Родословная и жизнь семьи Романовых

Решил выложить здесь оставленые моей маме материалы. Писалось Романовым Василием Ивановичем (05.04.1927г. - 20.09.2016 г.) моим дедушкой в 1995 году. Выкладывать буду по мере набора текста, так как он рукописный и оформлен в виде книги. Думаю, многим будет интересно. Писалось для родствеников, поэтому часть текста косаемо семьи, если посчитаю, что это не стоит знать всем, буду пропускать, но таких моментов будет немного. С чем то согласен, с чем-то нет, но это уже моё мнение и мои мысли. Может когда-то и я дойду то того, чтобы их изложить на бумаге для потомков.

 

 

Родословная и жизнь семьи Романовых.

Описание произвёл старший сын Ивана Емельянова и Марии Алексеевны Романовых Василий 1992-1995 гг.

 

Молчат гробницы, мумии и кости,—

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте,

Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья.

                                                                          И. А. Бунин

Предисловие.

           Когда мы работаем, нас в жизни интересует настоящее и будущее.

        Когда же приблизится старость,  дорогим для человека становится прошлое. Прошлое становится ценностью, опорой. Другого-то ничего нет. Настоящее пусто, будущее мрачно. Человек в своих воспоминаниях как бы заново проходит свою жизнь. Снова оценивает её, подводит итог, делает выводы, а главное возвращается в детство, юные,  молодые годы, находит ясные прекрасные, безоблачные, счастливые дни в своей жизни и греет свою душу, испытывает отраду и облегчение старости.

        Глядя в прошлое, вспоминаешь не только свою жизнь, но и жизни своих родителей, бабушек и дедушек, которых помнишь. Но они умерли. Начинаешь вспоминать, что ты о них знаешь. Оказывается очень мало. Записей они не вели. Фотографировались очень редко. Спросить их при жизни, как они жили, нам было как-то некогда. Другие проблемы на первом месте. А может мы не умели их слушать.

         Я, например, очень мало (плохо) знаю жизнь своих родителей, особенно первую половину их жизни – это их детство, молодость, первые годы супружеской жизни.

         И совсем не видел и ничего не знаю о своих родных дедушке и бабушке как по отцу так и по матери. Нет ни одной их фотографии.

         Говорят, каждый, уважающий свой род должен знать свою родословную до 7-го колена. А мы? Мы – непомнящие родства «Иваны». И я решил положить начало описанию родословной и жизни семьи Романовых.

        Напишу то, что помню из своей жизни, из рассказов отца и матери.

        Как напишу – не обессудьте.

        Наберите терпения, найдите время и прочитайте.

        Мои оценки, выводы могут не совпадать с Вашими, но что делать?

        Моя задача и я постараюсь её выполнить – это соблюсти достоверность, не вырывая страниц из нашей жизни, вернее из истории нашей жизни.

      Будет продолжатся родословная рода Романовых или нет – зависит от вас мой брат, мои дети, внуки, правнуки. Кто – то, используя материал родословной Романовых начнёт свои родословные: Решетниковых, Пономарёвых, Верхокамкиных, Вшивцевых, Мальцевых, Малютиных.

        Храните родословную как фамильную родовую ценность.

 

Место, где проживал род Романовых.

 

Вятская губерния, Нолинский уезд, Сунская волость, Сунской приход, деревня Черепаны.

Деревня распологалась на холме, в трёх км. От села Суна. С. Суна старинное село, ему более 400 лет, Когда и кем основана деревня – неизвестно. Окружают её небольшие перелески, сухие лога, в с восточной и северной стороны небольшие поля, рек нет.

В этой деревне жили мой отец и мать, их родители. В деревне было 23 дома, все на одной стороне, окнами на юг. В деревне было 3 рода: Романовы, Булатовы и Леушины, все крестьяне единоличники. Богатых и бедных не было. Жили натуральным хозяйством. Занимались земледелием. В хозяйстве крестьянин имел дом с огородом, хлев для скота, амбар, лошадь, корову, овец, кур.

В 1933 г. Всех принудительно загнали в колхоз, отобрав у крестьянина землю, лес, лошадь, телегу, сани, сбрую.

В колхозе, что производилось на земле - всё сдавалось государству. Колхозник работал в колхозе бесплатно. Ни хлеба, ни денег за свой труд не получал. Жил за счёт приусадебного земельного участка в 0,4 га.

Платил государству налог: мясо, масло, яйца, заём, денежный налог. К началу 50-х годов колхозники пришли к разорению и вынуждены правдами и неправдами уезжать из родной деревни в город (кто куда). В основном на урал. 8 человек погибли в войну на фронте. Некоторые умерли. К началу 60-х годов деревни не стало.

 

Романовы – по линии отца.

 

Романов Емельян Филатович – мой дедушка, крестьянин, когда родился он не знаю. Умер от рака губы в 1923 году. Был дважды женат.

От первой жены имел 4-х сыновей и 1 дочь.

От второй 1 сына.

Жил лет 60. Свою родную бабушку как звать не знаю. Не родную звали Анна Алексеевна. Её я помню хорошо. Она умерла вскоре после войны (1946-47 гг.). Жила лет 70.

Дедушка и бабушка похоронены на кладбище в селе Суна.

 

Дети Емельяна Филатовича:

 

Иван Емельянович – старший сын родился 4 июня 1891 года. День ангела 7 июня – Иванов день. Жил 77 лет. Умер 10 декобря 1968 г. Смерть наступила от инсульта (кровоизливание в мозг) в течении суток. Похоронен в пос. Павловске Очерского района Пермской области. В 30-ти км. От ж.д. станции Верещагино.

Фёдор Емельянович – в 1894 г. В деревне жил с братом Иваном по соседству. Был женат имел 2-х сыновей: Николай 1921 г. И Михаил 1927 г. До 1936 года жил со своей семьёй в деревне. Работал в Суне на Льнобазе сторожом, а жена в колхозе. По его неосторожности случился пожар, сгорела часть Льнотреста. Его за это посадили в тюрьму на 10 лет. Заключение отбывал на строительстве Беломоро – Балтийского канала. Условия были каторжные. Целые дни летом и зимой работа земляная на улице, в болоте, лесах, комарах.

Пришёл из заключения больной перед самой войной (1940 г.)

Жену его звали Марья, родом из дер. Окуневская. Ростом была высокая. Оставшись без мужа, она в 1937 г. ликвидировала в деревне своё хозяйство, переехала с детьми в Киров. Устроилась с работой и жильём на Сенобазе. Дядя Фёдор умер в 1944 году в г. Кирове. Похоронен на Петелинском кладбище. Могила неизвестна. Жена умерла два года спустя, похоронена на Макарьевском кладбище. Могила то же неизвестна.

Дети: старший – Николай перед войной ушёл в Армию, служил до войны на Дальнем Востоке, потом переброшен на фронт и дальше о нем никаких известий. Значит погиб на войне в самом её начале.

Младший – Михаил (мне ровесник) в конце войны, когда освобождали Украину от немецкой оккупации был командирован на Украину в Сумскую область для восстановления разрушенного хозяйства. Но там и женился, обзавёлся семьёй, детьми и живёт по сей день на Украине. Мать похоронена без него. После войны он приезжал в г. Киров два раза. Последний раз был в 1988 году. Оба раза был у меня.

Павел Емельянович – примерно 1899 г. рождения жил до конца своих дней в деревне. Был женат. Жену звали Анна. Дети: 2 дочери – Павла и Нина. С 1942 г. до конца (май 1945 г.) был на фронте. Жена умерла в 1951 году, а Павел умер от рака горла в 1951 г. оба похоронены в с. Суна. Дети оставшись сиротами были отданы в детдом. Старшая Павла, сейчас уже на пенсии, живёт семьёй в посёлке Каринторф К-Чепецкого района, о младшей Нине ни чего не знаю.

Дмитрий Емельянович – жил лет 20. Не женился. Умер от чахотки (туберкулёз лёгких). Похоронен в с. Суна.

Была у Емельяна дочь, но умерла молодой. Как звали не знаю. Похоронена в с. Суна.

Василий Емельянович – младший брат моего отца от второй жены Емельяна – Анны Алексеевны. Родился 1920 году 12 февраля. Материнского молока в грудях матери не оказалось. Его кормила грудью моя мать, у неё в то время был грудно первенец – дочь Зоя. Получилось, что по материнскому молоку мы с ним два Васи – братья.

Василий Емельянович остался без отца 3-х лет. Жил с матерью в деревне. В 1939 г. был призван в Армию, служил на Дальнем Востоке, а оттуда переброшен в 1941 г. на фронт. В мае 1942 г. вернулся с фронта раненым в бедро. Остался на всю оставшуюся жизнь инвалидом.

Женился в 1945 году на сестренице моей мамы Анне Васильевне. Нажил 4-х детей: 2 сына, 2 дочери. В средине 50-х годов продал дом в дер. Черепаны, переехал всей семьёй в дер. Кокуй того же прихода (с/совета). Деревня Кокуй большая, богатая, много полукаменных, каменных домов, находится на большой дороге, на Казанском тракте в 3-х км. от с. Суна. Построил себе дом, потом совхоз дал квартиру получше. Трудился всю жизнь до выхода на пенсию трактористом.

Дети живут все при нем: или вместе с ним или рядом в этой же деревне. Растут 5 внучат.

Жена и он уже более 10 лет на пенсии. Сидят дома, доглядывают за внуками. Семья дружная. Дети трудолюбивые, скромные, порядочные, уважают своих родителей.

Интересно заметить: старший брат Иван и младший Василий имеют разницу в годах 29 (1891 и 1920).

 

Романовы – по линии Матери.

 

В этой же деревне Черепаны был другой род Романовых. Учитывая, что деревня была небольшая, не исключено, что эти два рода Романовых в глубине своей имели общий корень.

Жили в этой деревне Черепановы Романовы:

Алексей Михайлович и его жена Пелагея Николаевна.

У них было двое детей: дочь Мария 1901 г. рождения 23 февраля и сын Василий.

Алексей Михайлович был взят на Японскую войну и погиб на фронте в 1905 году. Мария не помнит своего отца. Оставил её маленькой.

Пелагея Николаевна вышла второй раз в замужество за Теплицына Степана Степановича в деревню Середыш Плельского прихода, что в 4-х км. от дер. Черепаны.

От второго мужа Пелагея Николаевна имела ещё 2-х детей: дочерий Павлу и Татьяну.

Забегая вперёд скажу, Алексей Михайлович мой родной дедушка. Степан Степанович не родной, но тоже мой дедушка. Пелагея Николаевна – моя родная бабушка.

Выходит: по линии отца у меня один дедушка и две бабушки, а по линии мамы наоборот два дедушки и одна бабушка.

Помню я только Степана Степановича и Анну Алексеевну.

Пелагея Николаевна из рода Булатовых имела 3-х братьев и сестру.

Братья: Алексей Николаевич Булатов жил в д. Черепаны с женой Анной, детей не имел. Жил в достатке. Оба дожили до глубокой старости и умерли – в 40-х годах. Они мне были крёстными. После смерти крёсного кресна мне дала монету царской чеканки 5 руб золотых.

Оба похоронены в Суне.

Иван Николаевич Булатов по тому времени был обучен наукам, занимался врачеванием. Жил в с. Суна. Умер в конце 30-х годов, похоронен в с. Суна.

Константин Николаевич Булатов мужик был неспокойный, говорун, хулиган, звали его Костя Черепановский. Жизнь его долга и трагична. Рассказывали в день своей свадьбы, в момент, когда гости, родные сидели за праздничным столом, понимали тосты за его счастливую семейную жизнь ему что-то не понравилось и он поднялся на полати и с них с высоты ухарски прыгнул на середину праздничного стола, ошеломив испугом гостей, опрокинув все угощения и разогнал всех, превратив светлый день в печальный. Подобно этому дню сложилась вся его семейная жизнь.

Жена при таком муже находила успокоение в молитвах к богу, очень глубоко веровала. Родила 3-х дочерей и 1 сына. Все дети выросли, выучились, 2 дочери вышли в замужество, сын женился, последняя дочь успела окончить 10 классов.

Первой ушла из жизни от чахотки жена, за ней от этой же болезни старшая дочь, за ней то же от чахотки младшая дочь, за ней сына унесла этажа болезнь и наконец последней средней дочери не удалось обойти эту болезнь и она умерла…. (дольше ещё строчка но что написано не понятно при копировании её обрезало.) …возрасте мужу 3-х детей. Никто из детей не дожил до 45 лет.

Остался костя один. Через несколько лет, в возрасте на 8 десятке лет женился на сестре моей неродной бабушки – Татьяне Алексеевны. Прожил он с ней лет 20. Умерла она глубокой старухой. Ещё при ней он ослеп. Он остался один, никому не нужный, слепой, немощный старик. Жёны и дети умерли, внуки ещё сами не встали на ноги или разъехались.

Отвезли старика в дом престарелых инвалидов в г. К-Чепецк Кировской области. В нём он ещё прожил года 3-4. Был я у него раз 3-4. Жутко смотреть. Не видит, не слышит, не ощущает ни дня ни ночи. Тело – кости и кожа. Ему нужен был индивидуальный уход, хотя бы в период завтрака, обеда, ужина. Но этого не было, а сам он нормально поесть не мог. В 1984 г. он умер. Родился же в 1880 г. Прожил 104 года.

Парасковья Николаевна Булатова - Каткова выходила в замужество дважды. От первого мужа родила дочь Анну, по отцу Васильевну. Похоронив первого мужа, вышла в замужество вторично в дер. Боярщина за Каткова Петра Даниловича. Имела от него 3-х детей, 2-х сыновей и дочь. В школьные годы я любил гостить в Боярщине. Паша, Пётр и их дети были простыми и гостеприимными.

Анна Васильевна по своей матери была сестренницей (двогородной сестрой) моей мамы. В 1945 г. моя мама сосватала Анну Васильевну за своего дивря Василия Емельянова Романова. Они поженились. Прожили жизнь в мире и согласии и сейчас живут в окружении и внимании своих детей.

Неродной отец мамы, Степан Степанович, жил зажиточно. Вёл здоровый образ жизни: не пил, не курил, не гулял, в карты не играл. Был трудолюбивым, экономным хозяином. Имел мельницу, несколько коров. Мельницу и своё хозяйство содержал своим трудом и трудом членов своей семьи.

В 1932 г. его как хорошего хозяина призвали кулаком и раскулачили: всё нажитое им отобрали, а его, чтоб не роптал на Советскую власть сослали на Урал вкалывать на государство. Там он и умер. Никто его со времени ссылки больше не видел.

Сестра мамы Татьяна Степановна вышла в замужество в дер. Окуневская и жила там с мужем, имея 2-х дочерей. Потом, после войны куда-то переехала, дочери вышли в замужество и я о них ничего не знаю.

Сестра мамы Павла Степановна была как и отец раскулачена и вместе с мужем и маленьким сыном Васей в 1932 г. сослана в Новосибирскую область. Привезены и высажены были прямо в тайгу, под открытое небо. Хорошо тем что было лето и они сумели до холодов вырубить лес, построить землянки и выжить.

Сейчас она в преклонном возрасте живёт у сына в Новосибирске. Похоронила двух мужей. Из Новосибирска приезжала к своей сестре (маме) дважды.

 

Романов Иван Емельянович мой отец.

Что я помню и знаю об отце?

Невысокого роста, коренастый, волосы тёмно-русые, с усами, приятными и правильными чертами лица, покладистым характером, серыми глазами. Застенчивый, скромный, не словоохотный, исполнительный и трудолюбивый, мастеровой.

В деревне пользовался непререкаемым авторитетом, да и в округе тоже.

Образование 3 класса ЦПШ (церковно приходской школы).

Умел читать, писать, считать целые числа. Знал несколько молитв. Знал немецкий язык (умел разговаривать) в 20-ые годы потом разучился и помнил только отдельные слова или выражения.

Знал несколько сказок, басен Крылова, несколько песен.

О своём детстве и юности он нам не рассказывал. То ли некогда было, то ли не к слову и ни ко времени, а может потому, что мы слушать не умели, интереса к прожившей жизни старика не проявляем. Что меня касается – рано я выбыл из родительского гнезда и встречи наши были …(снова обрезанная строчка при копировании)… неожиданно оборвалась.

Одно помню из его детства, он как – то говорил: что ныне на 5 копеек (пятак) купишь? (это в конце 30-х годов) ничего, кроме спичек. А раньше бывало отец даст пятак, пойдёшь в с. Суну в праздник или в воскресенье, сколько сушек, калачей, пряников накупишь? Это было в конце XIX, начале XX века.

Отец был призван в царскую армию, потом угодил на фронт войны с Германией (1914г.).

Воевал, был взводным командиром, имел за боевые заслуги Георгиевский крест. Он рассказывал, что армия была плохо вооружена: не хватало винтовок, патронов, командиры высшие были бездарные или продажные и героизм и храбрость русского солдата тратились в пустую.

В такой обстановке русские войска зачастую попадали в окружение, а солдаты в плен. Русская армия терпела поражение на фронте от немцев. Отец в одном из боёв был окружен и взят в плен в числе других солдат их части.

Плен отбывал он в Восточной Пруссии. Место ему определили – быть работником у одной вдовы немки, т. е. работать на усадьбе: пахать, сеять, убирать урожай, кормить лошадей, короче что прикажет хозяйка. Плен продолжался 4 года. Он научился разговаривать по немецки. Был свободен в поместье хозяйки. Питался хорошо, наравне с членами семьи хозяйки.

Он рассказывал: «Возьмёшь ломоть белого хлеба или булку, толсто намажешь маслом и сверху покроешь вареньем. В обед мясные блюда: борщ, мясо, котлеты». Мы иногда слушали отца и слюнки у нас текли от одного только рассказа. Хотя мы плохо представляли что такое бутерброды, борщ, мясо, так как нам не приходилось этого не только есть но и видеть. Отец то же до плена и после его до самой смерти не ел так калорийно и вкусно как он ел в плену у неприятеля. Жизнь отца в плену оказалось лёгкой, сытной, поучительной. Он много узнал, много увидел: и по земледелию, по откорму скота, по новым орудиям труда, технике, овощным культурам, фруктам. Германия была на полстолетия выше России в своём развитии. Например помидоры были в Германии широко распространённым овощем, в России (у нас в Суне) они появился в 40-х годах.

Хозяйка поместья считала отца за сына. Перед возращением в Россию хозяйка предлагала ему остаться жить у неё в Германии. Обещала подыскать хорошую невесту и женить. Говорила, что в России революция и разруха, гражданская война, голод.

Но русский Иван оказался верен своей родине и вернулся в Россию. Пусть холодная и голодная, но своя родная малая и большая Родина.

Неизвестно осталось – жалел он или нет что вернулся на Родину, где он не жил так хорошо ни до плена ни после него.

Году в 1938, в одно из воскресений он увидел в Суне на базаре помидоры красные. Решил потратится и купил 2 штуки. Принёс их домой, чтоб показать и дать попробовать на вкус своим деревенским мужикам, этот новый для нас овощ. Отец  эти помидоры досыта ел более 20 лет назад, будучи в плену в Германии. Деревенские видели их впервые. Рассматривали, пробовали на вкус и плевались.

Никто в деревне до 40-х годов не держал в руках велосипеда и не представлял езду на нём. Отец же будучи в плену имел там в личном пользовании велосипед и ездил на нём.

Я помню как однажды летним погожим днём приехал к нам в деревню из Суны на велосипеде какой-то служащий (чиновник). Отец, попросил разрешения у владельца велосипеда, показывал деревенским мужикам, как ездить на велосипеде. Все охали и удивлялись, что Иван Емельянович умеет ездить на велосипеде.

Отец, вернувшись из плена, женился без сватовства, по любви на деревенской девушке, (из своей деревни), выросшей без родного отца. Потом его взяли на гражданскую войну. Воинская часть, в которой он состоял находилась в г. Вятка. Там он заболел аппендицитом. Ему сделали операцию. Узнав об этом его молодая жена (моя мама) пешком за один сутки (с 3-х часов до 23 часов) дошла из с. Суна до г. Вятка, прошагав летом по тропинке меж Екатерининских берёз Казанского тракта 100 км. шла она с попутчицей по 5 км. в час шли 20 часов. Силу маме придавала любовь и тревога за здоровье мужа.

По выздоровлению отца демобилизовали. Он вернулся в деревню и началась его мирная семейная жизнь.

По началу они жили у отца (моего дедушки). Потом отец получил земельный надел. Построил со своей женой избу, двор, хлевы, клеть, амбар. Всё делали своими силами без найма.

Выстроились пошли дети.

Первым родился мальчик, назвали Вася, вскоре он умер.

Вторым родилась девочка, назвали Зоя, вскоре она умерла.

Третьим родилась то же девочка, назвали её Анна, но ей то же не суждено жить, умерла в 1927 г.

Четвёртым родился мальчик, назвали его, как и первого Васей. Им оказался Я, но тоже чуть не умер.

Через 2 года родилась девочка, назвали её снова Анной, ей сужденно жить.

Через 5 лет после Анны, родилась Гиня (1934 г.). в 1938 г. родилась Рима, но прожив 10 лет умерла. В 1940 году родилась Люся и в 1943 г. Коля.

Отец, как и все в округе и в деревне был единоличником. Имел немного Земли, полоску леса. Занимался земледелием. Имел лошадь, корову, овец, кур, телёнка, телегу, сани, соху, борону и был сам себе хозяин. Жил натуральным хозяйством.

Зимой, когда межсезонье и время свободное уходил на месяц или два на заработки шить одежду на дому в Марийские (Черемиские) Удмуртские (Вотякские) деревни.

Ходили они в двоём из соседней деревни Воденики Максимовым Василием Алексеевичем.

Мне было лет 5 и я помню нашу Лошадь «Рыжуху». Она кусалась. Однажды в огороде она сняла шапку с моей головы. Помню как мы ездили в гости на ней к бабушке и дедушке в деревню Середыш за 5 км.

В 1932-1933 году началась коллективизация и отец с болью в сердце и обидой в душе на советскую власть, которая отобрала у него его собственную землю, лошадь, телегу, сани, инвентарь, ничего не дав за это, был загнан в колхоз.

Году в 1935, отца избрали председателем колхоза. Луче его на эту должность в деревне никого не было. Колхоз состоял только из нашей деревни (23 двора) и назывался «Советский часовой».

В длинные осенние и зимние вечера в нашем доме, чут не каждый вечер, собиралось много деревенских мужиков.

Все они курили, а изба наша была небольшая, курили самосад, папироски в толщину, большого пальца. Дыму в избе было густо! Нам с полатей на расстояния 1 метра не было видно мужиков, сидящих на лавке. Они говорили во весь голос, иногда спорили, смеялись, кашляли, а мы спали в этом дыму, шуме людском и хоть бы что, только изредка чихали.

Мужики нередко сидели до утра.

О чём они говорили? О всём. Обсуждали крестьянские (колхозные дела). Вспоминали прожитые годы, единоличную жизнь, первую мировую – германскую войну, гражданскую войну. С опаской и недовольством воспринимали новую колхозную жизнь.

Это собрание нередко являлось советом колхозников, где обсуждалось на каком поле чего сеять, когда и как пахать и другое.

 

За труд в колхозе счетовод отмечал в ведомости трудодни. Колхозники трудились добросовестно в надежде больше заработать трудодней и получить на них в конце года больше хлеба, корма. Но хлеб заставляли сдавать государству. Себе оставляли только семена, а на трудодни колхозникам доставалась только солома, да пелева. Так было до войны, так было в войну, так было после войны.

Крестьянин за свой труд не получал ни хлеба, ни денег. В добавок должен был платить государству налог деньгами и сдавать определённое количество масла, яиц, шерсти.

Жить отцу приходилось только за счёт одворицы (приусадебного хозяйства) 0,4 га, коровы и овец.

Жили бедно и впроголодь. Бывало я ходил по Суне просил подояния. Но плохо редко, мало подавали. Много нас голодных ходило.

Крестьянину разрешалось держать скота не более 1 коровы, 1 телёнка, до 10 овец и коз, кур неограниченно.

Отец часто работая (про себя говорил) сам себе говорил: «так так сказал бедняк, хороша советская власть и сам заплакал». Сейчас можно с уверенностью вслух, даже при посторонних сказать, что отец был прав.

 

Помню однажды, осенним поздним вечером, году в 1935 – 36, приехал на тарантасе в наш дом работник ОГПУ, в кожаной тужурке, с револьвером на боку. Прошёл как хозяин в передний угол избы под «оброза» и стал кричать на отца, грозить револьвером и наконец арестовал отца и увёз с собой. Мама успела только дать отцу ерушник хлеба да бутылку молока с собой.

Проходит 2 – 3 дня отец не возвращается домой. Пошла мать в Суну, но никто ей не мог сказать где отец. Вернулась мать ни с чем. Через неделю отец вернулся домой. Его осудили судом и дали ему год принудиловки, только за то, что он, будучи председателем колхоза, разрешил выдать колхозникам по 1 кг. Волокна на двор (на семью) для изготовления ниток и дратвы для пошива и ремонта одежды, подшивки валенок. А колхоз не выполнил план сдачи льноволокна государству, значит не имел права давать его колхозникам.

Советская власть железной дисциплиной устанавливала для крестьянства законы: в первую очередь выполни план перед государством, засыпь семена, и только потом, что останется можно распределить среди колхозников, а если не останется пеняй колхозник на себя. 

Вот так новая советская власть поступала с крестьянами. Землю отобрала и сказала: «вы трудитесь на ней сообща, но что вырастет на ней – это не ваше, а государственное и будьте добры сдать государству». Как вы сами будите жить – это ваша забота. Хоть с голоду помирайте, хоть босиком зимой ходите государство это не волнует.

Помню один единственный год 1937 или 1938 г. выдался урожайным. Колхоз рассчитался с государством и дал колхозникам зерна по 300 грамм на трудодень. За год колхозник зарабатывал 250-300 трудодней. Это выходит за труд в течении года он получит 2-3 мешка зерна (150 кг).

Колхозники в этом году были рады, голод уже их семьям не угрожал.

В остальные годы хлеба или вообще не давали на трудодни или давали мизер, по 20-50 грамм зерна на трудодень. Денег в нашем колхозе на трудодни ни в какие годы не давали.

В войну до 1943 г. отец работал председателем, потом его сменил выдвиженец из другой деревни.

Отец работал кузнецом, плотником, портным. По хозяйству делать умел всё. Зимними вечерами прямо дома в избе делал сани, кадки, шил одежду, подшивал валенки. Многие у него учились, он всем деревенским помогал советом и делом. К нему все деревенские шли особенно в войну, после войны. Мужиков то в деревне осталось совсем мало. Надо по хозяйству мужскую работу кому-то делать, вот и шли с просьбами бедные женщины вдовы к отцу.

Мать все время его «пилила» за это, но он не мог отказать, видя необходимость помочь человеку.

После войны деревню задушили непосильными налогами, займами.

Люди правдами и неправдами стали покидать свои родные места, оставляя забвению могилы своих предков в поисках лучшей доли, где бы хоть как-то платили тебе за труд.

Всю войну (1941 – 1945 гг.) отец был на брони как единственный кузнец и как председатель колхоза. Но я думаю, нежелательным посылать отца на войну с немцами были 4 года его проживания у немцев во время плена в первую мировую войну.

После войны отец работал рядовым колхозником до 1957 г., а в 1957 г. он, мама и троя детей: Гиня, Люся и Коля переехали жить в Пермскую область. Там он уже не работал, а помогал нянчить внуков (дети Гини и Аркадия).

Вначале они жили в с. Кленовка, а потом Гиню перевели в пос. Павловс. Гиня окончила ветфак Кировского сельхозинститута и была направлена работать в Пермскую область. Родители поехали с ней и младшими детьми. Я и Анна в то время жили в Нолинске.

Умер отец как то неожиданно от инсульта 10 декабря 1968 года. Утром вынес мусор из ведра. Возвращался в избу, переступил порог и присел охнув и схватившись за затылок головы. Затем на пороге начал делать папиросу, чтоб закурить, но не успел, повалился и стал звать своих детей и затих. Сутки лежал бесчувственно и умер.

Прожил 77 лет и 6 мес. Похоронен на кладбище в Павловске Очерского района.

Я почти ежегодно езжу к нему на могилу. Считаю это своим святым долгом.

Надеюсь, что и наши дети и дети наших, детей будут чтить память своих родителей и придут на наши могилы.

Отец был добрым, незлобным, услужливым человеком, но иногда был горяч. Любил петь песни, но петь удавалось редко, выпить спиртное тоже. Житьё его было бедное, всю жизнь безденежье. Только в праздники, и то далеко не каждый, удавалось ему выпить. Пьяным он не хорошился, не ходил по деревне с матюгами, а песни пел в компании или спать ложился.

Отец часто для успокоения своей души говорил: «так так, сказал бедняк, выпить хочется, а денег нет». И это была его жизненная действительность. Его любимой песней была песня про Степана Разина «из-за острова на стрежень».

Когда я был маленьким он брал меня с собой. Память у меня была хорошая цепкая, я знал слова и мотив несколько песен и был у деревенской компании в праздники как бы запевалой.

Другом у отца был Василий Алексеевич Максимов из соседней деревни Воденики. Мужик он был умный деловой, тоже любил песни. Взгляды их на советскую власть были одинаковые. Просто они не любили эту власть и работая двоем в кузнице они критиковали её: называя лживой, негодной. Что ещё они о власти говорили знают только в кузнице стены. А кузницы той уже 40 лет как нет.

Помню как отец нам зимними вечерами рассказывал сказки. Мы лежали на полатях без огня и слушали его. Иногда была жизнь героев сказки на столько печальна, что мы даже плакали и засыпали со слезами на глазах. Часто рассказывал нам басни Крылова, например: «попрыгунья стрекоза лето красное пропела» и пояснял суть басни, подчёркивая, что песне время, потехе час. Что летом не петь, а работать надо, чтобы сыто и в тепле жить зимой.

Отец весной и летом работу начинал с восхода солнца, а кончал при закате. Меня мать в 7-8 часов будила и посылала нести отцу завтрак в поле, рассказывая где найти отца. Завтрак состоял из краюшки ячменного хлеба (ярушника) и пол – литра или литр молока, а летом ещё грездок зелёного луку, вот и вся еда изо дня в день у главного кормильца семьи.

Отец был справедливым, но строгим. Никто из нас не смел ему возражать и мать не смела нас защищать. Мы просто отца уважали, его слово для нас был закон. Этому учили нас все деревенские нравы.

Нелёгкая жизнь отца, становилась ещё труднее от слепой ревности его жены. Она ревновала его до самой глубокой старости, то с одной то с другой деревенской женщиной. Это изматывало его нервы и выводило из равновесия.

Году в 1960 – 1961 отец с мамой жили в деревне, они возвратились из Пермской обл. чтоб отработать в совхозе 2 года и заработать пенсию. Мы с Ниной жили в Нолинске. Звонит мать по телефону мне из Суны и говорит: «Приезжай Вася обязательно к нам, надо что-то с отцом делать, совсем избледовался. Мочи моей больше нет, жизни нет.

В ближайший выходной пришлось ехать.

Меня, неискушённого в делах таких, возмущало то, что почему отец, если не виноват, не может доказать это и поставить мать на место или убедить её.

Позднее на опыте собственной жизни я убедился, что доказывать что-либо в этом вопросе просто невозможно. Например жена слепо и огульно ревнует. Она в этих случаях не способна здраво мыслить, вся её ревность строится не на фактах, а на догадках и предположениях, а …(не смог понять слово)… на фантазёрстве рождённом воображении.

Приехал я к родителям в деревню в плохом настроении. Выслушал обе стороны ни чего вразумительного конкретного не услышал. Всё огульно. Ночь ночевал, на другой день поехал обратно. Отец меня пошёл провожать под гору. Я отцу начал высказывать своё мнение, чтоб он не давал матери никакого повода для ревности. Зачем из-за нечего загонять друг друга без времени в могилу выматывая в конец свои нервы. А он мне говорит: «Вась подумай сам своим мужским умом, какие уже мне бабы, зачем они мне, если у меня уже ничего «машинка» не работает. Но наша мать и это не понимает. Что же мне делать, что накладывать руки на себя?»

На этом наш разговор закончился. Расстались мы оба в подавленном настроении. Отцу в то время было 70 лет.

Больше с жалобами на отца мать ко мне не обращалась.

В семье отец и мать поддерживали определённый порядок. Например, было строгое правило, в завтрак, обед, ужин за столом должны быть все члены семьи. Исключение страдная пора и учёба в школе. Отсутствие кого либо из детей за столом не допускалось. А если такое случалось, то виновник строго наказывался или оставался без еды или отец порол по мягкому месту ремнём, вицей, верёвкой – что под руку попадётся.

Не разрешалось брать без спроса хлеб, стрепню и есть не во время и по за столу. За столом каждый знал своё место. Разговоры и дур за столом отец пресекал, поднимаясь и грозя виновному тяжёлой серебреной ложкой. У всех остальных членов семьи ложки были деревянные. Когда – то кому – то и попадало по лбу отцовской ложкой, но обижаться на это не приходилось. Виноват получи. Мать не вмешивалась в эти дела, так же как отец не встревал между матерью и детьми.

Отец в моей памяти остался как трудолюбивый, справедливый, скромный, честный, уважаемый в деревне и округе человек, любящий отец и верный муж.

За всю свою жизнь отец износил одну пару сапог. Иначе, одной пары сапог ему хватило на всю жизнь. Не поверите? Из германии он привёз сапоги с голенищами до бёдер. И эти сапоги он укорачивал, заменяя головки сапог по мере изношенности.

Что я помню и знаю о маме Романовой Марии Алексеевне.

Знаю, что Пелагея Николаевна, моя бабушка, выйдя в замуж за второго мужа Степана Степановича увезла свою дочь Марию с собой в дом нового мужа в деревню Середыш.

Из деревни Середыш мама часто приезжала в родную деревню Черепаны к своим дядям Алексею и Константину Булатовым в гости. Правильнее будет сказать, не приезжала, а приходила, благо расстояние – то между деревнями менее 5 км.

Будучи юными отец и мать полюбили друг друга, но неродной отец Степан Степанович был против такой любви и выдачи дочери в замуж за отца из бедной многодетной семьи. Он мечтал выдать её в богатую семью. Тогда по договорённости и согласию мамы, а так же молчаливому согласию её матери, отец ночью втихаря увез свою возлюбленную из дома своего будущего тестя в свою дер. Черепаны к родителям.

Моя бабушка Пелагея жила в одной деревне с моим отцом и его родителей и знала хорошо за кого отдает свою дочь.

Если бы посчитаться с благим намерением Степана Степановича – выдать дочь Мрию за состоятельного жениха из зажиточной семьи, то мою мать постигли бы участь раскулачивания и ссылка в Сибирь, как произошло с её сестрой Павлой Степановной.

Поначалу Степан Степанович разгневался и не дал им согласия, ни приданого своей дочери, но потом смирился и всё ей простил.

Так мария Алексеевна стала женой Ивана Емельяновича. Свадьбы никакой не было.

Мой дедушка Емельян полюбил свою первую сноху, во многом ей потокал, оберегал её больше чем других снох.

Когда мама маленькой осталась без отца то её как сироту жалели и потачили (баловали) её дяди Алексей и Костя.

Когда мама жила в деревне Середыш, её как неродную дочь оберегал и баловал, жалел отец Степан больше, чем своих родных дочерей.

Эти привилегии в её молодой жизни не могли не сказаться отрицательно на её характере. Некоторая избалованность и своенравность прослеживается у неё в характере всю жизнь, даже сейчас, когда ей уже 94 года. Это не её вина, а её беда.

Всё что я выше о маме написал, кроме выводов о характере, я узнал из её рассказов. О характере я слышал отзыв от дяди Василия Емельяновича.

 

Что лично Я знаю о маме?

Во-первых, она очень трудолюбивая. Представке себе её семью, хозяйство: муж, 6-ых детей, корова, телёнок, овцы, куры. Всех надо ежедневно 2-3 раза накормить, но прежде надо что-то приготовить. Ничего не покупалось, кроме керосину, спичек, сахару, денег не было. Надо было квашонку растворить вечером, утром тесто замесить, печь истопить, хлеб испечь, что то сварить, ребят накормить, одеть, что то на обед дать в школу отправить. Корову подоить, выпустить, а если зимой, солому заварить, накормить всю скотину и успеть на колхозную работу. В обед надо опять что то на стол поставить, с ребятами разобраться успокоить их, а самой за стол сесть и поесть некогда. Так на ходу с куском и кружкой молока проходили её обеды.

Вечером ещё больше работы: опять надо всех накормить: ребят, мужа, скотину, ребят спать уложить, постирать, зашить одежду, квашёнку поставить, не перечислить всё работы. И так каждый день, без выходных. Их в крестьянском хозяйстве не бывает.

В воскресенье надо бежать в село Суну за 3 км. отнесли и продать накопленные за неделю яйца, масло и купить на деньги соли, спичек, ниток, мыла, чаю, сахарку и так каждое воскресенье.

Я, например, плохо представляю, когда мать спала. Мы уснем они работают, утром проснёмся уже печь истоплена, хлеб горячий на столе, картошка сварена, крынки молока парного, скотина накормлена.

Когда мы учились, она нас будила утром, кормила, обувала, одевала и давала кусок хлеба и четушку молока на обед. Помню осенью, весной я ходил в школу в лаптях и не умел на ногу онучи (портянку) навёртывать и верёвками обматывать. Мать меня обувала. Постепенно и сам научился лапти обувать (одевать).

Младшие оставались дома спящими. Мать уходила на работу. Ребята просыпались, завтрак им оставлялся на столе и старший из них «командовал» как жить день божий.

Помню в страдную пору, на уборке зерновых, в целях повышения производительности труда, ввели прогрессивно – сдельную оплату труда. При которой за работу сверх нормы оплата повышалась. Тогда мать работала до 23 часов и ещё приносила домой 2 – 3 снопа ржи и ночью делала поестя (поясы) для вязки снопов на следующий день чтоб ещё больше навязать снопов и больше заработать трудодней.

И так целый год работа, работа, а хлеб соберут весь государству отвезут, а на трудодни один обман.

Наши дети с трудом поверят, а внуки и правнуки вовсе не поверят, что их отцы и деды, матери и бабушки насильно согнанные в колхозы десятками лет трудились на государство бесплатно.

Тяжела была, доля женщины – матери особенно многодетной. Заботы и Заботы неотлучно висят на душе тяжёлым грузом: где взять деньги, чтобы купить крайне необходимое?

Во что обуть, одеть ребят?

Чем накормить?

Как уберечь детей от болезней?

Это всё была забота матери. А скотина? Она то же заботы матери.

Читая это у вас давно на кончике языка ко мне вопрос: а где был отец? В чём его помощь жене?

У него были свои дела. Он спал не больше, чем мать. Он меньше работал на семью больше на государство, но всё тщетно. Его труд на советское государство не приносил семье дохода.

Мать наша детей своих любила. Ради нашей жизни и здоровья она билась в беспросветной нужде, стараясь хоть чем-то нам помочь.

Конечно, она бранила нас, ворчала на нас, шлёпала нас по мягкому месту, но всё это делалось по матерински, да бы не причинить боли своему дитя.

Разбираться с нами по справедливости кто прав, кто виноват её просто было некогда.

Мать есть мать. Каждому из нас они хотели помочь, даже тогда, когда мы были взрослые, но у нее ничего не было.

Когда она стала получать грошовую пенсию, по моему 32 рубля приедешь бывало к ней в Пермскую область, обязательно хоть пятёрочку или трояк даст на дорогу.

По её инициативе они из деревни уехали в Пермскую область к дочери Гине.

После смерти отца мама с Гининой семьёй переехали в г. Очер, а потом в г. Пермь.

Вначале в Перми жили у Гини, а потом у Коли (сына). Ей в то время было 80 лет. Жила она у него лет 5-6. Ходила в магазины, в церковь, приезжала к нам в Киров, от нас ездила в Суну на могилы. Получала пенсию 45 рублей. Ноги ещё ходили, слух был неплохой, зрение по годам (в очках), но с головой и психикой было что-то ненормально. Ей казалось, что её хочут отравить в квартире, напускают в комнаты какой-то пахучий газ. Заявляла об этом сыну и снохе.

Их эта несправедливость, конечно, нервировала, вносила раздор в семейную жизнь. Медицина никаких отклонений в психике не признавала. Порой хотелось думать, что она просто выдумывает это. Отношения сына Коли, снохи к ней и её к ним становились всё тяжелее. Пришлось Гине снова взять её к себе. К этому времени возраст её перевалил за 85 лет. Из дома на улицу одну отпускать стало опасно.

Однажды в один из вечеров перед новым годом она ушла из квартиры Гини в Перми. Куда ушла, где ходила, долго ли ходила – неизвестно. Где-то на одной из улиц города её подняла со снега уже всю продрогшую какая-то добрая женщина. Она же вызвала «скорую помощь» и маму увезли в одну из больниц города. А Гиня, обнаружив исчезновение, двое суток всей семьёй искали её через милицию, больницы, морги и наконец нашли в одной из больниц в тяжёлом состоянии здоровья. Выжила.

С тех пор, уходя на работу, маму пришлось запирать в квартире и вообще не отпускать на улицу одну. Её прогулки были ограничены балконом на 7-ом этаже.

Продолжала преследовать её какая-то мнительность, что её хочут отравить, что кто-то бегает по потолку и другая чушь, непостижимая здравым умом выводила из терпения Гиню и её мужа Аркадия. Но что делать, приходилось терпеть.

С сентября по апрель мама живёт в Перми у Гини , а летом живёт в деревне у младшей дочери Люси. Это 150 км. от Перми.

Перевозили маму туда и обратно на своей машине сын Коля, который живёт то же в Перми.

Так дети разделяют тяготы содержания родной матери между собой.

Когда я вышел в 1987 году на пенсию, то решил маму взять к себе, предварительно посоветовавшись с женой.

Думаю немного ей осталось жить, пусть поживёт у меня, ей в то время было 86 лет. Жила она у нас в отдельной комнате. Тепло, светло, чисто, до туалета и ванной 3-4 шага. Прожила 8 месяцев и я вынужден был просить сестру Гиню взять её обратно. У меня не хватило на большее терпения. При всём уважении к родной матери, помня свой долг сыновий, я не мог понять её. Она не понимала меня, например, по квартире нормально ходит, а в туалет ходить не хочет. Свои подмоченные запачканные трусы, рубаху и другое почти каждый день начинает стирать в ванной 4-5 часов ночи. Мы от шума просыпаемся. Говорим ей – стирай днём, а не ночью на утро, ты нас будишь. Нет продолжает делать по своему. Почти каждый день просит нас, что бы мы вызвали врача или медработника, чтоб ей сделали смертельный укол. Я говорю зачем тебе этот укол, их нигде никто не делает. Отвечает: «не я слышала делают».

Упрямство и своеволие в её характере прослеживается и в старости. Не исключено и слабоумие, придурковатость. С годами в человеке изнашиваются и ослабевают все физические и умственные способности.

С 13 лет я не жил в родительском доме. Встречался с отцом и мамой наездами или в отпуск приезжал на несколько дней. Может потому мне непонятно поведение матери на старости лет, что я её плохо знаю.

Конечно, старик, старику рознь. Я часто вспоминаю Гиню как ей тяжело приходилось с мамой. И Люсе то же. А Аркадию с тёщей просто не повезло. Дай Бог всем им терпения!

Маме 94 года. Сердце и лёгкие здоровые, аппетит и сон хорошие. Слышит плохо, видит хуже того. Не держится моча и кал или не понимает, когда надо идти в туалет. Ум совсем ослаб. Не дай Бог ни кому дожить до такой немощной старости, когда жизнь твоя никому пользы не приносит, а несёт тягость детям своим. Умирать тоже надо во-время. Пока можешь ходить и сам себя содержать – можно жить. А как придёт этому конец – надо жизнь кончать.

Нельзя осуждать мать за её тяжёлую старость. Мне её жаль. В моём сознании она останется доброй, заботливой, трудолюбивой мамой.

Мать любила песни (русские народные) старинные, протяжённые. Пела она хорошо, голос был звонкий.

Последнее время видаюсь с ней раз в год. Езжу в Пермь в Кленовку.

Итог жизни Ивана Емельянова и Марии Алексеевны Романовых – 5 взрослых детей (2 сына, 3 дочери), 13 внуков и 13 правнуков.

Род Романовых в четвёртом поколении продолжат их правнуки Дмитрий и Роман дети нашего сына Олега, а также их внук Павел сын моего брата Николая Ивановича.

                                                                                                                                                                                                                                                   

Комментарии

Точное предисловие

Аватар пользователя Маргит

Как же трудно все жили!  Но ведь жили! И радовались, и любили, и детей рожали!

Аватар пользователя lana956

  Роман, Вы молодец. что решили поделиться воспоминаниями своих родных! Согласна, что с возрастом всё больше задумываешься о прошлом и жалеешь о  невозвратимо ушедшем времени. Я в своё время сумела записать воспоминания родных, кое-что помню сама, но этого недостаточно - возникает столько вопросов, а спросить не у кого... Место, где была расположена д.Черепаны, знаю хорошо, потому что живу в п.Суна с 1979 года - все окрестности изучены - пройдены и объеханы. Это сейчас в лес ездят на машинах,  а раньше за грибами и ягодами ходили пешком. Деревни уже не было -  остались следы от  колодцев, черёмухи и дорога по середине. Когда мы проходили по деревне, то я всегда думала о том - в каких же  красивых местах наши предки строили свои жилиища - дорога тянулась по водоразделу через несколько деревень, внизу луга у небольшой речушки, кругом леса! До места, где была деревня Черепаны, и сегодня можно легко добраться. Я думаю, что все Романовы в округе в какой-то степени родственники. Успехов Вам в дальнейшей работе над своим родословием!

Аватар пользователя allaburdina

Посмотрела " Подвиг народа, люди и награждения" Есть данные о награждении Романовых из д.Черепаново Сунского района: Павла Емельяновича (1902 г рожд) - медаль "За боевые заслуги";  Василия Емельяновича (1920 г рожд) - Орденом Отеч. войны 1-ой ст. Возможно это ваши родственники?

Аватар пользователя Роман

Возможно, но так как Василий Иванович не родной мой дедушка. То его семьёй пока не занимался. Всё в бущем.

Аватар пользователя korotaevorel

Роман, правильно сделал, молодец! Главное, чтобы нынешние молодые люди заинтересованно относились к такой достоверной информации.

Многое из того, что описал Ваш отец, я узнавал не от кого-то, а знаю, как очевидец. Всё так и было в деревне. До средины 1950-х годов пахали, сеяли, заготавливали сено, убирали урожай – всё, можно так сказать, вручную, лишь «с помощью» лошадей. Всё лето работали без выходных и от рассвета до заката. И о своей матери Ваш отец написал так, как будто это про мою мать. Она была такая же «хлопотунья».

Я работал на колхозных полях и лугах с шести до семнадцати лет, до окончания школы, и не получил за это  ни копейки. Единственно, что получали колхозники нашей деревни – это 10% урожая картошки, собранного на колхозном поле. А картошку сажали на значительной площади. В возрасте 15 и 16 лет я два лета окучивал картошку двухотвальным конным плугом.

Приведу один пример, как добросовестно работали, и какая была дисциплина в деревне. Однажды мы, 5-8 старшеклассников попросили бригадира отпустить нас в кино в райцентр на последний сеанс с 21.00 час. Бригадир сказал, что мы сможем уйти при условии, если сено всё будет «смётано». Мы взяли с собой «выходную» одежду, чтобы с поля бежать в райцентр, работали с особым усердием, но к 20.00 час, когда нам надо было убегать, работы оставалось меньше, чем на час. Бригадир не разрешил нам уйти, хотя взрослые убеждали его, что справятся без нас. Кстати, убеждали не наши родители, т. к. были как бы заинтересованной стороной. Мы так и не посмотрели кино, а это происходило в воскресение! 

Аватар пользователя Иван Зыков

Роман, расставь ссылки на деревни, о которых говорится в тексте.

Предисловие - это уже от имени твоего деда?

Аватар пользователя Родыгина Анна

О своих корнях, династии Романовых из Нолинского района (д.Романы, с.Ботыли) рассказывает Б.Романов

в автобиографической повести "Голод" - http://kniga.ar43.ru.

 

Интересный рассказ ... Очень понравилось про одну пару сапог - изношенную за всю жизнь...

Аватар пользователя арсений

Спасибо большое! Читала со слезами на глазах...

Аватар пользователя Мария Крюкова

Словно про моих родителей написано, а жили они в Мурашинском районе.

Аватар пользователя Татьяна Р

Огромное спасибо Вам Роман за опубликованные точные, живые и проникновенные воспоминания Вашего дедушки Василия Ивановича, он оставил о себе настоящую ПАМЯТЬ и Вы достойно продолжаете дело, завещанное им, низкий Вам поклон!