Воспоминания кулацкой дочери

Кого же называли этим позорным по временам коллективизации прозвищем? Под категорию «кулацких» по перечню 1930 года попадали хозяйства самых умных и трудолюбивых крестьян, которые использовали наемный труд, обладали мельницей, крупорушкой, маслобойней и др. орудиями, в которых применялся механический двигатель; сдавали в наем помещения под жилье или предприятия; сдавали в наем сельскохозяйственные машины с механическим двигателем; занимались торговлей, ростовщичеством или коммерческим посредничеством. Если хозяйство обладало хотя бы одним из вышеперечисленных признаков и имело доход не менее 300 рублей в год на одного едока, то его причисляли к кулацкому. К кулакам приравнивали и такую категорию населения на селе как священнослужители, которые так же использовали наемный труд, сдавали в наем жилые помещения и имели высокие доходы от служб, и вместе с ними «заодно» - церковные старосты, сторожа и др. лица, обслуживающие храмы. Кулак, как экономически свободный товаропроизводитель по своей природе, не вписывался в рамки советской административной политики, а за использование наемного труда считался эксплуататором и классовым врагом. 
Одной из ярких фигур среды настоящих крестьян – тружеников («кулачества») Уржумского уезда тех лет был житель деревни Бултышка Лаврентий Григорьевич Колесников, который использовал и наемный труд и был владельцем мельницы и сельскохозяйственных машин, отдаваемых им в наем, и вместе с тем был трудолюбивейшим и замечательным человеком, и потому являлся в глаза советского руководства типичнейшим «кулаком – мироедом». Мне удалось найти дочь этого человека, Серафиму Лаврентьевну Багаеву, жительницу города Уржума, которая немало поведала о своем отце и о его семье. 
- Отца раскулачили, когда мне было 6 – 7 лет. Он был очень грамотным человеком, самоучкой. Везде дома были газеты, и все комнаты были оклеены вырезками из журналов и газет. Он много учился. Был он и членом колхоза. У него было много машин, молотилка, жнейка. Я запомнила, как он сам стоял у руля, и ему снопы подавали. Была своя ветряная мельница, он сам её построил, и она принадлежала ему, но он обслуживал всех в деревне. Держали пчел. По характеру он был горячий человек, требовательный, учил нас, детей, всему, заставлял. Я маленькая уже навоз возила и на лошади ездила. Отец был трудолюбивый, исполнительный, работящий, требовал, чтобы все было сделано. Сам дома почти не находился, был все время в работе. Он маму взял, (она была лет на 28 моложе его), когда она была не колхозница, не сельская, и научил её всему. До замужества она пела на клиросе церкви, была немного грамотная, окончила 4 класса школы. Он когда её брал, она работала кассиром в магазине, была швея хорошая. А в замужестве только нас кормила, некогда было с нами сидеть. Придет, накормит и опять уходит. Она сама жала и косила. Я первая у них родилась и имела связь со всеми детьми отца от первой матери, их было 9 человек. Рядом с нами стоял дом сына Василия, а в конце деревни жил Петр. Сыновья и снохи помогали отцу во всём, вместе строили мельницу. Мама у нас была очень добрая, рада была отдать все от себя. Жила для людей, для детей. Нас у неё четверо было, после раскулачивания жили бедно. Она сама была грамотная и хотела, чтобы мы учились. Учились, учились при каких бы ни было трудностях. Но в 5 класс после раскулачивания меня не приняли. Отца раскулачили – были 1 –2 человека, беднота, которые доносили на тех, кто хорошо жил… 
К этому рассказу остается добавить то, что после раскулачивания Лаврентий Колесников заболел неизлечимой тогда чахоткой, и умер 8 февраля 1934 года, оставив жену с 4 детьми на руках. Вот такие жили когда – то в нашем крае «эксплуататоры», на деле же – корень от корня простые мужики – труженики, которые просто умели и могли жить лучше других, благодаря своей природной смекалке и любовью к крестьянскому труду…

В деревне Смышляево Лебяжского района записал такой случай: «Раскулачили нас как – то. Пришли, взяли лошадь и корову и все увезли. А потом мужик, какой – то приехал, собрал собрание. 
- Кто забрал? – и стукнул кулаком по столу – даю 24 часа чтобы поставили лошадь и корову на место! 
И ведь все вернули». 
В той же деревне было раскулачено ещё 2 дома, за то, что их владельцы держали несколько голов скота и торговали яйцами и конфетами. Все конфискованное имущество несчастных тут же было выставлено на торг.