"ПОКА НЕ ПОХОРОНЕН ПОСЛЕДНИЙ СОЛДАТ…"

"ПОКА НЕ ПОХОРОНЕН ПОСЛЕДНИЙ СОЛДАТ…"
Рукопись книги Л.Н. Бруевой

http://kraj.vitebsk.net/?page=vov&sod=_bru_09

9. ЦЕНА ПОБЕДЫ

О Великой Отечественной войне за полвека написаны горы научных трудов, огромное количество документальной, исторической и художественной литературы. Но не смотря на это её история до сих пор изобилует множеством "белых пятен". Мы узнаем об этом не только на местах боёв, поднимая забытых бойцов и увековечивая их память, но и работая в архивах.

Обороне Витебска, как важнейшего узла железнодорожных и шоссейных дорог, фашистское командование осенью 1943г., зимой и весной 1944г. придавало большое значение, называя наш город "щитом Прибалтики". Подступы к городу прикрывались двумя-тремя оборонительными полосами с северо-запада, севера и востока. Фашисты соорудили на нашей земле укрепления, называемые "Медвежий вал": сквозные траншеи, дзоты, пулемётные площадки прикрывались ограждением из колючей проволоки, завалы, минные поля. Каждый участок "Медвежьего вала" простреливался артиллерийско-миномётным и пулемётным огнём. Да и оборону у стен древнего города держали части и соединения врага, владеющие большим военным опытом, хорошо вооруженные. Огромными были потери наших войск... И до сегодняшнего дня, к сожалению, места последнего боя большинства погибших под Витебском бойцов, остаются их могилой. А какая она большая и безымянная на территории Октябрьского сельсовета, да и всего Витебского района?!

Сопоставив данные, привезенные поисковиками из Центрального архива Министерства обороны, со списками погибших Витебского райвоенкомата, мы пришли к выводу, что на территории района погибло не 42 тысячи, как в них числится, а более 120 тысяч бойцов.

Девять месяцев стоял Фронт у трёх белорусских деревушек Рожново, Мяклово, Букштыны. Пять дивизий сражалось здесь за переправы через Лучёсу. Двенадцать тысяч погибших числится на братской могиле в д.Орлово.

Внимательно вчитайтесь в скупые строчки журналов боевых действий частей и соединений, сражавшихся под Витебском, привезённые нашими исследовательскими группами из Центрального архива Министерства обороны. Эти строчки написаны в Перерывах между боями, на обратной стороне трофейных карт или старых плакатов, а то и на клочках бумаги. В них страшная правда войны. В них невосполнимая горечь утрат. Вот лишь некоторые из них:

"5 февраля 1944 года. 144 стрелковая дивизия атаковала противника в направлении деревни Павлюченки. Убито 192, ранено 559 человек.

9 февраля 1944 года продвинулись лишь на 100-150 метров. Средняя численность стрелковых рот 10-12 человек. За 10 дней боёв дивизия потеряла убитыми 445, раненными 1559 человек.

29 февраля стрелковый полк удерживал на западном берегу Лучёсы набольшой кусочек земли, который гордо именовался "плацдармом". За трое суток полк потерял убитыми и раненными 306 человек. В ротах осталось лишь 73 стрелка и 70 пулемётчиков. Однако эта горстка людей продолжала героически удерживать кусочек советской земли, вырванный у врага."

Из журнала боевых действий 274 стрелковой дивизии:

"10 февраля 1944 года 965 и 961 стрелковые полки атаковали противника в районе высоты 143,0 на восточном берегу Лучёсы, перед д.Перевоз, и продвинулись в овраг южнее посёлка Жуки, в 50-100 метрах от берега. Но залегли под ураганным артиллерийским огнём противника. 274 стрелковая дивизия потеряла 75 процентов личного состава. Все, посланные на западный берег реки, ранены или убиты."

В феврале 1991 года, ведя исследовательскую работу по подготовке к Всесоюзной Вахте Памяти в Центральном архиве Министерства обороны, я познакомилась с бывшим командиром 965 стрелкового полка Анищенко А.И. Он рассказывал членам нашей исследовательской группы о боях за Витебск. Только что проработав журнал боевых действий 274 стрелковой дивизии, в которую входил и его полк, я, не удержавшись, спросила:

- Скажите, вот я просматривала журнал боевых действий Вашей дивизии. На Лучёсе, под Витебском, очень большие потери были. Я понимаю, что приказы нужно было выполнять, что с командованием дивизии, армии, фронта особо не поспоришь... Но Вы же видели, что при штурме д. Букштыны, переправ через р.Лучёса, сотнями, нет, даже тысячами, гибли бойцы, что в лоб эти высотки за деревней взять невозможно. И все же посылали бойцов в атаку! Посылали в атаку мальчишек из пополнения, которые ещё ничего не умели, которые впервые взяли винтовку в руки?! Мы с ребятами уже очень много переписали именных списков потерь по Вашей дивизии. Там же, практически, каждый второй погибший - 25-26-го годов рождения. Им же ещё и 18-ти на было!

- А что оставалось делать?! - прервал меня А.И.Анищенко. - За невыполнение приказа меня бы самого отдали под суд... Приказы не обсуждать, а выполнять нужно было... И приходилось штурмовать безымянные высоты среди болот, да брать плацдармы на западному берегу р. Лучёсы всего 100-150 метров в глубину... И мальчишек необстрелянных в бой посылать приходилось... Другого выхода не было... Тяжело нам Лучёса давалась.

Река Лучёса... В годы войны фронтовики называли её берега "кровавыми"... Именно здесь, на этом рубеже, с декабря 1943 по июнь 1944 года проходили тяжёлые, кровопролитные бои за освобождение Витебска. Наши войска в боях за Лучёсу потеряли более 40 тысяч человек...

О тяжёлых летних боях за Лучёсу очень многое я узнала в музее Витебского ПТУ-19. Значительное место в экспозиции музея 251 Витебской стрелковой дивизии посвящено поэту-фронтовику, младшему лейтенанту, командиру снайперского взвода, Георгию Ушкову. В минуты затишья он доставал из полевой сумки потёртую ученическую тетрадь и писал стихи. Его стихотворение "Лучёса" было опубликовано во фронтовой газете в дни освобождения г.Витебска:

Тебя давно на карте я искал,

Полоска голубая среди леса -

Простая белорусская река

С красивым, строгим именем - Лучеса.

Мы на рассвете встали пред тобой.

Ты нас ждала, как может ждать невеста.

И мы вели здесь долгий, смертный бой,

Чтоб ты была свободною, Лучеса.

И в память тех, кто в росную траву

Упал, свой долг отдавши честно,

Я будущую дочку назову

Твоим прекрасным именем, Лучеса.

Георгий Ушков в октябре 1944 года погиб на Литовской земле. Не довелось ему стать отцом… Но живёт на свете девочка по имени Лучеса!

У сестры Г.Ушкова - Нонны Алексеевны - четыре сына. Самый младший назван Георгием, в память о погибшем дяде. А первая дочь старшего сына - Лучёса. Единственная в мире девочка по имени Лучёса. Теперь она живёт в Петропавловске Камчатском, работает в музыкальном училище.

Вместе с ветеранами 251 Витебской стрелковой дивизии ребята из военно-патриотического клуба "Поиск" (руководитель Бурдо Анатолий Алексеевич) не раз побывали у д. Шарки Витебского района, в том месте, где Георгий Ушков написал свою "Лучёсу".

С января по июнь 1944 года у д. Шарки Витебского района шли тяжёлые кровопролитные бои "местного значения". Наши бойцы метр за метром продвигались на запад, Фашисты отчаянно сопротивлялись, постоянно контратаковали. Многие деревни в районе р. Лучеса по семь раз в день переходили из рук в руки.

Как-то один из ветеранов рассказывал нам, что в этих местах, между д.Шарки и д.Букштыны прорвались фашистские танки… Они "проутюжили" вдоль берега реки Лучёса не только траншеи, но и могилы, и, даже, полевой госпиталь с раненными бойцами…

Мне на всю жизнь врезалась в память статья гвардии лейтенанта, инвалида Великой Отечественной Юрия Транквиллицкого "Засахаренная победа и окопная правда" в газете "Известия" в юбилейные дни мая 1995 года:

"Прелести и ужасы войны пришлось познать мне в 18 лет. Был конец апреля 1944 года... Вот немецкие окопы, до них всего двести метров. Между нами небольшое болотце, вспаханная взрывами земля и дурно-приторная вонь, разлагающихся трупов солдат. Именно I мая 1944 года мы вошли в окопы первой линии. Вернее, вплыли…

Весной в болотистой Белоруссии окопы стали сточными канавами. Ледяная жидкая глина, где по пояс, а где и по грудь. Выжать штаны и портянки, вылить из сапог воду можно только ночью…

Вспоминаю одну "разведку боем". Перед штурмом железнодорожной станции Замосточье нам была поставлена задача: ворваться на станцию, устроить панику у немцев и отойти (если сможем). Так планировали командиры. А мы с ходу взяли станцию и перебили всю фашистскую охрану. Правда, и у нас от роты осталось пять солдат, только пять… Но станцию удержали.

Залп "катюш" по уже занятому нами плацдарму в фашистской обороне - связь опять не сработала… Земля вздыбилась, растеклась студнем... Меня оглушило и засыпало на дне окопа. Откопали через некоторое время, чтобы похоронить, но оказалось, что ещё жив.

Мне "повезло". Я водил свой взвод в "разведку боем" дважды. Первый раз в ночь с 21 на 22 июня 1944 года. Мой взвод, стреляя и вопя, ворвался в окопы врага. Немцы не ожидали такой наглости.

И тут началось такое! Наша дальнобойная стала накрывать засеченные огневые точки противника. А мы-то уже в немецких окопах и (ой, мама!) хорошо прочувствовали на своих спинах огневую мощь родной артиллерии и наших "катюш".

Мы продирались через глубокоэшелонированную оборону противника на участке фронта Витебск-Орша. Девять оборонительных укреплённых линий надо перегрызть, перемолоть, перерубить. Всё это и было практическим осуществлением операции "Багратион".

Немцы бросили на прорыв из окружения два "Тигра" и "Фердинанда". Дорогу на запад от Витебска мы перерезали, а вот как устоять перед этими бронированными чудовищами?… Всплеск взрыва перед глазами, обжигающая запредельная боль. Момент полуосознанный тогда, распался на куски и на годы.

Помню, на прощание сказал мне старшина:

-Закрепились, товарищ гвардии младший лейтенант. Удержим, всё будет, как надо. Прощайте! Вам в тыл, если дойдёте, а мне в другую сторону, к немцам в горячие объятия!

Двигаюсь по отзвучавшему, отгремевшему полю боя - дьявольского сражения людей с людьми, врагов - с врагами. Трупы, куски человеческих тел, покореженная военная техника… Ползу… Забытьё… Потеряна ориентация во времени. Рука сильно воняет тухлой селёдкой. Пальцы стали чёрными, видно, сильно поднялась температура… Опять забытье. Кто-то переворачивает меня, кричит: "Вроде жив, давай носилки!"

Зачем я пишу это? Война - слишком страшная и грязная штука, чтобы восхищаться ею. Всё это плохо терпит даже бумага. И, да простится мне, что в юбилейные дни я не вспомнил ничего праздничного. В аду радостей быть не может.

Все, ныне живые, должны склонить головы. Те, павшие, они были… да, они были людьми! Да - это наша Победа! Она всосала в себя миллионы жизней, мегатонны человеческой кровушки. Ну почему же понятие "победа" так у нас засахарело?!"

В местах, где воевал автор этих страшных строк, где полз он, теряя сознание, в тыловой медсанбат, на небольшом квадрате первой послевоенной карты, корректировки 1949 года, на территории всего лишь 5 на 9 километров, мы насчитали 39 братских могил. Зная, что в пятидесятые годы братские могилы переносили ближе к дорогам, в центры колхозов, мы стали искать очевидцев.

- Нас было двое, - рассказывал житель д.Заходники Витебского района - один из участников "акции по перезахоронению" (фамилию свою он нам так и не назвал). Вызвали в сельсовет, велели запрягать лошадь и перевозить, разбросанные по полям и лесам, захоронения в одну братскую могилу, в д.Шапуры… А что мы могли сделать?! Возьмёшь лопату земли, насыплешь в гроб, табличку снимешь… Так с одним гробом всех в округе и "перезахоронили"…

И вместо гордости в наших душах поселились стыд, вина перед павшими, горечь… Мы поняли, что не говорить сейчас надо, не искать "виновных", а пока жива еще хоть одна мать, ждущая сына с войны, пока живы дети погибших солдат, пока пылятся на архивных полках списки без вести пропавших, нужно искать, нужно делать все возможное, чтобы каждый погибший в жестокой войне был назван поимённо. Нужно, чтобы имена их были высечены на гранитных плитах надгробий, занесены в книги "Память", а на местах стёртых с лица земли воинских кладбищ вновь появились памятники или хотя бы надмогильные кресты…

Поработав в Центральном архиве Министерства обороны РФ, мы сверили привезенные списки погибших со списками Витебского райвоенкомата. Оказалось, что только лишь 1/3 погибших числится на территории Октябрьского сельсовета Витебского района. По координатам переписанных нами списков потерь нескольких дивизий, воевавших у д. Мяклово в 1944 году, мы установили, что рядом с деревней и на её территории должно было быть обозначено 8 больших братских могил. Но на первой послевоенной карте эти могилы не обозначены, зато координаты большинства из них соответствуют линиям бывших траншей. Мы обратились к старожилам деревни, но они отвечали, что вернулись в д.Мяклово гораздо позже. Могил вокруг деревни не помнят, а вот по полям вокруг и на болоте было очень много убитых солдат.

- Пахать землю надо было, сеять… Собрал тогда баб наш председатель колхоза, - рассказывала нам пожилая женщина в д. Мяклово, - Ребятишек тоже позвали… Осенью это было, в 44-м… Мы трупы солдатиков крюками за ремень цепляли и стаскивали в большой погреб, в центре деревни… Там он полный погибших был. Памятник поставили, без фамилий только.

- А ещё, где хутор до войны был, две могилки сразу после войны было… Мы возле них коров пасти гоняли, - вспоминала другая. - Не найти уж то место, - заровняли давно…

Почти на окраине деревни, пожилой мужчина поведал нам, что у него прямо в огороде находится захоронение.

- Когда мы вернулись из эвакуации, дома нашего не было - немцы его в землю вкопали - блиндаж видно был у них… Из того блиндажа три головы торчало над землёй - не помещались внутри. С соседским мальчишкой мы наносили земли и их присыпали… Потом меня призвали в армию. Воевал до Победы. Поле после войны разровнял, - картошку сажаю.

Мы стали просить разрешения раскопать блиндаж, но хозяин не пустил нас на свое поле. Вместо этого он показал за деревней место, где проходила немецкая траншея, в которую он лично прикапывал останки бойцов.

Руководителей поисковых отрядов часто спрашивают с удивлением: "Зачем вам всё это нужно?! Пусть бы и лежали погибшие там, где застала их смерть. Зачем через столько лет беспокоить их родственников?!" Такие вопросы, порой, задают даже люди старшего поколения.

Но как можно проходить спокойно мимо разбросанных по земле останков погибших воинов?! А их полно в тех местах, где фронт стоял 9 месяцев. В тех местах мародёры круглый год в поисках оружия и драгоценностей копаются в лесах, на полях, в болотах. Их не остановит никто и ничто. Чтобы остановить таких "копателей", - круглый год понадобилось бы не только милиции охранять каждую траншею, но и всю армию под ружье поставить. С так называемыми "чёрными следопытами" бороться очень тяжело. Их же ещё поймать нужно…

Гораздо легче обвинить, очернить поисковиков. Порой даже в газетах, пишут, не понимая, что мы переносим "братские могилы". Но разве можно назвать "братскими могилами" так называемые "санитарные захоронения" - эти "курганы наоборот" - свалки тел, конусообразно уходящие в глубь земли?! Хорошо ещё, если второпях, во время небольших передышек между боями, однополчане или похоронная команда сносили погибших в траншеи и присыпали аккуратно песком… Тут ещё можно сказать: "Пусть земля им будет пухом!" Но чаще бывало по-другому: внизу - вповалку, головами в разные стороны, неряшливыми слоями, кто лёжа, кто сидя, кто одет, а кто и раздет догола руками мародеров… Люди, а сверху, на их костях, весь утиль войны: мотки колючей проволоки, снарядные ящики, железные болванки, колёса, другие части разбитой техники… А, зачастую, и просто булыжник - покрупнее, потяжелее… - как это увидели ребята в траншее, за деревней Мяклово.

И ребята подняли останки забытых бойцов. Подняли из траншеи всех до единого. Передержали в руках каждый комочек земли в поисках награды или медальона, чтобы установить имена погибших.

Но там, за деревней Мяклово, ребятам хоть было что положить в "домовину", припоздавшую на полвека… А что же положить в гроб, когда по трупам погибших в войну походили танки, а в послевоенные годы - каждую весну и осень - трактора? Что возьмешь из-под этой "утюжки", кроме, костяного щебня?!

- Проводя Вахту Памяти-93 за д.Новики Витебского района, мы обратили внимание на свекольное поле, мимо которого каждый день ходили. Оно белёсое какое-то, будто в белом хворосте. Мы свернули с дороги, присмотрелись, а это - кости людские, за годы мирного труда, плугами перемолотые, - рассказывала руководитель военно-патриотического клуба "РВС" СШ-2 г.Новополоцка Трапезникова Евгения Анатольевна. Мы с мальчишками прошли по полю, собрали в мешки каждую косточку… Ночью дождь прошёл… Идём назавтра по дороге к ферме и видим, что так же, как и вчера, всё поле опять белеет… Мы опять пошли собирать косточки людские… - продолжала Евгения Анатольевна. - Я только одного не понимаю, неужели те, кто пашет это поле каждый год, не видят, что это останки людей?! А может просто, не хотят понимать?! Одни старожилы говорят, что это - немцы, другие, - что наши… Видно, в ходе зимнего наступления погибали, - траншеи неглубокие были, раз плуг цепляет…

"Свальные ямы" - стыдливо называемые "санитарными захоронениями", - проказа белорусской земли. В них до сих пор ждут человеческого погребения останки миллионов бойцов. Многие из них числятся пропавшими без вести. Их имена скрыты под толщей земли в ещё, возможно сохранившихся, медальонах, а в большинстве случаев - наградах. Ведь в ходе боя, не успевали хоронить погибших… Особенно в зимнюю пору, зачастую трупы оставались в снегу…

При освобождении района, в ходе операции "Багратион", наступление частей Красной Армии было так стремительно, что некому было хоронить убитых. Возвратившиеся в деревни беженцы (в основном, женщины, старики, дети) стаскивали разлагающиеся трупы в воронки и траншеи, присыпали землей... Никто не искал у погибших документов, не искали медальоны или награды. Невозможно было это сделать… Да и о тех захоронениях, что производились похоронными командами, тоже, в основном, никто не знает...

А ведь порой бывает достаточно одного имени, чтобы установить имена сотен бойцов. Так было в сентябре 1989 года у д.Мяклово Витебского района.

Метрах в пятистах от деревенского кладбища, на опушке леса, члены клуба "Искатель" в двух воронках обнаружили останки 65 бойцов. У одного из них был найден солдатский медальон на имя Минулина Саида Зориевича, 1925 года рождения, уроженца Татарской АССР, Баумановский р-н, Салиховский с/с, д.Новошура. Его мать - Мусах Вариевна Минулина, проживала по месту рождения сына. В той же воронке обнаружили две медали "За оборону Сталинграда". Поработав в ЦАМО, установили, что в этом месте когда-то было кладбище 199 стрелковой дивизии. Когда произвели сверку данных ЦАМО со списками Витебского райвоенкомата, оказалось, что 178 человек в списках бойцов, перенесённых в братскую могилу в д.Шапуры (ныне Орлово), не значится.

В апреле 1990г., проводя училищную Вахту Памяти, мы подняли на опушке леса останки ещё 123-х бойцов. В присутствии ветеранов войны и руководства района в братскую могилу д.0рлово захоронили останки 188 павших защитников Отечества, из которых 178 фамилий теперь известны.

И только гораздо позже, приобретя опыт поисковой и исследовательской работы, мы поняли, что воинские кладбища нужно не переносить, а там, где позволяют условия, строить памятники.

Мы попытались выяснить:, сохранились ли братские могилы, нанесённые на карты в период корректировки 1949 года, на территории Витебского района. Списки бойцов, захороненных на территории Октябрьского сельсовета, мы переписали в ЦАМО РФ. Когда сверили их со списками Октябрьского сельсовета, оказалось, что лишь 1/3 погибших числится на плитах памятников. А не числится в списках около 3,5 тысяч фамилий.

По картам и координатам захоронений мы обнаружили несколько мест, где были братские могилы: офицерское кладбище в районе д.Ганьково оказалось запаханным, а на месте другого дивизионного кладбища - сооружен загон для скота. В д.Дыманово, в одном метре от тополя, посаженного местными жителями на братской могиле, - выстроен гараж и лежит куча мусора. В д.Лососина - братское кладбище было выделено под огород, и единственным человеком, свято охраняющим его, является старенькая хозяйка огорода, так его ни разу и не запахавшая.

В сентябре 1991 года арендаторы, строившие теплицы у д.Барышино Витебского района, наткнулись на солдатское захоронение. Они сложили останки 17 погибших воинов на краю колхозного поля. Жители д.Барышино захоронили погибших воинов там же, на краю поля. Но строительство теплиц продолжалось. И каждый день из-под земли обнажались все новые и новые могилы…

Газета "Народное слово" в те дни писала:

"Эта история начинается аж в 1946 году, когда житель д.Барышино Петр Афанасьевич Иванов, по заданию Витебского райвоенкомата, подсчитал количество солдатских могил на поле за деревней. Где было возможно, переписал имена погибших. Могил было 412.

Ну и что же?.. Списки бесследно исчезли, а солдатское кладбище попросту вспахали под яровые или, может быть, озимые… С тех пор каждый год пахали поле, и каждый год под плугом белели кости. Их просто отбрасывали в сторону и продолжали повышать урожайность… Каждый год Петр Афанасьевич Иванов запрягал коня и ехал в сельсовет, напомнить тогдашним властям, что христианин должен быть предан земле. Но время шло…"

Прочтя в ноябре 1991 года в газете эту статью, мы в ближайший выходной с ребятами из отряда "Витязь" выехали в д.Барышино. Был холодный, дождливый, ноябрьский день. Странная картина предстала нашему взору: человеческие кости, черепа, солдатские ремни, пряжки, ложки, ботинки разбросаны по всему полю, где арендаторы сняли верхний, плодородный слой, чтобы поднять грядки в теплицах. Ноябрь, конечно же, не лучшее время для ведения поисковых работ. Но мы не могли оставить на поле валяться останки погибших солдат.

У ребят руки коченели от холода, одежда давно промокла насквозь. Не переставая, моросил мелкий дождь… Очень хотелось уйти в деревню, укрыться от дождя и ветра… Но мы продолжали работать. Из-за того, что верхний, плодородный слой был снят, ходить по раскисшей глине было очень нелегко. Но мы продолжали собирать торчащие из глины останки погибших солдат, сносили их на край поля. Ребята понимали, что если не мы, то кто же приберет это поле. Ведь в деревне осталось лишь несколько стариков, да дачники, которые наведываются в деревню по выходным, да и то больше летом. Трудились до самого вечера... И очень обрадовались, когда одному из участников поисковой экспедиции, Володе Павлюченко, удалось найти солдатский медальон.

Вечером в клубе, аккуратно разобрав содержимое пенала солдатского медальона, прочли записку: "Борисенко Николай Яковлевич, 1905 года рождения, Куйбышевская область, станция Безымянка, Пролетарский поселок, 4-я улица, д.28. 29.02.1944г., на подступах к г.Витебску похоронили т.т. лейтенант Дорошенко, старшина Сакрылев, красноармейцы Петров и другие. Мы еще вернемся…" Записка была написана на клочке бумаги, плотно сложена и вставлена в пенал солдатского медальона. Для того, чтобы ее не повредить, нам пришлось стачивать нижнюю часть пенала и аккуратно, с двух сторон распиливать эбонитовую трубочку… Конечно, радости ребят не было предела, когда узнали, что записка из солдатского медальона уцелела. Хоть одно имя установлено… По координатам захоронения и установленной фамилии можно будет узнать: какой дивизии принадлежало дивизионное кладбище. Позже в Центральном архиве Министерства обороны, мы переписали списки погибших солдат и передали в редколлегию книги "Память" Витебского района. В Куйбышевскую область, по месту жительства Борисенко Н.Я., было направленно несколько писем в адресный стол и облвоенкомат. Но родственников погибшего Борисенко Н.Я. так и не удалось пока найти.

Одну за другой мы обследовали братские могилы, нанесенные в 1949году на карты. Мы хотели восстановить справедливость - поставить хотя бы временные памятные знаки и передать данные в сельсовет и военкомат. Но как трудно, оказалось, это сделать! Если бы начали их искать и восстанавливать лет на 15-20 раньше! Ведь тогда и очевидцев было больше, да и лет им было поменьше, чем сейчас…

В д.Дыманово нам рассказали жуткую историю. Недалеко от деревни весной начали разработку карьера. Песок в Витебск на строительство домов брали. А на горочке когда-то могилка солдатская была. В пятидесятые годы памятник небольшой сломали, а бойцов погибших "перенесли" условно... Да только там же, на горке, они все годы и оставались… Вместе с песком на самосвалы грузили и останки людей, за Родину жизнь сложивших…

Сориентировав карту, мы нашли место, где находилась разрушенная братская могила. Немало земли пришлось перевернуть и просеять нашим ребятам, пока наконец, удалось найти в глине красноармейскую книжку. Понимая, что самим этот документ не восстановить, мы обратились за помощью к криминалистам. По их заключению узнали: "Брюховских Александр. Награжден за Волховский фронт. Курганская область, г.Шадринск, ул. Коммунисти…, д.1"

Позже, работая в архиве, мы установили, что по данным 9 отдела в картотеке безвозвратных потерь: "Красноармеец Брюховских Александр Дмитриевич, стрелок, 1896 года рождения, уроженец Курганской обл., Шадринского района, д.Баклада, призывался Шадринским РВК. Пропал без вести в июне 1944 года. Его жена, Брюховских Анна Николаевна, проживала в г. Шадринск, ул.Комсомольская, д.1" В архиве, мы переписали списки и остальных 39 человек, которые были захоронены в уничтоженной братской могиле недалеко от д.Дыманово. Списки переданы в Витебскую районную книгу "Память".

Мы считаем, что прямая обязанность местных органов власти предотвращать случаи глумления над останками погибших. Необходимо обследовать места, где когда-то находились братские могилы или дивизионные кладбища. Там, где местность позволяет это сделать, необходимо поставить хоть небольшие, скромные памятники. А там, где захоронения находятся в болоте, в лесу - перенести их в более подходящее место. Такие работы потребуют, конечно же, больших материальных затрат. И одним сельсоветам Витебского района с такой задачей не справиться. Ведь те, кто остался навеки лежать по берегам Лучесы, Западной Двины, Зароновского озера - сражались за наш город Витебск. Они отдали свои жизни за нас. И мы считаем, что задача всех предприятий города, всех жителей: увековечить память погибших в борьбе с фашизмом.

А основной задачей поисковиков являются: поиски погибших воинов в забытых траншеях, воронках, блиндажах, землянках - среди лесов, полей, болот. Но одного лишь желания общественников - мало. Нужна помощь государства, армии. Только совместными усилиями можно навести порядок на родной земле. Давно пришла пора распрощаться с беспамятством. Ведь "забвение истории - грозит ее повторением".