Воспоминания жителя деревни Новый Русский Сюгаил (Чумойка) Можгинской волости Елабужского уезда о жизни в деревне до 1917 года

Воспоминания А.Н. Селифанова

"Я родился в 1906 году 20 мая (7-го по старому стилю), следовательно, моя жизнь протекала и пока еще протекает в период самых интересных исторических и прочих событий. И хотя я родился в ничем не знаменитой семье, в ничем не знаменитом селении (починок Новый Русский Сюгаил Вятской губернии Елабужского уезда» - прим. ред.), ход истории не мог так или иначе не коснуться и моей жизни и не повлиять на нее. Мне казалось раньше, что в деревне, в которой я родился и рос первые 10-11 лет, ничто не может измениться. Так же как и много лет назад крестьяне будут пахать и сеять, убирать с помощью серпа хлеба, молотить их цепами, молоть муку на водяной мельнице и так далее. Правда, по молодости своей я не замечал, что уже тогда намечались кой-какие перемены в жизни крестьян. В деревне появились личные молотилки, личные жатки, сенокосилки, хотя в начале их было крайне мало и только у зажиточных мужиков. Правда были и коллективные машины, когда 2-3 хозяйства покупали совместно молотилку или жатку, но это были обычно люди связанные между собой какими-либо родственными связями.

Жизнь в деревне шла тогда однообразно. К примеру, вот как шли дела в хозяйстве и семье, в которой я родился и вырос до подростка. Глава семьи был мой дед Никанор Антонович (1852-1930). Человек совершенно неграмотный, трудолюбивый, с суровым (как мне тогда казалось) характером. Все члены семьи ему беспрекословно подчинялись. Он был спокойным, никогда никого не бил, редко и не злостно ругался, только когда его выведут из равновесия, был трезв, выпивал только по большим праздникам с гостями и весьма умеренно. Пьяный был спокойный, не скандалил, а обычно, почувствовав себя тяжело, ложился спать.

Бабушка моя, жена деда, Елизавета Николаевна (1856 – 1923), была невысока ростом, бойкая энергичная женщина, обладала громким, я бы сказал, крикливым, но не злобным голосом. Она умело управляла домашним хозяйством, распоряжалась вверенной ей частью – женской половиной семьи.

Было у деда Никанора и Бабушки Лисы три сына и три дочери. К описываемому мной периоду в семье с дедом и бабушкой жил мой отец Николай 1884 года рождения (умер в 1957 г.), дядя Саня 1900 года рождения (на самом деле -1898), младший брат отца (якобы, убит на войне в 1919), и тетя Дуня, младшая дочь 1896 года рождения. Средний сын Егор (Георгий) (1890 г.р.) был отдан в дети (усыновлен) одним из братьев деда, и жил у него своей семьей. Тетки, остальные дочки (Мавра — 1880 г.р и Матрёна — 1886 г.р.), ушли замуж.

Отец мой был старшим сыном, был женат, и я был старшим сыном. Итак, в те года семья у моего деда при нем состояла из 8 человек, включая семью отца, состоящую из нас, трех ребятишек: меня – Алексея, Владислава (Славика) (1911-1980), Аркадия (Аркаши) (1914-1986). Рабочий состав этой семьи состоял из 5 человек, включая меня, хотя мне было тогда 8-10 лет.

Семья Селифановых. Н.Р. Сюгаил, примерно 1909. Никанор Антонович, Георгий Никанорович, Елизавета Николаевна, Александр Никанорович, Алексей Николаевич, Анна Ивановна, Евдокия Никаноровна

Итак, чем же эта семья занималась? Поскольку дед мой был потомственный крестьянин, следовательно, и занимался он земледелием. Ни отец его, ни он не были крепостными, а относились к категории, так называемых государственных крестьян. Он имел земельный надел на 2 души, а позднее, незадолго до революции, ему отрезали еще 1 душу земли одной сироты, которую он взял на воспитание, некой Ольги Селифановой, о которой речь будет еще впереди.

Таким образом, общее количество землевладения моего деда к моменту революции было 3 души, что составляло приблизительно 15 га. Я потом спрашивал у отца, как изменилось количество земли после передела, он сказал мне что почти не изменилось.

Итак, дед из года в год в трех полях сеял (при трехпольной системе земледелия) в одном поле рожь, в другом – так называемые яровые, в основном овес, и в небольшом количестве пшеницу, гречу, ячмень, коноплю, лен, подсолнухи. Таким образом, по способу ведения хозяйство можно было считать натуральным, так как всё производилось собственными силами: хлеб из своего зерна, прочие пищевые продукты тоже в основном собственного производства: крупы – ячменная овсяная, гречневая, пшенная, горох, чечевица, картофель, иногда просо. В огороде произрастали капуста, морковь, репа, голанка (брюква), свекла, бобы, [не разборчиво], сахарный горох (детское лакомство), тыквы, огурцы. Помидоров тогда не знали. Зерна ржи, овес размалывали на водяной мельнице, находившейся неподалеку в соседней деревне Старый Русский Сюгаил. Мельница была частная, принадлежала богатому крестьянину Кузнецову И.В. Там же перерабатывали крупяные изделия, обдирали горох и так далее.

Отходы, получаемые при молотьбе ржи, овса и других злаков – так называемое охвостье, перемалывали на посыпку, которая шла на корм скоту. Из льна и конопли (у нас звали коноплё) получали волокно, а семена, то есть зерно, перерабатывали в маслобойне у соседа. Самое вкусно масло – конопляное – употребляли в пищу, а льняное в основном перерабатывали в олифу для малярных работ. Впрочем, его тоже употребляли в пищу. Из гороха ботва шла на корм скоту, а зерно, собственно горох, частично размалывали в муку на кисель, частично после обдирания использовали на гороховые блюда, на пироги так далее.

Чечевица: зерно шло на чечевичную кашу, очень вкусное и питательное блюдо. Бобы, подсолнухи, сахарный горох в огороде выращивали главным образом как лакомство для детей. Да и взрослые не отказывались от этого лакомства.

Трудовые будни

В крестьянских семьях было принято, и очевидно это было необходимо, приучать детей к труду с самого раннего возраста. Еще до того, как детей начинали привлекать к общественному труду, сначала рядом а потом наравне со взрослыми, дети уже приобретали трудовые навыки в порядке забавы и игр: копались в песке, строили из глины города, башни, из отходов - избушки, в которых, подражая взрослым, вели настоящее хозяйство: лепили горшки, чашки, самовары, пекли хлеб, булки, калачи (из глины, конечно). Разыгрывали трапезы, гостеприимство, даже свадебные обряды. И всюду соблюдалось разделение труда между мальчиками и девочками. Одни выполняли мужскую работу, а другие – женскую. Как только дети окрепли, подросли, их стали приучать уже к трудовым навыкам, например, к распилке дров ручной пилой, колке дров, дали в руки серп и повели в поле жать рожь.

Самое любимое для мальчишки было – это езда верхом на лошади. Сначала тебя кто-нибудь из взрослых посадит на лошадь и, придерживая сбоку, проводит лошадь по кругу несколько раз. Позднее дают в руки повод, показав как нужно управлять лошадью, и опять ведут лошадь под узцы. В конце концов, ты уже с помощью взрослого или с какой-либо подставки или возвышенности влезаешь на спину коня и совершенно самостоятельно едешь, управляя лошадью. А через некоторое время ты уже поскакал вскачь, ведя лошадь на пастбище или купать на пруд или на реку. Тут уже радости твоей нет конца. Невольно к лошади у тебя возникают чувства уважения и любви, ты ее ласкаешь, даешь ей лакомства, а умное животное обычно отвечает тебе послушанием и ласковым ржанием.

При всяком удобном случае, когда ты поехал куда-либо на телеге, санях или в другом экипаже, тебе дают в руки вожжи.

Наконец, наступает момент непосредственного участия в полевых работах в качестве напарника к другому взрослому члену семьи, например, с дядей Саней (младший брат отца) мы боронили на двух лошадях почву, причем дядя Саня обычно шел впереди, ведя лошадь в вожжах, а я ехал верхом на задней лошади. Наша работа заключалась в том, чтобы в определённом порядке заборонить вспаханную ранее почву с тем, чтобы подготовить ее для будущего посева либо закрыть (заборонить) посеянные зерна в почве. Это во время посева. В случае обработки так называемого парового поля, землю боронили просто для того, чтобы уничтожить появившиеся на ней сорные травы, сделать поверхность более мягкой, так как в мягкой почве влага лучше сохраняется. Верхом я ездил, потому что по возрасту я просто не мог успеть шагать за лошадью. В зависимости от качества почвы и от ее чистоты от сорняков, приходилось боронить в два, три, даже в четыре и более следов, то есть ездить по одному и тому же месту. Можно представить себе, что это был за труд. Скажем, начиная с восхода солнца и до начала вечерних сумерек, с двухчасовым обеденным перерывом ездить и ездить верхом, а пешему ходить и ходить по мягкой пашне. Не мудрено, что в этот период я часто страдал от кровавых болячек, возникающих на определенном месте моего тела от езды верхом без седла. В лучшем случае мне подкладывали вместо седла вдвое сложенный мешок. Стремян, конечно, никаких не было.

По мере подрастанья, мне стали доверять боронование в одиночку, самостоятельно. Теперь уже я ходил по мягкой пашне пешком. При этом лапти мои часто заполнялись землей внутри, а когда почва была влажной и жирной, грязь налипала на низ снаружи, так что я еле волочил ноги. Приходилось время от времени останавливаться, разуваться, околачивать лапти о борону, снова обуваться и продолжать работу. И так изо дня в день, начиная с весеннего сева яровых, которые длятся около 12 дней, затем молотьба, бороньба парового поля, в конце лета – сев ржи.

Помню, было мне 6-7 лет, когда бабушка повела меня на ближайший участок поля с серпом жать рожь. Помню, что этот первый выход мой оказался не совсем удачным. Я разрезал мизинец левой руки вдоль ногтя. Следы этой моей первой производственной травмы были заметны почти до старости.

Постепенно приемы ручной жатвы были мной освоены, и я стал ходить на жнитво уже в составе всей семьи, правда, сначала моё место на полосе было обычно возле матери. Она следила за моей работой, поправляя меня. Сжатые горсти вначале я клал в сноп матери, но вскоре я стал жать свой сноп. Мать поначалу вязала мой сноп, но вскоре я освоил и эту операцию. Кстати, операция вязки снопов оказались не настолько уж простой, как казалось на первый взгляд. Ржаные снопы вязались ржаной же соломой из так называемых прошлогодних обмолотков, для того чтобы солома была мягкой и прочной обмолотки сперва смачивали водой. Для стимула сначала давали задания. Скажем, нажать 20 штук снопов, составить их в бабки или суслоны, и можно идти домой. За успешную и прилежную работу в виде поощрения хвалили или давали лакомства, например пряник или конфету, сушки.

Но вот настало время, когда я стал полноценным работником в семье. Пахал сохой, а позднее – плугом землю, сеял вручную любое жито, а в последние годы у нас появилась жатка, и я был её постоянным машинистом. Жатку эту собрал мой отец (конечно не без моего участия) из сгоревшей во время пожара в селе Можга. Собственно сгорели-то только деревянные части, а отец был хороший мастер по дереву. В общем, получилась неплохая машина, довольно легкая на ходу, так что на некоторых участках её с успехом тянула одна лошадь. К этому времени у нас была уже только одна лошадь. А в других случаях спаривались с соседом – впрягали пару лошадей. Научился я и выполнять другие ответственные работы. Например, укладывать снопы на воз при перевозке с поля. Класть кабан, то есть укладывать снопы в кладь. Эта полезная работа считалась весьма сложной, так как при неправильной укладке, кабан промокал во время дождей и начинал гнить, либо в нем разводились мыши, приносившие немалый ущерб. Наконец, кабан мог просто развалиться.

Научился обмолачивать снопы всеми существующими тогда способами: вручную – хлестаньем снопов об опрокинутую борону, цепами (молотилами), тоже вручную. Этот способ мне нравился своим своеобразием. Он выполнялся обычно несколькими человеками – не меньше 2-х 3-х, и, в зависимости от количества одновременно работавших, молотьба получалась особо гармоничной, я бы сказал, особым выстукиванием молотилами ритма.

Наконец, я встал к конной молотилке в качестве машиниста. Работа эта тоже требовала изрядной сноровки и умения. Сунешь в машину сноп не так, смотришь – машина и подавилась, получилась задержка. 12 человек, обслуживающих машину, 2 лошади простаивают, пока освободишь молотилку от забившейся соломы. На этой работе было небезопасно.

Приходилось выполнять различные работы по уходу и кормлению домашнего скота, по вывозке навоза на поля и ряд других работ, которые трудно перечислить. Особенно любил я сенокос. Об нем очень красочно и правдиво сказано у Некрасова:

Пахнет сеном над лугами...
В песне душу веселя,
Бабы с граблями рядами
Ходят, сено шевеля.

Трудно что-то прибавить к этому. Только одно могу добавить, что сенокос всегда доставлял мне особое удовольствие, хотя эта работа была отнюдь не из легких. Воздух над покосом насыщен запахами разных трав, среди которых, видимо, немалое количество имеется и лекарственных. Не исключено, что этот воздух, вдыхаемый легкими, и придает организму человека ту бодрость и силу, которую он ощущает во время работы на покосе. Недаром на сенокос люди идут как на праздник. Парни и девушки и даже пожилые одеваются в светлые или цветастые платья. Нередко во время уборки сена слышатся многоголосые песни.

А какое наслаждение трапеза на свежем воздухе. Пусть это будет обед или полдник. В котле варится обязательно свежая рыба, пойманная тут же, в речке Сюгаилке. Кстати, рыбы в те годы даже в реках было изобилие. Сорога, окунь, язь, щука, пескарь – вот основные представители рыбного царства тогдашних времён.

Особое искусство в работе требовалось при уборке урожая с полей. Ведь то было время, когда царствовал ручной труд, серп или коса. Скошенный хлеб обычно оставляли на некоторое время в поле. Для его сохранности хлебные стебли с колосьями связывали в снопы, причем вязкой или вязевом служил жгут скрученный особым образом из ржаной соломы прошлогодних обмолотков, то есть снопов, обмолоченных молотилами или хлестанием о борону. При такой обмолотке зерно выколачивается, а солома остается в виде сена. Последняя употреблялся на вязево. Искусству вязать снопы тоже пришлось учиться у взрослых жнецов. Снопы в конце рабочего дня обычно ставились на попа, вверх колосьями, в так называемые суслоны (по 20 снопов) или в бабки по 10 снопов. Причем сверху установленные суслоны искусно укрывались снопами же, от дождей. Надо сказать, эта «кровля» предохраняла хлеб от гниения. Кроме того, составленные таким образом снопы хорошо проветриваются и просушиваются, что необходимо для дальнейшей обработки хлебов: для молотьбы, для складирования в кабаны или скирды, в которых хлеб хранился в необработанном виде иногда годами. У нас в хозяйстве я не помню, чтобы кабаны оставались на второй год. Обычно весь хлеб омолачивался в течение ближайших осени-зимы, и нередко бывало, что и свежего урожая текущего года хватает только-только. Правда, и при хорошем урожае дед часто хлеба продавал. Для этого он нагружал одну или две подводы и вез зимой в Елабугу, где сдавал купцу Стахееву. Из Елабуги дед обычно возвращался с покупками. Сахар он покупал головами, то есть в неколотом виде, потому что он был дешевле колотого, чай плиточный и немного [неразборчиво] (для гостей). Просяную крупу (пшено).

Наша семья

Я родился в 1906 году. Когда мне было, как рассказывали, всего несколько месяцев, отец был призван на действительную службу, и служил 4 года. В 1910 году вернулся домой.

Николай Никонорович Селифанов, до 1917 г.

Вот этот день возвращения отца со службы мне запомнился. Запомнился он, вероятно, потому что отец тогда привез со службы граммофон, который тогда всем казался каким-то чудом. В самом деле, ведь никто из присутствующих не знал, почему эта бездушная машина говорит и поет человечьим голосом, играет на разных инструментах. Да и сам отец, видно, не особенно разбирался в этой диковине. Граммофон был небольшой, видимо из дешёвых (отец говорил, что он купил его за 12 рублей, случайно выигранные им незадолго до отъезда у одного богатого, как он говорил, солдата).

Я сейчас еще ясно представляю, как граммофон с ярко начищенной трубой в виде цветка стоит на столе и играет. Я сижу у отца на коленях. Полна изба народу. В последствии этот граммофон сыграл благоприятную роль в смысле музыкального развития как меня, так и моих братишек. Ведь среди пластинок привезенных вместе с граммофоном были, например, такие вальсы: «На сопках Манчжурии», Шатрова, «Зимняя сказка», «Над волнами», «Дунайские волны». Из вокальных произведений: «Куплеты Мефистофеля» в исполнении Шаляпина, «Эй ухнем!» в исполнении Шаляпина, «Куда, куда вы удалились» в исполнении Собинова, «Коробейники» на стихи Некрасова (исполнителя не помню), «Среди долины ровныя». Были арии в исполнении Каринской и Вяльцевой, «Гей да тройка, снег пушистый!», «Ах, ты ноченька» и другие. Была танцевальная музыка: «Камаринский», «Барыня», «Краковяк», падеспань, падекатр. Видимо, у отца был неплохой вкус к музыке.

Естественно, поскольку все эти музыкальные пьесы неоднократно проигрывались в последствии, мы их знали все наизусть, и это, конечно, наложило известный отпечаток на наши музыкальные способности. Надо сказать, наш отец обладал неплохим музыкальным слухом и приятным баритоном и к тому же был любитель петь. Он знал немало старинных народных песен. Особенно хорошо отец пел «Соловеюшко – парень молодой». Он пел ее почти до самой смерти.

Следующий эпизод раннего детства, который запомнился мне: отец держа меня за руку ведет меня в первый раз в школу. Видимо, мне тогда было 7 лет. Запомнилось, что одет я был тогда в настоящий костюмчик, который отцом мне был привезен со службы. Разумеется, я очень гордился своим нарядом. Ведь больше в деревне в ту пору никто не имел такого костюма. Помню, что учился первый год я как-то несерьезно. Очень часто опаздывал в школу (бабушка жалела меня рано будить). Был я страшно стеснительным, поэтому, опаздывая на начало занятий, обычно стоял в коридоре около двери в классе и терпеливо ожидал перемены, во время которой старался незаметно проскользнуть в класс, что чаще всего, видимо, мне не удавалось.

Еще помню, что в зимнее время, когда отец работал в своей столярке, я находился там же, купался в древесной стружке, и из различных обрезков творил домики или еще что-то. Работал отец подолгу, часов до 11-12, я возвращался домой обычно с ним вместе.

Наконец, хорошо запомнились проводы отца на военную службу в 1914 году. Ранее утро. Еще темно, поэтому в избе горит керосиновая лампа. В избе много людей, кроме своих. Видимо, пришли прощаться на проводы. Пили чай, завтракали. Лампу вынесли на крыльцо, чтобы осветить двор. На дворе стояла запряженная в тарантас лошадь. Наконец, минута прощания. Слезы и причитания, наказы. И поехали. Меня взяли с собой. Ехали в село Можгу, оттуда новобранцев отправляли уже дальше, в Елабугу, уездный город. В Можгу приехали уже засветло. На площади перед церковью огромная толпа народу. С возвышенного места какие-то люди что-то говорили. Потом священник служил молебен, и все двинулись по улице куда-то вниз. Дошли до моста через реку и остановились. Отсюда новобранцы должны были сесть на подводы и поехать дальше. Здесь провожающие простились окончательно. И вот тут со мной лучилось несчастье.

Короче говоря, я потерялся. Обнаружив, что около меня нет моей матери, я сначала пытался было ее найти в толпе, но безуспешно. Тогда я решил идти в обратном направлении. Дойдя до угла улицы, я решил, что именно здесь мне надо ожидать мою мать, так как иначе ей негде пройти, как мимо этого места. Я встал к телеграфному столбу и стал внимательно следить за проходящими многочисленными прохожими, боясь пропустить мать. Ну вот и она! Видимо, она встревожилась не меньше меня, не обнаружив меня там, на мосту. Обрадовавшись, мы бросились друг к другу и уже больше не расставались.

Началась будничная простая жизнь уже без отца. Первое письмо от отца матери читал дядя Саня, младший брат отца, 15-летний юноша, но уже грамотный. Через некоторое время одолел азы грамоты и я и стал читать письма отца. Он старался писать разборчивее. Это было великое удовольствие для матери. А ведь сама она была неграмотной.

Николай и Александр Никаноровичи. Встреча на военной службе. 1917 г.

Отца часто перебрасывали с места на место. То он только писал из Козлова (теперь Мичуринск), потом из Минска, из Киева, из Варшавы. Оттуда писал, что они двигаются на фронт и что уже слышна канонада, и вот-вот должны получить оружие и пойти в бой, и что живут они в каких-то холодных бараках. Но вот однажды пришло от него письмо, в котором он писал, что неожиданно его как мастерового отставили от фронта и направили в мастерскую по ремонту оружия. А через некоторое время он сообщил, что он уже находится в Гомеле на станции Новобелица.

Между тем, у нас в деревне разворачивались интересные события. Началось строительство железной дороги. Появилось много постороннего народу. Прибыло 200 человек военнопленных, в основном это были австрийцы, мадьяры. Расставили их по квартирам к крестьянам по нескольку человек. Держали их не строго, всего несколько военных с винтовками крутились около пленных. Появились и военнопленные немцы. Но они в деревне не жили. Для них был построен отдельный барак недалеко от деревни. Охрана у них была строгая. Одним никуда не позволяли ходить, только в сопровождении конвоя.

Около нашей деревни трассы железной дороги проходили в осиновом лесу. Поэтому и начались здесь работы с вырубки леса. По узкой сначала просеке тянули провода, копали землю и насыпали насыпь, строили временную дорогу (времянку), строили мосты через овраги и ручьи, на переезде через железную дорогу построили будку – дом для сторожа.

Работа закипела. Кроме приезжих и военнопленных, к работе было привлечено и окрестное население. Крестьяне в свободное от полевых работ время шли целыми семьями на строительство, иногда с лошадями. Так у нас в семье работал с лошадью дед Никанор, дядя Саня, тётя Дуня, моя мать Анна Ивановна. Не обошли и меня. Несмотря на мои 9 лет, я уже неплохо управлял лошадью и работал коновозчиком: возил землю на специально оборудованной телеге. Дед и дядя нагружали. Тётя Дуня с моей матерью таскали землю на ручных носилках.

Народу было в общем, как говорится, тьма-тьмущая, поэтому на глазах росли насыпи, строились высоченные деревянные мосты на сваях.

Одним словом, для нас, малышей, было очень много интересного. Мы успевали посматривать всюду, где и что делается, несмотря на занятость на работе. Ведь и дома её было немало. Ведь до строительства этой дороги у нас в деревне нельзя было увидеть хотя бы фарфоровых «стаканчиков» (изоляторов), на которых подвешивали на столбах провода. И так ведь узнали, для чего эти провода нужны. Мало того, телеграфные столбы вдруг зашагали по улице нашей деревни и остановились прямо у нашего дома. Дело в том, что в нашем недостроенном новом доме примостилась контора и квартира начальника станции. Именно сюда был протянут провод телефона. Я упомянул, что дом был надстроен моим дедом. Но строители дороги арендовали его и сами достроили. На втором этаже поселился жить с семьей начальник станции Окуневский. У него – жена, дородная барыня. Прислуга Фенька так и называла ее «барыня». Феня была шустрая хохотушка. Вскоре с ней подружилась моя тётя Дуня, которая была девушка. Можно было частенько видеть их с кем-то разговаривающих по телефону, разумеется, в отсутствие хозяев. Один раз и мне посчастливилось, с их позволения, приложить телефонную трубку к уху. Правда, я сам не произнес ни звука, но для меня было великое удовольствие услышать в трубке человеческую речь, чем я потом не преминул похвалиться перед товарищами. Через некоторое время Окуневский куда-то уехал, вместо него в доме поселилась другая семья. Какой-то служащий по фамилии Пелуд с женой и двумя детьми: девочка по имени Лена, мальчик Артур. Оба учились в нашей школе, девочка даже в одном классе со мною, а Артур, кажется, одним годом позже.

У нас с Артуром завязалась дружба, он охотно водил по квартире, показывал картины и кое-какие вещи, представлявшие для меня интерес тем, что видел я их впервые. Например, кресло, очень красивый стол, зеркало большое. На картине был изображен большой красивый дом, возле него – сад. Артур говорил, что это их дом, находящийся где-то в Латвии, откуда они уехали в Россию. Артур был ценен еще тем, что много знал, как мне казалось, в железнодорожных делах. Так, например, мы облазали все находящиеся в составе строительного поезда, вагоны. А в отношении дома, изображенного на картине, я усомнился в правдивости слов Артура. Уж больно неестественно был изображен, например, сад возле дома, да и украшения на дому были, как мне казалось, неестественно вычурны. Картина, скорее, походила на детский рисунок, хотя выполнена была красками.

Но вот стало известно, что где-то недалеко приближается монтажно-строительный поезд. И при первом удобном случае мы ватагой пошли от деревни, версты три, и увидели следующее: по полотну уже насыпанной насыпи уложены в виде ступенек лестницы деревянные брусья – шпалы, а поверх их уложены стальные рельсы. Впереди на несколько сотен сажен на рельсах на колесах стоят пока еще не покрытые площадки, на которые нагружают тоже рельсы, болты, еще металлические разные детали, служащие для скрепления рельс между собой и со шпалами. Болты, накладки, подкладки и тому подобное. Уже позднее узнали мы название площадок, они назывались железнодорожными платформами. Дальше – крытые вагоны, в которых через открытые двери были видны кровати, наподобие палатей, чугунные печи, одним словом, видно, что в этих вагонах ехали и жили люди. А посреди состава оказался один несколько странный вагон. Это была какая-то черного цвета бочка на колесах. Идя вдоль состава, мы наткнулись на красивый вагон, окрашенный в зеленый цвет с множеством окон, а в концах – площадки с дверьми и лестницами.

Состав этот стоял на одном месте довольно долго, мы кружились тут же и наблюдали, как все дальше и дальше от поезда уходят рельсы. Но вот настал день, когда стало известно, что поезд готовится передвигаться по упомянутым рельсам вперед, то есть как раз к нашей деревне. Первое, что я заметил, что из трубы паровоза пошел дым, а через некоторое время в паровозе что-то зашипело, стали появляться струйки пара. Люди, находившиеся в будке паровоза, суетились, кидали в топку дрова, что-то клокотало, шипело. Но вот неожиданно раздался пронзительный свист. Это паровоз дал первый гудок. Тон гудка был очень высокий, и настолько казался пронзительным, что глохли уши, их приходилось прикрывать руками. А часто было так, что при свисте я терял способность стоять на ногах и немедленно садился на что попало. Наконец, поезд тронулся и медленно покатился. Я заметил, между прочим, что паровоз давал гудки чаще всего после того, как свистнет с особым дребезжащим звуком в свисток человек, стоящий на передней платформе. Я сообразил, что после свистка сейчас будет гудок паровоза, и заранее садился и затыкал уши. В дальнейшем мы привыкли и не стали боятся паровозных гудков.

Поезд остановился, пройдя весь подготовленный рельсовый путь, оказалось, что это случилось как раз напротив нашей деревни. От крайней избы до железной дороги было не более 300 шагов. Это ли не счастье для мальчишек?

Прошло еще некоторое время, по железной дороге начали ходить поезда разного назначения. То везли грунт на полотно и лесоматериал, то людей, то еще что-то в крытых вагонах, и, наконец, открылось движение по-настоящему. Частенько проходили поезда с солдатами, с пушками, лошадьми. Какие-то военные экипажи и тому подобное.

На будущем разъезде Сюгаил, всего в одном километре от деревни, была установлена временная водокачка. Почти все поезда здесь останавливались, чтобы набрать запас воды для паровоза. Однажды мы с товарищем Петей Кузнецовым осмелились попросить солдат, ехавших в одном из вагонов, посадить нас в вагон. Солдаты, к нашему удивлению, посадили нас в вагон, и мы поехали. Это была первая моя поездка по железной дороге. Доехали мы до ближайшей станции, здесь нас высадили и сказали, чтобы мы возвращались домой. На путях стоял встречный поезд. Идя вдоль него, мы увидели, что одна платформа почти пустая, а на ней стоит большой ящик. Мы влезли на платформу, сели возле ящика. Из него сильно пахло яблоками. Не успел поезд тронуться, как на платформу влез какой-то мужчина и строго спросил, кто мы такие куда едем. А затем сказал, что ехать здесь нельзя, предложил нам покинуть платформу и найти место в другом вагоне. Мы сползли и не смогли найти другого места, поезд тронулся и пошёл. А мы потопали в нашу сторону. Не приходилось мне раньше совершать пешком путь в 18 верст. Но мы благополучно, хоть и усталые, вернулись домой".

1970-е гг. Фото из семейного архива.

Комментарии

Аватар пользователя allaburdina

Интересный рассказ, особенно о сельхоз работах изложено много подробностей,  а также о приучении детей к таким работам. Спасибо за рассказ.

Аватар пользователя Екатерина С.

Рада, что вам понравилось.

Аватар пользователя Leonid1872

Спасибо за интересный рассказ о земляках, мои прадеды и прабабушки тоже были крестьяне из Елабужского уезда, Можгинской волости. А дед так же 1906 года рождения. Описанные события в какой то мере возможно "коснулись" и моих родных. С интересом прочел рассказ.

Аватар пользователя Leonid1872

Спасибо за интересный рассказ о земляках, мои прадеды и прабабушки тоже были крестьяне из Елабужского уезда, Можгинской волости. А дед так же 1906 года рождения. Описанные события в какой то мере возможно "коснулись" и моих родных. С интересом прочел рассказ.

Знакомы ли Вы, Екатерина, с книгой Валентины Яковлевны Гребёнкиной (Кузнецовой) "Времен минувших имена"?

МОЖГИНСКАЯ МЦРБ АРХИВ СОБЫТИЙ
Пятница, 23 мая 2014. 16 мая в Русскосюгаильской школе прошла презентация книги В. Я. Гребенкиной «Времен минувших имена» о МО «Сюгаильское» Можгинского района. Книга состоит из 20 глав, и ведущие постарались остановиться на каждой из них. Их выступление сопровождалось показом слайдовой презентации. Основателем деревни Новоый Русский Сюгаил был прапрадед Валентины Яковлевны – Алексей Григорьевич Кузнецов, участник Отечественной войны 1812 года. Поэтому она посчитала своим долгом перед соотечественниками написать книгу о родной деревне. Книга посвящена всем, кто жил и работал в разные годы со дня основания деревни. В книгу включены выписки из протоколов, метрических книг (данные с 1856 г.). Книга рассказывает об истории образования и названиях деревень, входивших в Сюгаильский сельский совет, о создании колхозов, строительстве школ, о работе здравпунктов с 1929 по 2012 г. Приведены в ней и демографические данные из переписи населения Вятской губернии 1897 года, собрана информация о переселении удмуртов и образовании автономной области, о крещении первых удмуртов на Руси в 1700 году по разрешению царя Ивана Грозного. Отдельная глава посвящена Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., куда вошла рукопись ветерана ВОВ, уроженца деревни Новый Русский Сюгаил, А. П. Кузнецова об обороне Петрозаводска. Также в книгу включены фотографии, схемы, копии документов, грамот и статей из газет. Новая книга вышла в 2013 году в издательско-полиграфическом центре «Малотиражка» города Ижевска.

Аватар пользователя Екатерина С.

Спасибо, Леонид, я рада, что вам понравились воспоминания моего деда. Они много лет пролежали в семейном архиве, и вот наконец-то "увидели свет" ))), надеюсь, будут полезны кому-то. О книге я узнала только позавчера, тоже прислала пользовательница сайта в личных сообщениях. Я была очень удивлена, что  существует такая книга, да ещё с данными о моих предках. Теперь надо где-то её раздобыть)

Спасибо ! Мне  очень интересно  с этими воспоминаниями познакомиться. Еще раз просмотрела книгу  Валентины Яковлевны Гребёнкиной (Кузнецовой) "Времен минувших имена". Меня терзают сомнения.... Хороши фотографии , воспоминания. Редакция авторская.

Аватар пользователя Екатерина С.

Рада, что вам было интересно. А почему вас терзают сомнения? 

Автор делает выводы ,что деревня основана в 1700г. 

Аватар пользователя Екатерина С.

Из метрических книг я поняла, что Новый Русский Сюгаил был основан в 1893-м году. А вот Старый Сюгаил гораздо раньше. Я думала, в начале 19 века. Но это только предположение. Может, конечно и в 1700.

На карте 1891г. Чумойка уже есть

Аватар пользователя Екатерина С.

А, ну видимо раньше, значит. Но раньше 1893 там не фиксировались рождения и смерти. Надо

ещё раз просмотреть метрики. 

Аватар пользователя Leonid1872

Друзья, кто нибудь скачал книгу   В. Я. Гребенкиной «Времен минувших имена», у меня не получается. Регистрируюсь в библиотеке, ответ не приходит, видимо сейчас не работают даже удаленно. Очень нужна.

У меня есть книга. Что посмотреть?

Аватар пользователя Екатерина С.

Добрый день, Екатерина! У меня к вам есть просьба. Может быть, вы смогли бы сфотографировать часть книги и выслать на почту или разместить на гугл диске? За денежное вознаграждение. Добыть её никак не получилось. Пыталась связаться с автором - никаких зацепок. Написала в Можгинскую библиотеку - ответа не получила. Просила брата в Ижевске в библиотеке скопировать. Он сказал, просят за это большие деньги. Не знаю, где её достать ещё (((. 

Аватар пользователя Leonid1872

Спасибо, мне давали прочесть эту книгу, хотелось бы иметь всегда "под рукой" в электронном виде. В ней упоминается много земляков, сейчас например меня интересуют с фамилией Заиконников, все, что о них написано.

Аватар пользователя Екатерина С.

Леонид, я так поняла, оттуда невозможно скачать, это просто каталог. 

Аватар пользователя Leonid1872

Как я понял, это каталог, предлагают зарегистрироваться, присваивается номер виртуального читательского билета, видимо после этого можно скачать часть за определенную плату. Сам еще не практиковал скачивание, не могу зарегистрироваться.

Аватар пользователя Вера Свинина

Интересно было почитать. Написано просто и читается легко.

Аватар пользователя Leonid1872

Екатерина, в составленном мною древе жителей села Русские Сибы есть Решетникова (Селифанова) Домна Спиридоновна, предположительно 1883 года рождения из починка Новый Русский Сюгаил. Может ваша родственница?      Вышла замуж 26.01.1901 год,  муж - Решетников Дмитрий Феодорович,  поручители по жениху - села Можги - Емельян Васильевич Шмаков, деревни Большой Ключ - Ныши Какси - Авраам Феодорович Машкин,
поручитель по невесте - деревни Большой Ключ - Ныши Какси - Владимир Филиппович Ворожцов.

Аватар пользователя Екатерина С.

Здравствуйте, Леонид. Да, она наша дальняя родственница. Это племянница моего пра пра деда (Никанора Антоновича, на фото с топором стоит). 

Аватар пользователя Екатерина С.

Леонид, добрый день! Вы интересовались Домной Решетниковой. Я располагаю автобиоргафией её отца (из дела о лишении избирательных прав). Если нужно, вышлю.

Аватар пользователя Leonid1872

Да, действительно, сейчас прочел - крестьянина Спиридона Антоновича Селифанова дочь Домна, православная, первым браком. 17 лет. Еще сейчас нашел запись о рождении Домники Спиридоновны. 29 декабря 1882 года, значит на время бракосочетания ей исполнилось 18 лет, а в метриках указано 17. Такие неточности встречаются. "Деревни Русского Сюгаила рядовый солдат Спиридон Антонов Силифанов и законная его жена Пелагия Васильева, православные"  Восприемники "Той же деревни крестьянин Николай Алексиев Кузнецов и сестра родившего девица Варвара"   Известна ли Вам дальнейшая жизнь семьи Домники Спиридоновны? Судьба ее детей, мужа? Мне известно только о рождении трех ее сыновей, одной дочери и пятый ребенок умер во младенчестве. Дмитрий Федорович видимо женился во второй раз, видел запись о рождении его сына Аркадия от другой жены Наталии Ильиничны в 1926 году, но ребенок прожил только 3 месяца. 

Аватар пользователя Екатерина С.

Эта ветка очень отдалённая, её я не копала. По самому Селифанову Спиридону Антоновичу, может, документов закажу из архива, по раскулачиванию. А детей его вряд ли буду изучать. Если случайно что-то попадётся только. 

Аватар пользователя Leonid1872

Понятно, спасибо

Аватар пользователя zhilin-izhevsk

Спасибо за публикацию воспоминаний! В "Материалах по статистике Вятской губернии. Том 6, часть2. Елабужский уезд",изданных в 1889 году, указана дата появления Нового Русского Сюгаила - 1882 год, Просто же Русский Сюгаил, по этим же данным, возник на сорок лет раньше, в 1842-м. Если вдруг у вас нет, могу перкинуть фото страницы, но можно, наверное, весь том скачать здесь или на сайте Герценки. Например, http://herzenlib.ru/vpeb/books/detail.php?ID=21420

Русский Сюгаил в последствии Старый Русский Сюгаил -1842-м (ныне не существует), Новый Русский Сюгаил(Чумойка) 1882-м.

Аватар пользователя Екатерина С.

Спасибо за отзыв. А эту страницу из статистических данных мне уже прислали. Удивительно, что эту информацию тогда зафиксировали. Наконец-то всё встало на свои места.

Аватар пользователя Dина

Деревня Старый Русский Сюгаил (Сюгоиль русский, Сюгашка, Сюга-Можга старая).

По стат. данным ревизских сказок:

X рс. 1858 год. Сюга Можга, д. Сюгаильское общ, Кватчинская вол, Елабужский у. проживало 133 мужч, 160 женщ.

IX рс. 1850 год. По речке Сюге Можге, поч. Сюгаильское общ, Кватчинская вол, Елабужский у. проживало 129 мужч, 127 женщ.

VIII рс. 1834 год. По речке Сюги Можга / Сюги Можга, новопос., поч. Можгинская вол, Елабужский у. проживали русские ясачные и экономические крестьяне 92 мужч, 95 женщин.

VII рс. 1816 год. Нет такого населённого пункта.

Скорее всего, починок образован во временной промежуток между 1817 и 1833 годами. И в 1834 году вошёл в перепись. Чумойка образовалась позднее, поэтому в ревизии не вошла.

А есть еще деревня Удмурт Сюгаил(Вотский Сюгаил) , можете посмотреть по ревизским сказкам когда он образовался?

Страницы