«Победа, товарищи!»
Илья Перминов ушёл на фронт 2 августа 1941 года – в Ильин день. К тому же в этот день ему исполнилось 27 лет, и в честь двойного праздника розовощёкий деревенский красавец надел новую рубаху. В этой рубахе, прижав к груди ревущую трёхлетнюю дочку Милу, Илья шёл к станции… Маленькая деревня под Кировом провожала на фронт своих кормильцев. И, словно в смутном знании того, что ни один из мужиков не вернётся, вместо песен над деревней стоял надрывный женский плач.

Оставалось ждать. О войне и политике у Людмилы в детстве были свои представления. Она, например, была уверена, что Гитлер – безобразное чудовище, Змей, живущий на болоте. А когда в просторной деревенской избе Перминовых поселилась большая семья эвакуированных, Мила любила листать вывезенный из блокадного Ленинграда архив – толстые прошнурованные амбарные книги, где на каждой странице чернилами были написаны столбики фамилий… В их избе часто собирались женщины и слушали, как «городская» тётя Лиля (эвакуированного библиотекаря Лилию в деревне именовали «избачом» - от слова «изба-читальня») читает из газет фронтовые вести.

С огромным нетерпением и страхом ждали почтальона… От отца пришло только одно скупое письмо-треугольник. Несколько фраз, а в конце: «Береги Милу!». Через пару месяцев с Ленинградского фронта пришло извещение: «Пропал без вести».
…9 мая 1945 года, когда страшная война осталась позади (чёрный невкусный хлеб из лебеды, лапти, заменявшие валенки даже в самые лютые морозы; факелы, с которыми ребятишки ходили в школу, отпугивая волков), в деревне загремел набат. Приехавший из района важный начальник зачитал правительственное сообщение, а затем громко добавил от себя: «Победа, товарищи!».
Наталья Перминова молча выбежала из конторы. А дома, обнимая дочь, плакала: «Папку нашего, наверное, убили…».

На запад от Гамбурга
Надежда окончательно умерла через много лет после окончания войны. Уже перебравшись в Оренбург, уже сменив отцовскую фамилию на фамилию мужа, уже работая на посту заведующего литературной частью Оренбургского областного театра музкомедии, Людмила Ильинична задалась целью – найти отца. Вдруг жив? В конце семидесятых она обратилась с запросами в Международный Красный Крест и Центральный архив Министерства обороны СССР. Из последней инстанции пришёл ответ: «Ваш муж погиб в концентрационном лагере, в немецком плену, Шталаг Х-В, Зандбостель, Германия. Могила за давностью лет не сохранилась».
Международная служба розыска (Бад Арользен), в которую Лаврентьева обратилась ещё несколько лет спустя, пошла ещё дальше – прислала оренбурженке ксерокопию нацистского документа. В ней значились все данные о военнопленном Илье Перминове - стоял его отпечаток пальца, был указан рост – 178 сантиметров и цвет волос: «blond». После регистрации советских солдат направляли в трудовые бригады, обречённые на самую грязную и тяжёлую работу.

«Ходячие скелеты»
«Русские шли колоннами по пять человек в ряд и поддерживали друг друга, потому что никто из них не в состоянии был двигаться самостоятельно. Единственным подходящим названием им было – ходячие скелеты. Падали они рядами, сразу по пять человек; немцы бросались к ним и били прикладами и плётками…» - вспоминал бывший французский военнопленный Орест Бари о лагере «Шталаг Х-В Зандбостель». Концлагерь, расположенный в унылой болотистой пустоши, в 120 километрах западнее Гамбурга, практиковал особо строгий режим для русских военнопленных. В обращении с узниками была жёсткая иерархия: на верхней ступени находились англичане и американцы, затем французы и бельгийцы, затем греки и сербы, на нижней ступени были итальянцы и поляки. Последними в этой очереди стояли русские.

Интересно, что лагерь, погубивший свыше 50 тысяч военнопленных, находился… под прямым патронатом Международного Красного Креста, который через своё Швейцарское представительство организовал в нём хорошо оборудованный госпиталь. Из Швейцарии сюда поставляли медикаменты и перевязочные материалы. Однако русским практически ничего не доставалось.
Читая воспоминания О. Бари, можно только догадываться, в каких условиях существовали Илья Перминов и его соотечественники: «Эти несчастные русские находились в таком состоянии, что им уже всё было безразлично. Если мы делились с ними жалкими остатками своих рационов, то это приводило к жутким дракам между ними, которые немцы подавляли, стреляя в человеческую толпу».

И даже в этих условиях здоровяк Илья Перминов выжил. И, видимо, сохранил силы и здоровье. Потому что, как подробно выяснила Международная служба розыска, его жизнь оборвалась не в Зандбостеле.
- 22 ноября 1941 года папа был переведён в составе рабочей бригады в портовый город Вильгельмсхафен. А через пять дней, 27 ноября, он умер. При каких обстоятельствах - уже неизвестно, - говорит Людмила Ильинична. – Вряд ли от болезни: больного работника просто не стали бы переводить в другой город. Скорее всего, расстреляли. Возможно, при попытке к бегству. Но куда было бежать на берегу Северного моря?..

Я узнала, что отец лежит в братской могиле на почётном кладбище Вильгельмсхафена. Мне прислали фотографию - ухоженная могила, аккуратная плита. Эпитафия на немецком языке гласит: «Сто русских солдат нашли здесь своё успокоение».

С миру по нитке…
Людмила Ильинична не один год лелеяла мечту съездить на могилу отца, навестить его и других красноармейцев, принявших мученическую смерть. Но сделать это, не зная немецкого языка и не имея средств на поездку, не так-то просто.
Оренбурженке помогли земляки.

- Хочу сказать большое спасибо людям, откликнувшимся на мою просьбу организовать мне поездку в Германию, – директору Оренбургского областного общественного благотворительного фонда Рэму Андреевичу Храмову, губернатору Оренбургской области Юрию Александровичу Бергу, депутату Оренбургского городского Совета по округу №13 Сергею Васильевичу Пономаренко, своим коллегам из Оренбургского отделения Союза театральных деятелей России. Все они помогли мне материально, - говорит Людмила Ильинична. – Кроме того, директор ОАО «Оренбургские авиалинии» Борис Александрович Портников организовал для меня бесплатный перелёт из Ганновера в Оренбург (на обратном пути), а секретарь представительства МИДа РФ в Оренбурге Дмитрий Юрьевич Пантелин помог оформить Шенгенскую визу, обратившись с письмом-просьбой к бургомистру города Вильгельмсхафен. В итоге – меня в Германии не только встретили и разместили как родную, но и дали переводчика.

У Северного моря…
Она побывала на развалинах концлагеря в Зандбостеле. «Шталаг» был освобождён англичанами 29 апреля 1945 года, и после того, как лагерь в июне покинули последние узники, бараки «из соображений гигиены» сожгли. Так что теперь нельзя даже прикинуть, в каком из них, содержали русских солдат.
Но, приехав в портовый Вильгельмсхафен, Лаврентьева сочла своим долгом немного постоять на берегу моря. «Я представляла себе, что чувствовал отец, которого только что сюда привезли, как он жадно глотает свежий морской воздух…».

На кладбище нашу землячку сопровождала помощник бургомистра госпожа Бьянка Гёте (которая, собственно, и оформила Лаврентьевой приглашение в Германию) и представители местной прессы.
Изготовленную в Оренбурге плиту с русскоязычной эпитафией Лаврентьева с разрешения городских властей положила поверх общего надгробия. А ирисы с материнской могилы отдала смотрителю кладбища – в ближайшие дни оренбургские цветы обещали посадить на немецкой земле, поверх русских костей.
- К сожалению, у меня не хватило времени и не было возможности поработать в архиве Вильгельмсхафена, - говорит Людмила Ильинична. - Но, возможно, у меня или кого-то другого ещё будет возможность узнать имена красноармейцев, похороненных рядом с моим папой. Вдруг кто-нибудь найдёт своих родных?..