Из книги Владимира Крупина "Великорецкая купель" (Вятка, Николо-Великорецкий монастырь, 2011 г.) ..."Название "Солдаты из загробного мира"
Вятские парни хватские,
в увольнение решили сходить,
деревни свои и родных навестить.
Поездом быстро домчались,
на родной земле оказались.
Как и раньше бывало,
с разъезда, с Каныпа, пешочком всегда ходили,
к жёнам, детишкам домой с покупками спешили.
Пошли земляки по тропинке гуськом.
Шаклеин сказал:
"В нашу деревню Прокудино мы попадём".
Шли земляки, быстро шагали,
но тропинку совсем не нашли, потеряли.
Ночь, ничего не видать,
пришлось напрямую шагать.
Шли, спешили.
"Шаклеин Иван,
мы вашу деревню, вероятно, проскочили".
"Не тужи, браток, правей возьмём,
в деревню Сунгоровцы мы попадём".
Километр за километром отмеряли,
вроде деревня стоит впереди, увидали.
"А ну, Востриков Сашка, в разведку шагай,
в хату родную нас приглашай".
Пошёл Востриков, а деревни нема,
только стоят берёзы да тополя.
"Хлопцы. влево немножко свернём,
в Боньдю родную мы попадём".
Смотрели вперёд, смотрели назад,
а деревни опять не видать.
"Что ж, друзья, совсем заплутали,
деревни свои потеряли?
А ну, давайте, вправо по плану возьмём,
в деревню Пихтовец сейчас попадём".
Лес перешли,
в гору взошли.
"А ну, Метелёв, вперёд шагай,
в избу нас приглашай".
"Да, местность моя,
поля, перелески, луга,
а где деревня, друзья?"
"Подожди, Метелёв, земляк,-
Князев ему говорит,-
наша деревня на угоре стоит".
Но только рябина с черёмухой стояли,
словно солдат ожидали.
"Братцы, товарищи, влево возьмём,
в нашу большую деревню Векшинцы мы попадём.
В два этажа школа наша стояла,
речка Филипповка у нас протекала".
"А ну, Поскрёбышев, вперёд, иди,
в избу нас зови,
кваску бы не против напиться,
немного хоть подкрепиться".
Кругом осмотрелись - деревни нема.
Что за холера, что за чума?
Неужели прошёл ураган,
всё до брёвнышка в речку скидал?
А может, и здесь Гитлер-зверь сумел делов натворить,
наш народ загубить?
"Нет, братцы, жена мне писала,
что немцев в глаза не видала,
а вот поляков пришлось повидать,
вместе пришлось работать,
грешным делом церковь в Поломе ломать.
Деревья, леса целы,
не было здесь ни бури, ни войны".
Под гору к речке спустились,
воды напились
и по речке пошагали,
в деревню Мальчонки идти загадали.
Место нашли, где деревня была,
пусто кругом,
хоть один бы дом.
"Эй, бойцы, начинает совсем темнеть,
надо на ночлег попадать.
Наша деревушка была мала,
да зато весела,
гармошки чинили, весело жили".
"Давай, Рязанов, твой черёд,
шагай вперёд".
Видит Никола - местность гола,
сиротинки стоят тополя,
да старая ива жива осталась,
которая прямо в окно приклонялась,
речка Сырчинка так же текла,
такие ж угоры, поля,
но исчезли деревни твоя и моя.
"Токарев Иван, твой черёд,
иди вперёд,
на гору взбирайся,
где твой дом - разбирайся".
"Братцы, и у меня один тополь стоит,
только листвой шелестит".
И опять земляки шагали,
шаг за шагом километры мелькали.
"А здесь стоял небольшой хуторок,
звали его Помелок,
но нет его: кругом тишина,
только качаются берёза да сосна".
"С речкой Сырчинкой надо прощаться,
в Пантюхино будем добираться".
Лес перешли, полем шагали,
по дороге обо всём рассуждали:
как пахали, сеяли, косили,
друг ко другу на престольные ходили.
"А ну, братцы, ура, деревня моя,
избы стоят,
три огонёчка горят".
Пантюхин вперёд пошагал,
избы своей не узнал,
в окно постучал:
"Здравствуй, хозяйка, я Пантюхин Иван,
что ж, не узнала?"
"Нет в деревне у нас мужиков", - она отвечала,
и побыстрей дверь на засов запирала,
а сама к окну пошагала,
вслед смотрела, солдат провожала.
"Земляки, в километре деревня Огарыши должна стоять".
Но нет её, не видать.
"А где же наши любимые жёнушки,
наши детишки, наши внучата,
милые красивые наши девчата,
когда нас на войну провожали,
любить и ждать обещали.
За тысячи верст мы к вам пришли,
но никого не нашли.
А помните, братцы, как друг друга мы хоронили,
слёзы лили, как же они нас позабыли?
Ах, родные, вы же в наших сердцах, дорогие!
И никто никогда не узнает о нас,
где мы жили, где наши деревни стояли,
за что же тогда мы воевали
и смерть в чужой земле принимали?
А ну, братцы, в строй становись,
любимой вятской земле поклонись!
Мужайтесь, солдаты, в часть доберёмся,
во всём разберёмся!"
Низко головы солдаты склонили,
на небо молча они уходили..."
Примечание: указаны деревни Просницкого (Чепецкого) района.
Читала стихотворение "Солдаты из загробного мира" со слезами на глазах. Знакомые всё названия, деревни стояли по 200 - 300 лет, люди жили, трудились на земле, любили отчий край; рождались, венчались и умирали на этой земле, их потомки берегли родные могилы, а мы не смогли их сберечь. Сейчас по крупицам воссоздаем то малое, что осталось от наших предков. Я нашла только могилу двоюродного деда Мерзлякова Александра Егоровича, брата моей бабушки Дарьи, скончавшейся в 18 лет вторыми родами. Грустно...
Валентина Александровна, здравствуйте! Спасибо, что дали комментарий по этому стихотворению! За 5 лет - первый комментарий! Владимир Крупин - очень известный писатель, не только на Вятке, но и в России. Но получается, что эта тема - тема вымирания РУССКИХ ДЕРЕВЕНЬ является какой-то "неформатной" темой. Великая Победа далась очень большой ценой. В последнее время и родословием стали заниматься больше, и поисковики в разных регионах до сих пор находят останки защитников нашей Родины, и публикуются новые имена героев на порталах Министерства Обороны РФ. Слава Богу, что все это делается, но вопрос вымирания РУССКИХ ДЕРЕВЕНЬ почти не поднимается в средстах массовой информации. Сейчас идет политика укрупнения областных центров и крупных райцентров за счет жителей исконно русских деревень. Реставрируются старые памятники и устанавливаются новые памятники защитникам Земли Русской, но вот памятники исчезнувших деревень из русской глубинки не ставят (только, как исключение, инициативные группы жителей соседних деревень Вятской губернии собирают средства на установку памятных табличек с указанием исчезнувших деревень - такие материалы есть на портале "Родная Вятка"). Отдельная тема - разрушенные сельские церкви, которые потихоньку восстанавливаются, если в селах еще есть жители (например, село Колково Орловского уезда) и потихоньку разрушаются, если в селе уже нет жителей (например, село Подрелье Орловского уезда). На все воля Божия!
Большое спасибо за стихи. Тоже читал со слезами на глазах. Огарыши и Пантюхино родные деревни. По крупицам все приходится собирать, не могу найти даже фотографии деревни Огарыши. Пару раз выезжал на место - все как в стихотворении: стоят тополя, да березы, да крест недавно поставили. И никаких следов деревни нет, а ведь ей триста лет было! Страшное стихотворение и как тяжело его читать и осознавать, что это правда. Еще раз спасибо!
Христос Воскресе! Артем Викторович, здравствуйте! Очень тронут, что вы "... читали со слезами на глазах ..." Это память вашего Рода вместе с вами плачет об исчезнувших деревнях. Указанный в стихотворении Пантюхин Иван - случайно, не ваш родственник ? По вопросу фото родных деревень можно обратиться в областной или районный архив и посмотреть подшивки районных газет. Там могут попадаться фото передовиков труда на фоне нужных вам деревень.
Спасибо за Вашу подсказку, поискать в газетах. Что касается Пантюхина Ивана - видимо это мой прадед - Пантюхин Иван Николаевич, 1900 года рождения, уроженец деревни Пантюхино. В 1942 году он пропал безвести на фронте в районе Ленинграда и более о нем ничего не известно. Так что стихотворение получилось не только о родных деревнях, но и о родных людях. Незабытых!