Нам доставлено следующее описание прискорбного события, имевшего место в г. Вятке 18-го декабря, записанное со слов очевидца, потому редакция охотно дает место для объяснения истины происшествия, о котором в городе циркулирует много ложных слухов.
Дом дьякона Мышкина по ул. Кикиморской (Водопроводная, 32), где 18 декабря 1905 г. дружина вятских эсеров дала бой воинской команде Котельнического батальона фотографии из журнала 
tornado_84
Дружина в двадцать пять[1] человек часов в 10—11 утра двигалась по направлению к водокачке по Кикиморской [2] улице, а затем свернула по площади на берег. Здесь дружина встретила военный пост, который отступил; двигаясь за ним, дружинники наткнулись на солдат в другом месте и в значительном количестве, послали к ним парламентера с заявлением, что дружинники люди мирные и приготовились защищать только братьев крестьян от черной сотни, если-бы она напала на крестьянкой съезд, назначенный в этот день. Офицер, отделившийся от фронта и ведший переговоры с парламентером, ответил требованием немедленной выдачи винтовок; дружинниками это требование не могло быть исполнено и они разомкнутой шеренгой приготовились к бою.
С правого конца площади показалась другая значительная группа солдат и выстроилась фронтом в сторону дружинников. Со стороны и этих был послан парламентер, и ответ был получен такой же. Тогда одна часть дружинников была выстроена против второй группы солдат. От солдат, которые стояли направо, отделилась обходная колонна человек в 20 под начальством офицера Петухова, чтобы обойти с тылу дружинников по Успенской улице. Эти ожидать обхода, конечно, не стали и отступили на Кикиморскую ул., но здесь опять встретились с обходной колонной. Поручик Петухов, очевидно не решаясь нападать, с одним своим взводом на дружинников, пропустил их к дому Мышкина, несколько раз заявляя, что солдаты первые стрелять не будут.
Дружинники, попросив хозяев удалиться в безопасное место, вошли в дом, а у ворот выставили часовых. Пока дружинники обсуждали положение дел в доме, офицер Петухов приказал вырвать винтовки у часовых и арестовать их. Один действительно и был пойман, но другой скрылся в доме, входы в который после этого были дружинниками забаррикадированы. Когда около дома скопилось достаточное количество, солдат, офицер предложил дружинникам сдаться, и после отказа их приказал ломать двери. Солдаты кинулись исполнять приказание офицера и начали штыками ломать дверь. Дружинники, указывая на баррикаду, говорили солдатам, что насилие поведет к печальным результатам для обеих сторон. Однако, дверь была наполовину оторвана, но дружинники не стреляли, зная, что перейти баррикаду солдатам будет трудно, а также надеясь на мирный исход дела.
Другая колонна солдат проникла в другую половину дома и из соседней половины стали ломать вторую дверь,
забаррикадированную шкафом. Дверь поддалась с сильным треском, но шкаф устоял. Обе двери в одной стене были полуоткрыты и из обеих почти одновременно были произведены залпы. Стреляли и в открытые двери, дверные щели и тонкую перегородку соседней комнаты. Дружинники отвечали, стреляя лишь в тех солдат, которые пытались влезать в комнату. Защищались только пулями, — ни ломами, ни прикладами, ни топорами не действовали. Первый залп, сразу вывел из строя значительное число дружинников, но они продолжили защищаться. Однако, под пулями оставаться долго было нельзя и дружинники заявили о сдаче. Несмотря на это, солдаты продолжали стрелять еще сравнительно долгое время (мигнут приблизительно десять). Тогда близко стоящие к двери дружинники стали выкидывать винтовки, но и это не помогло. Пули свистали по всем направлением, и вверху и внизу, ранив еще несколько дружинников. После заявления о сдаче дружинники не выпустили ни одной пули.
Такими образом, в продолжение значительного времени расстреливали людей, положивших оружие. Наконец, огонь со стороны солдат был прекращен, и дружинники, сквозь открытые двери сдали оружие солдатам. Солдаты вошли в комнату, где были дружинники и начали их обыскивать, забирая при этом, кроме патронов, карманные вещи, как-то: портсигары, перочинный ножик, были поползновения на часы [3] , кошельки. При обыске не ломов, ни топоров, не оказалось. Уводя дружинников из квартиры, солдаты жестоко избили их прикладами. У многих побои носят характер ранений. Кроме того, раненых поднимали и приводили в чувство жестокими побоями и пинками; многие из раненых, кроме огнестрельных ран, имеют раны и от ручной расправы. Раненых, которые не могли спускаться сами по лестнице, со 2-го этажа, солдаты сталкивали вниз пинками, причём некоторые из них падали "кубарем". Солдаты, говорили, что, раненые притворяются. И вот раненным приходилась самим ползти, даже тяжело раненым, например, П. А. Аиисимову теперь уже покойному.
На дворе разыгрывались не менее возмутительные картины, насилия и глумления над пленными, в том числе и ранеными. Господа офицеры (Петухов и Молотков) скомандовали: "Холуи, на колени! Шапки долой! Наклоняйте головы!" Тех, которые не вставали, били прикладами по головам. Офицер Петухов, держа в руке револьвер, ходил около пленных и выражал сожаление, что у него нет власти расстрелять их всех поодиночке. Более часу пленные стояли на снегу на коленях, раненые, истекая кровью. Все это время офицеры, полиция и некоторые из солдат батальона изощрялись в остроумии над пленными. Затем офицеры приказали всем пленным, в том числе и раненым, выстроиться в шеренгу. Одним из рьяных глумильщиков явился брандмейстер [4] пожарной команды. Когда тяжелораненые, очнувшись, просили воды или снега, им отвечали руганью и наставляли штыки, а брандмейстер кричал: "Для такой сволочи у нас есть только штыки!"
После этого только тяжелораненых, оставленных в доме, которых не могли поднять и привести в чувство побоями и пинками, стали отправлять в больницу. Хотя подвод было достаточное количество для всех раненых, но отправили только пятерых. Прочих же, только через полчаса отправили в тюрьму, в том числе в тюрьму же попал и серьезно раненый П.А. Анисимов, на днях умерший; пятерых раненых (Анисимов, - раздробление плечевой кости, Юрадоский – раненый в ногу, Яхнин в руку и плечо, Милков – в руку и бедро, Пермяков контужен в голову) везли всех в месте; остальных раненых заставили идти пешком. В тюрьме всех арестованных полчаса держали во дворе, не пуская в теплое помещение. Наконец, явился помощник смотрителя и велел вести всех в баню. Их привели в грязную кухню для служителей. В ожидании доктора, минут двадцать раненым не давали ни какой помощи.
Наконец, пришел доктор Дементьев и стал осматривать раны; перевязочного материала при этом не оказалось и доктор стал перевязывать грязными тряпками, промоченными кровью. На заявление одного из раненых , что подобный способ перевязки не гигиеничен, он заметил: «вы то очень гигиенично поступаете», после чего послал фельдшера за перевязочным материалом. Пока фельдшер ходил, он приказал раздеть П.А. Анисимова, и тот был принужден лежать - с обнаженной раной в грязном помещении. Наконец, явился фельдшер, принес перевязочные материалы, но в таком количестве, что для основательной перевязки их не хватило бы и для одного раненого, но тут были перевязаны два – три раненых. Четырех раненых из тюрьмы отправили в больницу, одного совсем без перевязки. Раненый мальчик Пахомов 15 лет, умер в больнице в тот же день, а П. А. Анисимов[5] – 27 декабря.
"Вятская Жизнь" № 7 1906 г.
____________________________________________________________________
1. Арестованных дружинников в доме Мышкина оказалось 27 человек:
10. Конюхов Игнатий Алексеевич (ранен при задержании)
14. Мохов Петр Игнатьевич
Из них 9 человек было ранено, двое скончалось от ран. В ночь на 20 января трое из раненых, находящиеся на излечении Крестьянинов Николай Иванович студент Санкт-Петербургской военно-медицинской академии, Сомов Михаил Михайлович ученик Красноуфимского технического училища из крестян Владимирской губернии, Яхнин Соломон Ицкович мещанин города Чаусы Могилевской губернии, бежали из хиругрического отделения губернской земской больницы.
Дело о событиях бывших в Вятке 18 декабря в доме Мышкина и на водокачке разбирарось в суде в ноябре 1906 года. По этому делу предано суду было 98 человек. Участники событий на водокачке по постановлению суда понесли наказание на срок до 3х лет в исправительный дом, в доме Мышкина до 5 лет.
2. Очевидно при наборе текста возникла неточность, дружина двигалась по ул. Казанской, так как, свернуть по площади на берег с ул. Кикиморской невозможно. Эта улица не выходит на площадь, да и сворачивать некуда, улица береговая. А вот с ул. Казанской, повернуть у Александровской площади (идя по Орловской), в сторону реки и водокачки можно. Про Орловскую ул. есть упоминания в других статьях.
3. Часы которые были осмотрены при задержании, скорее всего были возвращены владельцу, и он ими воспользовался для встречи Нового 1906 года, в камере политических, о чем я писал здесь.
4. Позднее будет установлено, информация про брандмейстера окажется ложной.
5. Анисимов Петр Александрович крестьянин Глазовского уезда Ежевской волости
Мемориальная доска на доме №32 по ул. Водопроводной (Кикиморской), установлена в советское время.
О том, что боевая дружина состояла из эсеров, конечно, не сказано.
На эту статью помещенной в "Вятской Жизни" ответила другая газета "Вятский вестник" под заголовком:
Свобода слова
Всякий, кто был очевидцем задержания мятежников в д. Мышкина, не мог не видеть, что солдаты открыли огонь лишь после того, как революционеры, парламентер которых уверил офицера, что они не будут стрелять, — дали залп из краденых винтовок. Когда же они закричали, что сдаются, стрельба была немедленно прекращена. Но после этого мятежники неожиданно вновь дали залп, уложив на месте двух рядовых*, из которых у одного был снесен череп вместе с мозгами. С точки зрения здравомыслящих людей ничего нет неестественного в том, что солдаты, повинуясь команде, тоже дали залп: ведь не стоять — же им, разиня рот?!......
Однако, когда мятежники опять закричали о сдаче, — стрельба была немедленно прекращена, после чего и началась передача оружия через полуоткрытую дверь. Затем революционеры были выведены во двор и обысканы. Когда же солдаты несли убитых товарищей по двору, офицер скомандовал встать на колени, что сделал и сам, чтобы отдать убитым последний долг. Это названо в заметке истязанием. Да разве гг. офицеры и солдаты мало имели времени в этот день для нарушения дисциплины в проявления жестокости к мятежникам? Однако же они не тронули ни одного из них ни при встрече на площади, ни в водокачке, ни 15-го декабря в доме Самылова.
Демидов М.А. Столкновение вооруженных дружин с полицией у здания водокачки. Декабрь 1905 г. (Г.Вятка, 1920-е гг.)
Много лжи и неправды сеет «Вятская Жизнь». Но от развращения нашего юношества ей и след (так в тексте) и пора воздержаться. Не "за народ погиб" и не "честно пал" Пахомов! Что не за народ—это видно из места и обстоятельств, где и при которых он погиб. Что бесчестно он пал — об этом имею доложить рассказ очевидца. Быть может, этот рассказ образумит и "Вятскую Жизнь" и ее виршеслагателей**.
Когда, 18 декабря, у дома Мышкина "освобожденцы" и войско обменялись выстрелами, мне, вскоре после этого случайно пришлось на углу Царевской и Орловской улиц слышать рассказ очевидца смерти Пахомова. Запыхавшийся, нервно трясущийся, он рассказывал своему знакомому: „солдаты стояли в цепи; ружья к ноге; мы стояли сзади; вдруг из окна высунулся мальчик; выставил ружье и выстрелил; он ранил около нас стоявшего солдата в левую руку, выше локтя; солдат, выругавшись, вскинул ружье раненой рукой и...
Стрелявший повис на подоконнике..."
______________________________________________________
* Фамилии убитых рядовых были Плетнев и Чулкин. Третий получил ранение в руку.
** Под виршеслагателем имелся ввиду вятский журналист-поэт Павел Второв
К данному материалу не добавлено ни одного комментария.