Гидаево - Порыш - Кай Город

Фотоотчёт о поездке по заброшенным деревням, севера Верхнекамья:
Гидаево-р.Порыш-Картасик-Лезиб-Юркино-Кай-Южаки-Пушья

Время: 7-9 июня 2013г.

Авто: УАЗ Хантер(дизель),Toyota Land Cruiser

Состав: Пахомов Владимир,Головизнин Сергей(водители),
Логиновский Денис(штурман).
Головизнин Алексей
Бронников Иван
Гоголев Борис

..Далеко после обеда в пятницу, выезжаем из Кирса двумя экипажами, на двух мощных грязелазах. Держим направление на север Верхнекамского района, некогда величественный в своих бесчисленных пахотных землях, совхозах и целой плеяде деревень, тут и там раскиданных, словно звёздочки в Млечном пути.

Ныне всё не так, годы перестройки и уничтожения самой жизни внесли свой смертельный вклад.

Как сказал один известный Верхнекамский первопроходец и мастер светописи - Красивый, но мёртвый пейзаж севера земли Вятской.

Годы назад я мечтал там побывать, глядишь ещё теплились бы угольки в некоторых домашних очагах, ещё радовалась бы свежеспаханная землица, да и поле вокруг оглашалось дружным мычанием дойных коровок…

…Долго я собирался, но лучше позже…

Проехав село Лойно, некогда большой райцентр ныне канувшего в лету Кайского района, сворачиваем строго на север, по направлению Гидаево.

Дорога не ахти, частые ловушки в виде провалов, но всё же асфальт, сохранившийся с незапамятных времён, когда думали о будущем, а не только о наживе.

Двадцать с небольшим километров колдобин и на горизонте село Гидаево.

Жизнь в старинном селе хоть и не бьёт ключом, но ещё не угасла, как в соседних деревнях.

Вот первый признак: две весёлые девчушки, попавшиеся встречу, увлечённо о чём-то болтающие и удивлённо смотрящие на нашу процессию.

В сердце Гидаево, на высоком косогоре зияет чёрными провалами окон старинная деревянная церковь староверов.

И крыша уже давно сгнила, обнажив пред непогодой внутренности храма, но держится вся эта древняя постройка, одной силой духа и надеждой на восстановление стоит.

Встретив одного из местных жителей, узнаём о том, как живёт, чем дышит село.

Пройдя пешком по главной улице, видим множество заброшенных домов, но есть среди них и жилые.

Вот и контора колонии-поселения уже несколько лет заброшена и потихоньку растаскивается на нужды населения.

Отличный вид открывается с горы на южную часть села. Где-то коровы лениво бредут вдоль покосившегося плетня, там и местные мужички, уютно устроившись в тени деревьев, потягивают горькую, мотоцикл промчался, неся хозяина по каким то одному ему ведомым делам.

Уже на выезде заходим в бывшее здание клуба, любезно распахнувшее перед незадачливыми путниками полуотвалившиеся створки дверей.

Внутри разор и запустение, всё разбросано, словно в спешке собирали самое ценное. Портреты вождей былой эпохи, обветшалые лозунги смотрят со стен и тёмная громада кинозала, где из каждого угла тянет сыростью и памятью о былом…звонкий смех и слёзы, радостное ликование и приглушённый шёпот во время бесчисленных киносеансов…

Всё, кина не будет, словно застыла эта фраза в сумраке ветшающего зала.

Покинув Гидаево, наша дорога лежит на восток, мимо Бурковой горы, по легендам рукотворной высокой насыпи, где ушла под землю местная народность Чудь, прячась в старые времена от гнёта пришлых христиан. Просто ушла в так называемые чучковники, коих много по Кайскому краю, самозахоронив себя, не в силах противостоять и не желая подчиниться чуждому богу.

Здесь, силами славянской родноверческой общины Верхнекамского района, воздвигнут родовой столб (чур), служащий напоминанием пришлым о исконных корнях их.

Рядом расположено капище, где каждый может приобщиться к истокам, принести с собой и оставить требу в память о предках и родичах.

Какой-то детской бесшабашной радостью переполняется сердце, находясь в том месте, словно чувствуя грядущее возрождение земли русской и души человека на ней живущего…

Но тучи сгущаются, не простил христианский бог сего непотребства и поразила молния языческого истукана, расколов чело его на две половины…

Но отойдём от лирики и продолжим наш путь.

Проезжаем нежилую деревню Нелысово, расположенную в нескольких километрах к востоку, чёрные покосившиеся дома с кое-где сохранившимися стёклами медленно проплывают мимо, исчезая в вечности.

С самой макушки возвышенности можно разглядеть далёкое поселение Лезиб, что сквозь дымку у горизонта маячит очередными руинами на соседнем холме.

Но путь наш пока не туда.

Свернув с накатанной дороги, катим под горку к краю поля и началу дремучего леса. Дорожка теперь стелется на север, в дельту реки Порыш.

Минуем сохранившуюся дамбу одной из множества лесовозных УЖД, построенных в прошлом столетии и разобранных в лихолетье, то бишь в наше время, а точнее сданных в металлолом.

Стало не выгодно вывозить лес по рельсам, появились мощные тягачи, способные нести на себе десятки тонн груза. Расходы на содержание узкоколеек были по силам леспромхозам во времена советов, и никак не приемлемы для нынешних мелких лесозаготовительных учреждений, проще говоря частников. Плюс возможность наживы за счёт металла от рельс сыграли свою роль. Мы, рождённые в СССР, ещё знаем и помним малыши тепловозики и крохотные вагончики, перевозящие не только лес и прочее, но и людей, с тряской и скрипом медленно перемещая их между лесными посёлками.

Первая грязь свидетельствует о приближении к пойме реки, дорога идёт низинной суболотью.

То тут, то там лежат брошенные нерадивым лесозаготовителем штабеля срубленного и не вывезенного леса, гниют в ожидании.

Река уже совсем рядом, и вот мы въезжаем на большую поляну, на месте которой много лет назад стоял лесной посёлок Има, от которого теперь не осталось и следа.

В нетерпении выскочив из машины мчусь к воде.

Вот он Порыш, северная лесная речка, по своему притягательная какой-то таёжной красотой.

Река здесь не широкая, местами стрежная, мерно несёт свои воды сквозь лесную чащу к Каме.

Рыбаки говорят что попадает хариус, рыба, любящая чистую и холодную воду.

Травянистые берега, поросшие преимущественно берёзой, редкие песчаные отмели. Таков Порыш в этом месте, иначе названном мной Триречьем, по причине соединения трёх рек, Порыша, Имы и Гудыси.

И уже этот союз порождает совсем иную по своим масштабам, хоть и лесную, но уже куда более широкую и полноводную реку Порыш.

Разбиваем лагерь на берегу. Ругаем свою опрометчивость, ведь никто не взял средства от гнуса в виде несметных полчищ комара и мошки.

Варим ужин из запасённых припасов, ставим палатку.

Угольки мерно потрескивают в костре, обволакиваемые паром из котелков, из которых во все стороны разлетаются запахи, возвещая о скором ужине.

По случаю Иван взял с собой свою форму лесничего, парадный мундир некогда могучего, а ныне распущенного войска лесных стражей.

Плотный ужин в лесу у костра, под жужжание голодных комаров и журчание таёжной речки, разговор с друзьями, что ещё нужно усталому путнику.

Утром следующего дня отправляемся к находящемуся по соседству кордону одного гостеприимного человека. Хозяина нет, но нас встречают его друзья, охотно рассказывающие о местном быте, округе и о себе. Угощают чаем.

Как тут не сделать снимок на память, на фоне массивного таёжного … «балагана»

Исследовав слияние трёх рек, отправляемся в дальнейший путь. Минуем лес в обратном направлении и, выехав на высокое место в глубине зарастающих полей, достигаем следующего населённого пункта, деревни Картасик.

В единственном сохранившемся от разрухи доме живёт последний житель деревни Николай Попонин.

Садит грядки, колет дровишки, даже телевизор на досуге смотрит, скрашивая нехитрую жизнь отшельника. Да, именно телевизор, бо как провода и столбы ещё не канули в лету в этой деревне.

Дорога дальше на восток становиться куда менее наезженной и приводит нас в посёлок Лезиб, ещё несколько лет назад жилой, а ныне заброшенный вместе с колонией-поселением, одним из многих некогда построенных исправительных учреждений ВятЛага.

Судя по состоянию зданий и обрывкам газет выясняем, что люди здесь были всего несколько лет назад, в том числе и те самые расконвоированные осужденные и иже с ними вертухаи, как грубо бы не звучало это народное прозвище.

На краю улицы кто-то запасливо натаскал окрестного металлолома, собираясь по возможности выручить за него звонких монет.

Но дорога зовёт нас дальше, маня тонкими полосками петляющей в поле колеи.

Вот и первое препятствие, коих великое множество ждёт нас в дальнейшем пути.

Так как мосты через речку Гудысь давно развалились, съезжаем с дамбы и по тракторной колее прорываемся сначала через болото, полное мошкары, то и дело подтягивая машины на лебёдке, и в итоге доезжаем до брода, который и преодолеваем без особых затруднений.

Машины наши экипированы и подготовлены для таких дорог, да и водители не лыком шиты, в чём убедились все окрестные лягуши, недоуменно разлетающиеся по сторонам под мощным напором нашей воли к победе.

Впереди у почившей деревни Овчинниково нас ждала развилка, усыпанная то ли потерянными, то ли брошенными кем-то железными артефактами утопического прошлого. Направо дамба ранее вела южнее, в сторону бывшего райцентра Лойно, но, по словам старожилов, там давно никто не ездил и дорога напрочь не проходима. Проверять это нам было без надобности, и мы поворачиваем налево.

Дамба совсем почти без наката, но пока ещё не сильно заросшая и идущая по высоким местам, оставляя позади поля и забытые деревушки.

Следующим большим препятствием на нашем пути явился полусмытый паводком мост через речку Сепон.

Вот тут уже пришлось потрудиться, вытаскивая из воды намытые брёвна и остатки дощаного настила, распиливая это всё и складывая в подобие переправы, с чем наша команда благополучно справилась, и не подозревая, что это только начало мучений.

Въехав на очередную возвышенность, попадаем сначала в погибшую деревню Толкуново, а следом за ней Юркины.

Именно они являются крайним форпостом Гидаевского скопления деревень, с позволения сказать, понятия, выдуманного мной в ходе путешествия.

Всё то же разнотравье, запах луга и покинутые людьми очаги…

…деревенька моя сгинувшая, и травы, словно сединою вековой поволокло. Жили люди, родником чистейшим жизнь их протекала, строили будущее… сгинуло всё в пучине безвластия и гнёта тёмных сил. Плачет землица, утратив мужика, а может спит до поры…

Едем дальше.

Всё хуже и хуже становится дорога, дамба местами почти полностью заросла. Зачастую приходится выходить из машины, чтобы понять, между какими деревьями и кустами ехать.

Иду впереди с рацией, сообщая колонне о засадах.

Не обошлось и без бурлачества, Борис с Иваном споро таскали лебёдку, прицепляя её то к одному, то к другому дереву.

Шли часы, мы продирались сквозь заброшенную и зарастающую дорогу, строили мосты и переправы, расчищали проезд от заполонившего всё ивняка, а до Кая оставалось совсем ничего, но он почему-то словно отдалялся.

Вот и солнышко уже стало клониться к горизонту, отчего комары стали только злее, и выросли в числе, а мы всё занимались ремонтом дороги Гидаево-Кай, словно запоздалые на десятки лет дорожники. Назад ходу не было.

Через ещё несколько засад, когда до Кая оставалось не более 6 километров, попались два местных мужичка и их трактор сороковка, который по осени застрял и сломался в грязи, а нынче они решили его всё же эвакуировать.

Вот у них было удивление, когда нас увидали. Кстати, именно они пророчили нам возвращение, из-за последующих 2 препятствий, но они просто нас не знали.

Первым из их пугалок была довольно большая болотинка, с глубокими, наполненными водой колеями, её Тойота пролезла на лебёдке, бо как нахрапом взять помешал собственный вес, а УАЗ пролетел на ура, бросая по кабине своего незадачливого ездока.

Вторым, и, по словам местных, последним серьёзным препятствием, был разрушенный мостик через речку, один из притоков Комыча. Тут опять пришлось потрудиться, сооружая настил из подручных кустов ивы, сухих бревен валяющихся по берегам и крепких словечек для связки всего этого.

Но вот и эта преграда была нами осилена.

Дальше дорога пошла веселей, уже был слышен лай Кайских собак, и мы на радостях стали застревать в каждой маленькой луже. Интересные вещи стали происходить.

Я, как и прежде, шёл с рацией впереди, порой уходя на полкилометра, всё было чисто, как только машины догоняли меня и я садился на борт, мы тут же дружно застревали в первой луже. Я снова покидал процессию, оставляя горемышных путешественников позади, шёл себе, наслаждаясь пением птиц, скорбя по окружающим брошенным полям и подкармливая комаров, но как только ребята меня нагоняли и я садился, мы снова успешно тонули на ровном месте, прям заколдованный круг.

Долго ль, коротко, но мы оказались у порога старинного села Кай, того самого, где свету всему край. И та сторона, с которой мы приехали, об этом неплохо свидетельствовала.

Бескрайние заросли Хераклеума, сиречь Борщевика Сосновского, раскинулись в лучах заходящего солнца сколько хватало взора. И всё это на фоне разрушенных ферм и коровников.

Миновав село, мчим по разбитому, но такому родному теперь асфальту в Южаки.

Кроваво красный закат плавит горизонт, и вместе с ним уходит день прошедший, принёсший столько разных эмоций.

В некогда одном из мощнейших совхозов Верхнекамья, а ныне захиревшей, но пока жилой деревне Южаки нас ждут друзья, отличнейший ужин и ночлег.

Гостеприимство хозяев не знает границ, и усталые путники с радостью и благодарностью принимают еду и кров.

Только Борис слопал три лохани отличного борща, прежде чем завалился спать, сотрясая мощным храпом не только дом, но и стоящие на улице машины.

Хотя во всём есть своя польза, хозяева говорят, что кроты ушли к соседям.

С утра пораньше, распрощавшись с радушными, хозяевами отправляемся дальше.

Цель речка Порыш, но уже за Южаками. Зная, что расстояние 12 километров и последние 6 из них - сплошная засада, бо как дорога идёт по болоту, решаем попробовать, но с условием до первого большого застревания. Второму экипажу нужно ещё до дома в области засветло попасть, отдохнуть с дороги.

Сначала дорожка сама стелилась под колёса, проехав поле у покинутой деревеньки Копчата, въехали в лес.

Первая же большая грязная лужа стала для нас непреодолимой. На развилке стоял мотоцикл, намертво вросший колёсами в землю. Надпись на нём гласила, на право пойдёшь, коня потеряешь, налево пойдёшь, сам пропадёшь, ну а прямо был лес.

Как раз слева шла основная дорога, представляющая собой огромную и очень глубокую лужу с вязким дном, протяжённостью метров 100-150 и во всю ширину дороги. Там и на тракторе можно потонуть.

Справа была просто разбитая тракторными колеями суболоть, где мы успешно и потонули сразу и по пояс.

То ли настроение у команды было не то, то ли спешка, но данный участок… пока остался не покорённым, и от этого ещё более заманчивым. Ну что же, будет повод размять ноги и сходить в крестный ход на Порыш осенью, в компании отца Леонида и его паствы. Тем более осенью самая красота.

По пути домой сначала заезжаем в Кай, но не на экскурсию, тут нужно специально посвящать время, бо как в бывшем центре края есть ещё на что поглядеть. Запечатлеваю самое старое сохранившееся здание села, приютившееся в тени громадных вековых тополей.

Но вот уже и Пушья на горизонте, чью сельскую жизнь мы и хотим проведать.

Село довольно населено по нынешним меркам, тут и школа, и клуб современный.

С высоты на краю села открывается замечательный вид на долину реки Кама и окрестные заливные луга и поля.

По дороге под горку, катимся вместе с коровами и овцами, лениво бредущими под блеяние и мычание к местам выпаса.

Доезжаем до скотьих врат, отгораживающих село от реки и пасущихся днём на реке коров с достопамятными овцами.

Тут на воротах стоит весёленький дядечка, чем-то так напомнивший мне нашего главреда сайта, так вот я на радостях выскакиваю из машины чтобы поздороваться, кричу ему, падаю в грязь, а он мне так с ухмылочкой, воспитательным тоном, мол говорил я тебе, не пей с утра. Ну точно наш главред.

Пробую себя в роли воротчика.

Кама в этом месте уже довольно широка, но уже многие годы не судоходна.

Десятилетия назад молевой сплав был хоть и экологически не благоприятным, но пожалуй единственным способом доставки леса вне железной дороги, работали сотни людей, десятки посёлков лесозаготовителей, по Каме туда-сюда сновали катера и буксиры.

Ныне же разве что редкая моторка гордо промчится, разбивая волну.

С реки открывается не менее живописный вид с селом на горе. В поле порхают бабочки, слышно мычание коров, одолеваемых кусачими паразитами, и наконец-то добравшихся до спасительной воды, и звонко по всем окрестностям разносится пение какого-то деревенского петуха.

Разведя костёр, сварив обед и накормив мошкару, пытаемся развлечь местную публику, и как оказалось публика была в диком восторге, увидев заезжего чиновника Ивана в парадном костюме лесничего, скрупулёзно подсчитывающего надои на по случаю стащенных где то счётах.

А уж когда в ход пошли шаманские инструменты и Иван ударил в бубен, под завывания брюх не наевшихся обедом фотографов, тут и местные бычки с овцами не остались равнодушными.

Сейчас ещё разбираю завалы писем от Пушейских коровок и тёлочек, всё адрес того дядьки с какардой и бубном выспрашивают, уж больно он им поглянулся!

Мог ли знать тогда, что впереди меня ждут долгие месяцы лечения от клещевого энцефалита, принесённого домой с маленькой и на вид такой безобидной букашкой на теле. Словно в тумане вспоминаю то время, когда боль и мысль о выживании вытеснили всё остальное. Именно в эти трудные дни кажутся такими важными простые жизненные ценности, как любовь и забота близких, домашний уют.

Но как бы то ни было, я смог выкарабкаться, за что благодарен медикам и родным, поддерживавшим в то сложное время.

Видео из поездки: