Судьба Кострова Василия Николаевича (1881-1931?) - священника села Усада Малмыжского уезда

По благословению архимандрита Петра (Путиёв), настоятеля  Никольского собора г. Вятские Поляны

На протяжении двух столетий в архивных документах Вятской епархии прослеживается история рода священнослужителей Костровых. В четвертом поколении представитель династии Костров В.Н., служил священником в селе Усада Малмыжского уезда.

Василий Николаевич Костров родился 10 декабря 1881 г. в с. Заево Слободского уезда, в семье дьякона. Его отец, Николай Павлович Костров, «за 50-летнее служение Церкви Божией» был награжден орденом Святой Анны 3 степени. Мать, Анна Алексеевна в девичестве Шерстенникова, была дочерью причетника, рано осиротела и воспитывалась бабушкой. В большой семье Костровых выросло восемь детей. Все они были хорошего поведения и «порядочных устоев». Пятеро сыновей в дальнейшем выбрали путь духовного служения.

Не легко было сельскому дьячку на скудные доходы дать своим детям образование. Поэтому старший сын Николай и Алексей были уволены после окончания первого класса Вятской Духовной семинарии по просьбе отца, который в прошении написал, что «по бедности продолжить учебу не было возможности». И только младшему сыну Василию удалось окончить 5 класс Вятской Духовной Семинарии. 

В 1903 г. Василий Костров был определен к Христорождественской церкви Шурминского завода Уржумского уезда и 5 ноября рукоположен в сан дьякона. Спустя полтора года по причине сокращения штата, его перевели к Свято-Троицкой церкви в с. Шкарское Слободского уезда и 24 мая 1905 г. диакон Костров был рукоположен во священника. Осенью его назначили законоучителем в школу с. Шкарского, а затем в Липовское земское училище. В с. Шкарском Костров прослужил до 1913 года. 

         

В 1911 г. журнал «Вятские епархиальные ведомости» известил читателей об открытии второго штата священства при церкви села Усада, Малмыжского уезда, т. к. число прихожан увеличилось и составило более 4.300 человек. Тогда Костровы решили переехать из лесной глухомани, но разрешение на перевод о. Василий получил спустя два года, когда ему нашлась замена.

Старинное село Усад, расположенное в низинной местности, окруженное длинными заметными издали увалами имело удобное местоположение и находилось в 50 верстах от уездного города Малмыжа. В двух верстах от села располагалась пароходная пристань, почтовая и железнодорожная станции, а также имелась почтово-телеграфная контора.

Упоминание о церкви в с. Усад встречается в переписной книге 1716 г. Много позднее, в 1838 г. на средства прихожан взамен деревянной церкви был построен каменный храм с тремя престолами. Белокаменная церковь, в одной связке с высокой каменной колокольней, стала главным украшением села и после освящения главного престола стала именоваться Свято-Троицкой. В 1916 г. православные русские составляли 91,4 % населения проживавшего в районе прихода. Раскольники Рябиновского, Австрийского и Федосеевского согласия - 4 %, язычники-черемисы около 4,5 %, сектантов не было.  

С приездом о. Василия штат усадской церкви был полностью укомплектован. Семье Костровых выделили добротный деревянный дом и 21 мая 1913 г. священник В. Костров приступил к службе. Осенью священника назначили законоучителем в Усадскую церковно-приходскую школу и в школу, открытую Вятским братством святителя и чудотворца Николая в деревне Нижняя Тойма. К тому времени, как и у большинства сельских батюшек, в послужном списке Кострова было записано: наград не получал, в походах против неприятеля и в сражениях не был. К суду и штрафу не привлекался и под следствием не состоял. Инородческих языков не знает и не понимает. Содержания от казны священнослужители в то время не получали.

В июле 1914 г. началась Первая Мировая война́, ставшая тяжелым испытанием для всего народа.  Предстояло победить двух врагов, внутреннего и внешнего. Повсеместно по призыву епископа Вятского и Слободского Никандра начался сбор средств для помощи раненым солдатам, инвалидам войны, сиротам и семьям призванных на войну.

К этому времени духовенством с. Усада было организовано Усадское кредитное товарищество, объединившее около 75% домохозяев всего прихода. 16 ноября 1914 г. экстренно созванное общее Собрание товарищества постановило выделить из своих скромных прибылей 100 руб. на нужды войны. Из них 30 руб. передать в Малмыжский комитет Красного Креста, а также «взимать по ссудам лишний 1% с тем, чтобы полученная сумма, ежемесячно выдавалась во все время войны бедным семьям призванных на войну солдат местного района» и одобрило кружечный сбор пожертвований на нужды войны.

Для сравнения. На 1 июля 1914 г. в г. Малмыже пуд ржаной муки стоил 1 руб., пшеничной - 2 руб. 40 коп., мяса - 4 руб.

По инициативе священнослужителей Усадской церкви, примерных трезвенников, священников Д. Мухачева и В. Кострова, псаломщиков И. Брызгалова и М. Зубарева, общее собрание приняло решение о «закрытии винной торговли для уничтожения внутреннего исконного врага – пьянство народное». Решение усадского товарищества было поддержано и через месяц Вятское Губернское Земское Собрание ходатайствовало перед правительством о прекращении навсегда во всей Вятской губернии продажи спиртных напитков, пива, виноградного вина и браги. Прихожане давали обед и массово отказывались от «винопития раз и навсегда». Много позднее, в 1928 г. в письме архиепископу Сарапульскому Алексию священник Костров писал: «… я сам 16 лет не пивал вина и не считаю нужным угощать им кого-либо».

Минул год войны. Православный русский народ стал неузнаваем. Все, без различия пола и возраста, устремились в храмы, ища себе утешения, успокоения своей души в молитве и покаянии. Летом 1915 г. во время Крестного хода из Вятского Успенского и Слободского монастырей в Свято-Троицкой церкви молились все о скорейшем окончании войны.  Ужасы военных событий вызвали в народе небывалый подъем религиозного чувства. «Крестьянин с. Усада Алексей Михайлович Курочкин со своими дочерями и несколькими местными крестьянскими девицами возбудил ходатайство пред Епархиальным начальством об открытии в селе Усаде женской общины». В течении года были собраны все необходимые документы для открытия приписной церкви или молитвенного дома в д. Верхняя Тойма.

Ещё продолжалась Первая мировая война, а летом в Вятской губернии было введено военное положение и пришла ещё одна напасть, началась гражданская война. Цены на продукты питания в Малмыжском уезде в 1917 г. выросли в 3-5 раз. А затем на смену старому режиму пришёл новый.

В августе 1918 г. против Советской власти вспыхнуло восстание в Святогорской волости Глазовского уезда.  Во время восстания были «взяты в заложники все юкаменские попы, торговцы и часть кулаков», в их числе оказался и брат о. Василия, Костров Алексей Николаевич, священник села Юкаменского.

В Ижевске 13 ноября 1918 г. без суда и следствия расстреляли священника Михаила Васильевича Кибардина, ранее служившего в Никольской церкви с. Вятские Поляны. Дружба двух священников была не долгой, но в последствии, узнав подробности трагедии о. Василий многие годы проявляя заботу о матери, вдове и малолетних детях своего товарища, помогал чем мог.  После череды скорбных событий супруги Костровы поняли, что переписка с родными не только затруднительна, но и опасна и прекратили связь со всеми родственниками-священнослужителями, кроме брата Кострова Лаврентия Николаевича, который жил с семьёй в г. Казани и работал бухгалтером.

Установившаяся Советская власть повсеместно причисляла служителей религиозного культа и членов их семей, к антисоветским, нетрудовым элементам и лишала их гражданских прав. В первую очередь в Вятско-Полянской волости получили статус «лишенцев» служители Усадской церкви, как наиболее влиятельные и авторитетные среди населения. В 1920 г. были лишены избирательных прав священник Мухачев Дмитрий Иванович и его жена, учительница церковно-приходской школы, Александра Гавриловна, в 1916 г. за труды, награждённая серебряной медалью на Александровской ленте, священник В. Костров и его жена Юлия Георгиевна. В 1923 г. «лишенцами» стали младшие чины диакон Кличников Т. Р. и псаломщик Курочкин Я. А. В 1925 г. - монахиня Бабушкина Параскева Павловна, Бабушкина Пелагея Алексеевна, Хлебникова О.С., Шелехова П. А.

С каждым годом служить становилось сложней, число прихожан уменьшалось, а это сказывалось на доходах духовенства.  ОГПУ вмешивалось во внутрицерковную жизнь и в сводке за первую половину 1925 г. сообщало о том, что посещают церковь зажиточные элементы, женщины и старики, «молодежь хотя далеко не вся, но в значительном большинстве признает все церковные обряды поповскими задумками и обманом». В этой же сводке было зафиксировано: «В селе Усады Малмыжского уезда 23 мая член Райсельсовета Баев и Полянцев (комсомольцы) сняли с часовни две иконы и изгадив их …, поставили в таком виде обратно на место. Кроме того, Баев, будучи 18 мая пьяным, ночью кричал на улице и пел песни. Все эти проделки вызывают недовольство крестьян, которые говорят, что Соввласть не принимает решительных мер к пресечению хулиганства комсомольцев, тем самым потворствует их дальнейшим выходкам».

В то же время на заседании сельсовета отмечалось, что «неграмотные в Усаде совсем не посещают ликпункты и общественные принципы в жизнь проводятся очень слабо».

 Отлученное от Бога молодое поколение забывало о вере православной и благочестии, но несмотря на изменившиеся внешние обстоятельства священник Василий Костров по-прежнему исполнял свой долг и за труды был награждён набедренником в 1919 г. и скуфьей в 1921 г.

 По воспоминаниям Наталии Анатольевны Скрябиной, внучки священника Кострова, соседи-старожилы часто припоминали, как отец Василий «во время эпидемии тифа ходил по домам и лечил людей, особенно переживал за детей. Читал молитвы, сам готовил лекарства, вселял веру в исцеление. Соседка бабка Марья, прожившая более 95 лет, всем рассказывала, о том, как о. Василий спас и её от смерти во время холеры и выходил её пятерых детей. А по рассказам дочери Варвары - когда к батюшке приходили с просьбой одолжить муки и др. продуктов, он давал ключ от кладовой и говорил: «Бери сколько тебе нужно», не требуя отдачи. По воспоминаниям прихожан батюшка был очень добрым и отзывчивым человеком, никогда не отказывал в ночлеге паломникам и нищим странникам».

В 1926 г. наметился разлад в Вятско-Полянской церкви из-за неурядиц между двумя священниками, который длился два года. Священнику Кострову, как благочинному было поручено выяснить причины затянувшегося конфликта и в частном письме Епископу Малмыжскому Алексею он писал: «Жизнь церковная в с. Вятские Поляны как бы налаживается, храм посещается верующими исправно, церковная казна от всех долгов и штрафов оправилась, теперь бы только жить да радоваться о Господе, но между пастырями недостает самого главного мира и любви».

Из материалов этой же переписки стало известно, что 17 декабря 1927 г. в Малмыжское ОГПУ вызывали всех священников, для выяснения «было ли обнародовано послание Патриаршего Синода». Все ответили одинаково, «что управляет Малмыжским Викариатством за переводом епископа Георгия теперь архиепископ Алексей Сарапульский, а послание не было обнародовано ввиду отсутствия его и не имея на то никаких распоряжений». После этого ОГПУ обязало священников обнародовать это послание на приходских собраниях и запротоколировать те впечатления народа, которые произведет на народ данное послание.

7 декабря 1928 г. о Василий вновь ездил в Малмыж по повестке, но об этом накануне только обмолвился «завтра рано вставать». Спустя два года - 3 декабря 1930 г. последовал его арест. По материалам следственного дела, В.Н. Костров обвинялся в том что, входил в контрреволюционную организацию «Комитет Спасения Родины», разделял ее политическую установку, вел активную контрреволюционную работу.

5 декабря 1930 г. Костров Василий Николаевич подписал следующее: «По существу предъявленного мне обвинения показываю: в марте или апреле ко мне пришли Кличников Александр Васильевич, вместе с Кличниковым Василием Михайловичем (Тара Кизовым) и что-то мне показывали, какую-то листовку. Я читать её не стал. Разговоров по этому поводу никаких не было. Ни об какой организации я не знаю и не знал. Записано верно с моих слов».

 Судебная Коллегии ОГПУ на заседании от 3 февраля 1931 г. рассмотрев «Дело № 10 6703 по обвинению граждан Полянцева Алексея Петровича, Решетникова Григория Андриановича и др. в числе 19 человек по 58/10 ст. и 58/11 ст. УК» постановила: Кострова В.Н., приговорить к заключению в концлагерь сроком на три года.

Остальные обвиняемые получили срок отбывания в концлагере от 10 до 1 года, или высылке в Западную Сибирь.

В деле имеются сведения о направлении «… Кострова В.Н. в гор. Усолье, В-Камского окр., для заключения в ВИШЛАГ/ОГПУ», но сведений о дальнейшей судьбе Кострова Василия Николаевича после вынесения ему приговора и направления в ВИШЛАГ в деле не обнаружено.

В 1930 г. Вишерский исправительно-трудовой лагерь особого назначения был целой системой лагерей, главными объектами работ которых было строительство целлюлозно-бумажного комбината и заготовка леса как для нужд строительства, так и для обеспечения комбината древесиной для производства бумаги. Из воспоминаний одного из заключенных: «На север от Соликамска никаких железных дорог уже не было, и весь этап гнали пешком еще километров 300 по таежным дорогам. Среди заключенных были больные, которым более выносливые помогали идти. Многие не выдерживали трудного пути». 

Материалы дела, хранившиеся в архиве г. Нижний Новгород после снятия с учета, были переданы в Государственный архив социально-политической истории Кировской области. Дело пересматривалось прокурором Кировской области и 25 июня 1992 г.  вынесено заключение о реабилитации священника Кострова В. Н.

После ареста Василия Николаевича, Костровы, оставшись без средств существования, распродали все что могли, жили подаяниями прихожан. Вскоре заботы о больной матери (Юлия Георгиевна скончалась в 1937 г.) и младших братьях легли на плечи дочери Варвары. «Дочь врага народа» нигде не принимали на работу, семья спасалась тем, что Варвара начала «шить в люди». Несмотря на все перенесенные лишения вера в Бога и в хороших людей помогла Костровым спастись. В последствии Варвара Васильевна трудилась санитаркой в Вятско-Полянском эвакогоспитале, но не дожила до Победы. Её брат, Виктор, участвовал в Великой Отечественной войне, был ранен. В начале войны младший брат Анатолий пятнадцатилетним подростком начал трудовую деятельность слесарем на Вятско-Полянском машиностроительном заводе, затем работал киномехаником, электромонтёром. За доблестный труд в военные годы награждён медалью.

В настоящее время молодое поколение внуков и правнуков бережно хранит светлую память о родном человеке и не теряет надежды найти последнее пристанище священника Василия Николаевича Кострова.

Выражаю искреннюю признательность за понимание и помощь в сборе информации:

Каменщикову Игорю, г. Вятские Поляны

Кочину Глебу Александровичу – магистру истории, архивисту Глазовской епархии

Подъячевой Дарье Владимировне – главному архивисту муниципального Архива Вятскополянского района

Семенищевой Ольге Борисовне, сотруднику архива КОГКУ «ГАСПИ КО»

Скрябиной Наталье Анатольевне, г. Вятские Поляны

Скрябину Дмитрию

Скрябину Михаилу Дмитриевичу.

Использованы материалы:

1. Государственный архив социально-политической истории Кировской области. Ф. 1. Оп. 3. Д. 50. Л. 11, Д. 51. Л. 17.

2. КОГКУ «ГАСПИ КО» Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11588. Т. 1. ЛЛ. 41, 84, 371, 479.

3. «Муниципальный архив Вятскополянского района». Ф. Р-110. Оп. 1. Д. 4. Л. 45.

4. Центральный государственный архив Удмуртской республики. (ЦГА УР). Ф. 245. Оп. 3. Д. 659. ЛЛ. (167, 168, 170) об., 171, 174 об.

5. ЦГА УР. Ф. 17. Оп. 2. Д. 70. Л. 19 об., 21 об.

6. УАА МО «Город Сарапул». Ф. 17. Оп. 1. Д. 189. Л. 15.

7. УАА МО «Город Сарапул». Ф. 64. Оп. 1. Д. 371. ЛЛ. 28 об., 52 об. 76 об.

8. Вятские Епархиальные ведомости (ВЕВ). Официальная часть. 1911. № 50, 1915. № 23, № 32.

9. ВЕВ. Неоф. часть. 1914. № 51-52., 1916. № 48-49.

10. 1917 год в истории Удмуртии: Документы и материалы. Ижевск. 2017. С. 105.

11. Скрябин М. Я горжусь своим дедом. Вятско-Полянская правда. 2013. № 138.

12. Сухих, А. Шумилов Е. Ф. Православная Удмуртия. История Ижевской и Удмуртской епархии. XX век. Ижевск: Изд-во Удм. Университета. 1996. с. 90.

13. Книга памяти жертв политических репрессий Кировской области. Т. 1. – Киров. 2000.

14. Лишенцы: Книга памяти жертв политических репрессий 1920-1930-х гг. (Вятскополянский район Кировской области). Киров. 2005.