Поскольку мне довелось появиться на свет в четырех километрах от того места, где были найдены первые русские изумруды, то интерес к этому событию вполне объясним..
КАК СМОЛОКУРЫ СТАРАТЕЛЯМИ СТАЛИ
История открытия уральского изумруда началась осенью 1830 года, когда трое крестьян из деревни Юрзовка (или Ерзовка) - выселка деревни Крутихи, относившейся к Белоярской слободе (что расположена в пятидесяти верстах на восток от города Екатеринбурга), забрались аж на тридцать пять верст севернее, в гущу казенных лесов, дабы заняться гонкой смолы.
Собственно смолокурению предшествовали подготовительные работы, заключавшиеся в сборе осмола - сосновых веток, пней, самосушника и валежника...
И вот одному из смолокуров, Максиму Степановичу КОЖЕВНИКОВУ, довелось заметить что-то блестящее в корнях вывернутой ветром сосны. Присмотревшись, он увидел небольшой бледно-зеленый кристалл.
Смолокур показал находку своим товарищам, после чего на том месте они пробили шурф, и нашли еще несколько таких же кристаллов. Мужики посовещались и решили доставить камни в уездный Екатеринбург. Зайдя в аптеку горного ведомства, в которой тогда можно было приобрести буквально все, они предложили свой товар провизору Густаву Федоровичу Гельму. Последний, определив камни как «худоватые зеленоватые аквамарины», дал за них незначительную сумму, с уговором и впредь приносить подобные находки...
Здание Главной аптеки горного ведомства, в которую белоярские крестьяне принесли самоцветы
ВОВСЕ НЕ АКВАМАРИН!
21 января 1831 года (здесь и далее даты по старому стилю) надсмотрщик Екатеринбургской гранильной фабрики, зайдя в аптеку, заметил на ее витрине незнакомые камни, после чего «сообщил по начальству» - исправляющему должность командира Якову Васильевичу Коковину. Тот распорядился приобрести и доставить ему один из этих кристаллов.
23 января 1831 года (эта дата - 4 февраля по новому стилю - день открытия) Яков Коковин опытным путем определяет, что доставленный ему кристалл вовсе не «худоватый зеленоватый аквамарин», а представляет собой не что иное, как изумруд - драгоценный камень первого порядка!
Командир гранильной фабрики немедленно приказывает найти крестьянина, обнаружившего изумруд, а также снаряжать разведочную партию.
27 января 1831 года (эта дата, 8 февраля по новому стилю, считается днем открытия Изумрудных копей Урала) Яков Коковин и Максим Кожевников в сопровождении девяти человек мастеровых по глубокому снегу, сквозь мороз и ветер, через бездорожье, обилие болот и рек, добираются до места удивительной находки. Работники разжигают костры, чтобы согреть мерзлую землю. Шурф, пробитый чуть в стороне от места первоначальной находки, выводит на богатую изумрудную жилу...
Яков Коковин, забрав с собой несколько найденных кристаллов, немедленно возвращается в Екатеринбург, к себе, на гранильную фабрику. По всей видимости, наш герой, Максим Кожевников, едет вместе с командиром, но не в Екатеринбург, а покидает его на полпути раньше, направляясь в свою родную деревню.
Изумрудные прииски (вверху), Мезенское, Белоярка, Крутиха и Ерзовка (внизу) - родные места Максима Кожевникова - фрагмент карты Екатеринбургского уезда 1874 года
«СМАРАГДОВЫЙ ФУРОР»
31 января 1831 года Яков Васильевич Коковин направляет в стольный Санкт-Петербург докладную записку об открытии российских изумрудов, приложив к ней один ограненный и несколько необработанных кристаллов.
23 февраля 1831 года доклад и приложенные к нему кристаллы доставлены в Санкт-Петербург. Столичные ювелиры подтверждают: это, действительно, изумруды, причем достаточно высокого качества!
26 февраля 1831 года вице-учредитель Капитула российских орденов генерал-лейтенант Н.И. Селявин заготавливает указ о награждении Я.В. Коковина за открытие русского изумруда орденом Святого Владимира IV степени.
28 февраля 1831 года, после прочтения докладной записки президента Кабинета Его Императорского Величества князя П.М. Волконского, Николай I подписывает указ о награждении орденом Я.В. Коковина. Не забывают и о крестьянине-смолокуре, которому, как распорядился император Всероссийский, "за найденную при выскирке дерева изумрудную породу дать 200 рублей".
Орденские знаки Яков Коковин получает уже 23 марта, а крестьянин-смолокур Максим Кожевников свои деньги - лишь 10 сентября 1831 года. Этот факт имеет свое объяснение...
ДВА ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЯ
Взаимоотношения двух первооткрывателей уральского изумруда полностью соответствовали духу того времени. Несмотря на то, что Яков Коковин родился в семье простого мастерового Горнощитского мраморного завода (филиала Екатеринбургской гранильной фабрики), он рано «выбился в люди», получив за свою службу чины, ордена, высокую должность и дворянство. Конечно, здесь не обошлось без протекции, но и без таланта тоже! Имеется вполне себе достоверное свидетельство, что сам император Всероссийский Александр I Благословенный называл его гением.
Вместе с тем известно, что нет более жестокого господина, чем бывший раб... Когда к командиру фабрики был доставлен Максим Кожевников, первый даже не соизволил узнать его имя... Вероятно, он обращался к смолокуру, в лучшем случае, по-дворянски снисходительно: «братец» или «любезный». В общем, в этом роде...
Когда 11 апреля 1831 года горный начальник Екатеринбургских заводов Глеб Григорьевич Вансович получил деньги для крестьянина-смолокура, он испросил у Я.В. Коковина сведения об имени крестьянина, нашедшего изумруд. Но, командир гранильной фабрики признался, что попросту не знает, как того зовут.
14 апреля 1831 года Коковин направляет запрос земскому исправнику «об имени и прозвании Белоярской волости крестьянина, который первый в 85 верстах от Екатеринбурга нашел в корнях вывороченного ветром дерева ископаемое, признанное изумрудом».
26 апреля 1831 года земский исправник, сославшись на рапорт Белоярского волостного правления, ответил:
«Первой нашел в корнях вывороченного ветром дерева – ископаемое признанное изумрудом оной волости крестьянин Максим Степанов Кожевников. О чем, Ваше Высокоблагородие, честь имею уведомить и препроводить при сем означенного крестьянина Кожевникова для личного о себе показания».
Таким образом, 27 апреля 1831 года первооткрыватели русских изумрудов встретились во второй раз.
«ПРЕДАН БУДЕТ ОСУЖДЕНИЮ И ОШТРАФОВАНИЮ»
Третья, правда, заочная встреча первооткрывателей произошла в следующем году...
В первой половине июля 1832 года земский исправник изъял в доме у Максима Кожевникова изумруд. Происхождение кристалла не совсем ясно. Возможно, он был найден Максимом Степановичем еще в 1830 году и просто оставался у него дома. Хотя, не исключено, что изумруд был добыт уже позже...
30 сентября 1832 года Яков Васильевич Коковин, получивший от земского исправника отнятые у Кожевникова и других белоярских крестьян драгоценные камни, требует от последнего запретить первооткрывателю изумруда Максиму Степановичу Кожевникову вести самовольную добычу:
«На сообщение Вашего Высокоблагородия от 15 минувшего июля сим уведомляю, что предъявленный мне камень и место его найдения есть порода изумрудов; но как крестьянином Кожевниковым сделаны довольно значительные на том месте копи, а может статься, и в других местах, то посему и прошу вас, милостивый государь, подтвердить сему крестьянину и другим, чтобы они в противность изданных высочайше утвержденных правил ни под каким предлогом подобных поисков делать не осмеливались, иначе преданы будут законному осуждению и оштрафованию».
Таким образом, отношения между двумя первооткрывателями явно обострились...
«БЮСТ ЕГО ИЗВАЯТЬ ИЗ МРАМОРА»
6 июня 1835 года в Екатеринбург прибыл ревизор Департамента уделов статский советник Леонтий Федорович Ярошевицкий, задачей которого была проверка гранильной фабрики. Он выявил целый ряд злоупотреблений, допущенных Яковом Васильевичем Коковиным, главными из которых были задержка отправки самоцветов в Санкт-Петербург и отсутствие порядка в отчетности по добыче и обработке драгоценных камней. В середине июня 1835 года все задержанные Коковиным камни были отправлены в столицу. Сам командир фабрики попал под следствие, которое вскоре закончится для него весьма печально - двухлетним заключением в камере для секретных узников тюремного замка города Екатеринбурга, лишением чинов, орденов и дворянского звания, тяжелой болезнью и смертью в 1840 году.
20 июня 1835 года ревизор приезжает на изумрудные копи. Он пробудет там «в течение трех ненастных дней». Что интересно, здесь он встретился с Максимом Кожевниковым, который приехал на прииски, скорее всего, узнав о визите ревизора, проверяющего деятельность Якова Коковина...
В своем докладе, направленном в Департамент уделов, Л.Ф. Ярошевицкий предложил обратиться в Кабинет Его Императорского Величества с просьбой отрядить на изумрудные копи 500 крестьян, в том числе жителей деревни Юрзовской (место жительства Максима Кожевникова), а на речке Рефт построить плотину и «гранильную для изумрудов фабрику, куда переселить из Екатеринбурга несколько семейств сего ремесла».
Видимо Максим Степанович, в отличие от Я.В. Коковина, произвел на ревизора весьма положительное впечатление, а может Ярошевицкий просто хотел возвысить крестьянина, дабы этим самым принизить командира. Так или иначе, но свой доклад он заканчивал такими словами:
«А в ознаменование заслуги первого открывателя изумрудов, крестьянина Кожевникова, покуда еще находится в живых, бюст его изваять из мрамора и на пьедестале на месте открытия поставить с обозначением года».
Увы, ни одно из предложений статского советника Ярошевицкого так и не получило одобрения у вышестоящего начальства. Бюст крестьянина на месте открытия изумрудов так и не был поставлен (а потому внешний облик первооткрывателя остался неведом для потомков), а вот намогильный памятник был цел еще в начале XX века.
«ПЕРВЫЙ ПРИКОСНУВШИЙСЯ...»
В июле 1862 года, вскоре после отмены крепостного права, в «Горном журнале» вышла статья тогдашнего командира Екатеринбургской гранильной фабрики Петра Ивановича Миклашевского – по существу, первого историка изумрудных копей. В самом ее начале он с явным восторгом сообщал читателям:
«И теперь еще жив тот, кто первый из русских держал в руках своих первый русский изумруд; этот счастливец, крестьянин Белоярской волости Максим Кожевников...».
Долгое время считалось, что Максим Степанович Кожевников родился в 1799 году. Как минимум, с 1835 года он носил прозвище Пух. Есть версия, что оно было дано смолокуру за мягкие волосы на голове. Однако я думаю, что прозвище Пух относилось к его телосложению. А ведь среди смолокуров обязательно должен был быть хотя бы один работник, обладающий недюжинной силой, дабы корчевать сосновые пни...
Находка уральских смарагдов принесла Максиму Степановичу вначале чуть более двух сотен рублей (деньги от их продажи аптекарю Гельму и премия от императора), а впоследствии - годы тяжких трудов в сырых ямах, так как смолокур стал «изумрудоискателем» или, как говорят на Урале, «хитником».
Тяжкие труды не прошли даром, первооткрыватель изумрудов заболел чахоткой, отчего и умер 9 сентября 1865 года. Похоронен 12 сентября, запись о его смерти внесена в метрическую книгу священником Сенафоном (Ксенофонтом) Петровым.
ОТ МАКСИМА К ИСАКУ
Приведенные выше сведения о первооткрывателе русских изумрудов имелись у меня задолго до того, как удалось ознакомиться с данными 10-й ревизии по Белоярской сельскому обществу Логиновской волости Екатеринбургского ведомства. Из ее текста стало ясно, что Максим Степанович Кожевников родился в 1798 году. В момент находки изумрудов он был женат, имел как минимум одного сына - Ерофея.
По состоянию на 1858 год, у первооткрывателя было трое сыновей (Ерофей 31 года, Петр 22 лет и уже упомянутый Лаврентий - 19) и четыре дочери (Прасковья 23-х, Александра - 20, Ксения - 15 и Марфа - 12 лет). У Ерофея - старшего сына - жена Анна Аверьяновна 25 лет и две дочери Глафира восьми с половиной лет, да Васса трех. Средний сын Петр - женат. У него жена Агафья Ивановна 21 года. Детей пока нет.
Искать дальше было проще. Перепись Тобольского уезда 1710 года, в части касающейся населенных мест, располагавшихся на территории нынешней Свердловской области, сообщала только об одной семье Кожевниковых, проживавшей в Белоярской слободе в деревне Мезенской (а это не так уж далеко от Крутихи - см. карту выше). Было очевидно, что ее представители – предки Максима Степановича:
«Двор крестьянина Исака Лукиянова Кожевникова 38 лет. Жена Марфа Галахтионова 35 лет, сын Сидор 5 лет; дочери: Варвара 7 лет, Соломанея 3 лет; братья: Иван 16 лет, Федор 11 лет; мати Домникея Анкудинова 62 лет.
У него дядя Макар Микифоров 63 лет. У Исака шурин Емельян Галахтионов 30 лет. Жена Татьяна Пиминова 30 ж лет, пасынок Анисим Борисов году, патчерица Марина 2 лет. Строшной (сезонный батрак - Д.К.) Самойло Панфилов 30 лет».
«ГУЛЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК»
В той же переписи Тобольского уезда 1710 года, в той ее части, которая касалась населенных мест, располагавшихся на территории нынешней Курганской области, обнаружил упоминание об еще одном Кожевникове, носившем отчество Никифорович. В слободе Красномысской значился «гулящий человек» Осип Никифоров сын Кожевников 70 лет, нашедший приют у вдов свекрови и невестки Марфы Фотиевой и Варвары Осиповой Поповых.
Разряд так называемых «гулящих людей» составляли не приписанные ни к служилым, ни к посадским людям; вольноотпущенные; освобожденные из плена. Они не записывались в писцовые и переписные книги, не платили податей, не несли никаких государственных повинностей. «Гулящие люди» занимались ремеслами, жили работой по найму, «за чужим хребтом», как говорили тогда, отсюда другое их наименование - «захребетники».
«Гулящему человеку» Осипу Никифорову Кожевникову в 1710 году было семьдесят лет, что вполне себе сочетается с возрастом дяди Исака - Макара Микифорова сына Кожевникова. Так что, почти нет сомнений в том, что они - родные братья.
Значит, отца Исака Лукьяновича Кожевникова звали - Лукьяном Никифоровичем, а деда Никифором. Поэтому ищу Никифора Кожевникова по всем имеющимся у меня источникам. Прежде всего, искал в переписи Верхотурского уезда 1680 года. Однако в ней никого подходящего не нашел.
НИКИФОР, ДА НЕ ТОТ
А вот в переписях Чердынского уезда мне попались косвенные упоминания о Никифоре Кожевникове.
Так в Переписной книге Чердынского уезда 1707-1708 годов сообщается, что на посаде города Чердыни проживает вдова посадского человека Катерина Никифоровская жена Кожевникова:
«А по скаске ее уроженец де был муж ее Никифор города Чердыни. Земли за ней и сенных покосов нет»…
Переписная книга Чердынского уезда 1710 года по городу Чердыни уточняет:
«Во дворе вдова Катерина Козмина дочь Никифоровская жена Артемьева сына Кожевникова 35 лет у нее детей сын Роман 10 лет да дочь девка Аграфена 13 лет».
Если предположить, что муж Катерины Никифор Артемьевич Кожевников умер, допустим, в 1705 году в сорокалетнем возрасте, то получается, что он родился в 1665-м, что никак не бьется с возрастом уральских братьев Никифоровичей Кожевниковых.
Очевидно, что это не разыскиваемый мною Никифор Кожевников...
В ПЕРЕПИСЯХ ГОРОДА ХЛЫНОВА
Обращаю особое внимание на переписи Вятского края, из которого, собственно говоря, и заселялись Предуралье, Урал, Зауралье и Западная Сибирь...
И почти сразу находка. В Дозорной книге города Хлынова 1615 года найден Никифор Кожевников.
В том далеком году, в самом начале царствования первого Романова, на Пятницкой улице посада в остроге города Хлынова жили Давыдко Сидоров Кожевников, да сын его Микифорко.
Оброчная книга города Хлынова все того же 1615 года упоминает Микифорка Кожевникова среди шести человек, по всей видимости, занимавшихся рыбной ловлей:
«…Вниз по Вятке реке озерко Духовое да озерко Черное с ыстоки, и с простми, и с логи, и з заливы, что были на оброке за Давыдком Колачниковым с товарищы, оброку и пошлин платят с наддачею по 40 алтын на год».
Что интересно, первые уральских изумруды были найдены недалеко от озера, до сих пор именуемого Черным…
Переписная книга города Хлынова 1628 года сообщает имя жены Давыда и матери Никифора - «бобылиха вдова Устиньица Кожевникова». Вдова проживает там же - в тяглом дворе «на посаде, в остроге, в Пятницкой улице».
Родословное древо первых Кожевниковых может выглядеть так
Упомянутый в Дозорной и Оброчной книгах города Хлынова 1615 года Никифор Давыдович Кожевников вполне подходит к искомому. Предположим, что ему в 1615 году - восемнадцать лет. В 1628-м - тридцать один. Соответственно, в 1647 году, когда родился упомянутый в Тобольской переписи 1710 года Макар, младший из Никифоровичей, ему исполнилось пятьдесят. А когда родился старший - «гулящий человек» Осип Никифоров сын Кожевников, ему было сорок три... И то, и другое, хоть и несколько преклонный, но все же вполне подходящий возраст для отцовства.
Если принять во внимание, что в 1628 году вдова Устинья Кожевникова живет в одиночестве, то ее сын Никифор вполне мог «сойти» по какой-то неизвестной, но очень весомой причине, из города Хлынова, так сказать в восточном направлении, несколько ранее этой даты.
Вероятно, он стал тем же самым «гулящим человеком», кем был его старший сын. А потому попросту не попадал в переписи. Этим же объясняется и позднее отцовство...
НИКАКОЙ ОН НЕ КОЖЕВНИКОВ!?
Буквально на днях было опубликовано исследование родословной первооткрывателя русских изумрудов, главным и поразительным выводом которого стало то, что Максим Степанович, оказывается, по крови никакой не Кожевников. Впрочем, те из вас, кому еще не наскучила данная тема, могут ознакомиться с данным трудом (в полном смысле этого слова) по следующей ссылке:
Честно говоря, у меня самого была задумка проследить род белоярских Кожевниковых от братьев Никифоровичей не только назад (до их предков), но и вперед, вплоть до первооткрывателя уральских изумрудов и его потомков. Но, увы, в имеющемся в моем сегодняшнем «арсенале» (в отличие от автора исследования Юрия Михайловича Сухарева) просто не хватает первоисточников - текстов ревизий и метрических книг конца XVIII - начала XIX веков…
К данному материалу не добавлено ни одного комментария.