Гавер-Говер-Говера. Финальная часть истории. Материалы следствия.

Доброго времени суток всем неравнодушным.

Мой поиск фундаментально по своей сути подходит к концу. Все, что меня интересовало, я нашел. Единственное, что было нужно, точнее оставалось восстановить, узнать, а за что именно был осуждён мой дед, как он попал в Зуевку Кировской области, почему потом остался там, что творилось на родине, где он родился, что было с ним в нацисткой Германии. Ответы на все эти вопросы, как мне казалось изначально, я должен был найти в материалах уголовного дела, которые я на днях наконец получил, прочитал и готов поделиться с вами. Сразу замечу, что некоторые личные детали, касающиеся других участников истории или потомков, которые еще живы, я буду опускать, так как знать общественности некоторые нелицеприятные моменты или нет, это личное дело этих семей. От себя же считаю рассказ свой в трех частях о поисках своей фамилии, истории семьи и себя моим личным делом и, если хотите, торжеством исторической справедливости. Некоторые цитаты из дела буду выделять кавычками. Также замечу, что какие-то фамилии и населенные пункты я мог неверно разобрать.

К началу ВОВ дед в 1940-ом году вступил в колхоз имени "19 мая", где работал на различных сельскохозяйственных работах, был заготовщиком сельхозпродукции для поставки государству. 

Война началась. Богородчанским райвоенкоматом Тома Говера (тогда уже Тимофей) был направлен в Станислав, где был передан в составе группы из 50 человек советскому офицеру, видимо для последующего распределения и отправки на войну. Группу разместили в одной из школ на окраине Станислава. Там жители разных сел Богородчанского района ждали "особы указаний". Однако что-то пошло не так, как планировали советские начальники. Через три дня офицер пришёл и обьявил всем, что город окружён противником, всех распустили и отправили по домам, но на тот момент с. Нивочин уже тоже, что естественно, было под властью немцев, поэтому, набравшись смелости, дед вернулся к жене и детям пяти и двух лет.

Сразу добавлю, что тут дед говорит следователю, что "многие из тех, с кем был в той школе, умерли в разные годы войны от рук бендеровцев, а кто-то пропал без вести".

Дома с семьей он провёл 3 дня, но "но был вынужден уйти в город Тлумач, где скрывался от преследования немецкой полиции". Полиция деда преследовала потому, что он был активистом Сельсовета. В том числе говорил о том, "кто из односельчан, часто бывших кулаков, отказывается сдавать сельхозпродукцию государству". Кто-то из односельчан, что в целом понятно, доложил на Тому, который возвратился в село, после чего он был несколько раз допрошен в селе Нивочин полицией. Допрашивал его староста села, которого потом все же немцы и убили, но чуть позже, в присутствии двух полицейских. 

Между старостой и дедом состоялся диалог, в ходе которого староста спросил деда, почему он занимался тем, чем занимается, на что дед ответил, что "был поставлен сельсоветом на занимаемую должность, а если бы противился, то мне бы пришлось предстать пред судом советской власти. Вот вы, староста, поставлены немецкой властью на эту должность, если вы откажетесь, то и вас они тоже накажут, по-моему ситуации одинаковые, за что вы тогда меня обвиняете?"

После чего староста психанул и приказал полицейских увести деда в камеру, где дед был избит палками по спине, в камере он провалялся до утра, после чего старости лично его освободил. Староста лишь сказал ему, чтобы дед запомнил, что староста "ничего у него не спрашивал и разговоров никаких с ним не вёл". 

После этой ситуации Тома "сильно испугался, что если еще раз туда попадёт, то не вернётся точно домой", поэтому решил убежать как раз к другу в город Тлумач. Он, по его словам, знал, что в том районе люди жили зажиточно, поэтому работа у них точно была. Жене он не сказал, куда ушёл. В деревнях Тлумачинского района он нанялся к кулакам, косил траву, молотил пшеницу, занимался разной сельхозработой. Так он проработал 2 месяца, за это время он 2 раза навещал жену, приносил ей продукты питания. 

Третья вылазка домой была неудачной: он был задержан немецкой полицией. Они ему вручили повестку, которая обязала его явиться в сельскую общину. Предупредили, что если не придёшь, то будешь расстрелян. Дед изъявил намерение жене бежать, но она сказала, что "убежишь - расстреляют и меня и детей". Дед решил идти в сельсовет.

Пришёл в сельсовет, общения особо не было, его мигом отправили в амбар и заперли. В амбаре уже был с десяток человек. Все они знали, что их готовят для отправки на работы в Германию. Через какое-то время в амбар завели трёх человек, чьи очертания были деду знакомы. Присмотревшись, он увидел в незнакомцах своего старшего брата Николая, его жену Прасковью и их ребёнка лет 8-ми. 

Уже на следующее утро десять человек вывели из амбара, среди которых был и дед. Их куда-то доставили, я не смог разобраться, провели медицинские осмотры на скорую руку и отправили в Германию, а его брат, жена и ребёнок остались в этом амбаре. Со слов родственников, судьба их была печальна.

Так начался его путь на территории преимущественно Западной Германии. Деда вначале отправили на один распределительный пункт, где его взял на работу один зажиточный немец. У немца он был разнорабочим, занимался всем тем, что прикажут. Однажду дед повредил ногу и не мог работать, на призыв немца спускаться из каморки, в которой он жил на втором этаже, вниз работать, дед сказал ему, что никуда не пойдет, так как нога не работает. Немец поднялся в комнату и начал орать после чего дед решил, что "немец не понимает чего-то, поэтому спустил его со второго этажа вниз.

Сразу после этого деда вернули на распред.пункт. Там его сразу забрал другой немец. Долго он у него не проработал, немец передал деда его сестре в хозяйство, где он исправно работал до тех пор, пока хозяйка не приказала ему подоить корову, от чего он категорически отказался и поругался с хозяином, после этого он вызвала полицейских, а они забрали его с собой. 

Недолго думая агрессивного и неуступчивого деда отправили в один из концлагерей Дортмунда в районе угольной шахты. В интернете мне удалось найти списки людей различных лагерей Дортмунда, где дед был, поэтому факт его пребывания там я подтвердил. В концлагере дед был изумлён тому, что твориться там, что происходить с людьми. "Я быстро сообразил, что либо умру тут от издевательства, либо попытыюсь бежать, а там будь, что будет, хоть какая-то возможность есть" - сказал дед следователю, который не поверил. Как описывает дед, он заметил, что один из охранников лагеря, который дежурил на вышке близ барака деда, филонил и засыпал на посту, поэтому в одну из ночей, когда тот в который раз уже заснул, дед сунул в карман немного хлеба, перекинул сандали через забор и перелез два ряда ограждений, сильно повредив покровы, и смог убежать. Еды и воды было мизер. Десять дней он скитался по лесу, пытался что-то есть, но когда голод совсем начать убивать, он принял решение идти на сборный пункт, соврать что-нибудь и снова устроится на работу к немцам. 

На следующий день после этой мысли он встретил на дороге мужчину, который был изнеможен, окровавлен. Дед спросил, откуда он идёт и что случилось вообще. А тот рассказал ему, что идёт с угольной шахты, она подверглась бомбардировке, кто мог разбежались, кто-то погиб, кто-то сгорел, а он вот сбежал. Вы не поверите, но речь шла именно о том же концлагере, где был дед. Вдохновлённый дед придумал легенду, что он из этого лагеря ушёл, документов нет, и вот он пришёл, берите на работу.

Со сборного пункта его взял на работу некий богатый немец Дорингоф. Об этом немце ничего плохо дед не сказал, лишь сказал, что с ним он нормально обходился. Именно после того, как американцы отвободили территорию, где жил Дорингоф, дед был официально освобождён тоже, после чего ему пришлось пробыть несколько месяцев с американскими войсками до его передачи Совесткой Власти. Историю эту я писал. Деду предложили улететь в Америку, но он сказал, что собирается вернуться к жене и детям. Но вот что произошло дальше.

А дальше советская власть ни в какой дом его не отпустила, а в составе строительной бригады мотала по стране, где они батрачили с другими такими же, как и он, в период с августа 1945 по 1953 (год его демобилизации). Последние три года работы пришлись как раз на работу в Зуевке, Кировской области в качестве плотника 3 разряда. После демобилизации дед вернулся впервые за долгое время на родину. Жена с детьми его не приняла, подробности я опять же опущу. А вся его большая семья, но, с грустью и болью говорю даже я сейчас, в совершенно неполном составе переехала на ПМЖ в Одесскую область, куда отправился и дед, наконец вернувшийся домой. Поселился он на ст. Рауховка, работал разнорабочим на разных объектах, в партию никогда не вступал до конца жизни. 

Однако, покой был вновь нарушен. В 1954 году было заведено уголовной дело по факту антисоветской пропаганды. Деду было предъявлено обвинение о том, что он в период 1951-1952 гг. систематически занимался антисоветской пропагандой, восхвалял американский образ жизни и военную технику, говорил о том, что колхозники живут ужасно в нашей стране: работают без остановки день и ночь и ничего не понимают в этом. Также ему вменяли то, что рабочим он рассказывал антисоветские анекдоты.

Естественно, что в бумагах есть и текст анекдота, не особо и смешной, случайно остались имена и фамили доносчиков и тех, кто дал показания, некоторые из этих фамилий до сих пор встретить можно в Зуевке. Одной из женщин, жене начальника одной из важный организаций в Зуевке, он ремонтировал крышу бесплатно с товарищем, именно она и обвинила его в том, что во время перерыва он обругал образ жизни крестьян. Но крышу он-таки доделал.

Из прямой речи свиделей ясно, что дед говорил о том, что успел увидеть, пока жил с немцами и сравнивал то, как были одеты, обуты и оборудованы две армии. Всегда в пользу американцев. 

В других листах бывшие рабочие дали показания против деда, мол рассказывал, что вот-вот новая война начнётся, что советы - это ужас, а то, как живет советский человек - невыносимо и не честно. Сознался в итоге дед только в том, что рассказал анекдот, сидел дома, к нему пришли друзья, как он считал, и он им поведал этот анекдот:

"По дороге встретились корова и собака. "Откуда идёшь" - спросила собака. Та ответила, что из России в Америку. "Почему" - спрашивает собака. Корова сказала, что в России жить плохо, три шкуры дерут: молоко, мясо, шкуру. Затем уже корова спрашивает у собаки, куда те пошла. Та сказала, что идёт из Америки в Россию. Корова спросила Почему. Собака ответила, что в Америке ей делать нечего: лаять там не на кого, колхозов там нет, на работу выгонять некого и живут там все хорошо".

Итог: 10 лет лишения свободы и поражение в правах (неизвестно на сколько лет - не видно). Так дед вновь оказался вне свободы. В 56-ом году он попал под амнистию, в связи со смертью Сталина. Домой решил не возвращаться, так как вероятно не хотел неприятностей ни для себя, ни для всей родни. Вернулся он, как ни странно в ту самую Зуевку, граждане которой поспособствовали тому, что он сел. Мне интересно, как в глаза ему смотрели все те, из-за кого он присел, но это уже другая история.

Потом он встретил бабушку, потом в 63-ем появился папа.

Закончить историю деда в трёх частях хотелось бы словами папы: "До самой смерти каждый день пытался поймать "Голос Америки". Тома Говера Васильевич 1908 года рождения, сын Василя Остапович Говеры и Катерины Ивановны Магас умер в г. Зуевка Кировской области в 1968 году, там и похоронен. А я просто внук, который поведал миру его историю.

Часть 1: https://rodnaya-vyatka.ru/blog/12675/129877
Часть 2: https://rodnaya-vyatka.ru/blog/12675/130630

Еще раз огромное спасибо "Новому генеологическому сообществу" в фэйсбуе и конечно "Родной Вятке", с помощью которой я нашел ключевую зацепку, с помощью которой этот клубок разматал. 

ps: до конца не уверен и не знаю, возвращался ли он после освобождения в Одесскую ли область, пытался ли еще раз вернуться к семье, но в начале 60-х уже точно был в Зуевке. Появление его в 50-ых годах совпадает с воспоминаниями моей бабушки по маме, которая случайно встретилась с ним, когда ей было 7-8 лет. Лишь через много лет оказалось, что дед снимал комнату, пока работал, у тети моей бабушки. Вот такие совпадения.