новый дом на другом месте.

     Рядом жил Мокрушин Федор Матвеевич с женой Варварой Константиновной  и детьми – Александром, Василием, Клавдией. Федор Матвеевич погиб на фронте Великой Отечественной войны. Варвара Константиновна без устали работала в колхозе, безропотно выполняя любую грязную работу, приговаривая при этом, что ведь кроме нас никто ее делать не будет. Александр Федорович в тринадцать лет был награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов." Впоследствии он как механизатор – комбайнер и передовик сельскохозяйственного производства района и республики за свой добросовестный труд был четырежды награжден орденами СССР. После пожара 1958 года на месте сгоревшего отцовского дома Александр Федорович построил для своей семьи новый добротный дом. Жена его Анна – отличная портниха, многие годы руководила швейной мастерской.

    В соседнем доме жил Ворончихин Е.П. с семьей. Знаю только, что Егор Петрович был крестным отцом моего брата Михаила. Он был первым мужчиной, встретившимся моему отцу в день рождения Михаила. 

    В доме по соседству жил Ворончихин Андрей Петрович с женой и детьми – Анастасией, Владимиром, Иваном. Андрей Петрович в тридцатые годы прошлого теперь уже столетия работал председателем колхоза. В 1937-1940 годах колхоз добился высоких урожаев овса, за что стал участником Всесоюзной Сельскохозяйственной Выставки в Москве, обладателем Серебряной медали ВСХВ. В середине пятидесятых годов Владимир Андреевич построил для своей семьи новый добротный дом на другом месте.

    Далее находился дом, где жила бабушка Мария Перфильевна, по фамилии Ворончихина. Помню, что был у нее сын Николай. Другими данными не располагаю. Позднее в этом доме жила семья Смирнова Ильи Федоровича с женой Афанасией Петровной и детьми Ольгой, Василием и Виталием.

    По соседству стоял дом Чепурных Тимофея Алексеевича. Дети – Семен, Мария, Аграфена. Сын Семен погиб на фронте Великой Отечественной войны.

    В следующем доме жил Чепурных Иван Ульянович с женой и детьми – Игнатием, Варварой, Егором, Николаем. Сам хозяин был пчеловодом и хорошим сапожником, сын его Николай работал бухгалтером колхоза.

    Напротив жил Дудин Иван Матвеевич с женой и детьми – Александрой, Иваном, Ильей, Валентиной. Иван Матвеевич был хорошим плотником. Сын его Иван – армейский врач – полковник медицинской службы.

    Наискосок жили Ворончихин Владимир Кондратьевич с женой и сыном Сергеем. Работал Владимир Кондратьевич шорником колхоза, чинил конскую сбрую, изготавливал новую. Наверное, единственный в деревне человек, который умел плести русские лапти. Балагур по натуре, он мог часами рассказывать мальчишкам на конном дворе колхоза всякие были и небылицы. Врал, конечно, но очень складно. У сына его Сергея и жены Клавдии Васильевны была очень большая семья – девять или десять детей. Я помню  только старших – Галину, Петра, Любовь, Нину… На месте отцовского дома Сергей Владимирович построил добротный дом для своей большой семьи.

    По соседству находился дом Ворончихина Александра Васильевича. Первая жена у него умерла, оставив троих детей – Афанасия, Евдокию и Нину. Он женился на Екатерине Ивановне, у которой было двое детей от первого брака – Нина и Иван. Совместно супруги произвели на свет еще Сергея, Василия, Геннадия, Тамару. Отец этой многодетной семьи много лет работал председателем нашего колхоза.

    В следующем доме жил Ворончихин Фотий (Фокей) Ефремович с женой и детьми – Фаиной, Татьяной, Еленой. Фотий Ефремович всю Великую Отечественную войну уклонялся от призыва на фронт, для чего в различных местах оборудовал землянки и схроны, прятался в лесу. Соседи неоднократно видели его возле своего дома в женской одежде. Боясь привлечения к уголовной ответственности за содеянное, он и после окончания войны продолжал прятаться от правоохранительных органов. Только после объявления амнистии в конце 1947 года он вернулся в семью, где вскоре скончался от туберкулеза легких. Немного пережила отца, заразившись от него туберкулезом легких, младшая дочь – Елена. Старшая дочь Фаина – учительница по образованию – из-за отца многие годы подвергалась различным гонениям со стороны советских и партийных органов. Трусость отца принесла семье одни только страдания.

    По соседству жили Чепурных Ф.Т., его жена, дочь и сын Павел. Фиопент Тимофеевич погиб на фронте Великой Отечественной войны, его дочь Матрена Фиопентовна уходила добровольцем на фронт, после войны жила в другой деревне. Сын Павел служил в органах внутренних дел и был убит при задержании преступника.

    В соседнем доме жили Сбоев Федор Васильевич, его жена – Марина Осиповна и дети – Юрий и Мария. Юрий Федорович работал механизатором. Женившись, он проживал в доме  отца с женой – Антониной Ивановной и детьми.

    Напротив проживала Сбоева Елизавета Николаевна с детьми – Николаем и Леонидом. В моей памяти запечатлелось только, что все они были очень веснушчатые и с огненно-рыжими волосами.

    По соседству стоял дом Аношкина Федора Кузьмича. По Книге Памяти я узнал, что сын его – Михаил Федорович погиб на фронте Великой Отечественной войны.

    В доме напротив проживала семья Ворончихиной Евдокии Федоровны с детьми – Борисом, Юлией, Николаем, Виталием, Анной. Эта семья запомнилась тем, что Анна училась со мною в одном классе и еще тем, что, несмотря на бедность, семья выделялась своей опрятностью. И мать, и дети всегда были одеты хотя и в залатанную, но аккуратную, чистую одежду.

    Рядом, в крайнем доме деревни, проживала Кочеткова Александра Михайловна с детьми – Аркадием и Раисой. Муж ее – Николай Яковлевич погиб на фронте Великой Отечественной войны. Шура, как звали Александру Михайловну в деревне, всегда работала в колхозе на постоянных работах: то дояркой, то конюхом.

    В крайнем доме деревни напротив жила Аношкина Екатерина Липатьевна с детьми – Августой, Афанасием, Анатолием, Иваном и Тамарой. Ее муж Михаил Кузьмич инвалидом вернулся с войны и умер от ранений. Сын Афанасий, прослужив в армии три года, не написал матери ни одного письма, объясняя это тем, что забыл домашний адрес.

    В середине шестидесятых годов на месте крайних домов по правой стороне деревни были построены для работников колхоза четыре дома по две трехкомнатные  квартиры в каждом, со всеми надворными хозяйственными постройками. От водонапорной башни в дома был проведен водопровод. Однако, и это не спасло деревню от гибели.
    За деревней у самой речки в косогоре была построена смолокурня, мы же ее гордо называли - смолокуренный завод. Здесь из сосновых пней жгли древесный уголь и гнали смолу. Смола использовалась как  колесная смазка для телег, а также как антисептик для обработки деревянных конструкций зданий, древесный уголь -  для кузниц и на продажу. Смолокурня работала следующим образом: в косогоре копалась траншея, из огнеупорного кирпича в ней выкладывалась большая емкость, дно которой было изготовлено из толстой металлической решетки. В емкость закладывали сосновые пни или крупные поленья, закрывали ее металлической крышкой, а сверху для герметичности засыпали землей. Под емкостью в печи разводили огонь и поддерживали горение в ней до полного окончания цикла. Вся древесина в этой емкости сгорала без доступа воздуха.

    За рекой, вдоль дороги к школе, в начале тридцатых годов были построены три жилых дома. В одном из них жил деревенский активист Меркушев Алексей Миронович с женой Анастасией и детьми – Егором, Анатолием, Надеждой, Валентиной, Василием. Разуверившись в прелестях колхозной жизни, Алексей Миронович многие годы работал деревенским пастухом, обеспечивая этим свою семью хлебом, продуктами питания и деньгами до следующего сезона, потому как пастуху за его труд производилась реальная оплата, а не пустой трудодень, как всем колхозникам. В начале пятидесятых годов прошлого теперь уже века Алексей Миронович перевез свою семью в с. Хлебниково, где устроился на работу конюхом сначала райисполкома, а позднее ветеринарной лечебницы. В его деревенском доме многие годы размещалась пошивочная мастерская.  Кто жил в двух других домах, я не знаю.

    Наша школа-семилетка находилась на бывшей церковной площади. Сергиевская церковь была построена в 1905 году между Большой и Малой Пиштанками метрах в трехстах от нашей деревни. Здание храма с колокольней было построено из дерева, снаружи обшито тесом, покрыто железом, окрашено масляной краской. Стены и потолки внутри храма оклеены картоном. Храм имел крестообразную форму с пятью главами. На главах и колокольне было установлено шесть железных крестов, окрашенных белой масляной краской. Возле церкви были построены дома для священнослужителей. Здесь же были школа, магазин, кабак, а в центре всего этого – торговая площадь. В Сергиев день – 8 октября – в церкви проводилось торжественное богослужение, а на площади перед церковью разворачивался базар. Все население округи было верующим. После закрытия церкви в 1935 году ее помещения использовались как зернохранилище государственных резервов - Заготзерно. В здании церкви пытались разместить классные комнаты Пиштанской школы, но от этой затеи были вынуждены отказаться из-за невозможности натопить помещения в зимнее время до комнатной температуры.  Школьный городок включал в себя школьные здания и учительские квартиры. На этой же площади находился магазин, которым пользовались жители обеих деревень. В начале 1956 года церковь снесли, а на ее несколько измененном фундаменте построили новую красивую школу. На месте старой школы построили школьную столовую, общежитие для детей из близлежащих деревень, учебно-производственную мастерскую. Через три года был открыт восьмой класс, и школа стала восьмилетней.

    Разве можно забыть деревню, где прошли твое детство и юность, забыть школу и учителей, которые научили тебя читать, писать, считать, видеть и понимать мир?  По прошествии многих десятков лет я помню свою первую учительницу – Петухову Прасковью Ивановну, помню моих учителей – Саратовских Анастасию Васильевну, Сакову Наталью Викторовну, Зяблицевых - Раису Степановну и Михаила Яковлевича,  Веру Алексеевну Мельникову, Наталью Ивановну Черных, Нину Ивановну Заболотских, Лидию Михайловну Клюкину, Нину Ивановну Овчинникову, других учителей Пиштанской школы – Георгия Михайловича и Евдокию Яковлевну Евдокимовых, Марию Васильевну и Юрия Николаевича Ёлкиных, Григория Терентьевича и Татьяну Григорьевну Бусыгиных, Клавдию Ивановну и Анастасию Ивановну Ситниковых, Майю Ильиничну Сунцову, Ираиду Семеновну Хлебникову, Надежду Акимовну Пьянкову, Алексея Васильевича Клюкина, Александру Ивановну Аношкину,   Антонину Ивановну и Михаила Гавриловича Кутузовых, Марию Панфиловну и Илью Георгиевича Домрачевых. 

    После того, как центр совхоза из Малой Пиштанки перенесли в Большое Опарино, а трудоспособное население со своими детьми стало переезжать на центральную усадьбу совхоза, наши деревни попали в число неперспективных. В деревне не стало не только конторы совхоза, но и сельского совета, библиотеки, сельского клуба, почтового отделения, медпункта. В 1976 году закрыли Пиштанскую восьмилетнюю школу, а вскоре закрылся и магазин. В 2007 году из Малой Пиштанки уехали последние жители. Деревню исключили из учетных данных района.

    Вот такая грустная история родной деревни у меня получилась.

Автор - Василий Михайлович Ситников, 1942 г.р., уроженец д. Малая Пиштанка

2016 год