Путешествие в пережитое. Часть I. Москва - Киров

В начале сентября 2023 года мне наконец-то удалось через много, много лет побывать в родных краях. В социальных сетях люди пугали друг друга плохими дорогами, всяческими невзгодами вздумавшего поехать по маршруту Киров-Слободской-Белая Холуница-Кирс-Светлополянск-Песковка-Лесные Поляны-Белорецк-Омутнинск-Афанасьево-Киров. Собирался «рвануть» из Москвы ещё в августе. Но кардиолог посоветовал не рисковать, не отправляться в далёкий путь после недавнего инфаркта, да ещё по стоявшей редкой в ту пору жаре. Пришлось отложить. В начале сентября с погодой повезло. Уже не жарко, но сухо. Надо ехать. Доведётся ли ещё когда-нибудь собраться? Годы и здоровье торопят.

Давно не ездил в поезде «Вятка». Многое изменилось. И вагоны, и проводники, и комфорт. Даже билет. Его не пощупаешь - электронный.

Фото из открытых источников. https://bangkokbook.ru/galereya/poezd-vyatka-moskva-kirov-98-foto.html

На моё счастье попутчиков в купе не оказалось. Утром проводница сказала, что в вагоне ехало всего три человека. Так что мой ночной храп никому не помешал. В 5 утра в окно вагона брызнул первый лучик солнца. Сон пропал. Захотелось посмотреть на пробегающие мимо городки и поселки, железнодорожные станции, поднять их былые образы из глубин памяти. Котельнич, Мокрицы, Марадыковский, Быстряги, Шалегово, Оричи, Стрижи, Лянгасово. Сколько всего с ними связано в моей жизни! За многие годы работы в Кировском обкоме КПСС я десятки раз проезжал мимо них, на некоторых выходил, а из Котельнича отправлялся дальше, в Тужу, Советск, Арбаж, Пижанку, Яранск, Кикнур, Санчурск… Не знаю, может быть из окна вагона, издалека кажется, что всё похорошело. Стало светлее и чище. Бросились в глаза в большинстве своём ухоженные приусадебные участки, жилые дома из новых материалов… Не узнал вокзал в Котельниче.

Я помнил его таким

https://bangkokbook.ru/galereya/ staryj-vokzal-v-kotelniche-92-to.html

А он появился совершенно незнакомым

Перрон и привокзальная площадь в Кирове тоже изменились, но не так, чтобы не узнать.

Этот вид со «стекляшкой» на перроне запомнился надолго. В 1965 году я приехал в Киров поступать в пединститут. Приятель предложил «увековечить исторический момент» снимком в «кафешке». С тех пор вокзал и поезд Киров – Лесная не выходили из моей тогдашней жизни.

С нетерпением жду встречи со знакомыми улицами и площадями. Но меня повезли в совершенно неведомый мне район города, за железную дорогу, где я и раньше-то бывал очень редко и ничего не помню. Сейчас это так называемые Чистые пруды. Оказывается, какие-то чистые пруды, почти как в Москве, тоже существовали в городе. Иначе, зачем так называть новый большой жилой район? Не по аналогии же с Новыми Черёмушками.

За 37 лет жизни в Москве она, как я полагал, никак не становилась мне родной. Я всегда в душе по-прежнему считал себя вятским, верхнекамским, омутнинцем, зюздинцем. Но приехав на родину, заметил за собой, что всё вокруг оцениваю московскими мерками. Как говорят, и дома пониже, и асфальт пожиже. Но дома в Чистых прудах не ниже. С асфальтом и плиткой похуже, особенно на тротуарах. Среди новостроев дремлет ещё немало милых сердцу приземистых деревянных и кирпичных жилых домов из начала и середины прошлого столетия. Некоторые сохранились с приусадебными участками и палисадниками. В новом районе – новый православный храм – Рождества Пресвятой Богородицы. В этот день в нём крестили младенцев. Я никогда не присутствовал на этом обряде. Вырос атеистом. Хотя самого крестили в далеком 1950-м в православном молельном доме на тогдашней окраине Кирса.

Пора в центр. Комсомольская улица, Октябрьский проспект. В целом узнаваемы. Но много зданий реконструировано, снесено. Не стало «Алых парусов». Жаль. Немало с ними было связано. Недалеко от «Танка» до сих пор стоит «моя панелька», на втором этаже которой в «хрущёвке» почти 10 лет барствовала моя семья.

По несколько раз в месяц квартиру заливал сверху уснувший в ванне сосед. Телефона в квартире не было, и за «скорой технической помощью» среди ночи приходилось бегать. Кстати, о телефоне. Много раз за годы работы в обкоме я обращался с просьбами установить телефон, но получал отказы под самыми разными предлогами. В очередь тоже не ставили. Я не обижался. Нельзя – значит нельзя. Пока не случилась такая история. На смену много лет проработавшему первым секретарём обкома И.П. Беспалову пришёл молодой и энергичный В.В. Бакатин. Иван Петрович, мягко говоря, был равнодушен к прессе. Мне до сих пор неведомо, знал ли он о существовании в аппарате обкома заведующего сектором печати, телевидения и радиовещания и кто является первоисточником многих его устных и письменных выступлений. Дело не во мне, в отношении к масс-медиа. Мы много лет, например, пытались провести встречу первого секретаря с журналистами многотиражных, районных и областных газет, телевидения и радиовещания. Ничего не получалось. И так во многом другом.

 
Первый секретарь Кировского обкома КПСС В.В. Бакатин отвечает на волнующие людей вопросы. В студии Кировского телевидения. 1986 – 1988 годы.
Фото из https://delovaya-vyatka.livejournal.com/71719.html; https://dzen.ru/b/Y9zCjU7XaSny4YHl

Бакатин проявил к прессе небывалый у нас доселе интерес. В первый же день своей работы в Кирове он пригласил меня и дал поручение подготовить большую пресс-конференцию и необходимые для её проведения справочные материалы.

В очередную субботу на работе меня не оказалось, занимался домашними делами. Вадим Викторович просил соединить его со мной по телефону. Дежурный инструктор долго искал мой номер и, в конце концов, выяснил, что домашнего телефона у меня нет. Об этом и доложил Бакатину. За мной послали курьера. По дороге я с тревогой думал: зачем понадобился первому в субботний день? Что случилось? Не со мной ли? Грехов больших вроде не числилось.

Я несколько раз бывал в кабинете первого, когда в субботы, воскресенья и праздники приходила очередь дежурить по обкому. Смотрел, всё ли в порядке, проверял телефонную связь. Но по вызову самого хозяина – второй. С непривычки и из-за расстроенных чувств несколько растерялся и постучал в первую дверь. Тишина. Только потом сообразил, что за ней тамбур, а там – вторая. Постучал во вторую. Тишина. Постучал снова. Наконец: войдите! И первый вопрос:

- Вы сколько раз до меня были по приглашению первого?

- Ни разу.

- Вы что в дверь стучите? Не домой ко мне идёте. В рабочий кабинет по рабочим делам. Нечего стучать. Пригласили – проходите без этих церемоний. А почему телефона в вашей квартире нет?

- Не знаю.

- Где живёте?

Я назвал адрес.

- Что за дом?

- Панельный четырехэтажный.

- Давно построен?

- Давно.

- Квартира?

- Двухкомнатная. Смежные комнаты.

- В семье сколько человек?

- Четверо.

- Сколько лет в обкоме?

- Скоро десять будет.

- Понятно… Что у нас с пресс-конференцией?

У меня отлегло. Значит, пресс-конференция заботит первого, а не я лично. Я ошибался. Вадим Викторович не забыл наш разговор. Через несколько дней в квартире появился телефон. А ещё спустя некоторое время у нас была новая квартира. Правда, тоже в панельном доме, с полами, покрытыми линолеумом, но в новом доме и трёхкомнатная. Жить стало веселее.

 Вспомнилась другая история, связанная со старой квартирой. Наш дом действительно уже к тому времени поизносился. Швы между панелями дома с годами растрескались, теплоизоляция из них повыпадала. В сильный ветер холодный воздух гулял по комнатам. А тут природный катаклизм. В конце декабря 1978-го – начале 1979-го северо-восток европейской части СССР накрыли сильнейшие морозы. В Верхнекамском, Омутнинском и Афанасьевском районах они доходили до – 50-55 градусов, в Кирове – до 45-48. Системы центрального отопления в городах и посёлках стали давать сбои, встал почти весь транспорт, резко подскочило потребление электричества. Для обогрева жилищ и приготовления пищи люди использовали всё, что могло дать огонь и тепло, и даже электроутюги, электросамовары и другую не менее экзотическую для таких нужд технику. Распределительные электроподстанции не выдерживали громадной нагрузки. Целые жилые кварталы и районы оказались без электричества. К счастью, с нашим домом такая беда не случилась. Его электролиния была в системе энергоснабжения завода им. 1 мая, её мощности выдержали нагрузки. Но газ исчез. Он застрял в промороженных трубах. Домовые газовые плиты и нагреватели затихли. В квартирах резко похолодало. Моя двухлетняя дочь и днём, и ночью не снимала зимнее пальто и валенки. Замаячила перспектива встретить Новый год не только в холоде, но и без горячей еды. Мы смотрели по телевизору, как в московских «спальных» районах разводили костры, чтобы согреться и хоть что-то приготовить. До костра у нас дело не дошло. Выручила смекалка кого-то из наших соседей. Он предложил нагревать воду на имевшихся в некоторых квартирах электроплитках и поливать ею газовые трубы. Решили попробовать. Благо трубы были на виду, прямо у подъезда. Получилось! Газ пошёл. Плиты ожили. Горячей воды стало больше. И уже не один, а несколько человек поливали трубы. Составили график дежурств… Так и выкрутились. Новый год встречали салатом оливье, пельменями, горячей мясной и рыбной снедью…

Что это я, всё о квартире и квартире, будто вся моя жизнь на ней сошлась, не было ни работы, ни других забот. Конечно, не так. Но квартирный вопрос всегда остро стоял в СССР. Да и сегодня он не «затупел». До сих пор живут люди в том моём доме. Значит, больше негде. В Москве запущена так называемая программа реновации. Возле моего дома уже снесли целый квартал панельных пяти-этажек. Когда ветер перемен долетит до Кирова? Не знаю.

Но квартирные истории в моей жизни этим не ограничиваются. Более того, квартира, на этот раз не моя, переломила мою судьбу надвое.

…Ярким апрельским днём 1976 года я сидел в одной из лекционных аудиторий журналистского отделения двухгодичной высшей партийной школы, когда в дверях появилась секретарь ректора и громко назвала мою фамилию. Меня приглашали в кабинет ректора к телефону. Звонил секретарь Кировского обкома КПСС Юрий Григорьевич Карачаров. Поинтересовался здоровьем, успехами в учебе, спросил, как отношусь к комсомолу. Я удивился:

- Хорошо отношусь. Был когда-то секретарём комитета ВЛКСМ на ударной комсомольской стройке по реконструкции Верхнекамского фосфоритного рудника, членом бюро райкома, начальником районного штаба «Комсомольского прожектора» …

- А сегодня как? Не забыл? В душе комсомол ещё остался?

- И с душой, - говорю, - всё в порядке. Мне ещё тридцати нет.

- Есть предложение отозвать тебя с учёбы и рекомендовать редактором областной молодёжной газеты.

- Как на это смотришь?

Я, конечно, смотрел в ту же сторону. Не сомневался, что жена, горьковчанка, поддержит. После Афанасьево она уже ничего не боится. А тут областной центр. Но для солидности выдавил:

- Надо подумать.

- Думать некогда. Решение придётся принимать прямо сейчас. Обстоятельства так сложились, что вопрос с прежним редактором будет решаться уже завтра.

- Хорошо, я согласен.

- Тогда завтра ты должен быть к 10 утра в обкоме. Найди Юрия Васильевича Лусникова (зав. сек-тором печати – В.П.), он всё расскажет и проведёт куда надо.

- Сижу в «предбаннике» зала заседаний бюро обкома. Рядом – зав. сектором и редактор «молодёжки». Куда его? Мы были шапочно знакомы, поэтому обошлись кивками. Вокруг много людей. Рассматриваются кадровые вопросы. Пригласили редактора. С ним ушёл и Ю.В. Лусников. Через несколько минут редактор вышел, как мне показалось, чем-то расстроенный. Я занервничал сильнее. Позвали меня. Секретарь обкома Ю.Г. Карачаров кратко изложил мою биографию, дал лестную в таких случаях характеристику и объявил:

- Отдел пропаганды обкома рекомендует утвердить Полудницына Владимира Евгеньевича инструктором сектора печати, телевидения и радиовещания.

Я было рот раскрыл от удивления и хотел что-то сказать, но сидевший рядом Лусников дернул меня за полу пиджака и прошептал: «Молчи, потом всё объясню».

Всё решилось мгновенно. Никто не возражал. Только кто-то громко сказал вдогонку:

- Молодежь в нашем аппарате нужна, да ещё из такого района как Афанасьевский.

Я вышел из зала заседаний в совершенно взлохмаченных чувствах. В голове гвоздём один вопрос: почему из журналистики попал на партийную работу. Что делать? И понимал, что исправить уже ничего нельзя.

Позднее Юрий Васильевич рассказал, что произошло в зале заседаний бюро. Перед нашими делами на заседании бюро обкома рассматривали кандидатуру на должность инструктора сельхозотдела из дальнего северного района. Кандидат достойный, пришли к выводу члены бюро. Но когда речь зашла о квартире его семье в г. Кирове, произошла заминка. Оказалось, что у кандидата большая семья, то ли трое, то ли четверо детей плюс престарелые родители.

- У нас для такой семьи найдётся квартира в Кирове? - поинтересовался И.П. Беспалов у заведующего финхозотделом обкома.

- Таких квартир у нас в городе нет и в обозримом будущем не предвидятся, - ответил тот.

- Где же будет жить семья нашего инструктора? Не дом же для него специально строить? А в районе он как устроен с жильём?

- В районе у него всё в порядке.

- Так найдите ему там и работу по плечу. Нет пока в Кирове условий для устройства таких семей. Пусть в районе используют все его деловые качества.

Сразу после этого инцидента пригласили редактора «молодёжки».

- Ну, у нашего комсомольца хоть проблемы с квартирой не будет? Сколько лет он в этой должности?

- Семь. Но проблема есть, - опять поднялся заведующий финхозотделом.

- А в чём дело? За семь лет квартиру не смогли подобрать?

- Не смогли. Мы ему за это время десятки вариантов предлагали, от всех отказался. Где ему в Кирове такую квартиру найдём, какая у него в Кирово-Чепецке? Двухуровневую…

- Что же он в течение семи лет каждый день из Кирово-Чепецка в Киров на работу ездит?

- Выходит так.

- Ну, если ему нравится, пусть и дальше ездит. Я думаю и в обкоме мы ему квартиру не найдём. Нет у нас жилищных условий для таких инструкторов, - укоризненно посмотрел первый на секретаря обкома Ю.Г. Карачарова.

Юрий Григорьевич не растерялся:

- У нас есть ещё один кандидат на эту должность. Ждёт в приёмной.

Пригласили меня. Так вместо журналистской работы я попал на аппаратно-партийную.

- Ничего, это ненадолго, - успокаивал меня позднее Карачаров. – Поработаешь годика два-три, понаберёшься опыта и вернешься в журналистику. Будет только на пользу.

Но судьба распорядилась иначе…

Такие вот истории с вятскими квартирами.

В Кирове для меня немало особо знаковых мест. Времени было немного. Но я постарался хотя бы взглянуть на некоторые из них. Вот здание бывшего обкома, где проработал более 10 лет. Сейчас здесь правительство и законодательное собрание области. Посмотрел на окна третьего этажа, за которыми когда-то что-то делал.

«Серый дом» на площади. До строительства с заднего фасада нового корпуса в нём располагались обком КПСС и исполком областного Совета депутатов трудящихся. Памятник В.И. Ленину стоит. Редкий случай в сегодняшней истории. Её, эту историю, каждый раз перекраивают на свой лад. Сегодня многие горят той же болезнью «до основания разрушить». Из нашей памяти под предлогом борьбы со «сталинизмом», «ежовщиной», «бериевщиной» хотят очернить, вымарать все советское прошлое. Чем такие люди отличаются от осуждаемых ими радикалов? На мой взгляд, ничем.

Но с памятником возле дома областного правительства не всё сегодня ладно. Решили оставить – зачем показывать своё небрежение к нему? Плитка на пьедестале вот-вот отвалится, да и весь сквер возле выглядит заброшенным, неухоженным. То же самое с областной Доской почёта, что в сквере у фонтана. Вроде бы хорошую традицию соблюли, воздали честь трудовым людям, а смотреть за ней, видимо, некому. Обидно.

Театральная площадь. Виды на драмтеатр. Таким я видел его в июне 1967 года. Сейчас напротив театра, у сквера – ряд ярморочных киосков с сувенирами, «быстрой едой», напитками.

«Политех», школа № 22. На вечернем отделении Политехнического института училась жена, и я частенько её встречал. В школу ходила дочь. Сейчас это Вятская православная гимназия.

Едем дальше, к альма-матер. В годы моей учебы (1965 – 1970) – Кировский государственный педагогический институт им. В.И. Ленина. Сейчас после многочисленных реорганизаций пединститут входит в состав Вятского государственного университета. Мне часто снятся длинные, тёмные и запутанные коридоры старого здания, аудитории и почему-то одна и та же картина: я опаздываю на вручение дипломов и, плутая по коридорам, пытаюсь найти место, где их выдают, и не нахожу. А когда нахожу, мне говорят; диплома не будет, у вас «хвосты».

Напротив института – большой магазин канцелярских товаров. Удобно для студентов. Рядом. Хотел купить блокнот для путевых заметок. Воскресенье, думаю, никого нет, забегу и быстро возьму. Но ошибся. Забыл, что на календаре 3 сентября, в понедельник всем на учёбу. А студентам, как всегда, одной ночи не хватает. Бросились в последний день в магазины за ручками и тетрадями. Очередь к кассе – от самого входа. Школьники, даже с родителями, тоже недалеко ушли. В этот день все магазины канцтоваров в Кирове были ими забиты.

Едем по улице Ленина в сторону центральной гостиницы. Филармония, музей Салтыкова-Щедрина, особняк Булычёва, ТЮЗ, бывшее здание горкома КПСС и обкома комсомола (сейчас поликлиника). Вот и гостиница. Но название другое – «Чарушин». Сверхпопулярный в наше время ресторан «Россия» носит прежнее имя. Фасад гостиницы обновился. Но мрачноватый вид остался. Говорят, так задумал архитектор, чьё имя носит сегодня гостиница. В 1967 году я фотографировал Центральную. Таких «серых» зданий в Кирове я помню несколько: «Дом Советов», более новое и посветлее - филармония, универмаг на ул. Ленина, «дом чекистов», корпус «Кировэнерго», дом связи. Фасад «Чарушина» развеселили белые оконные рамы, балконы, карнизы и молдинги. Сильнее изменился сквер, что напротив гостиницы. И, конечно же, если сравнивать фото, то в глаза в первую очередь бросаются автомобили. Они были совершенно другими. Причём, грузовики не всегда использовались по прямому назначению и свободно парковались в центре города.

Решил пройтись пешком вокруг пары исторических кварталов: от центральной гостиницы по Московской (Коммуны), Казанской (Большевиков), Спасской (Дрелевского), Ленина (Вознесенская, Николаевская).

https://yobte.ru/117858-dostoprimechatelnosti-kirova-spasskaja-ulica-98-...

Много хвалебных описаний этого места и эмоциональных отзывов о нём прочёл в инете. Захотелось своих впечатлений. Я уехал из Кирова в 1986 году и с тех пор ни разу не бывал здесь. Действительно, кварталы преобразились. Восстановлен Спасский собор, отремонтированы или реконструируются исторические здания, обновлен областной краеведческий музей, появились музеи вятских народных художественных промыслов, истории шоколада, истории мороженого, различные арт-объекты, ресторанчики, кафе, закусочные, магазинчики сувениров. Эта часть улицы Спасской выложена плиткой и стала пешеходной. Идею пешеходной зоны в городе вынашивал ещё В.В. Бакатин. Тогда предполагалось, что она будет на ул. Коммуны от Театральной площади до набережной. Но сегодняшние тротуары на Казанской и ул. Ленина опечалили. Пожилому, любому маломобильному человеку, их нужно не проходить или проезжать в коляске, а преодолевать. Плитка на ступенях многочисленных лестниц просела, искривилась, обломалась. Ни поручней, ни пандусов. Хоть зубами за небо держись. Мне семьдесят семь. Как же людям постарше, а тем, кто здесь живёт и ежедневно штурмует эти препятствия? Я уже пожалел, что пошёл. С трудом вернулся к машине.

Вспомнил многочисленные жалобы кировчан в соцсетях на дороги и тротуары. И большинство почему-то адресуются губернатору, а не городскому мэру. Может быть потому, что человек новый? Кстати, о губернаторах и мэрах. Никак не возьму в толк, почему у нас губерний нет, а губернаторы есть? Мэрий нет, а мэры есть? Сената нет, а сенаторы заседают. Красиво и очень значительно звучит: гу-бер-на-тор, се-на-тор. Не то, что глава правительства, председатель правительства, глава администрации или народный депутат. А какое ёмкое, внушительное, торжественное, вызывающее невольное почтение слово «мэр»! К человеку в такой должности на козе не подъедешь. Остаётся только снимать шляпу и кланяться. Откуда взялось? Если мне память не изменяет, первым назвал себя губернатором Борис Немцов. В конце 1991 года Б.Н. Ельцин назначил его руководить Нижегородской областью. И в первую же неделю на новом месте Немцов издал указ, в котором приказал впредь называть его не главой регионального правительства, а губернатором. В Москве мэром стал называть себя Ю.М. Лужков. И пошло… Новые эффектные именования глав регионов и городов так понравились всем, особенно журналистам, что их моментально подхватили. Не остались в стороне и чиновники. Непривычные доселе словечки быстро стали расхожими, но долго жили нелегитимно, пока, в конце концов, их недавно не узаконили.

Красивые и громкие названия должностей, однако, не снимают обязанностей и ответственности, в том числе за состояние дорог и тротуаров.

Дороги… Извечная проблема в России. Кировскую область она тоже не обошла. В комсомольские годы и позднее, во времена моей районной журналистики и работы в обкоме пришлось пройти, проехать, проплыть, пролететь многие тысячи километров. Дорог везде не хватало. На ряде важнейших направлений их не было вообще. Например, в 1964 году, когда Кирс, где продолжилась комсомольская и началась моя газетная биография, вышел из Омутнинского и стал центром Верхнекамского, оказался почти отрезанным от своего района, бывшего Кайского. Только железнодорожная ветка МПС до станции Верхнекамская и от неё ведомственная «железка» Вятлага соединяли «большую землю» с Верхнекамским фосфоритным рудником, Кайским целлюлозным заводом, крупными посёлками и промышленными предприятиями. Сотни лет назад обжитые берега Камы еле-еле соединяли со станцией Верхнекамская автомобильные «грунтовки». Сам Кирс тоже не имел прямого автомобильного выхода к центральным районам области. Даже Омутнинск, самый крупный на Северо-Востоке и четвёртый в области, не считая Кирова, по численности населения, жил только благодаря рельсовому пути. Афанасьевский район вообще целиком зависел от труднопроезжего болотисто-лесного маршрута от железнодорожной станции Стальная в Омутнинске. Мало того, перед самым Афанасьевым на несколько месяцев в году непреодолимой преградой вставала Кама. Деревянный мост через неё регулярно ломался, его повреждали вешние воды. И молевому сплаву леса он постоянно мешал.

Коренные жители этого края привыкли и не считали бездорожье чем-то пугающим. Но, конечно же, и они хотели проезжих в любое время года дорог.

Существенные перемены начали проклёвываться в середине 60-х. Северо-Восток начал активнее обживаться. Масштабные реконструкции Омутнинского металлургического, Кирсинского кабельного, Кайского целлюлозного заводов, Верхнекамского фосфоритного рудника, бурный подъём лесозаготовок, растущие города и посёлки требовали многочисленных и надёжных путей сообщения. Поэтому радовались каждому километру асфальта, гравийно-песчаного покрытия, узкоколейки, лежнёвки, мосту. Чтобы быстрее решить транспортные проблемы, особенно пассажирские, по всей области использовали «малую» авиацию. Дальние, особо труднодоступные райцентры, сёла и посёлки связали с областным центром АН-2. В Верхнекамском районе, например, грунтовые аэродромы действовали в посёлках каждого отдалённого леспромхоза – Кайского, Краснореченского, Пелесского, Перервинского, Чернореченского. То же самое было в соседних районах - Афанасьевском, Белохолуницком и Нагорском. В конце 1980-х годов построены асфальтированные дороги до Омутнинска, Кирса и Афанасьево. Позднее они стали частью федеральной трассы Киров-Пермь.

Мысли о дорогах меня занимали потому, что предстояло ехать в Кирс, Светлополянск, Песковку, Лесные Поляны, Залазну, Омутнинск, Афанасьево. Ещё весной Москве начитался в Одноклассниках, ВКонтакте, Телеграм тысячей обращений, стонов и плачей к новому областному губернатору по поводу дорог. В постсоветское время существовавшие изрядно поизносились, новые почти не строились. Внутриобластное авиасообщение исчезло. Жаловались, что трудно проехать даже до Слободского и Белой Холуницы, не говоря уже о Кирсе и Омутнинске. Губернатор обещал что-то сделать, «выбил» дополнительные деньги, поменял приоритеты, растормошил автодорожников… На всякий случай я отложил поездку на конец лета. Лето – пора активного ремонта и строительства. К осени, может быть, что-то изменится. Август оказался непривычно жарким. Пришлось повременить до сентября. А вдруг сентябрь будет дождливым?

Мне в 18 лет в том поезде бывало беззаботно и весело. В общем вагоне поезда Лесная Киров. 1964 год.

Решил маршрут на родину проложить по давно надёжному варианту – ежедневным поездом Киров – Лесная, заодно на несколько часов окунуться в подзабытые впечатления от самого поезда, его пассажиров, станций и полустанков: Просница, Зуевка, Коса, Фаленки, Яр, Пудемский, Перелом, Струговской, Шахровский, Стальная, Озерница, Тонкино, Лесные Поляны, Шлаковая, Котчиха, Пещера, Гарь, Кирс, Светлополянск, Фосфоритная, Верхнекамская, Созимский… Впечатлений осталось самых разных немало. Нам, аборигенам, многое было привычно, а вот новичкам здесь иногда становилось не по себе. Вот как об этом поезде вспоминал в инете некий Adrianich, в первый раз поехавший на нём бригадиром:

«Киров-Лесная. Легендарное направление. Поезд любви и разочарований, искромётных знакомств и огненных расставаний. Проводники, работавшие на этом направлении, отличались дерзостью, отсутствием комплексов и наличием чувства сплочённости в экстремальных ситуациях. Иначе здесь нельзя, иначе будешь выброшенным из вагона в тайгу без денег и надежд на выживание.

Киров-Лесная. Это тайга, леспромхозы, гарнизоны, зоны. Это беспокойные ночи, частые остановки и долгий путь домой. Это пьяные офицеры, бывшие зеки, лесные жители... Поезд вкатывается в таёжную зону. Однопутный участок, минимальная скорость, дремучий лес за окнами…»

(pikabu.ru/tag/Киров%2CПоезд/hot).

С разочарованием узнал, что такого поезда уже давно нет. Есть только Киров – Светлополянск по понедельникам и пятницами. Состав из двух вагонов, один из которых с сидячими местами! Более 8 часов в пути. Не для моих старых костей и нездорового сердца. Надо выбирать автомобильный вариант - якобы три часа до Кирса. Сильнее беспокоили дороги до Песковки, Лесных Полян и Залазны. Но решил: пробьёмся.

Продолжение будет