Пленные армии Наполеона в Нолинском уезде.

Мост через речку Собачку. 

  Мост построен пленными французами после Отечественной войны 1812 года. Шириной - на лошадиную телегу. Но об этом историческом факте в Нолинском районе теперь мало кто знает.

Его звали Жульен.

  - Я еще совсем пацаненком под этим мостом с друзьями ползал, - вспоминает нолинчанин Николай Иванович Кокорин. - Вода в речке Собачке ледяная была, но нас это совсем не пугало. Мы здесь усачей удили, на поле рядом коров пасли, частенько на мельницу наведывались... Помню, раньше на одном из столбов моста табличка была с именами французов, что его строили. В свое время и имена этих французов помнил. На табличке было написано: “Исполнили...”  И перечислялись работники.

  Имя одного мне на всю жизнь в память врезалось - Жульен его звали. Мост знатный был: прочный, аркой выстроенный, а под ним всегда течение быстрое и дно чистое, поскольку оно было словно зацементированное. Думаю, дно известковым раствором залили. В 70-е годы прошлого века мост отремонтировали, расширили. Табличку утеряли. И меня память стала подводить. 

  Вопрос  очень интересный: на нолинской земле - и пленные французы? Где мы и где Франция?! Но оказалось, краевед Валерий Сергеевич Папырин по этой теме провел большую исследовательскую работу...

Переселенцы поневоле.

  ...В 1794 году придворная дама, графиня Шувалова (урожденная Шереметьева), чтобы поправить свои финансовые дела, которые неуклонно шли к упадку, за сравнительно небольшую плату купила на левом берегу Вои неудобной для посевов земли. Помещиков в округе не было, крестьяне неудобной земли не особенно жалели, разве что недоумевали, зачем графине, живущей в Петербурге, покупать такую землю. Но придворная дама была еще и крепостницей-помещицей, у нее имелись свои планы. В 1796 году по ее приказу из Вологодской и Костромской вотчин переселили 60 семей крепостных крестьян, и в окрестных лесах зазвенели топоры переселенцев. Не сразу соседи узнали, что строится, но уже на следующий год по всей округе разносился запах винных паров и распаренного зерна. Графиня занялась прибыльным делом, построив винокуренный завод.

  Вначале это было сравнительно небольшое производство, но война 1812 года помогла графской семье поставить его на широкую ногу. Используя придворные связи, графиня добилась царской милости: под конвоем на работу в новом заведении привезли партию пленных из наполеоновской армии - поляков, итальянцев да французов, хорошо знавших винокуренное дело. Сразу расширилось производство, начали изготовлять “заморские” вина. К тому же графская семья выхлопотала у царских сановников  прибыльный заказ - поставлять русской армии “настоящую водку” для скудного солдатского пайка.

  Рядом с разросшимся заводом появился целый поселок, названный по прозвищу графского приказчика Чураковкой. Позднее, уже в губернских справочниках, он назывался деревней Чураковской...

 Ничто не предвещало большой беды для жителей этой новой деревни, но последующие события круто изменили их жизнь. Скончалась старая графиня, ее потомки не особенно интересовались затерявшимся где-то в глубине России винным заведением. Дела приходили в упадок, а в завершение всех бед “царь-освободитель” Александр II отменил крепостное право. Казалось бы, радоваться надо было графским холопам, да мало радости принесла эта свобода.

  Работали крестьяне на заводе, сыты были, да ведь душа крестьянская не на  месте была: кроме огородов, они пахотной земли совсем не имели, зерно на переработку со стороны привозили. Да еще со смертью графини ее преемники вовсе потеряли интерес к заводу, в казну его решили продать. Ахнули чураковские мужики, давай ходоков в губернию снаряжать, чтобы о своих бедах большим чиновникам поведать. Да не скоро, с большим скрипом двигалась бюрократическая машина царских канцелярий. Целых три года били лбами ходоки сначала на Вятке, затем в Нижнем Новгороде, а до Петербурга и добраться не смогли. 

  Немногого бы добились ходоки, да кто-то из сердобольных графининых родственников в Петербурге замолвил словечко кому надо, и поползла в Вятку к губернатору бумага с указанием “определить на место жительства по своему усмотрению”.

  Покопались губернские чиновники в канцелярских бумагах и нашли царское повеление об освоении степных районов неблизкой Башкирии, доложили губернатору, и снова заскрипела канцелярская машина. О царском благе известили чураковских мужиков, что им  “высочайше  разрешено” переселиться в Башкирию. Уже раз испытавшие неблизкое переселение, стали собираться в путь жители Чураковки, радужных надежд не питали, но верили, что земельные наделы они там получат.

  С наступлением осенних заморозков 1865 года большой обоз уходил с Вятской земли в незнакомое будущее, отправлялись переселенцы поневоле.

Крестьянским ремеслам не обученные.

  Знакомясь со статистическим сборником “Нолинский уезд за 1868 год”, В.С. Папырин невольно заинтересовался одним необычным названием населенного пункта. В одной версте от большой деревни Грязевской, которая имела тогда 35 дворов и 190 душ населения, значился починок с удивительным названием - Команда. В нем было 8 дворов и 39 душ населения.

  “За починком было закреплено приличное количество земли - 105 десятин, но эти земледельцы в обычные категории крестьян зачислены не были. У них было 6 лошадей, 7 коров, 10 рабочих мужчин, но в графе об основном промысле постоянно: “Крестьянским ремеслам не обучены”. Вот это и  удивительно. Любой крестьянин имел свое ремесло на долгую зиму. Часто целыми артелями крестьяне уходили на отхожий промысел в соседние уезды или даже за пределы губернии”, - пишет краевед.

  “Пытаюсь в многочисленных графах отыскать причины появления такой необычной крестьянской общины, - продолжает свое исследование Валерий Сергеевич. - В графе “Образование” значится: “Российской грамоте обученных нет”. Для безграмотной массы крестьян тогда это было неудивительным. Мое любопытство было удовлетворено лишь данными о религиозной принадлежности. Там было записано вполне понятно: “Бусурманы и их дети некрещеные”. Стало ясно, что поселились тут люди не русской национальности. Но кто? 

  После немалых поисков я наткнулся на бумаги Вятского департамента полиции, и после многих сопоставлений выяснилось, что починок образован с ведома и по приказанию вятского полицмейстера для поселения пленных наполеоновской армии, направленных в отдаленные от центра России губернии по распоряжению канцелярии царя Александра I.

  Нет возможности сейчас определенно сказать, к какой нации относились эти пленные, ведь в нашествии на Россию участвовало 600 тысяч солдат многих национальностей со всей Европы. Когда именно их поселили на пустующих землях около деревни Грязевской, тоже точно сказать нельзя, но в 1815 году по распоряжению свыше в деревне Грязевской был поселен полицейский исправник, которому вменялось в обязанность “неусыпно следить за поведением пленных и не допустить побега их”.

  Дальнейшая судьба  Команды по документам уже не прослеживается. Известно, что после окончания Отечественной войны 1812 года был проведен обмен пленными, но остались ли иностранцы в этом починке, сказать трудно. И только пометка в справочнике (“бусурманы и их дети”) дает право считать, что часть этой “команды” осталась, обрусела и растворилась среди нас.

Французская основательность.

  Краеведческих материалов о Нолинском уезде написано немало, но вот о том самом мосте через реку Собачку в них нет ни слова. Проезжая по трассе мимо деревни Ключи, ни разу, скорее всего, нолинчане не задумывались, что где-то под колесами только что пролетел мост.

  А Николай Иванович Кокорин может показать, где он коров пас, где мельница стояла. Конечно, мост сейчас совсем не тот, что был  200 лет назад: он уже давно перестроен и несколько раз отремонтирован. И возвышается он не аркой, да и ширина у него рассчитана не на лошадиную телегу. Но основательность, с которой он возведен, заметна и по сей день.

  Несмотря на первые зимние морозцы, хорошо видно, что под мостом дно идеально ровное, незаиленное, без тины. Вот она, французская основательность!

  Подготовила Галина ВАРАКСИНА, "Вятский край".

  Источник: Вятский край.