Суровый тыл

Война, это не только боевые действия. Порой людям в тылу приходилось выживать с не меньшим трудом, чем тем, кто был в окопах. Лозунг тех лет: «Всё для фронта! Всё для победы!» претворялся в жизнь по всей строгости военного времени.  

Это письмо поступило в Оричевский районный архив 22 апреля 1994г. Валентина Ивановна от чистого сердца рассказала о том, что ей пришлось пережить в суровые военные годы, и посчитала, что ее жизненная история не должна быть предана забвению.

Поскольку автор письма имеет начальное образование, текст письма работниками архива немного подкорректирован для удобства его прочтения.

 

       «Раз архив интересуется устной историей войны, я решила написать про себя. Неграмотна. Училась полторы зимы. Что нужно, сами выбирайте. Тогда была Синцова. Родилась и росла в д.Синцовы М. Гарский сельсовет. Я – 1923-го года. 22 июня война началась, мне было 19. Сенокос прошел. Жали рожь, и направили нас на аэродром под Котельнич, Там отработали, овес пожали, опять на аэродром в Пустоши, жили на Шипаково. 6 ноября ушли рано, потому что не отпущали, а смену не послали. Кажется, 26 ноября, точно не помню, отправили на окопы в Вологодскую область Кадуйский район. Дня 3 от фанерного завода, через него шли и близко аэродром. Когда работали, как полетят бомбардировщики, дак земля дрожит. Проработали до 2 января, и домой побежали. До Кадуя 20 км. Пришли, не знаем, в какую сторону и ехать. Тут нас и поймали. Было 60 человек, и взяли только 5. Вот тут я и попала. Видать из-за того, что я в шубе, мама мне свою отдала. Начальник спросил, почему побежали, а сказала: все пошли и я. Позвал женщину, она обыскала, взяла из головы зажилки (зажимы), приколки, шнурки, и нас заперли в комнате. Была девушка Пищальская у Сметановщины Клава и Люба от Шадричей, и она померла в колонии. А потом вывели в коридор нас 5 человек по одной к стене, и остальных к другой стене и нам вычитали: «По постановлению Архангельского военного округа - 6 месяцев тюремного заключения». Помру, дак эти слова спомню, сколько они были тяжелы. Из Кадуя увезли в Череповец в тюрьму. Не помню, 2-3 ночи ночевали, потом в Вологду, в тюрьму. На третью ночь отправили в колонию. Говорили 80 км от Вологды станция Лежа, и от нее 40 км в лес, там наверно адм. колонии. С месяц поработали, и тиф. Потом дезинтерия и почти все девушки примерли, под 12-13 человек. Каждое утро выносили. Вот сколько народу погибло. Не зря вся земля опустела. Я осталась, но была, как скелет. Пришла домой числа 9 июля. Когда немного поправилась, направили из глубинки зерно возить. Тогда государству зерно дальние не в Оричи возили. Машин не было, а лошади ходили плохо, да и лето. Вот мы и ездили в Адышево, Коршик, в Желтые, в Ивкино. С мешками, да голодные. А потом повестка пришла на военный завод 752, вернее химзавод. И там работала 3 года. Домой пришла в июне 1947 года, и то колхоз ходатайствовал. Председатель попросил покосить сенокос, а потом на дворе поработать. Говорил, я тебя отпущу. А паспорт дали на 6 месяцев, и потом продляли на 6, и т.д. А когда в колхоз пришла, больше не продлили. Вот так и работала 22 года на дворе: денег не дают, хлеба не дают, да еще и заем, да с бездетных налог просят. А сколько было всяких налогов: и молоко, и яйца, и шерсть, и кожа. А документов я не сохранила, только с завода есть. Сохранились в архиве, когда была в тюрьме. А фамилию сменила Синцову на Целищеву. В 69-м году, когда было 47 лет, оказалась лишней, брат женился. Я решила уйти, детей нет, было уже поздно. Живу одна, вторая группа инвалидности».

Комментарии

К данному материалу не добавлено ни одного комментария.