Жизнь, равная эпохе. Глава десятая. Времена Хрущёва и Брежнева

Продолжаю публикацию историко-биографического очерка моего отца. Мои комментарии – в скобках. Георгий Нуруллин.

После смерти Сталина в 1953 году в партии началась борьба за власть, правила этой игры были неясны. Последователи Сталина брали верх: генеральным секретарём был избран человек из его ближайшего окружения Георгий Маленков (Маленков после смерти Сталина стал Председателем Совета министров СССР) очень скоро в результате внутрипартийной борьбы пост Председателя Совета министров СССР занял Николай Булганин.
Со смертью Сталина открывались возможности ликвидации тоталитарного режима, но исторический шанс использован не был. Созданная Сталиным система расшатывалась медленно, в ближайшем окружении Сталина не оказалось людей, готовых к переменам.
Политическая и экономическая жизнь заметно стабилизировалась с приходом на пост Генсека в 1954 году Никиты Хрущёва, вскоре он одновременно стал и председателем Совета Министров СССР, он был человеком, длительное время проработавшим со Сталиным. За 10 лет своего правления Хрущёв успел сделать многое. Во-первых, он набрался мужества выступить на XX съезде партии (в 1956 году) с докладом о культе личности Сталина и его последствиях. Началась реабилитация репрессированных при Сталине лиц (и народов), стало больше демократии. Во-вторых, при Хрущёве делается прорыв в энергетике: строятся крупнейшие гидростанции (Братская, Красноярская, Воткинская и другие), ведётся строительство атомных электростанций. В-третьих, он лихорадочно ищет пути увеличения производства зерна, мяса, молока и небезуспешно: осваиваются миллионы гектаров целинных земель в Казахстане и Сибири. Зерновая проблема практически в стране была решена (в начале 1960-х существовал дефицит хлеба и некоторых других видов продуктов питания, в 1963 году обсуждался вопрос о введении карточного распределения, а во многих регионах оно фактически было введено). Для увеличения кормов для скота расширяются посевы кукурузы, внедряется интенсивная культура земледелия. Правда, вновь в сельском хозяйстве не обошлось без перегибов, таких как насильственное продвижение посевов кукурузы на север (посевы кукурузы демонстрировались Хрущеву в 1959 году в штате Айова, США, который расположен на широтах, соответствующих Узбекистану), ликвидация малых населённых пунктов, укрупнение колхозов, затопление пойменных земель под ложе водохранилищ.
Время жизни нашей семьи в Чайковском совпало с правлением Хрущёва (1954-1964) и Брежнева (1964-1982). Совсем недавно было модно называть эти годы (1964-1982) застойными, особенно любил это слово Горбачёв. Не могу с эти согласиться, было бы справедливее назвать это время годами стабильности, как в политике, так и в экономике. Страна была на марше, простое перечисление событий разбивает ярлык «застойные»: освоение целины (1954-1965), строительство крупнейших электростанций, освоение нефтегазовых месторождений Сибири, строительство нефте- и газопроводов, строительство Байкало- Амурской магистрали, это далеко не полный перечень.
Ежегодно в стране вводилось в строй более 500 млн.кв.м жилья, миллионы людей получали бесплатное жильё. Полки магазинов были заполнены продуктами питания и промтоварами (отец, конечно, имел ввиду период примерно с 1964 по 1972, в Ижевске, где в то время жила наша семья, в первой половине 1973 в магазинах друг пропало сливочное масло, с этого примерно времени началась эпоха дефицита, которая длилась несколько десятилетий). Слово «застой» - это клевета на наше поколение. Ошибки были, правильной политики в крестьянском вопросе так и не было выработано, часто из города в деревню везли продукты питания.
Ещё в 1977 году директор совхоза «Прикамье» (в Чайковском районе) Вениамин Лушников с горечью говорил, что молоко совхозу обходится около 50 коп. за литр, а государство закупает по 20 коп., такая же картина с мясом - чем больше сдаёшь, тем больше убытков.
При Хрущёве налогом стали облагаться даже фруктовые деревья в подворьях. Крестьян ещё раз призвали сдавать на фермы овец, а молоко получать на семью с колхозной фермы. Но с фермы давали только в том случае, когда хозяйство аккуратно выполняло госпоставки, и этот призыв привёл к массовому забою скота и вырубке плодовых деревьев (чтобы не платить налоги). Доверия крестьянину не было, с осени на элеваторы вывозилось даже семенное зерно, а весной обозы с зерном вновь тянулись в деревню, бессмысленный труд оправдывался тем, что весной давали «элитные» семена. Осенью отчитаться за сдачу большого количества зерна и другой продукции было престижно для руководителя любого ранга, сопротивляться этому порядку было бесполезно.
Такая политика привела, в конечном итоге, к закупке зерна за границей – из страны вывозящей зерно, она превратилась в ввозящую его. Попытки сократить ввоз зерна при Хрущёве привели к тому, что в хлебные добавки пошли ячмень и горох, о таком хлебе помнят ещё многие. Политика закупок хлеба за границей продолжается до сих пор, при этом закупаем дороже, чем у своих крестьян, но тому есть объяснение. В погоне за валом у себя, мы вывели с полей хорошие сорта зерна с высокими хлебопекарными свойствами и вынуждены завозить его извне.
Почти не стало такого зерна даже на Кубани, местное зерно годится лишь на фураж.
Можно ещё сказать, какую роль сыграли МТС (машинно-тракторные станции) в обнищании села: вместо облегчения труда, они были превращены в инструмент обирания села. Конечно, виновата не идея создания МТС, а люди, исказившие истинное её предназначение.
Итак, крестьянство осталось классом, эксплуатируемым коллективно городом. Инструментом эксплуатации было государство, не считавшееся с экономическими законами производства в деревне. Да и не только в деревне.

Михраф Нуруллин, 1993