Опубликовано пн, 23/03/2015 - 20:38 пользователем Эльвира Н.
ID: 90902
ID: 90902
Тип: деревня
Статус: развалины
Другие названия: Жеребцов
По реестру нормализованных названий ранее существовавших географических объектов, зарегистрированных в АГКГН на 18/11/2010, дата снятия с учёта: 26.11.1986
Решение о снятии с учёта: Решение Кировского облсовета № 18/540 от 26/11/1986.
Местоположение:
- Подробные
- Обзорные
Список населённых мест Вятской губернии 1859-1873 гг.
| № | Название | Тип | Положение | Уезд и стан | Местность | От уезд. города | От стан. кварт. | Дворов | Мужчин | Женщин | Всего жителей | Информация | ?Посмотреть скан документа | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 17240 |  | Жеребцов | поч. каз. | при рч. Туже | Яранский уезд, Стан 2 | По левую сторону Московского почтового тракта | 40 | 40 | 7 | 51 | 62 | 113 |  |
«Книга Вятских родов» В. А. Старостина
Реестр селений и жителей на 1891 год.
| № | Название селения | Губерния, Уезд, Волость, Общество | Приход | Река | Семей | Жителей | Промысел или занятие | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 20797 | Жеребцов | Вятская губерния, Яранский уезд, Комаровская волость, Мальцевское общество | с. Тужа (Пижемское), Воскресенская ц. | Ян → Тужа | 32 | 190 | плотник; извоз | |
Рода, число семей: | Примечания: Для просмотра полной информации из «Книги Вятских Родов» щелкните по № селения. Значок  - запись в «Живую Книгу Родов» (на сайте http://www.herzenlib.ru/kniga/) | |||||||
Материалы по статистике Вятской губернии. Подворная опись 1884-1893 гг.
| № (код) | Тип | Название | Уезд | Волость, Общество (район) | Дворов | Муж. пола | Жен. пола | Обоего пола | [-]Дополнительная информация (показать/скрыть) | Источник | ?Посмотреть сканы страниц книги. В книге доступна дополнительная статистическая информация: возрастная структура населения, рабочая сила, грамотность, промыслы, скотоводство, земельные ресурсы, аренда и кредит, способы обработки земли. Объём информации отличается в зависимости от уезда. | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| починок | Жеребцов | Яранский уезд | Комаровская волость, Мальцевское общество | 32 | 95 | 95 | 190 | [-] | 1, отд. I, с. 162—169 | | ||
Сословие (разряд) Народность | ||||||||||||
| 32 | 95 | 95 | 190 | |||||||||
Источник: 1. Материалы по статистике Вятской губернии. Т. 9. Яранский уезд. Ч. 2. Подворная опись. - Вятка, 1893.
Список населённых мест Вятской губернии 1905 г.
| № (код) | Тип | Название | Уезд | Волость | Дворов | Мужчин | Женщин | Всего жителей | Источник | ? | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| починок | Жеребцов | Яранский уезд | Комаровская волость | 36 | 103 | 103 | 206 | 1, л. 889 об. | |
Источник: 1. ЦГАКО. Ф. 574. Оп. 2. Ед. хр. 617/11.
Списки населённых мест по церковным приходам на конец XIX - начало XX вв.
| № (код) | Тип | Название | Уезд | Приход | Год | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 464023 | починок | Жеребцов | Яранский уезд 3-й благочиннический округ | с. Пижемское, Воскресенская церковь | 1915 | |
| По данным: Клировые ведомости за 1915 г. (ГАКО ф. 237, оп. 70, д. 1648) Справочник по составу приходов церквей Яранского уезда на 1915 г. КОГКУ «ГАКО». Киров, 2012 | ||||||
Список населённых мест Вятской губернии по переписи населения 1926 г.
| № | Род | Название | Уезд и волость | Сельсовет | Расст. до ВИК | Крест. хоз-в | Проч. хоз-в | Всего хоз-в | Муж. | Жен. | Всего | В т.ч. мари | Проч. нацмен. | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 9-10-039 | поч. | Жеребцов, при р. Ивановке | Яранский уезд, Шешургская волость | Жеребцовский | 15 км | 46 | — | 46 | 133 | 122 | 255 | — | — |  |
Списки населённых мест по материалам Всесоюзной переписи населения 1939 года
| № (код) | Тип | Название ?Названия нас. пунктов Кировской области приведены по источнику [1] и проверены по источникам [2], [3], [4] (фактически использованные источники указаны в примечаниях к каждому нас. пункту). Названия нас. пунктов Архангельской области приведены по источнику [5]. По исправленным ошибкам, опечаткам и разночтениям в источниках сделаны примечания. Нас. пункты, добавленные в списки по сведениям 1938 г., приведены без порядкового номера и отмечены знаком * после названия. | Регион | Район | Сельсовет |
|
| Отдельно стоящие жилые строения (1938 г.) ?Сведения приведены по источнику [2]. Сделанные в некоторых случаях исправления и дополнения по источникам [3] и [4] помещены в квадратные скобки [] либо явно помечены ссылкой на источник. В Кировском районе, где сведения по источнику [2] отсутствуют, они приведены по источнику [4]. Строения, отмеченные знаком *, включены в итоги переписи как отдельные нас. пункты. Строения, отмеченные знаком **, в итоги переписи не включены, но добавлены в списки как отдельные нас. пункты по сведениям 1938 г. ([3] или [4]). Знак ? после * и ** означает неуверенность в сопоставлении нас. пункта и отд.-стоящ. жил. строения. | [-]Ссылки на источники информации (показать/скрыть) | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| деревня | Жеребцово | Кировская область | Тужинский район | Безденежновский с/с | 48 | 48 | 105 | 117 | 222 | 1. сторожка у склада | [-] | ||||||||||||
| Источники: [1, л. 488 ↗; 2, л. 818 ↗; 4, л. 274 ↗] | |||||||||||||||||||||||
Источники: 1. ЦГАКО. Ф. Р-2756. Оп. 1. Д. 46.; 2. ЦГАКО. Ф. Р-2344. Оп. 1. Д. 2303.; 4. ЦГАКО. Ф. Р-2344. Оп. 1. Д. 2302.
Список населённых пунктов Кировской области на 01.01.1950 г.
| № (код) | Тип | Название | Район | Сельсовет | Хозяйств | Нал.население | Примечание ?Список сокращений: | Источник | ? | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| — | Жеребцово | Тужинский район | Безденежновский сельсовет | 36 | 123 | 1, л. 854 | |
Источник: 1. ЦГАКО. Ф. 2344. Оп. 27. Ед. хр. 635.
Административно-территориальное деление Кировской области на 1 июня 1978 г.
| № | Тип | Название | Район или город обл. п. | Сельсовет | Расст. до ц. с/с |
|---|---|---|---|---|---|
| 32015 | деревня | Жеребцово | Тужинский район | Безденежновский сельсовет | 8 |
Государственный каталог географических названий (АГКГН)
Реестр нормализованных названий ранее существовавших географических объектов, зарегистрированных в АГКГН на 18.11.2010. Кировская область
| Рег. № | Род объекта | Название объекта | Административный район | Снят с учёта | Примечание |
|---|---|---|---|---|---|
| 28223 | деревня | ЖеребцовоЖеребцов | Тужинский район | 26.11.1986 | Решение Кировского облсовета № 18/540 от 26/11/1986. |
Персоналии из этого населённого пункта
Бусыгин Иван Илларионович (1887—04.11.1937)- Дербенев Николай Иванович (1917)
Новоселов Михаил Иванович (1925)
Деревня Жеребцово основана в 1820 году. Первыми переселенцами были братья Жеребцовы Гаврил Андреевич и Нестор из Орловского уезда Вятской губернии починка Сингиреевки. Затем прибыл Солоницын Родион Митрофанович, из починка Чащинского, в 1834 году к Родиону прибыл сын Павел. Также переселились семьи Акатьева Ивана Корниловича и Целищева Алексея Васильевича. На 1834 год проживало 6 семей. Позднее добавились Новоселовы и Та(о)рбеевы.
В 1891 году по ведомости переписи лошадей в 33 хозяйствах имелось 50 лошадей, в среднем по одной- две лошади, а у Жеребцова Михаила Яковлевича было 6 лошадей и была маслобойня, за год на которой производилось до 80 пудов масла льняного на сумму 330 руб. В четырех хозяйствах не было лошадей.
В 1916/17 годах в России была проведена сельскохозяйственная перепись. В починке Жеребцова Яранского уезда Комаровской волости Мальцовского сельского общества был 41 двор: 15 семей Жеребцовых, 11 семей Солоницыных, 6 Акатьевых, 4 Новоселовых, 2 Целищевых, 1 Та(о)рбеевых, и по одной семье Дербеневых и Смертиных.
На 1926 год в поч. Жеребцова при речке Ивановке проживало 255 человек в 46 хозяйствах.
26.11.1986 года Решением Кировского Облсовета № 18/540 деревня снята с учета.
Подробнее о родословной и жителях д. Жеребцово ищите на сайте «Родная Вятка Жеребцово Тужинский район».
Сегодня публикуем воспоминания Жеребцова Павла Николаевича о жизни деревни Жеребцово 1920-1950годах, которые передала в Тужинсий районный краеведческий музей дочь Павла - Ростова (Жеребцова) Тамара Павловна:
Жеребцов Павел Николаевич (1919-1998) д. Жеребцово, Безденежновского с/совета.
Отец мой Жеребцов Николай Иванович 1879-1937г, мать из д. Колеватово Малкова Анисья Игнатьевна 1880-1950г. Мой отец участник I –й Мировой войны, был 3 года в плену у немцев, после возвращения его появился я и брат Вася. Брат у мамы- дядя Матвей Малков тоже был на I –й Мировой войне.
Деревню Жеребцово предки построили на бугре. Из деревни вид был прекрасный, далеко видно, и Соболи, и Михайловское и Тужу, особенно церкви. Но осенью в 1929 году, когда мне было 10 лет, был пожар и сгорело пол деревни, в том числе и наш дом. При пожаре вычерпали воду из всех колодцев, но все зря, ветер вдоль деревни был сильный. Скотину и кое-что успели спасти, мы с Васей плакали, было жаль сгоревших собачонка и котенка. Погорельцам собирали кто что может по соседним деревням. Дядя Малков Матвей, брат матери отдал готовый сруб, и на следующее лето построили новый дом. Срубы готовые покупали кто где мог, родственники отдавали из соседних деревень. С начала строили хлев, потом уже дом. Когда сын женился, его отделяли, строили ему дом с клетью, хлевами, баней. Все по- хорошему. Руководил отец, если все подготовлено, за лето собирали уже готовые срубы.
В церковь ходили в с. Михайловское. Родители были верующие, особенно мать, соблюдали посты, ходили причащаться. Церкви в округе тоже рушили, в Туже разрушили, потом склад там был, зерно хранили. В округе еще церкви были в с. Шешурге - 12 км на запад, Соболях – 7 км на север, с. Михайловское –на юг 7 км.. в хорошую погоду купола всех 4-х церквей видать с улицы, в праздник отовсюду слышен колокольный звон с раннего утра. В масленицу жгли костры, в масленицу обычно к нам приезжала молодежь километров за 20. Деревня была большая. Бывало молодежь и хулиганила, пока мы не выросли- наш слой. Нас, Жеребцовых побаивались, да и уважали, как гармонистов. Наверное раз в год приходил в деревню батюшка, во все дома заходил, пел, молился. Мы ребятишки несли иконы, помогали ему. Деревенские давали батюшке кто что – яйца, муку, масло, холст и т.д. К Ильину дню в деревне резали овец, это был большой праздник, хотя престол был в Соболях. Каждый хозяин часть барашка относил в церковь, там целые горы мяса лежали. В Пасху приносили целые корзины крашенных яиц, пирогов.
Жили сельским хозяйством, охотой, промыслами. До 1929 года были свои наделы, выращивали рожь, овес, горох, гречиху, клевер. Как внесешь навоз, так и урожай хороший, рожь стеной, не знаешь как подступиться жать. В хозяйстве была лошадь, корова, овцы, свиньи, куры. Лишний урожай продавали в Туже, иногда в Михайловском. Земли песчаные, бедные, сеяли и лен Одежда из льна, сами обрабатывали, ткали. Питались нормально, молока было много, сметаны мать снимала целую крынку. Хлеб пекли сами, ржаной и из овсяной муки, в воскресенье обязательно пироги и ватрушки со сметаной или с молоком. Бывало отец брал на ярмарку в Тужу, съезжались со всей округи много народу. Нам давали по пятаку- пять копеек, на них можно было купить много чего: и конфет и баранок На ярмарке продавали всякий скот, поделки, изделия. Была ярмарка и в Михайловском. С ярмарки привозили белый каравай хлеба, сахар. Покупали самое необходимое, денег на все не хватало. Из Тужи шел тракт на Котельнич, местами дорога была выстлана деревянными шашками. В Туже была больница, туда и ездили, если заболеешь. Дети учились в Пуре (д. Березники), школа 4-х летка была построена в советское время. Ближайшая школа рабочей молодежи (ШРМ) была в Михайловском, но туда никто не ходил, родители были безграмотные, не способствовали дальнейшему образованию детей. Учителя: Елизавета Ивановна, Семен Иванович. Елизавета Ивановна была полная и интересная. Учились всегда с утра, всего три км дорога, полем, через хутор. Хутор был какой-то прогрессивный, они сажали клубнику, турнепс. В нашей деревне турнепс не сажали, мы понемногу таскали его и по дороге грызли. На хуторе, звали его Глухой (Ивановский выселок – прим.Скорняков А.Г), жили семьи 4. После 4 того класса в школу ходили в д. Дикари (д. Дербени Безденежновского с/совета) Я в нее ходил с 1928 по 1932 год. Кино показывали в деревне у кого ни будь в доме. Надо было вручную крутить за ручку, что бы кино показывало, Киномеханик набирал пацанов, мы бесплатно кино смотрели и по очереди ручку крутили Киномеханик объяснял, что происходит в кино, кино немое было. А Семена Ивановича кулаки утопили в речке, недалеко от Михайловского. Он агитировал за Советскую власть, зимой он пропал, весной нашли, когда лед стаял. Директор Анатолий.. иногда проезжал мимо нашей деревни на велосипеде в сторону Тужи, видимо родные там были. Он был уже в годах. А Семен Иванович учил нас играть в футбол. Около школы был огород, мы сами копали, сажали картошку, потом в школе нам техничка варила ее в мундире. Из дома брали хлеб, иногда сало, обедали. Пионеров еще в школе не было, кружков тоже, только учебники были, несколько тетрадок давали. Писали ручками с пером, таблетки химические разводили в воде – вот и чернила!. Учебники, тетради носили в холщевых сумках, мать сама ткала холсты и сумки шила. Новый год не отмечали, елок не наряжали - не было принято. Радио и электричества не было, газет не читали. Когда было темно зажигали керосиновую лампу в школе и дома. Горки делали из снега, поливали водой с них катались на санках до позднего вечера, потом по деревне катали друг друга.
Престольный праздник- 9-я пятница после пасхи, конец июня. Гулянье в деревне, приезжали гости из других деревень. Мы из семьи вдвоем с Василием гуляли, собиралось молодежи до 50 человек. Зимой в рождество устраивали гулянья молодежи в домах, платили деньги хозяевам, обычно бедным, остальное вскладчину: керосин, дрова, припасы. В масленицу каждый день блины, оладушки из овсяной муки. Зимой сметана скобленая из мороженой, взбивали. Мешали, еще масло топленое с яйцами - к блинам. В масленицу катались на лошадях, съезжались из других деревень, особенно катались молодые, не давно женившиеся. Еще играли в карты, заядлые картежники играли день и ночь и на деньги, была и выпивка и закуска. В церковь ходили в Михайловское, наш приход. В троицу была ярмарка в Туже. В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Зимой собирались на беседки, девчонки пряли всю зиму, весной ткали холсты и навины (тонкая ткань), Навины шли на платья, рубашки. На гармони учились играть вместе с Иваном Михайловичем на его гармони, в лесу когда работали. Играли в бане по очереди, он играл, я пел, потом наоборот, самоучки. Свою гармонь купил позднее, переделали ее на местный лад в Колеватове, там делали гармони. Хорошая гармонь стоила как две коровы. В деревне было мало гармонистов, нас ценили, уважали. Вечером собиралась молодежь, пели, плясали, по деревне ходили. Девчонки пели. Ивана забрали в армию, я остался один гармонист, немного брат Вася пиликал. Ивану заказали гармонь в Колеватово, 2 года ее делали, но гармонь была - заслушаешься. Во всей округе такой не было. Иван был высокий, сильный, хороший гармонист, идем по деревне с гармошкой- сторонись, уступи дорогу, а то наколотим. Драки были нередко, деревня на деревню, дрались до крови, бывало и кольями, дело доходило до больницы, даже иногда до смерти. Приезжала милиция, нас вызывали, разбирались. Двоих из деревни посадили, они там и умерли. Был я драчуном, сила была, невысокий, но крепкий, работа в лесу, охота закалили.
Ближайшая речка в округе - Тужа, ручеек – Чугунерка находилась в сторону д. Колеватово в 2-х км.. там полоскали белье. У нас были колодцы, даже по два, что бы поливать огород. Черемухи, рябина, садили яблони, малину. Из лесу носили грибы, (волнушки, рыжики, грузди, белые, подберезовики, подосиновики) ягоды - (черника, земляника, малина). Наше дело с Васькой было натаскать ягод, грибов. Сначала поспевала земляника, потом черника, костяника. Костянику заливали водой, она поспевала, когда рожь жали. Питье с костяникой хорошее. Картошку варили на таганге, разжигали щепочками, ставили перед печью. Ездили на лошадях в лес, целые повозки грибов привозили. На грядках растили огурцы, под которые ложили много навозу, морковь, свеклу, репу, голанку, лук. Овощи в основном хранили в ямах. Картошку под полом. Яму выкапывали на возвышенном месте. Что бы вода не подходила. Перед тем как положить овощи на хранение яму коптили с помощью горящих гнилушек, что бы отпугивать грызунов. Утепляли отходами от льна, сверху особенно. Зимой раскидаешь снег, утеплитель отодвинешь, возьмешь овощи, потом обратно все завалишь и снегом сверху. Из льна делали масло, из молока топленое. Льняное масло делали на небольших маслозаводах, такой бал у д. Лени в д. Меркушино. У отца была ветреная мельница в конце деревни (в комле) мололи муку всей деревне (рожь, ободранный овес). Посуда была глиняная. Крыши домов в основном были из досок, их пилили в ручную, были и соломенные крыши, но мало. В основном все жили хорошо, лошадь и корова у всех были. Зимой мяса было вдоволь, резали овец, свиней. Свиньи все лето жили в перелеске в сторону д. Титово, их метили краской уши. Осенью целое стадо загоняли домой, волков было мало, да и свиньи видимо сами оборонялись, не пропадали. Лес раскорчевывали под покос или пахоту, пни с корнями тоже разделывали, топили печку. Кору использовали, ничего не пропадало. Пахали на лошадях, скота много держали, навозу тоже много было. Обувь: валенки, лапти, нарядная обувь - сапоги, у женщин – ботинки. Одежда - кошуля (овчина, крытая льняной тканью), тулуп овчинный с большим воротником, шапки из овчины. Овчину выделывали в других деревнях. Спали на полатях, на печи, летом на полу, была одна деревянная кровать. Матрасы соломенные. Жизнь была интересная. Хозяйство вести уметь надо. Зимой до пахоты дрова заготовляли, снимали кору деревьев, они погибали, засыхали за лето. Надо во время посеять, а до этого землю подготовить. Лошадкам доставалось, ее жалели, хорошо кормили. Сено, дрова, урожай- все на ней возили. Жили нормально, здоровые были, молока вдоволь, сметана, творог. Корову тоже хорошо кормили, посыпка из отходов хлеба, сено, клевер. Летом на подножном корме. Телят гоняли в поскотину, коров отдельно в огороженную пастьбу, обходились без пастухов.
Ели всей семьей из общих блюд. Например, мясо с квасом, сметаной, хреном. Сначала квас черпаем, потом хозяин сигнал даст (два раза стукнет ложкой) все начинают мясо выуживать, только стукотнек стоит. Квас делали в бочонках, наглухо закрывали, он там «ходил» несколько дней, ядреный становился и пей и в еду идет. Никто над нами не командовал, сам хозяин знал, когда что надо делать. Кто трудился, не ленился, жили хорошо. Дома были крепкие, из толстых бревен, хорошо срубленные, проконопаченные с обеих сторон мохом. Дома всегда было тепло, утром русскую печку топили, вечером подтопок. Железную печку и тепла хватало. Одеяло было из овчин.
Коллективизация началась в 1929 году, в Туже был митинг по этому случаю. Я увязался с отцом в Тужу и видел его случайно, объявили первую пятилетку. Весной надо пахать, сеять, приехал председатель из Безденежья, положил пистолет на стол, велел всем желающим вступать в колхоз, мужиков запирали в сарай, не выпускали длительное время, а поля сохли. Отец так и не вступил в колхоз, мать была против. Потом он умер, я вступил в колхоз, когда женился, в 1940 году. Во время коллективизации, кто не шел в колхоз, тот облагался налогами. Когда в деревню приезжал уполномоченный, большая часть населения убегала в лес с узлами немудреных пожитков - кошули, навины. Уполномоченных ненавидели, некоторых убивали. Когда вышла статья И.В.Сталина «Головокружение от успеха» некоторых единоличников судили, давали срок аж до 10 лет. Жить стало хуже. Хотя голодными и раздетыми не бывали, добро свое удавалось прятать, не отняли. Землю не отбирали, трудились на ней и усадьбе около дома. Часть урожая обменивали, продавали. Охота тоже помогала выжить. Муку отбирали, прятали в лесу зимой в снегу, но там мешкам доставалось от мышей и зверей. Хлеб пекли с тертой картошкой. Мельницу пришлось разломать, замучили налогами. В Меркушино (деревня в Горьковской обл.) мужики были умнее, когда начали раскулачивать, кто-то из них съездил в Москву им сказали что бы они со своими кузницами, льнозаводиками вступали в колхоз и их трогать не будут. Они так и сделали.
Так как в колхоз я еще не вступил, то мы с Акатьевым Данилой Ивановичем, проживающим через дом от нас заключили с «Союзпушниной» договор, что на такую-то сумму сдадим шкурок белки, зайца, лис, кротов. Появилось свое ружье, боеприпасы к нему. Первую лису поймал в капкан, учился у Данилы Ивановича. Летом ловили кротов, осенью зайцев, зимой белок. В 1937 году первыми были в районе и нас наградили велосипедом, его взял себе Данила Иванович, как старший. «Союзпушнина» приезжала прямо на дом, на шкурки давали ситец, керосин, конфеты, валенки. Продавать боялись, даже соседям, объявят спекулянтами, накажут. За год ловили 6-7 тыс. кротов, 500-600 белок, зайцев поменьше. С хорошей собакой по 30-35 белок за день брали. Для белок были маленькие заряды, стреляли в голову, что бы шкурки не испортить. Лис 2-4 за год, ее поймать непросто, да и мало их было. Отец охотился мало, обычно за зайцем Беляком, когда еще мало снега, охотились без собак по следу. С осени заяц не напуган, по следу видишь куда прыгнул, где прячется. Брат Вася тоже мало охотился. Да и я стал охотников, потому что забраковали в армию из-за глаза. На рябчиков делали петли - силки, по 5-6 штук ловили, приманку ложили, все лето ловили, кругом лес был зверью раздолье. Летом мяса дома не было, к ильину дню резали барана, да и то половину несли в церковь. Так что рябчики очень выручали. Белку били только когда созреет, зимой. Идешь ставишь капканы на кротов или силки на перепелок, грибов нарвешь, они были значительной долей нашей еды. Из соленых грибов мы больше всего любили рыжики. Они слоями, как пойдут, набираешь помногу. Осенью зайцы на озимые выходят, идешь по опушке, тихонько подкрадываешься, шлепнешь русака. Они выше ценились чем беляки, пожирнее были, шкурки подороже. Бывало много настреляешь, в Тужу продавать тушки возили, зайчатину. И самим хватало. Без мяса не жили. Данила Иванович на войну не призывался, браковался, в войну он умер. Охотился на тетеревов, глухарей. Заранее делал шалаш, токуют тетерева на рассвете большими группами. Одним зарядом убивал обоих, иногда они не обращали на это внимание, продолжали драться. Самки были в стороне, но когда замечали опасность, подавали сигнал тревоги. Надо действовать было очень осторожно, изучить их повадки.
В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Уже установлено было, в какой деревне какой праздник будем отмечать, или молодежный вечер, для него откупали дом. Рождество - д. Жеребцово, старый Новый год- д. Колеватово и т.д. С будущей женой Наташей познакомились на вечере в д. Безденежье. Гуляли по несколько дней, ночевали у знакомых, потом они у нас. Утром обычно угощали блинами. Спали на полу, постелив матрасы набитые соломой. Потом Наташа уехала на Урал, надо было одеваться, в деревне денег не было, молодые уезжали на заработки. Я тоже ездил в Свердловск работал в шахте, добывал золото. Породу дробили взрывами, всех уводили, Мы были одеты в брезентовые робы, резиновые сапоги, работали в сырости. Я возил вагонетки по рельсам, работа тяжелая, в сырости, в холоде, в воде. Жили на частной квартире впроголодь. Заплатили нам с Иваном, сыном брата Михаила, по 120 рублей, только на обратную дорогу хватило. Михаил остался, а мы не смогли. Потом работали в лесу, валили лес, обрабатывали его, платили с кубометра, на свежем воздухе. Не как в шахте. Михаил потом рассказал, что директора и др. начальство шахты посадили и работать стало лучше - снабжение и условия труда. В лесу работал не один год, еще охотился.
Поженились с Наташей мы осенью 1940г., она из д. Гвоздево. Были небольшие застолья в Гвоздеве, затем у нас. Привез ее и сундук на лошади, стали жить у нас. Мать ни когда не жаловалась на сноху, пока на войне был, Наташа хозяйство сохранила. Вошли в колхоз, когда родился сын, ходил на ст. Пижма искать работу. Василий брат ушел в армию, еще раньше призвали Ивана. В финской войне участвовал Тетерин Василий Матвеевич, односельчанин, Его призвали зимой, ушел в кошуле, валенках и шапке, в этом же наряде он вернулся летом, как кончилась война, все смеялись. Что ему даже обмундирования не давали. Миша, брат, воевал еще в гражданскую как и отец, его на войну взяли в первую очередь, он подготовленный был, потом Мирона взяли, потом и моя очередь подошла. Сразу же пропали без вести Михаил, его сын Иван и Василий. Брат Василий войну встретил около Минска, там их окружили, он прилепился к какой- то женщине, жил с ней, даже ребенок родился. Потом его обнаружили немцы, угнали в Италию, там он бежал, партизанил. После освобождения их увезли в Кузбасс, в шахты, уголь добывать, там он и остался, там и женился. Женщина из Белоруссии искала его.
Война.
Меня в армию не взяли из-за глаза (бельмо, сами свели). Снова повестка на фронт пришла в ноябре 1941 года, забракованный ранее, я пригодился, когда на фронте стало тяжело. Собирали нас в военкомате в Туже. Меня могли опять не взять из-за слепого глаза, но я сам напросился, рассказал, что охочусь на белку с одним глазом, читал им, так и взяли. От Тужи до Котельнича шли пешком, потом увезли в г. Слободской, там проходили первичную подготовку в запасном 282 лыжном полку. То что я стрелял с левого глаза, не раз вызывало недоразумения командиры придирались, не так целюсь как все, но я стрелял хорошо, ведь я охотник, и на лыжах ходил хорошо. Лучше меня на лыжах ходили только Кировские спортсмены. Любил политику, всегда задавал вопросы, интересовался, за что меня политруки уважали. В марте отправили на фронт, 120 км. от Москвы по Варшавскому шоссе, г. Юхнов. В основном все были новобранцы. Город был разрушен по кирпичику. В первом бою кланялись каждой пуле, потом привыкли. Задачу мы не выполнили, надо было форсировать речку, вроде нашей Пижмы, она еще подо льдом была. Часть солдат осталась на том берегу, мы отступили. Потом нас заставили под огнем опять через речку полсти, раненых забрать, а они не раненые, просто испугались, затаились. Ну и ругали мы их, под огнем ведь полсти за ними. Командир взвода был трусоват, сам говорил, что раньше боялся скрипа телеги. Он не долго у нас был, донесли что ли на него, убрали. Второй был пожилой учитель, тоже не рыба не мясо. Когда прислали кадрового военного, мы сразу почувствовали, гонять нас стал больше, но и помогал, учил нас как выжить. Автоматчиком стал уже на фронте в первые недели. 100 автоматов на полк дали под Малоярославлем. Сначала отбирали по внешнему признаку, спрашивали фамилию, потом собеседование, не боишься ли автомата, осилишь ли. Жили мы в церкви, всем ложиться места не хватала, на полу холодно. Принесли доски, получше стало. Мы, автоматчики, охраняли штаб полка, нас бросали на трудное направление, прорывы. Долго вместе воевали с Петром Боткимным из Чувашии, с Федором Мамоновым из Большемурашинского района, Горьковской области. Как – то мы купались и фотограф нас снял прямо в трусах, эта фотография сохранилась. Под Москвой мы долго были. Ходили пешком по 40-50 км. в день бывало. Немцев возили на машинах. Под Козельском помню дубовая роща, немцы такие прочные землянки делали в 6-7 накатов. Я в одну такую бросил противотанковую гранату, только пыль выбросило, землянка целой осталась.
Медаль «За боевые заслуги» была первой, потом орден «Красной звезды», высшая награда рядовым. Нам приказали взять высоту 106,6, немцы танками наших человек 600 положили. У нас тоже были танки КВ, от них пули отскакивали, только щелкали. Самый тяжелый бой 17 декабря 1942 года, когда дали орден. Два раза автомат отказывал, а перед боем диски проверяли. Высота была господствующая, сковала все движение полка. Бежал за танком, танк одной гусеницей в окоп попал, дальше пошел, немец левее из окопа в упор выстрелил, пуля около уха просвистела. Что не могли сделать с танками, наша рота автоматчиков сделала. Пришлось и врукопашную драться. С обеда до ночи шел бой, очень напряженный, высоту взяли. На второй день всех нас фотографировали, в газете написали. Четверо нас осталось, кроме раненых. Наш командир под танк попал, раздавило. Я два раза мог попасть под танк, сзади подбирался, но видно не моя смерть. Через несколько дней я стал членом партии, выписали билет, поздравили.
Потом нас бросили под Сталинград, ехали поездом ночами, потом пешком долго шли. Участвовали в замыкании кольца под Сталинградом с севера. Потом сдерживали немцев, румын, которые рвались к окруженным. После завершения этой операции нас влили в армию Чуйкова. 47 дивизия Западный фронт. Со Сталинграда входили в армию Чуйкова. Василия Ивановича дважды сопровождал, приезжал перед прорывами, знакомился с обстановкой, я был в группе прикрытия (рота автоматчиков, я был сан инструктором). 19 ноября началось окружение немцев. Первый день прошли 20 км. техники было полно. На второй день взяли станицу Усть – Медведицк, были горы трупов, в основном немцев. А на третий день был густой туман, авиация не могла бомбить, ничего не видно. У нас тоже потерь было много. Санинструктором я стал так: построили всех, спросили, кто сдавал на значок ГТО, я сдавал еще в Туже, когда был допризывником. Нас обучали в санитарной роте, врач Квадяев Андрей Иванович, он родом из Кировской области, культурный, грамотный. Санинструктора брали на любое задание, у меня холщевая сумка с красным крестом, израсходуешь материалы из сумки, пополняешь в сан роте. Наше дело было оказать первую помощь, что бы не было заражения, большой потери крови. Когда бой идет, из сан роты бойцы тоже рядом, указатели ставили, куда идти в сан роту, кто может сам или помогали доставлять раненых. В сан роте большая палатка, внутри еще одна, байковая, теплая, печка там, операции делали. Возчики из сан роты возили раненых в госпиталь, некоторые сами шли. Чаще ночами возили, днем-то бой, бомбят. Уже в конце войны меня, как опытного санинструктора взяли старшиной роты, вроде на Украине нашего старшину ранило, увезли в госпиталь. Политрука нашей роты взяли в разведку, там не хватало народу. Он был надежный, и нас несколько человек с собой в разведроту взял. Днепр Форсировали около Запорожья, Днепропетровска, на баржах среди бела дня. Не доплывая до берега попрыгали в воду, что бы не расстреляли на барже. Добрались до кустов, окопались. В небе наш летчик один дрался с 5-ю немецкими самолетами, 2-х сбил в районе нашего полка, немцы выбросились с парашютов, долговязые, рыжие. Наш летчик очень хорошо маневрировал, пикировал, на новой модели самолета летал, забыл какой. Он троих оттянул в тыл, там еще один немецкий самолет сбил, сам остался цел, вот герой!
В разведке не мало был, даже 3 раза командир полка вызывал, предлагал погоны лейтенанта, я отказывался, я неграмотный, по азимуту не смогу пойти, а от нас зависит жизнь всего полка, 5 тыс. человек. Раз мы разведали, где у немцев находятся пулеметы, доложили командиру полка Власенко, а он еще раз велел разведать, днем послал. Приказ есть приказ. Немцы подпустили нас на расстояние, когда можно было нас убивать, и открыли огонь, весь день до темноты пролежали в снегу, головы нельзя было поднять, и полк не наступал. Такой был командир. Шли с ним с Украины до Берлина.
10 мая 1944, Молдавия, все цветет, рай. Немцы стали наступать, справа прорвали фланг, стали отрезать нашу дивизию. Положение спасли штрафники, они захватили немецкие пушки, и из них стреляли по немцам. Некоторым из них дали героев. Переправились через Днестр на пароме, туда снаряды, обратно с плацдарма раненых. Рядом понтонная переправа, с большим трудом ее установили, скопилось много техники, людей. Возчики сан роты устали, прикорнули, у них лошадей и повозки украли. Командир сказал - потеряли – ищите. Несколько лошадей и повозок у населения конфисковали. Не далеко от Тирасполя, Бендер нас двинули на косу песчаную, с моря подул сильный ветер, воду нагнал, все затопило. Немцы этим воспользовались, нас расхвостали. Выбрались на сушу, надо было обсушиться, дождь все шел. Добрались до Тирасполя, там было полно войск, не куда было зайти обсушиться, забрались в не жилой дом, сами от себя сушились, хоть под крышей. Собрали партийное собрание, почему сдали плацдарм, часть командиров рот, батальонов отправили в штрафные батальоны. Одного я встретил в Польше, был жив, а здоровье плохое.
После Молдавии опять двинулись на Украину, оттуда в Польшу, все пешком.. 5 ударная и 8 гвардейская у Чуйкова, в ней мы и были. Буг перешли 70 км. южнее Бреста. Нам никогда не объявляли, куда идем, приказ и иди. Уже после войны я был по турпутевке в Бресте и на указателе увидел название города, где мы форсировали Буг, - Ковель. В Польше поляки к нам относились по- разному, крестьяне по – хорошему, паны- из под лобья. У них были партизаны, сначала они к нам нормально относились, потом стали нас постреливать, пришлось их окружить, брать в плен, отправлять в тыл.
Был на Сандомирском плацдарме, там граничили с 1-м Украиским фронтом, там же было Войско польское. Там уже было много техники, наша авиация и танки давали жару немцам. В Варшаве началось восстание, которое было не согласовано с нашим командованием, немцы его подавили. Нас двинули к северу, что бы с севера захватить Варшаву, за Варшавой уже жили немцы, они тикали с добром, перинами. Поляки сражались рядом, они давали жару немцам, только пух веял по воздуху. Не сдавалась долго крепость в Познани. Жуков велел ее обнести колючей проволкой, объявил пленными, ни куда не денутся. Так и было. 1 февраля форсировали Одер, город Кюстрин, еще лед на реке был форсировали быстро, почти без потерь, солдаты уже ничего не боялись, опытные. На повозках, на всем ехали к Ковелю, я с повозками на открытой платформе, рядом в товарном вагоне ездовые с лошадьми. От Ковеля шли, дошли до Любляны в Польше, там не далеко был лагерь Освенцим. Нас туда не свозили, не показали, но кто был, рассказывали про склады волос, обуви детской и женской и всякие ужасы.
Власенко командовал нашим полком с Северного Донца, когда нашего командира ранило его и направили к нам из штрафного батальона. Герой Советского Союза, а в штрафники попал за то, что не проверив данные, послал полк взять высоту, много людей положил. Жил он с медсестрой Машей Кохан. У Власенко была семья, Машу это не расстраивало. Она говорила, что все, что она хотела, Власенко ей разрешал брать из захваченного у немцев, у нее всего было полно, всякого барахла. А в Союзе она найдет молодого, она богатая.
После Одера полк построили, официально объявили, что немцы могут применить химическое оружие. Обидно было задохнуться за 70 км от Берлина. Раньше давали противогазы, но их растеряли, побросали на дальних дорогах войны. Противогазы опять выдали, правда химическое оружие немцы не применяли. Надо было подготовиться к наступлению, подвести снаряды, технику, продовольствие, фураж. Повесили плакаты «Вперед на Берлин». В апреле пошли в наступление. Столько техники не видывал, на плацдарме, видимо - не видимо. Ночью нас автоматчиков подняли, всю ночь провели у штаба. В окопах. Еще не рассвело, начался гром, оказалось наступление, артподготовка. Нас автоматчиков бросили на фланг, что бы немцы не отрезали, прошли мимо катюш. Как начали катюши через нас стрелять, знаем, что нам ничего не будет, но нервы уже не выдерживали, мы все улеглись, потом смеялись друг над другом. Зрелище страшное, вой и огонь кругом. Потом впереди стали брать ДОТы, взрывали их, потом вошли через сосновый бор в дачную местность, Помню вывеска с кружкой пива, пивная. Командир разрешил, но не белее 2-х кружек. Там не качки, а электричество, вжик и кружка полная.
Когда взяли Берлин, велели все подземелья проверить, там немцы кое-где прятались. Наткнулись на склад коньяка, там немец охранял, пожилой с усами. Было как раз 1-е мая, мы по кружке налили, пьем, а немец по - глоточку и закусывает хлебом. Слабаки они против нас. Один у нас отстал, больше мы его не видели, наверное немцы пристрелили. 2 Мая Жуков принял капитуляцию, нам не верилось, что конец войне. Мы стояли с поднятыми автоматами и стреляли в верх, плакали и смеялись. Война кончилась, а демобилизовали через год, все время были в полной боевой готовности, спали, а автомат рядом лежал. Берлин мы взяли без союзников, им не доверяли. После войны уже нас сделали механизированным полком, машины дали вездеходы, но я на них не покатался, даже на учениях, уже готовился к демобилизации. В войну бы нам эти машины, всю войну пешком прошагали. Осенью 1945 года отпустили в отпуск домой.
Ружье охотничье я привез с фронта, трофейное, бельгийское. Узнал, что скоро меня отпустят в отпуск, пришел в оружейные мастерские и у старшины выменял это ружье на новое обмундирование. Хорошее ружье, грудно дробинки ложились. Потом это ружье я отдал зятю, Василию Андреевичу. Обратно из отпуска опоздал на 5 суток, Власенко грозился наказать, но выслушав меня, как мне пришлось добираться, не наказал.
После войны вернулся домой в деревню. Тяжело было жить. Переехали в Буреполом к сестре Тане, зятю Леониду. Устроился в больницу зам начальника больницы по хозяйственной части. 5 лет работал в больнице, пока не сократили должность. Дали комнату в 5-ти этажном доме. В 1951 году перешел работать на УЖД, раньше ведь я валил лес, взяли начальником грузовой службы, принимал с Лагпунктов Нукша, Унжа, Козловский, Дальний, Южный. Эта работа требует учета, расчетов, научился, изучил ГОСТы, требования к материалам. На УЖД был маленький трофейный немецкий паровозик «Малютка» с одним пассажирским вагоном, на нем и ездил по Лагпунктам. В 1949 году достроил дом, часть дома купил в Шерстках, часть собрал из чего придется. Буреполом как колония организован был в 1929году. Работали без охраны те, кто отбывал принудиловку. Лес рубили за р. Пижма, возили на машинах. Когда я приехал, в колонии делали тару, ящики, пиломатериалы. По 100 вагонов широкой колеи грузили круглый лес, пиломатериалы, тарную дощечку. Потом постепенно научились делать мебель, начали с Венских стульев. Потом пресс 800-тонный приобрели, приклеивали пленку, подносы делали, столешницы, торговые павильоны, парты школьные, бельевые прищепки, которые в Англию отправляли, еще плечики – валюту стране зарабатывали. Одно время на 20 миллионов рублей выпускали продукции в год. Это была крупнейшая колония в области. После войны лес стали вырубать в другой стороне от поселка и железной дороги, организовали УЖД, много было немецкой техники. В поселок съезжался народ с окрестных деревень. Земляки рядом строились. Ул. Красноармейская - Караваничи селились. В поселке до 70-х годов главная дорога была выложена лесом - лежневка, от колонии через поселок к ст. Буреполом. Лес сплавляли по р. Пижме с лагпунктов до центральной колонии.
Деревня Жеребцово основана в 1820 году. Первыми переселенцами были братья Жеребцовы Гаврил Андреевич и Нестор из Орловского уезда Вятской губернии починка Сингиреевки. Затем прибыл Солоницын Родион Митрофанович, из починка Чащинского, в 1834 году к Родиону прибыл сын Павел. Также переселились семьи Акатьева Ивана Корниловича и Целищева Алексея Васильевича. На 1834 год проживало 6 семей. Позднее добавились Новоселовы и Та(о)рбеевы.
В 1891 году по ведомости переписи лошадей в 33 хозяйствах имелось 50 лошадей, в среднем по одной- две лошади, а у Жеребцова Михаила Яковлевича было 6 лошадей и была маслобойня, за год на которой производилось до 80 пудов масла льняного на сумму 330 руб. В четырех хозяйствах не было лошадей.
В 1916/17 годах в России была проведена сельскохозяйственная перепись. В починке Жеребцова Яранского уезда Комаровской волости Мальцовского сельского общества был 41 двор: 15 семей Жеребцовых, 11 семей Солоницыных, 6 Акатьевых, 4 Новоселовых, 2 Целищевых, 1 Та(о)рбеевых, и по одной семье Дербеневых и Смертиных.
На 1926 год в поч. Жеребцова при речке Ивановке проживало 255 человек в 46 хозяйствах.
26.11.1986 года Решением Кировского Облсовета № 18/540 деревня снята с учета.
Подробнее о родословной и жителях д. Жеребцово ищите на сайте «Родная Вятка Жеребцово Тужинский район».
Сегодня публикуем воспоминания Жеребцова Павла Николаевича о жизни деревни Жеребцово 1920-1950годах, которые передала в Тужинсий районный краеведческий музей дочь Павла - Ростова (Жеребцова) Тамара Павловна:
Жеребцов Павел Николаевич (1919-1998) д. Жеребцово, Безденежновского с/совета.
Отец мой Жеребцов Николай Иванович 1879-1937г, мать из д. Колеватово Малкова Анисья Игнатьевна 1880-1950г. Мой отец участник I –й Мировой войны, был 3 года в плену у немцев, после возвращения его появился я и брат Вася. Брат у мамы- дядя Матвей Малков тоже был на I –й Мировой войне.
Деревню Жеребцово предки построили на бугре. Из деревни вид был прекрасный, далеко видно, и Соболи, и Михайловское и Тужу, особенно церкви. Но осенью в 1929 году, когда мне было 10 лет, был пожар и сгорело пол деревни, в том числе и наш дом. При пожаре вычерпали воду из всех колодцев, но все зря, ветер вдоль деревни был сильный. Скотину и кое-что успели спасти, мы с Васей плакали, было жаль сгоревших собачонка и котенка. Погорельцам собирали кто что может по соседним деревням. Дядя Малков Матвей, брат матери отдал готовый сруб, и на следующее лето построили новый дом. Срубы готовые покупали кто где мог, родственники отдавали из соседних деревень. С начала строили хлев, потом уже дом. Когда сын женился, его отделяли, строили ему дом с клетью, хлевами, баней. Все по- хорошему. Руководил отец, если все подготовлено, за лето собирали уже готовые срубы.
В церковь ходили в с. Михайловское. Родители были верующие, особенно мать, соблюдали посты, ходили причащаться. Церкви в округе тоже рушили, в Туже разрушили, потом склад там был, зерно хранили. В округе еще церкви были в с. Шешурге - 12 км на запад, Соболях – 7 км на север, с. Михайловское –на юг 7 км.. в хорошую погоду купола всех 4-х церквей видать с улицы, в праздник отовсюду слышен колокольный звон с раннего утра. В масленицу жгли костры, в масленицу обычно к нам приезжала молодежь километров за 20. Деревня была большая. Бывало молодежь и хулиганила, пока мы не выросли- наш слой. Нас, Жеребцовых побаивались, да и уважали, как гармонистов. Наверное раз в год приходил в деревню батюшка, во все дома заходил, пел, молился. Мы ребятишки несли иконы, помогали ему. Деревенские давали батюшке кто что – яйца, муку, масло, холст и т.д. К Ильину дню в деревне резали овец, это был большой праздник, хотя престол был в Соболях. Каждый хозяин часть барашка относил в церковь, там целые горы мяса лежали. В Пасху приносили целые корзины крашенных яиц, пирогов.
Жили сельским хозяйством, охотой, промыслами. До 1929 года были свои наделы, выращивали рожь, овес, горох, гречиху, клевер. Как внесешь навоз, так и урожай хороший, рожь стеной, не знаешь как подступиться жать. В хозяйстве была лошадь, корова, овцы, свиньи, куры. Лишний урожай продавали в Туже, иногда в Михайловском. Земли песчаные, бедные, сеяли и лен Одежда из льна, сами обрабатывали, ткали. Питались нормально, молока было много, сметаны мать снимала целую крынку. Хлеб пекли сами, ржаной и из овсяной муки, в воскресенье обязательно пироги и ватрушки со сметаной или с молоком. Бывало отец брал на ярмарку в Тужу, съезжались со всей округи много народу. Нам давали по пятаку- пять копеек, на них можно было купить много чего: и конфет и баранок На ярмарке продавали всякий скот, поделки, изделия. Была ярмарка и в Михайловском. С ярмарки привозили белый каравай хлеба, сахар. Покупали самое необходимое, денег на все не хватало. Из Тужи шел тракт на Котельнич, местами дорога была выстлана деревянными шашками. В Туже была больница, туда и ездили, если заболеешь. Дети учились в Пуре (д. Березники), школа 4-х летка была построена в советское время. Ближайшая школа рабочей молодежи (ШРМ) была в Михайловском, но туда никто не ходил, родители были безграмотные, не способствовали дальнейшему образованию детей. Учителя: Елизавета Ивановна, Семен Иванович. Елизавета Ивановна была полная и интересная. Учились всегда с утра, всего три км дорога, полем, через хутор. Хутор был какой-то прогрессивный, они сажали клубнику, турнепс. В нашей деревне турнепс не сажали, мы понемногу таскали его и по дороге грызли. На хуторе, звали его Глухой (Ивановский выселок – прим.Скорняков А.Г), жили семьи 4. После 4 того класса в школу ходили в д. Дикари (д. Дербени Безденежновского с/совета) Я в нее ходил с 1928 по 1932 год. Кино показывали в деревне у кого ни будь в доме. Надо было вручную крутить за ручку, что бы кино показывало, Киномеханик набирал пацанов, мы бесплатно кино смотрели и по очереди ручку крутили Киномеханик объяснял, что происходит в кино, кино немое было. А Семена Ивановича кулаки утопили в речке, недалеко от Михайловского. Он агитировал за Советскую власть, зимой он пропал, весной нашли, когда лед стаял. Директор Анатолий.. иногда проезжал мимо нашей деревни на велосипеде в сторону Тужи, видимо родные там были. Он был уже в годах. А Семен Иванович учил нас играть в футбол. Около школы был огород, мы сами копали, сажали картошку, потом в школе нам техничка варила ее в мундире. Из дома брали хлеб, иногда сало, обедали. Пионеров еще в школе не было, кружков тоже, только учебники были, несколько тетрадок давали. Писали ручками с пером, таблетки химические разводили в воде – вот и чернила!. Учебники, тетради носили в холщевых сумках, мать сама ткала холсты и сумки шила. Новый год не отмечали, елок не наряжали - не было принято. Радио и электричества не было, газет не читали. Когда было темно зажигали керосиновую лампу в школе и дома. Горки делали из снега, поливали водой с них катались на санках до позднего вечера, потом по деревне катали друг друга.
Престольный праздник- 9-я пятница после пасхи, конец июня. Гулянье в деревне, приезжали гости из других деревень. Мы из семьи вдвоем с Василием гуляли, собиралось молодежи до 50 человек. Зимой в рождество устраивали гулянья молодежи в домах, платили деньги хозяевам, обычно бедным, остальное вскладчину: керосин, дрова, припасы. В масленицу каждый день блины, оладушки из овсяной муки. Зимой сметана скобленая из мороженой, взбивали. Мешали, еще масло топленое с яйцами - к блинам. В масленицу катались на лошадях, съезжались из других деревень, особенно катались молодые, не давно женившиеся. Еще играли в карты, заядлые картежники играли день и ночь и на деньги, была и выпивка и закуска. В церковь ходили в Михайловское, наш приход. В троицу была ярмарка в Туже. В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Зимой собирались на беседки, девчонки пряли всю зиму, весной ткали холсты и навины (тонкая ткань), Навины шли на платья, рубашки. На гармони учились играть вместе с Иваном Михайловичем на его гармони, в лесу когда работали. Играли в бане по очереди, он играл, я пел, потом наоборот, самоучки. Свою гармонь купил позднее, переделали ее на местный лад в Колеватове, там делали гармони. Хорошая гармонь стоила как две коровы. В деревне было мало гармонистов, нас ценили, уважали. Вечером собиралась молодежь, пели, плясали, по деревне ходили. Девчонки пели. Ивана забрали в армию, я остался один гармонист, немного брат Вася пиликал. Ивану заказали гармонь в Колеватово, 2 года ее делали, но гармонь была - заслушаешься. Во всей округе такой не было. Иван был высокий, сильный, хороший гармонист, идем по деревне с гармошкой- сторонись, уступи дорогу, а то наколотим. Драки были нередко, деревня на деревню, дрались до крови, бывало и кольями, дело доходило до больницы, даже иногда до смерти. Приезжала милиция, нас вызывали, разбирались. Двоих из деревни посадили, они там и умерли. Был я драчуном, сила была, невысокий, но крепкий, работа в лесу, охота закалили.
Ближайшая речка в округе - Тужа, ручеек – Чугунерка находилась в сторону д. Колеватово в 2-х км.. там полоскали белье. У нас были колодцы, даже по два, что бы поливать огород. Черемухи, рябина, садили яблони, малину. Из лесу носили грибы, (волнушки, рыжики, грузди, белые, подберезовики, подосиновики) ягоды - (черника, земляника, малина). Наше дело с Васькой было натаскать ягод, грибов. Сначала поспевала земляника, потом черника, костяника. Костянику заливали водой, она поспевала, когда рожь жали. Питье с костяникой хорошее. Картошку варили на таганге, разжигали щепочками, ставили перед печью. Ездили на лошадях в лес, целые повозки грибов привозили. На грядках растили огурцы, под которые ложили много навозу, морковь, свеклу, репу, голанку, лук. Овощи в основном хранили в ямах. Картошку под полом. Яму выкапывали на возвышенном месте. Что бы вода не подходила. Перед тем как положить овощи на хранение яму коптили с помощью горящих гнилушек, что бы отпугивать грызунов. Утепляли отходами от льна, сверху особенно. Зимой раскидаешь снег, утеплитель отодвинешь, возьмешь овощи, потом обратно все завалишь и снегом сверху. Из льна делали масло, из молока топленое. Льняное масло делали на небольших маслозаводах, такой бал у д. Лени в д. Меркушино. У отца была ветреная мельница в конце деревни (в комле) мололи муку всей деревне (рожь, ободранный овес). Посуда была глиняная. Крыши домов в основном были из досок, их пилили в ручную, были и соломенные крыши, но мало. В основном все жили хорошо, лошадь и корова у всех были. Зимой мяса было вдоволь, резали овец, свиней. Свиньи все лето жили в перелеске в сторону д. Титово, их метили краской уши. Осенью целое стадо загоняли домой, волков было мало, да и свиньи видимо сами оборонялись, не пропадали. Лес раскорчевывали под покос или пахоту, пни с корнями тоже разделывали, топили печку. Кору использовали, ничего не пропадало. Пахали на лошадях, скота много держали, навозу тоже много было. Обувь: валенки, лапти, нарядная обувь - сапоги, у женщин – ботинки. Одежда - кошуля (овчина, крытая льняной тканью), тулуп овчинный с большим воротником, шапки из овчины. Овчину выделывали в других деревнях. Спали на полатях, на печи, летом на полу, была одна деревянная кровать. Матрасы соломенные. Жизнь была интересная. Хозяйство вести уметь надо. Зимой до пахоты дрова заготовляли, снимали кору деревьев, они погибали, засыхали за лето. Надо во время посеять, а до этого землю подготовить. Лошадкам доставалось, ее жалели, хорошо кормили. Сено, дрова, урожай- все на ней возили. Жили нормально, здоровые были, молока вдоволь, сметана, творог. Корову тоже хорошо кормили, посыпка из отходов хлеба, сено, клевер. Летом на подножном корме. Телят гоняли в поскотину, коров отдельно в огороженную пастьбу, обходились без пастухов.
Ели всей семьей из общих блюд. Например, мясо с квасом, сметаной, хреном. Сначала квас черпаем, потом хозяин сигнал даст (два раза стукнет ложкой) все начинают мясо выуживать, только стукотнек стоит. Квас делали в бочонках, наглухо закрывали, он там «ходил» несколько дней, ядреный становился и пей и в еду идет. Никто над нами не командовал, сам хозяин знал, когда что надо делать. Кто трудился, не ленился, жили хорошо. Дома были крепкие, из толстых бревен, хорошо срубленные, проконопаченные с обеих сторон мохом. Дома всегда было тепло, утром русскую печку топили, вечером подтопок. Железную печку и тепла хватало. Одеяло было из овчин.
Коллективизация началась в 1929 году, в Туже был митинг по этому случаю. Я увязался с отцом в Тужу и видел его случайно, объявили первую пятилетку. Весной надо пахать, сеять, приехал председатель из Безденежья, положил пистолет на стол, велел всем желающим вступать в колхоз, мужиков запирали в сарай, не выпускали длительное время, а поля сохли. Отец так и не вступил в колхоз, мать была против. Потом он умер, я вступил в колхоз, когда женился, в 1940 году. Во время коллективизации, кто не шел в колхоз, тот облагался налогами. Когда в деревню приезжал уполномоченный, большая часть населения убегала в лес с узлами немудреных пожитков - кошули, навины. Уполномоченных ненавидели, некоторых убивали. Когда вышла статья И.В.Сталина «Головокружение от успеха» некоторых единоличников судили, давали срок аж до 10 лет. Жить стало хуже. Хотя голодными и раздетыми не бывали, добро свое удавалось прятать, не отняли. Землю не отбирали, трудились на ней и усадьбе около дома. Часть урожая обменивали, продавали. Охота тоже помогала выжить. Муку отбирали, прятали в лесу зимой в снегу, но там мешкам доставалось от мышей и зверей. Хлеб пекли с тертой картошкой. Мельницу пришлось разломать, замучили налогами. В Меркушино (деревня в Горьковской обл.) мужики были умнее, когда начали раскулачивать, кто-то из них съездил в Москву им сказали что бы они со своими кузницами, льнозаводиками вступали в колхоз и их трогать не будут. Они так и сделали.
Так как в колхоз я еще не вступил, то мы с Акатьевым Данилой Ивановичем, проживающим через дом от нас заключили с «Союзпушниной» договор, что на такую-то сумму сдадим шкурок белки, зайца, лис, кротов. Появилось свое ружье, боеприпасы к нему. Первую лису поймал в капкан, учился у Данилы Ивановича. Летом ловили кротов, осенью зайцев, зимой белок. В 1937 году первыми были в районе и нас наградили велосипедом, его взял себе Данила Иванович, как старший. «Союзпушнина» приезжала прямо на дом, на шкурки давали ситец, керосин, конфеты, валенки. Продавать боялись, даже соседям, объявят спекулянтами, накажут. За год ловили 6-7 тыс. кротов, 500-600 белок, зайцев поменьше. С хорошей собакой по 30-35 белок за день брали. Для белок были маленькие заряды, стреляли в голову, что бы шкурки не испортить. Лис 2-4 за год, ее поймать непросто, да и мало их было. Отец охотился мало, обычно за зайцем Беляком, когда еще мало снега, охотились без собак по следу. С осени заяц не напуган, по следу видишь куда прыгнул, где прячется. Брат Вася тоже мало охотился. Да и я стал охотников, потому что забраковали в армию из-за глаза. На рябчиков делали петли - силки, по 5-6 штук ловили, приманку ложили, все лето ловили, кругом лес был зверью раздолье. Летом мяса дома не было, к ильину дню резали барана, да и то половину несли в церковь. Так что рябчики очень выручали. Белку били только когда созреет, зимой. Идешь ставишь капканы на кротов или силки на перепелок, грибов нарвешь, они были значительной долей нашей еды. Из соленых грибов мы больше всего любили рыжики. Они слоями, как пойдут, набираешь помногу. Осенью зайцы на озимые выходят, идешь по опушке, тихонько подкрадываешься, шлепнешь русака. Они выше ценились чем беляки, пожирнее были, шкурки подороже. Бывало много настреляешь, в Тужу продавать тушки возили, зайчатину. И самим хватало. Без мяса не жили. Данила Иванович на войну не призывался, браковался, в войну он умер. Охотился на тетеревов, глухарей. Заранее делал шалаш, токуют тетерева на рассвете большими группами. Одним зарядом убивал обоих, иногда они не обращали на это внимание, продолжали драться. Самки были в стороне, но когда замечали опасность, подавали сигнал тревоги. Надо действовать было очень осторожно, изучить их повадки.
В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Уже установлено было, в какой деревне какой праздник будем отмечать, или молодежный вечер, для него откупали дом. Рождество - д. Жеребцово, старый Новый год- д. Колеватово и т.д. С будущей женой Наташей познакомились на вечере в д. Безденежье. Гуляли по несколько дней, ночевали у знакомых, потом они у нас. Утром обычно угощали блинами. Спали на полу, постелив матрасы набитые соломой. Потом Наташа уехала на Урал, надо было одеваться, в деревне денег не было, молодые уезжали на заработки. Я тоже ездил в Свердловск работал в шахте, добывал золото. Породу дробили взрывами, всех уводили, Мы были одеты в брезентовые робы, резиновые сапоги, работали в сырости. Я возил вагонетки по рельсам, работа тяжелая, в сырости, в холоде, в воде. Жили на частной квартире впроголодь. Заплатили нам с Иваном, сыном брата Михаила, по 120 рублей, только на обратную дорогу хватило. Михаил остался, а мы не смогли. Потом работали в лесу, валили лес, обрабатывали его, платили с кубометра, на свежем воздухе. Не как в шахте. Михаил потом рассказал, что директора и др. начальство шахты посадили и работать стало лучше - снабжение и условия труда. В лесу работал не один год, еще охотился.
Поженились с Наташей мы осенью 1940г., она из д. Гвоздево. Были небольшие застолья в Гвоздеве, затем у нас. Привез ее и сундук на лошади, стали жить у нас. Мать ни когда не жаловалась на сноху, пока на войне был, Наташа хозяйство сохранила. Вошли в колхоз, когда родился сын, ходил на ст. Пижма искать работу. Василий брат ушел в армию, еще раньше призвали Ивана. В финской войне участвовал Тетерин Василий Матвеевич, односельчанин, Его призвали зимой, ушел в кошуле, валенках и шапке, в этом же наряде он вернулся летом, как кончилась война, все смеялись. Что ему даже обмундирования не давали. Миша, брат, воевал еще в гражданскую как и отец, его на войну взяли в первую очередь, он подготовленный был, потом Мирона взяли, потом и моя очередь подошла. Сразу же пропали без вести Михаил, его сын Иван и Василий. Брат Василий войну встретил около Минска, там их окружили, он прилепился к какой- то женщине, жил с ней, даже ребенок родился. Потом его обнаружили немцы, угнали в Италию, там он бежал, партизанил. После освобождения их увезли в Кузбасс, в шахты, уголь добывать, там он и остался, там и женился. Женщина из Белоруссии искала его.
Война.
Меня в армию не взяли из-за глаза (бельмо, сами свели). Снова повестка на фронт пришла в ноябре 1941 года, забракованный ранее, я пригодился, когда на фронте стало тяжело. Собирали нас в военкомате в Туже. Меня могли опять не взять из-за слепого глаза, но я сам напросился, рассказал, что охочусь на белку с одним глазом, читал им, так и взяли. От Тужи до Котельнича шли пешком, потом увезли в г. Слободской, там проходили первичную подготовку в запасном 282 лыжном полку. То что я стрелял с левого глаза, не раз вызывало недоразумения командиры придирались, не так целюсь как все, но я стрелял хорошо, ведь я охотник, и на лыжах ходил хорошо. Лучше меня на лыжах ходили только Кировские спортсмены. Любил политику, всегда задавал вопросы, интересовался, за что меня политруки уважали. В марте отправили на фронт, 120 км. от Москвы по Варшавскому шоссе, г. Юхнов. В основном все были новобранцы. Город был разрушен по кирпичику. В первом бою кланялись каждой пуле, потом привыкли. Задачу мы не выполнили, надо было форсировать речку, вроде нашей Пижмы, она еще подо льдом была. Часть солдат осталась на том берегу, мы отступили. Потом нас заставили под огнем опять через речку полсти, раненых забрать, а они не раненые, просто испугались, затаились. Ну и ругали мы их, под огнем ведь полсти за ними. Командир взвода был трусоват, сам говорил, что раньше боялся скрипа телеги. Он не долго у нас был, донесли что ли на него, убрали. Второй был пожилой учитель, тоже не рыба не мясо. Когда прислали кадрового военного, мы сразу почувствовали, гонять нас стал больше, но и помогал, учил нас как выжить. Автоматчиком стал уже на фронте в первые недели. 100 автоматов на полк дали под Малоярославлем. Сначала отбирали по внешнему признаку, спрашивали фамилию, потом собеседование, не боишься ли автомата, осилишь ли. Жили мы в церкви, всем ложиться места не хватала, на полу холодно. Принесли доски, получше стало. Мы, автоматчики, охраняли штаб полка, нас бросали на трудное направление, прорывы. Долго вместе воевали с Петром Боткимным из Чувашии, с Федором Мамоновым из Большемурашинского района, Горьковской области. Как – то мы купались и фотограф нас снял прямо в трусах, эта фотография сохранилась. Под Москвой мы долго были. Ходили пешком по 40-50 км. в день бывало. Немцев возили на машинах. Под Козельском помню дубовая роща, немцы такие прочные землянки делали в 6-7 накатов. Я в одну такую бросил противотанковую гранату, только пыль выбросило, землянка целой осталась.
Медаль «За боевые заслуги» была первой, потом орден «Красной звезды», высшая награда рядовым. Нам приказали взять высоту 106,6, немцы танками наших человек 600 положили. У нас тоже были танки КВ, от них пули отскакивали, только щелкали. Самый тяжелый бой 17 декабря 1942 года, когда дали орден. Два раза автомат отказывал, а перед боем диски проверяли. Высота была господствующая, сковала все движение полка. Бежал за танком, танк одной гусеницей в окоп попал, дальше пошел, немец левее из окопа в упор выстрелил, пуля около уха просвистела. Что не могли сделать с танками, наша рота автоматчиков сделала. Пришлось и врукопашную драться. С обеда до ночи шел бой, очень напряженный, высоту взяли. На второй день всех нас фотографировали, в газете написали. Четверо нас осталось, кроме раненых. Наш командир под танк попал, раздавило. Я два раза мог попасть под танк, сзади подбирался, но видно не моя смерть. Через несколько дней я стал членом партии, выписали билет, поздравили.
Потом нас бросили под Сталинград, ехали поездом ночами, потом пешком долго шли. Участвовали в замыкании кольца под Сталинградом с севера. Потом сдерживали немцев, румын, которые рвались к окруженным. После завершения этой операции нас влили в армию Чуйкова. 47 дивизия Западный фронт. Со Сталинграда входили в армию Чуйкова. Василия Ивановича дважды сопровождал, приезжал перед прорывами, знакомился с обстановкой, я был в группе прикрытия (рота автоматчиков, я был сан инструктором). 19 ноября началось окружение немцев. Первый день прошли 20 км. техники было полно. На второй день взяли станицу Усть – Медведицк, были горы трупов, в основном немцев. А на третий день был густой туман, авиация не могла бомбить, ничего не видно. У нас тоже потерь было много. Санинструктором я стал так: построили всех, спросили, кто сдавал на значок ГТО, я сдавал еще в Туже, когда был допризывником. Нас обучали в санитарной роте, врач Квадяев Андрей Иванович, он родом из Кировской области, культурный, грамотный. Санинструктора брали на любое задание, у меня холщевая сумка с красным крестом, израсходуешь материалы из сумки, пополняешь в сан роте. Наше дело было оказать первую помощь, что бы не было заражения, большой потери крови. Когда бой идет, из сан роты бойцы тоже рядом, указатели ставили, куда идти в сан роту, кто может сам или помогали доставлять раненых. В сан роте большая палатка, внутри еще одна, байковая, теплая, печка там, операции делали. Возчики из сан роты возили раненых в госпиталь, некоторые сами шли. Чаще ночами возили, днем-то бой, бомбят. Уже в конце войны меня, как опытного санинструктора взяли старшиной роты, вроде на Украине нашего старшину ранило, увезли в госпиталь. Политрука нашей роты взяли в разведку, там не хватало народу. Он был надежный, и нас несколько человек с собой в разведроту взял. Днепр Форсировали около Запорожья, Днепропетровска, на баржах среди бела дня. Не доплывая до берега попрыгали в воду, что бы не расстреляли на барже. Добрались до кустов, окопались. В небе наш летчик один дрался с 5-ю немецкими самолетами, 2-х сбил в районе нашего полка, немцы выбросились с парашютов, долговязые, рыжие. Наш летчик очень хорошо маневрировал, пикировал, на новой модели самолета летал, забыл какой. Он троих оттянул в тыл, там еще один немецкий самолет сбил, сам остался цел, вот герой!
В разведке не мало был, даже 3 раза командир полка вызывал, предлагал погоны лейтенанта, я отказывался, я неграмотный, по азимуту не смогу пойти, а от нас зависит жизнь всего полка, 5 тыс. человек. Раз мы разведали, где у немцев находятся пулеметы, доложили командиру полка Власенко, а он еще раз велел разведать, днем послал. Приказ есть приказ. Немцы подпустили нас на расстояние, когда можно было нас убивать, и открыли огонь, весь день до темноты пролежали в снегу, головы нельзя было поднять, и полк не наступал. Такой был командир. Шли с ним с Украины до Берлина.
10 мая 1944, Молдавия, все цветет, рай. Немцы стали наступать, справа прорвали фланг, стали отрезать нашу дивизию. Положение спасли штрафники, они захватили немецкие пушки, и из них стреляли по немцам. Некоторым из них дали героев. Переправились через Днестр на пароме, туда снаряды, обратно с плацдарма раненых. Рядом понтонная переправа, с большим трудом ее установили, скопилось много техники, людей. Возчики сан роты устали, прикорнули, у них лошадей и повозки украли. Командир сказал - потеряли – ищите. Несколько лошадей и повозок у населения конфисковали. Не далеко от Тирасполя, Бендер нас двинули на косу песчаную, с моря подул сильный ветер, воду нагнал, все затопило. Немцы этим воспользовались, нас расхвостали. Выбрались на сушу, надо было обсушиться, дождь все шел. Добрались до Тирасполя, там было полно войск, не куда было зайти обсушиться, забрались в не жилой дом, сами от себя сушились, хоть под крышей. Собрали партийное собрание, почему сдали плацдарм, часть командиров рот, батальонов отправили в штрафные батальоны. Одного я встретил в Польше, был жив, а здоровье плохое.
После Молдавии опять двинулись на Украину, оттуда в Польшу, все пешком.. 5 ударная и 8 гвардейская у Чуйкова, в ней мы и были. Буг перешли 70 км. южнее Бреста. Нам никогда не объявляли, куда идем, приказ и иди. Уже после войны я был по турпутевке в Бресте и на указателе увидел название города, где мы форсировали Буг, - Ковель. В Польше поляки к нам относились по- разному, крестьяне по – хорошему, паны- из под лобья. У них были партизаны, сначала они к нам нормально относились, потом стали нас постреливать, пришлось их окружить, брать в плен, отправлять в тыл.
Был на Сандомирском плацдарме, там граничили с 1-м Украиским фронтом, там же было Войско польское. Там уже было много техники, наша авиация и танки давали жару немцам. В Варшаве началось восстание, которое было не согласовано с нашим командованием, немцы его подавили. Нас двинули к северу, что бы с севера захватить Варшаву, за Варшавой уже жили немцы, они тикали с добром, перинами. Поляки сражались рядом, они давали жару немцам, только пух веял по воздуху. Не сдавалась долго крепость в Познани. Жуков велел ее обнести колючей проволкой, объявил пленными, ни куда не денутся. Так и было. 1 февраля форсировали Одер, город Кюстрин, еще лед на реке был форсировали быстро, почти без потерь, солдаты уже ничего не боялись, опытные. На повозках, на всем ехали к Ковелю, я с повозками на открытой платформе, рядом в товарном вагоне ездовые с лошадьми. От Ковеля шли, дошли до Любляны в Польше, там не далеко был лагерь Освенцим. Нас туда не свозили, не показали, но кто был, рассказывали про склады волос, обуви детской и женской и всякие ужасы.
Власенко командовал нашим полком с Северного Донца, когда нашего командира ранило его и направили к нам из штрафного батальона. Герой Советского Союза, а в штрафники попал за то, что не проверив данные, послал полк взять высоту, много людей положил. Жил он с медсестрой Машей Кохан. У Власенко была семья, Машу это не расстраивало. Она говорила, что все, что она хотела, Власенко ей разрешал брать из захваченного у немцев, у нее всего было полно, всякого барахла. А в Союзе она найдет молодого, она богатая.
После Одера полк построили, официально объявили, что немцы могут применить химическое оружие. Обидно было задохнуться за 70 км от Берлина. Раньше давали противогазы, но их растеряли, побросали на дальних дорогах войны. Противогазы опять выдали, правда химическое оружие немцы не применяли. Надо было подготовиться к наступлению, подвести снаряды, технику, продовольствие, фураж. Повесили плакаты «Вперед на Берлин». В апреле пошли в наступление. Столько техники не видывал, на плацдарме, видимо - не видимо. Ночью нас автоматчиков подняли, всю ночь провели у штаба. В окопах. Еще не рассвело, начался гром, оказалось наступление, артподготовка. Нас автоматчиков бросили на фланг, что бы немцы не отрезали, прошли мимо катюш. Как начали катюши через нас стрелять, знаем, что нам ничего не будет, но нервы уже не выдерживали, мы все улеглись, потом смеялись друг над другом. Зрелище страшное, вой и огонь кругом. Потом впереди стали брать ДОТы, взрывали их, потом вошли через сосновый бор в дачную местность, Помню вывеска с кружкой пива, пивная. Командир разрешил, но не белее 2-х кружек. Там не качки, а электричество, вжик и кружка полная.
Когда взяли Берлин, велели все подземелья проверить, там немцы кое-где прятались. Наткнулись на склад коньяка, там немец охранял, пожилой с усами. Было как раз 1-е мая, мы по кружке налили, пьем, а немец по - глоточку и закусывает хлебом. Слабаки они против нас. Один у нас отстал, больше мы его не видели, наверное немцы пристрелили. 2 Мая Жуков принял капитуляцию, нам не верилось, что конец войне. Мы стояли с поднятыми автоматами и стреляли в верх, плакали и смеялись. Война кончилась, а демобилизовали через год, все время были в полной боевой готовности, спали, а автомат рядом лежал. Берлин мы взяли без союзников, им не доверяли. После войны уже нас сделали механизированным полком, машины дали вездеходы, но я на них не покатался, даже на учениях, уже готовился к демобилизации. В войну бы нам эти машины, всю войну пешком прошагали. Осенью 1945 года отпустили в отпуск домой.
Ружье охотничье я привез с фронта, трофейное, бельгийское. Узнал, что скоро меня отпустят в отпуск, пришел в оружейные мастерские и у старшины выменял это ружье на новое обмундирование. Хорошее ружье, грудно дробинки ложились. Потом это ружье я отдал зятю, Василию Андреевичу. Обратно из отпуска опоздал на 5 суток, Власенко грозился наказать, но выслушав меня, как мне пришлось добираться, не наказал.
После войны вернулся домой в деревню. Тяжело было жить. Переехали в Буреполом к сестре Тане, зятю Леониду. Устроился в больницу зам начальника больницы по хозяйственной части. 5 лет работал в больнице, пока не сократили должность. Дали комнату в 5-ти этажном доме. В 1951 году перешел работать на УЖД, раньше ведь я валил лес, взяли начальником грузовой службы, принимал с Лагпунктов Нукша, Унжа, Козловский, Дальний, Южный. Эта работа требует учета, расчетов, научился, изучил ГОСТы, требования к материалам. На УЖД был маленький трофейный немецкий паровозик «Малютка» с одним пассажирским вагоном, на нем и ездил по Лагпунктам. В 1949 году достроил дом, часть дома купил в Шерстках, часть собрал из чего придется. Буреполом как колония организован был в 1929году. Работали без охраны те, кто отбывал принудиловку. Лес рубили за р. Пижма, возили на машинах. Когда я приехал, в колонии делали тару, ящики, пиломатериалы. По 100 вагонов широкой колеи грузили круглый лес, пиломатериалы, тарную дощечку. Потом постепенно научились делать мебель, начали с Венских стульев. Потом пресс 800-тонный приобрели, приклеивали пленку, подносы делали, столешницы, торговые павильоны, парты школьные, бельевые прищепки, которые в Англию отправляли, еще плечики – валюту стране зарабатывали. Одно время на 20 миллионов рублей выпускали продукции в год. Это была крупнейшая колония в области. После войны лес стали вырубать в другой стороне от поселка и железной дороги, организовали УЖД, много было немецкой техники. В поселок съезжался народ с окрестных деревень. Земляки рядом строились. Ул. Красноармейская - Караваничи селились. В поселке до 70-х годов главная дорога была выложена лесом - лежневка, от колонии через поселок к ст. Буреполом. Лес сплавляли по р. Пижме с лагпунктов до центральной колонии.
А. Скорняков
Деревня Жеребцово основана в 1820 году. Первыми переселенцами были братья Жеребцовы Гаврил Андреевич и Нестор из Орловского уезда Вятской губернии починка Сингиреевки. Затем прибыл Солоницын Родион Митрофанович, из починка Чащинского, в 1834 году к Родиону прибыл сын Павел. Также переселились семьи Акатьева Ивана Корниловича и Целищева Алексея Васильевича. На 1834 год проживало 6 семей. Позднее добавились Новоселовы и Та(о)рбеевы.
В 1891 году по ведомости переписи лошадей в 33 хозяйствах имелось 50 лошадей, в среднем по одной- две лошади, а у Жеребцова Михаила Яковлевича было 6 лошадей и была маслобойня, за год на которой производилось до 80 пудов масла льняного на сумму 330 руб. В четырех хозяйствах не было лошадей.
В 1916/17 годах в России была проведена сельскохозяйственная перепись. В починке Жеребцова Яранского уезда Комаровской волости Мальцовского сельского общества был 41 двор: 15 семей Жеребцовых, 11 семей Солоницыных, 6 Акатьевых, 4 Новоселовых, 2 Целищевых, 1 Та(о)рбеевых, и по одной семье Дербеневых и Смертиных.
На 1926 год в поч. Жеребцова при речке Ивановке проживало 255 человек в 46 хозяйствах.
26.11.1986 года Решением Кировского Облсовета № 18/540 деревня снята с учета.
Подробнее о родословной и жителях д. Жеребцово ищите на сайте «Родная Вятка Жеребцово Тужинский район».
Сегодня публикуем воспоминания Жеребцова Павла Николаевича о жизни деревни Жеребцово 1920-1950годах, которые передала в Тужинсий районный краеведческий музей дочь Павла - Ростова (Жеребцова) Тамара Павловна:
Жеребцов Павел Николаевич (1919-1998) д. Жеребцово, Безденежновского с/совета.
Отец мой Жеребцов Николай Иванович 1879-1937г, мать из д. Колеватово Малкова Анисья Игнатьевна 1880-1950г. Мой отец участник I –й Мировой войны, был 3 года в плену у немцев, после возвращения его появился я и брат Вася. Брат у мамы- дядя Матвей Малков тоже был на I –й Мировой войне.
Деревню Жеребцово предки построили на бугре. Из деревни вид был прекрасный, далеко видно, и Соболи, и Михайловское и Тужу, особенно церкви. Но осенью в 1929 году, когда мне было 10 лет, был пожар и сгорело пол деревни, в том числе и наш дом. При пожаре вычерпали воду из всех колодцев, но все зря, ветер вдоль деревни был сильный. Скотину и кое-что успели спасти, мы с Васей плакали, было жаль сгоревших собачонка и котенка. Погорельцам собирали кто что может по соседним деревням. Дядя Малков Матвей, брат матери отдал готовый сруб, и на следующее лето построили новый дом. Срубы готовые покупали кто где мог, родственники отдавали из соседних деревень. С начала строили хлев, потом уже дом. Когда сын женился, его отделяли, строили ему дом с клетью, хлевами, баней. Все по- хорошему. Руководил отец, если все подготовлено, за лето собирали уже готовые срубы.
В церковь ходили в с. Михайловское. Родители были верующие, особенно мать, соблюдали посты, ходили причащаться. Церкви в округе тоже рушили, в Туже разрушили, потом склад там был, зерно хранили. В округе еще церкви были в с. Шешурге - 12 км на запад, Соболях – 7 км на север, с. Михайловское –на юг 7 км.. в хорошую погоду купола всех 4-х церквей видать с улицы, в праздник отовсюду слышен колокольный звон с раннего утра. В масленицу жгли костры, в масленицу обычно к нам приезжала молодежь километров за 20. Деревня была большая. Бывало молодежь и хулиганила, пока мы не выросли- наш слой. Нас, Жеребцовых побаивались, да и уважали, как гармонистов. Наверное раз в год приходил в деревню батюшка, во все дома заходил, пел, молился. Мы ребятишки несли иконы, помогали ему. Деревенские давали батюшке кто что – яйца, муку, масло, холст и т.д. К Ильину дню в деревне резали овец, это был большой праздник, хотя престол был в Соболях. Каждый хозяин часть барашка относил в церковь, там целые горы мяса лежали. В Пасху приносили целые корзины крашенных яиц, пирогов.
Жили сельским хозяйством, охотой, промыслами. До 1929 года были свои наделы, выращивали рожь, овес, горох, гречиху, клевер. Как внесешь навоз, так и урожай хороший, рожь стеной, не знаешь как подступиться жать. В хозяйстве была лошадь, корова, овцы, свиньи, куры. Лишний урожай продавали в Туже, иногда в Михайловском. Земли песчаные, бедные, сеяли и лен Одежда из льна, сами обрабатывали, ткали. Питались нормально, молока было много, сметаны мать снимала целую крынку. Хлеб пекли сами, ржаной и из овсяной муки, в воскресенье обязательно пироги и ватрушки со сметаной или с молоком. Бывало отец брал на ярмарку в Тужу, съезжались со всей округи много народу. Нам давали по пятаку- пять копеек, на них можно было купить много чего: и конфет и баранок На ярмарке продавали всякий скот, поделки, изделия. Была ярмарка и в Михайловском. С ярмарки привозили белый каравай хлеба, сахар. Покупали самое необходимое, денег на все не хватало. Из Тужи шел тракт на Котельнич, местами дорога была выстлана деревянными шашками. В Туже была больница, туда и ездили, если заболеешь. Дети учились в Пуре (д. Березники), школа 4-х летка была построена в советское время. Ближайшая школа рабочей молодежи (ШРМ) была в Михайловском, но туда никто не ходил, родители были безграмотные, не способствовали дальнейшему образованию детей. Учителя: Елизавета Ивановна, Семен Иванович. Елизавета Ивановна была полная и интересная. Учились всегда с утра, всего три км дорога, полем, через хутор. Хутор был какой-то прогрессивный, они сажали клубнику, турнепс. В нашей деревне турнепс не сажали, мы понемногу таскали его и по дороге грызли. На хуторе, звали его Глухой (Ивановский выселок – прим.Скорняков А.Г), жили семьи 4. После 4 того класса в школу ходили в д. Дикари (д. Дербени Безденежновского с/совета) Я в нее ходил с 1928 по 1932 год. Кино показывали в деревне у кого ни будь в доме. Надо было вручную крутить за ручку, что бы кино показывало, Киномеханик набирал пацанов, мы бесплатно кино смотрели и по очереди ручку крутили Киномеханик объяснял, что происходит в кино, кино немое было. А Семена Ивановича кулаки утопили в речке, недалеко от Михайловского. Он агитировал за Советскую власть, зимой он пропал, весной нашли, когда лед стаял. Директор Анатолий.. иногда проезжал мимо нашей деревни на велосипеде в сторону Тужи, видимо родные там были. Он был уже в годах. А Семен Иванович учил нас играть в футбол. Около школы был огород, мы сами копали, сажали картошку, потом в школе нам техничка варила ее в мундире. Из дома брали хлеб, иногда сало, обедали. Пионеров еще в школе не было, кружков тоже, только учебники были, несколько тетрадок давали. Писали ручками с пером, таблетки химические разводили в воде – вот и чернила!. Учебники, тетради носили в холщевых сумках, мать сама ткала холсты и сумки шила. Новый год не отмечали, елок не наряжали - не было принято. Радио и электричества не было, газет не читали. Когда было темно зажигали керосиновую лампу в школе и дома. Горки делали из снега, поливали водой с них катались на санках до позднего вечера, потом по деревне катали друг друга.
Престольный праздник- 9-я пятница после пасхи, конец июня. Гулянье в деревне, приезжали гости из других деревень. Мы из семьи вдвоем с Василием гуляли, собиралось молодежи до 50 человек. Зимой в рождество устраивали гулянья молодежи в домах, платили деньги хозяевам, обычно бедным, остальное вскладчину: керосин, дрова, припасы. В масленицу каждый день блины, оладушки из овсяной муки. Зимой сметана скобленая из мороженой, взбивали. Мешали, еще масло топленое с яйцами - к блинам. В масленицу катались на лошадях, съезжались из других деревень, особенно катались молодые, не давно женившиеся. Еще играли в карты, заядлые картежники играли день и ночь и на деньги, была и выпивка и закуска. В церковь ходили в Михайловское, наш приход. В троицу была ярмарка в Туже. В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Зимой собирались на беседки, девчонки пряли всю зиму, весной ткали холсты и навины (тонкая ткань), Навины шли на платья, рубашки. На гармони учились играть вместе с Иваном Михайловичем на его гармони, в лесу когда работали. Играли в бане по очереди, он играл, я пел, потом наоборот, самоучки. Свою гармонь купил позднее, переделали ее на местный лад в Колеватове, там делали гармони. Хорошая гармонь стоила как две коровы. В деревне было мало гармонистов, нас ценили, уважали. Вечером собиралась молодежь, пели, плясали, по деревне ходили. Девчонки пели. Ивана забрали в армию, я остался один гармонист, немного брат Вася пиликал. Ивану заказали гармонь в Колеватово, 2 года ее делали, но гармонь была - заслушаешься. Во всей округе такой не было. Иван был высокий, сильный, хороший гармонист, идем по деревне с гармошкой- сторонись, уступи дорогу, а то наколотим. Драки были нередко, деревня на деревню, дрались до крови, бывало и кольями, дело доходило до больницы, даже иногда до смерти. Приезжала милиция, нас вызывали, разбирались. Двоих из деревни посадили, они там и умерли. Был я драчуном, сила была, невысокий, но крепкий, работа в лесу, охота закалили.
Ближайшая речка в округе - Тужа, ручеек – Чугунерка находилась в сторону д. Колеватово в 2-х км.. там полоскали белье. У нас были колодцы, даже по два, что бы поливать огород. Черемухи, рябина, садили яблони, малину. Из лесу носили грибы, (волнушки, рыжики, грузди, белые, подберезовики, подосиновики) ягоды - (черника, земляника, малина). Наше дело с Васькой было натаскать ягод, грибов. Сначала поспевала земляника, потом черника, костяника. Костянику заливали водой, она поспевала, когда рожь жали. Питье с костяникой хорошее. Картошку варили на таганге, разжигали щепочками, ставили перед печью. Ездили на лошадях в лес, целые повозки грибов привозили. На грядках растили огурцы, под которые ложили много навозу, морковь, свеклу, репу, голанку, лук. Овощи в основном хранили в ямах. Картошку под полом. Яму выкапывали на возвышенном месте. Что бы вода не подходила. Перед тем как положить овощи на хранение яму коптили с помощью горящих гнилушек, что бы отпугивать грызунов. Утепляли отходами от льна, сверху особенно. Зимой раскидаешь снег, утеплитель отодвинешь, возьмешь овощи, потом обратно все завалишь и снегом сверху. Из льна делали масло, из молока топленое. Льняное масло делали на небольших маслозаводах, такой бал у д. Лени в д. Меркушино. У отца была ветреная мельница в конце деревни (в комле) мололи муку всей деревне (рожь, ободранный овес). Посуда была глиняная. Крыши домов в основном были из досок, их пилили в ручную, были и соломенные крыши, но мало. В основном все жили хорошо, лошадь и корова у всех были. Зимой мяса было вдоволь, резали овец, свиней. Свиньи все лето жили в перелеске в сторону д. Титово, их метили краской уши. Осенью целое стадо загоняли домой, волков было мало, да и свиньи видимо сами оборонялись, не пропадали. Лес раскорчевывали под покос или пахоту, пни с корнями тоже разделывали, топили печку. Кору использовали, ничего не пропадало. Пахали на лошадях, скота много держали, навозу тоже много было. Обувь: валенки, лапти, нарядная обувь - сапоги, у женщин – ботинки. Одежда - кошуля (овчина, крытая льняной тканью), тулуп овчинный с большим воротником, шапки из овчины. Овчину выделывали в других деревнях. Спали на полатях, на печи, летом на полу, была одна деревянная кровать. Матрасы соломенные. Жизнь была интересная. Хозяйство вести уметь надо. Зимой до пахоты дрова заготовляли, снимали кору деревьев, они погибали, засыхали за лето. Надо во время посеять, а до этого землю подготовить. Лошадкам доставалось, ее жалели, хорошо кормили. Сено, дрова, урожай- все на ней возили. Жили нормально, здоровые были, молока вдоволь, сметана, творог. Корову тоже хорошо кормили, посыпка из отходов хлеба, сено, клевер. Летом на подножном корме. Телят гоняли в поскотину, коров отдельно в огороженную пастьбу, обходились без пастухов.
Ели всей семьей из общих блюд. Например, мясо с квасом, сметаной, хреном. Сначала квас черпаем, потом хозяин сигнал даст (два раза стукнет ложкой) все начинают мясо выуживать, только стукотнек стоит. Квас делали в бочонках, наглухо закрывали, он там «ходил» несколько дней, ядреный становился и пей и в еду идет. Никто над нами не командовал, сам хозяин знал, когда что надо делать. Кто трудился, не ленился, жили хорошо. Дома были крепкие, из толстых бревен, хорошо срубленные, проконопаченные с обеих сторон мохом. Дома всегда было тепло, утром русскую печку топили, вечером подтопок. Железную печку и тепла хватало. Одеяло было из овчин.
Коллективизация началась в 1929 году, в Туже был митинг по этому случаю. Я увязался с отцом в Тужу и видел его случайно, объявили первую пятилетку. Весной надо пахать, сеять, приехал председатель из Безденежья, положил пистолет на стол, велел всем желающим вступать в колхоз, мужиков запирали в сарай, не выпускали длительное время, а поля сохли. Отец так и не вступил в колхоз, мать была против. Потом он умер, я вступил в колхоз, когда женился, в 1940 году. Во время коллективизации, кто не шел в колхоз, тот облагался налогами. Когда в деревню приезжал уполномоченный, большая часть населения убегала в лес с узлами немудреных пожитков - кошули, навины. Уполномоченных ненавидели, некоторых убивали. Когда вышла статья И.В.Сталина «Головокружение от успеха» некоторых единоличников судили, давали срок аж до 10 лет. Жить стало хуже. Хотя голодными и раздетыми не бывали, добро свое удавалось прятать, не отняли. Землю не отбирали, трудились на ней и усадьбе около дома. Часть урожая обменивали, продавали. Охота тоже помогала выжить. Муку отбирали, прятали в лесу зимой в снегу, но там мешкам доставалось от мышей и зверей. Хлеб пекли с тертой картошкой. Мельницу пришлось разломать, замучили налогами. В Меркушино (деревня в Горьковской обл.) мужики были умнее, когда начали раскулачивать, кто-то из них съездил в Москву им сказали что бы они со своими кузницами, льнозаводиками вступали в колхоз и их трогать не будут. Они так и сделали.
Так как в колхоз я еще не вступил, то мы с Акатьевым Данилой Ивановичем, проживающим через дом от нас заключили с «Союзпушниной» договор, что на такую-то сумму сдадим шкурок белки, зайца, лис, кротов. Появилось свое ружье, боеприпасы к нему. Первую лису поймал в капкан, учился у Данилы Ивановича. Летом ловили кротов, осенью зайцев, зимой белок. В 1937 году первыми были в районе и нас наградили велосипедом, его взял себе Данила Иванович, как старший. «Союзпушнина» приезжала прямо на дом, на шкурки давали ситец, керосин, конфеты, валенки. Продавать боялись, даже соседям, объявят спекулянтами, накажут. За год ловили 6-7 тыс. кротов, 500-600 белок, зайцев поменьше. С хорошей собакой по 30-35 белок за день брали. Для белок были маленькие заряды, стреляли в голову, что бы шкурки не испортить. Лис 2-4 за год, ее поймать непросто, да и мало их было. Отец охотился мало, обычно за зайцем Беляком, когда еще мало снега, охотились без собак по следу. С осени заяц не напуган, по следу видишь куда прыгнул, где прячется. Брат Вася тоже мало охотился. Да и я стал охотников, потому что забраковали в армию из-за глаза. На рябчиков делали петли - силки, по 5-6 штук ловили, приманку ложили, все лето ловили, кругом лес был зверью раздолье. Летом мяса дома не было, к ильину дню резали барана, да и то половину несли в церковь. Так что рябчики очень выручали. Белку били только когда созреет, зимой. Идешь ставишь капканы на кротов или силки на перепелок, грибов нарвешь, они были значительной долей нашей еды. Из соленых грибов мы больше всего любили рыжики. Они слоями, как пойдут, набираешь помногу. Осенью зайцы на озимые выходят, идешь по опушке, тихонько подкрадываешься, шлепнешь русака. Они выше ценились чем беляки, пожирнее были, шкурки подороже. Бывало много настреляешь, в Тужу продавать тушки возили, зайчатину. И самим хватало. Без мяса не жили. Данила Иванович на войну не призывался, браковался, в войну он умер. Охотился на тетеревов, глухарей. Заранее делал шалаш, токуют тетерева на рассвете большими группами. Одним зарядом убивал обоих, иногда они не обращали на это внимание, продолжали драться. Самки были в стороне, но когда замечали опасность, подавали сигнал тревоги. Надо действовать было очень осторожно, изучить их повадки.
В деревне было много молодежи, хорошо гуляли. Уже установлено было, в какой деревне какой праздник будем отмечать, или молодежный вечер, для него откупали дом. Рождество - д. Жеребцово, старый Новый год- д. Колеватово и т.д. С будущей женой Наташей познакомились на вечере в д. Безденежье. Гуляли по несколько дней, ночевали у знакомых, потом они у нас. Утром обычно угощали блинами. Спали на полу, постелив матрасы набитые соломой. Потом Наташа уехала на Урал, надо было одеваться, в деревне денег не было, молодые уезжали на заработки. Я тоже ездил в Свердловск работал в шахте, добывал золото. Породу дробили взрывами, всех уводили, Мы были одеты в брезентовые робы, резиновые сапоги, работали в сырости. Я возил вагонетки по рельсам, работа тяжелая, в сырости, в холоде, в воде. Жили на частной квартире впроголодь. Заплатили нам с Иваном, сыном брата Михаила, по 120 рублей, только на обратную дорогу хватило. Михаил остался, а мы не смогли. Потом работали в лесу, валили лес, обрабатывали его, платили с кубометра, на свежем воздухе. Не как в шахте. Михаил потом рассказал, что директора и др. начальство шахты посадили и работать стало лучше - снабжение и условия труда. В лесу работал не один год, еще охотился.
Поженились с Наташей мы осенью 1940г., она из д. Гвоздево. Были небольшие застолья в Гвоздеве, затем у нас. Привез ее и сундук на лошади, стали жить у нас. Мать ни когда не жаловалась на сноху, пока на войне был, Наташа хозяйство сохранила. Вошли в колхоз, когда родился сын, ходил на ст. Пижма искать работу. Василий брат ушел в армию, еще раньше призвали Ивана. В финской войне участвовал Тетерин Василий Матвеевич, односельчанин, Его призвали зимой, ушел в кошуле, валенках и шапке, в этом же наряде он вернулся летом, как кончилась война, все смеялись. Что ему даже обмундирования не давали. Миша, брат, воевал еще в гражданскую как и отец, его на войну взяли в первую очередь, он подготовленный был, потом Мирона взяли, потом и моя очередь подошла. Сразу же пропали без вести Михаил, его сын Иван и Василий. Брат Василий войну встретил около Минска, там их окружили, он прилепился к какой- то женщине, жил с ней, даже ребенок родился. Потом его обнаружили немцы, угнали в Италию, там он бежал, партизанил. После освобождения их увезли в Кузбасс, в шахты, уголь добывать, там он и остался, там и женился. Женщина из Белоруссии искала его.
Война.
Меня в армию не взяли из-за глаза (бельмо, сами свели). Снова повестка на фронт пришла в ноябре 1941 года, забракованный ранее, я пригодился, когда на фронте стало тяжело. Собирали нас в военкомате в Туже. Меня могли опять не взять из-за слепого глаза, но я сам напросился, рассказал, что охочусь на белку с одним глазом, читал им, так и взяли. От Тужи до Котельнича шли пешком, потом увезли в г. Слободской, там проходили первичную подготовку в запасном 282 лыжном полку. То что я стрелял с левого глаза, не раз вызывало недоразумения командиры придирались, не так целюсь как все, но я стрелял хорошо, ведь я охотник, и на лыжах ходил хорошо. Лучше меня на лыжах ходили только Кировские спортсмены. Любил политику, всегда задавал вопросы, интересовался, за что меня политруки уважали. В марте отправили на фронт, 120 км. от Москвы по Варшавскому шоссе, г. Юхнов. В основном все были новобранцы. Город был разрушен по кирпичику. В первом бою кланялись каждой пуле, потом привыкли. Задачу мы не выполнили, надо было форсировать речку, вроде нашей Пижмы, она еще подо льдом была. Часть солдат осталась на том берегу, мы отступили. Потом нас заставили под огнем опять через речку полсти, раненых забрать, а они не раненые, просто испугались, затаились. Ну и ругали мы их, под огнем ведь полсти за ними. Командир взвода был трусоват, сам говорил, что раньше боялся скрипа телеги. Он не долго у нас был, донесли что ли на него, убрали. Второй был пожилой учитель, тоже не рыба не мясо. Когда прислали кадрового военного, мы сразу почувствовали, гонять нас стал больше, но и помогал, учил нас как выжить. Автоматчиком стал уже на фронте в первые недели. 100 автоматов на полк дали под Малоярославлем. Сначала отбирали по внешнему признаку, спрашивали фамилию, потом собеседование, не боишься ли автомата, осилишь ли. Жили мы в церкви, всем ложиться места не хватала, на полу холодно. Принесли доски, получше стало. Мы, автоматчики, охраняли штаб полка, нас бросали на трудное направление, прорывы. Долго вместе воевали с Петром Боткимным из Чувашии, с Федором Мамоновым из Большемурашинского района, Горьковской области. Как – то мы купались и фотограф нас снял прямо в трусах, эта фотография сохранилась. Под Москвой мы долго были. Ходили пешком по 40-50 км. в день бывало. Немцев возили на машинах. Под Козельском помню дубовая роща, немцы такие прочные землянки делали в 6-7 накатов. Я в одну такую бросил противотанковую гранату, только пыль выбросило, землянка целой осталась.
Медаль «За боевые заслуги» была первой, потом орден «Красной звезды», высшая награда рядовым. Нам приказали взять высоту 106,6, немцы танками наших человек 600 положили. У нас тоже были танки КВ, от них пули отскакивали, только щелкали. Самый тяжелый бой 17 декабря 1942 года, когда дали орден. Два раза автомат отказывал, а перед боем диски проверяли. Высота была господствующая, сковала все движение полка. Бежал за танком, танк одной гусеницей в окоп попал, дальше пошел, немец левее из окопа в упор выстрелил, пуля около уха просвистела. Что не могли сделать с танками, наша рота автоматчиков сделала. Пришлось и врукопашную драться. С обеда до ночи шел бой, очень напряженный, высоту взяли. На второй день всех нас фотографировали, в газете написали. Четверо нас осталось, кроме раненых. Наш командир под танк попал, раздавило. Я два раза мог попасть под танк, сзади подбирался, но видно не моя смерть. Через несколько дней я стал членом партии, выписали билет, поздравили.
Потом нас бросили под Сталинград, ехали поездом ночами, потом пешком долго шли. Участвовали в замыкании кольца под Сталинградом с севера. Потом сдерживали немцев, румын, которые рвались к окруженным. После завершения этой операции нас влили в армию Чуйкова. 47 дивизия Западный фронт. Со Сталинграда входили в армию Чуйкова. Василия Ивановича дважды сопровождал, приезжал перед прорывами, знакомился с обстановкой, я был в группе прикрытия (рота автоматчиков, я был сан инструктором). 19 ноября началось окружение немцев. Первый день прошли 20 км. техники было полно. На второй день взяли станицу Усть – Медведицк, были горы трупов, в основном немцев. А на третий день был густой туман, авиация не могла бомбить, ничего не видно. У нас тоже потерь было много. Санинструктором я стал так: построили всех, спросили, кто сдавал на значок ГТО, я сдавал еще в Туже, когда был допризывником. Нас обучали в санитарной роте, врач Квадяев Андрей Иванович, он родом из Кировской области, культурный, грамотный. Санинструктора брали на любое задание, у меня холщевая сумка с красным крестом, израсходуешь материалы из сумки, пополняешь в сан роте. Наше дело было оказать первую помощь, что бы не было заражения, большой потери крови. Когда бой идет, из сан роты бойцы тоже рядом, указатели ставили, куда идти в сан роту, кто может сам или помогали доставлять раненых. В сан роте большая палатка, внутри еще одна, байковая, теплая, печка там, операции делали. Возчики из сан роты возили раненых в госпиталь, некоторые сами шли. Чаще ночами возили, днем-то бой, бомбят. Уже в конце войны меня, как опытного санинструктора взяли старшиной роты, вроде на Украине нашего старшину ранило, увезли в госпиталь. Политрука нашей роты взяли в разведку, там не хватало народу. Он был надежный, и нас несколько человек с собой в разведроту взял. Днепр Форсировали около Запорожья, Днепропетровска, на баржах среди бела дня. Не доплывая до берега попрыгали в воду, что бы не расстреляли на барже. Добрались до кустов, окопались. В небе наш летчик один дрался с 5-ю немецкими самолетами, 2-х сбил в районе нашего полка, немцы выбросились с парашютов, долговязые, рыжие. Наш летчик очень хорошо маневрировал, пикировал, на новой модели самолета летал, забыл какой. Он троих оттянул в тыл, там еще один немецкий самолет сбил, сам остался цел, вот герой!
В разведке не мало был, даже 3 раза командир полка вызывал, предлагал погоны лейтенанта, я отказывался, я неграмотный, по азимуту не смогу пойти, а от нас зависит жизнь всего полка, 5 тыс. человек. Раз мы разведали, где у немцев находятся пулеметы, доложили командиру полка Власенко, а он еще раз велел разведать, днем послал. Приказ есть приказ. Немцы подпустили нас на расстояние, когда можно было нас убивать, и открыли огонь, весь день до темноты пролежали в снегу, головы нельзя было поднять, и полк не наступал. Такой был командир. Шли с ним с Украины до Берлина.
10 мая 1944, Молдавия, все цветет, рай. Немцы стали наступать, справа прорвали фланг, стали отрезать нашу дивизию. Положение спасли штрафники, они захватили немецкие пушки, и из них стреляли по немцам. Некоторым из них дали героев. Переправились через Днестр на пароме, туда снаряды, обратно с плацдарма раненых. Рядом понтонная переправа, с большим трудом ее установили, скопилось много техники, людей. Возчики сан роты устали, прикорнули, у них лошадей и повозки украли. Командир сказал - потеряли – ищите. Несколько лошадей и повозок у населения конфисковали. Не далеко от Тирасполя, Бендер нас двинули на косу песчаную, с моря подул сильный ветер, воду нагнал, все затопило. Немцы этим воспользовались, нас расхвостали. Выбрались на сушу, надо было обсушиться, дождь все шел. Добрались до Тирасполя, там было полно войск, не куда было зайти обсушиться, забрались в не жилой дом, сами от себя сушились, хоть под крышей. Собрали партийное собрание, почему сдали плацдарм, часть командиров рот, батальонов отправили в штрафные батальоны. Одного я встретил в Польше, был жив, а здоровье плохое.
После Молдавии опять двинулись на Украину, оттуда в Польшу, все пешком.. 5 ударная и 8 гвардейская у Чуйкова, в ней мы и были. Буг перешли 70 км. южнее Бреста. Нам никогда не объявляли, куда идем, приказ и иди. Уже после войны я был по турпутевке в Бресте и на указателе увидел название города, где мы форсировали Буг, - Ковель. В Польше поляки к нам относились по- разному, крестьяне по – хорошему, паны- из под лобья. У них были партизаны, сначала они к нам нормально относились, потом стали нас постреливать, пришлось их окружить, брать в плен, отправлять в тыл.
Был на Сандомирском плацдарме, там граничили с 1-м Украиским фронтом, там же было Войско польское. Там уже было много техники, наша авиация и танки давали жару немцам. В Варшаве началось восстание, которое было не согласовано с нашим командованием, немцы его подавили. Нас двинули к северу, что бы с севера захватить Варшаву, за Варшавой уже жили немцы, они тикали с добром, перинами. Поляки сражались рядом, они давали жару немцам, только пух веял по воздуху. Не сдавалась долго крепость в Познани. Жуков велел ее обнести колючей проволкой, объявил пленными, ни куда не денутся. Так и было. 1 февраля форсировали Одер, город Кюстрин, еще лед на реке был форсировали быстро, почти без потерь, солдаты уже ничего не боялись, опытные. На повозках, на всем ехали к Ковелю, я с повозками на открытой платформе, рядом в товарном вагоне ездовые с лошадьми. От Ковеля шли, дошли до Любляны в Польше, там не далеко был лагерь Освенцим. Нас туда не свозили, не показали, но кто был, рассказывали про склады волос, обуви детской и женской и всякие ужасы.
Власенко командовал нашим полком с Северного Донца, когда нашего командира ранило его и направили к нам из штрафного батальона. Герой Советского Союза, а в штрафники попал за то, что не проверив данные, послал полк взять высоту, много людей положил. Жил он с медсестрой Машей Кохан. У Власенко была семья, Машу это не расстраивало. Она говорила, что все, что она хотела, Власенко ей разрешал брать из захваченного у немцев, у нее всего было полно, всякого барахла. А в Союзе она найдет молодого, она богатая.
После Одера полк построили, официально объявили, что немцы могут применить химическое оружие. Обидно было задохнуться за 70 км от Берлина. Раньше давали противогазы, но их растеряли, побросали на дальних дорогах войны. Противогазы опять выдали, правда химическое оружие немцы не применяли. Надо было подготовиться к наступлению, подвести снаряды, технику, продовольствие, фураж. Повесили плакаты «Вперед на Берлин». В апреле пошли в наступление. Столько техники не видывал, на плацдарме, видимо - не видимо. Ночью нас автоматчиков подняли, всю ночь провели у штаба. В окопах. Еще не рассвело, начался гром, оказалось наступление, артподготовка. Нас автоматчиков бросили на фланг, что бы немцы не отрезали, прошли мимо катюш. Как начали катюши через нас стрелять, знаем, что нам ничего не будет, но нервы уже не выдерживали, мы все улеглись, потом смеялись друг над другом. Зрелище страшное, вой и огонь кругом. Потом впереди стали брать ДОТы, взрывали их, потом вошли через сосновый бор в дачную местность, Помню вывеска с кружкой пива, пивная. Командир разрешил, но не белее 2-х кружек. Там не качки, а электричество, вжик и кружка полная.
Когда взяли Берлин, велели все подземелья проверить, там немцы кое-где прятались. Наткнулись на склад коньяка, там немец охранял, пожилой с усами. Было как раз 1-е мая, мы по кружке налили, пьем, а немец по - глоточку и закусывает хлебом. Слабаки они против нас. Один у нас отстал, больше мы его не видели, наверное немцы пристрелили. 2 Мая Жуков принял капитуляцию, нам не верилось, что конец войне. Мы стояли с поднятыми автоматами и стреляли в верх, плакали и смеялись. Война кончилась, а демобилизовали через год, все время были в полной боевой готовности, спали, а автомат рядом лежал. Берлин мы взяли без союзников, им не доверяли. После войны уже нас сделали механизированным полком, машины дали вездеходы, но я на них не покатался, даже на учениях, уже готовился к демобилизации. В войну бы нам эти машины, всю войну пешком прошагали. Осенью 1945 года отпустили в отпуск домой.
Ружье охотничье я привез с фронта, трофейное, бельгийское. Узнал, что скоро меня отпустят в отпуск, пришел в оружейные мастерские и у старшины выменял это ружье на новое обмундирование. Хорошее ружье, грудно дробинки ложились. Потом это ружье я отдал зятю, Василию Андреевичу. Обратно из отпуска опоздал на 5 суток, Власенко грозился наказать, но выслушав меня, как мне пришлось добираться, не наказал.
После войны вернулся домой в деревню. Тяжело было жить. Переехали в Буреполом к сестре Тане, зятю Леониду. Устроился в больницу зам начальника больницы по хозяйственной части. 5 лет работал в больнице, пока не сократили должность. Дали комнату в 5-ти этажном доме. В 1951 году перешел работать на УЖД, раньше ведь я валил лес, взяли начальником грузовой службы, принимал с Лагпунктов Нукша, Унжа, Козловский, Дальний, Южный. Эта работа требует учета, расчетов, научился, изучил ГОСТы, требования к материалам. На УЖД был маленький трофейный немецкий паровозик «Малютка» с одним пассажирским вагоном, на нем и ездил по Лагпунктам. В 1949 году достроил дом, часть дома купил в Шерстках, часть собрал из чего придется. Буреполом как колония организован был в 1929году. Работали без охраны те, кто отбывал принудиловку. Лес рубили за р. Пижма, возили на машинах. Когда я приехал, в колонии делали тару, ящики, пиломатериалы. По 100 вагонов широкой колеи грузили круглый лес, пиломатериалы, тарную дощечку. Потом постепенно научились делать мебель, начали с Венских стульев. Потом пресс 800-тонный приобрели, приклеивали пленку, подносы делали, столешницы, торговые павильоны, парты школьные, бельевые прищепки, которые в Англию отправляли, еще плечики – валюту стране зарабатывали. Одно время на 20 миллионов рублей выпускали продукции в год. Это была крупнейшая колония в области. После войны лес стали вырубать в другой стороне от поселка и железной дороги, организовали УЖД, много было немецкой техники. В поселок съезжался народ с окрестных деревень. Земляки рядом строились. Ул. Красноармейская - Караваничи селились. В поселке до 70-х годов главная дорога была выложена лесом - лежневка, от колонии через поселок к ст. Буреполом. Лес сплавляли по р. Пижме с лагпунктов до центральной колонии.
А. Скорняков
Участники Первой мировой войны:
Жеребцов Ефим Григорьевич Выбыл: 17.03.1916, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., д. Жеребцова, Место службы: 3-й Сибирский казачий полк, рядовой, Дата события: 07.04.1916 Картотека потерь
Солоницын Евдоким Васильевич пропал без вести, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., Место службы: 124-й пехотный Воронежский полк, рядовой, Дата события: 19.04.1915 Именные списки потерь
Жеребцов Василий Захарович убит, (?????) Выбыл: 21.04.1915, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., Место службы: 123-й пехотный Козловский полк, рядовой
Именные списки потерь
Жеребцов Иван Семенович болен, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., Место службы: 291-й пехотный Трубачевский полк, рядовой, Дата события: 27.02.1917
Картотека потерь
Источник: https://pomnirod.ru/materialy-k-statyam/administrativno-territorialnoe-d...
Союницин Евдоким Васильевич ранен/контужен, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., Место службы: 124-й пехотный Воронежский полк, рядовой, Дата события: 10.12.1914
Именные списки потерь
Жеребцов Тимофей Захарович ранен/контужен, Выбыл: Болимовский лес; перевязочный пункт, Место рождения: Вятская губ., Яранский уезд, Комаровская вол., Место службы: 50-й Сибирский стрелковый полк, стрелок, Дата события: 10.04.1915
Именные списки потерь
Источник: там же