Епископ Никодим (Казанцев) - о природе и климате на Вятке

"Климат в Вятке жестокий. Морозы здесь бывают такие, о каких не имеют понятия даже жители Москвы и Петербурга.
  Снегу зимою ложится на землю почти на два аршина толщиною.
  Здесь зимою ездят даже по самым главным трактам гусем, то есть по одной лошади в ряд, хоть бы их было шесть и более.
  Это потому, что невозможно от глубины снега натаривать дорогу широко, как это бывает в средней России.
  Беда бывает на дороге встречный, и помилуй Бог, если ты и твой встречный оба с возами: вы не обойдетесь без брани, а именно за то, кому из вас своротить с дороги. Своротил на поларшина вбок, и твоя лошадь, утонув по брюхо в снег и однако не доставшая ногами до земли, тут и сядет. Тебе непременно надо выпрячь лошадь и сперва ее вынуть из снега.
  В 1835 году, ехав в Вятку, я от Козьмодемьянска до Вятки ехал между 5-9 числами марта.* В это время снег еще не думал таять. Даже при мне, когда я был уже в Вятке (с 9 марта), насыпало горы нового снега. Я испытал по дороге все, что говорю. Я два раза переменял подрезы под санями, которые лопались и свертывались на ста верстах.
  Отводы у моих саней были схвачены к саням перпендикулярно толстыми железными полосками. Удивительно, а в России не поверят, обе эти полоски, хотя устояли от удара встречных саней, но зато свернулись в винт. Жалостно было видеть мужика, который, встретившись со мною и поворотя с дороги недовольно, зацеплял своими розвальнями за те мои полоски, хотя и им достается; но у мужика того и гляди, что нет целого угла его неуклюжих саней. Посыплются жалобы, а может быть и ругательства, но что же и нам делать?
  Смешно. Мужик недогадлив. Их сани с головы всегда гораздо уже, а в конце вдвое шире. Глупый мужик только норовит миновать встречного, не зацепив его оглоблею и головою саней; а о том не подумает, что его широкий зад заденет непременно за сани встречного. Зато его же и наказывает его глупость, хотя впрочем не всегда бывают и барские сани победителями, часто и им достается так, что вместо хорошего возка приедешь на одних щепках.
  Мне захотелось испытать однажды мою храбрость. Я сказал эконому: "Отец! Когда будет такой мороз, что и у вас редкость, скажи мне". Эта речь была в декабре.
Пришел ко мне эконом вечером часов в десять. "Теперь мороз весьма лютый". Я тотчас на сапоги одел другие, медвежьи; надел штаны, теплый на меху подрясник, лисью рясу, меховую шапку, перчатки, подпоясался. Вышли. Я прошел через семинарскую площадь, потом еще до мостка и немного подальше. Эконом просил воротиться. Я бодрился, хотел идти еще. Однако, почувствовав, что я прозябаю насквозь и всюду, воротился. Это расстояние будет не более 120 сажен. Что же? Обернувшись к дому, мы стали лицом на ветер. Тут-то я мгновенно почувствовал всю жестокость мороза. Задыхаюсь, хватает за щеки, режет глаза, окостенели руки, особенно хватает за колени и выше. Едва я дошел до своей квартиры. И если бы надо было идти две или три версты, не думаю, чтобы я уцелел: либо замерз бы, либо обмерз.
  Вот без преувеличения рассказ. Удивительно! в эти лютые морозы захватывает дух так, что думаешь: сейчас смерть.

Скажу, термометр, вынесенный из комнаты на этот мороз, в одно мгновение собирает всю ртуть в шарик. Следовательно, ртутью невозможно измерение здешних морозов.
  Постоянство зимы в Вятке регулярно. Там не знают, что такое оттепель зимою. Зима во всей форме, то есть мороз, снега и езда в санях начинаются в половине октября. Снег начинает таять в конце марта слегка, но с апреля сильно, и в 10-х числах вскрывается обыкновенно река Вятка.
  Весна, хоть несколько сурова, но премилая. Природа вся облачится в благоухающую зелень. Сердце радуется.
  Жаров нет даже в июле. Тепло, но не жарко. И если под летом разуметь такое тепло, что безопасно быть на воздухе в самом легком платье, то в Вятке лето надобно считать днями. Редко целая неделя бывает так ровно тепла.
  В 1835 году 29 мая выпал столь глубокий снег, что закрыл всю землю; а со снегом (был) такой мороз, что не вертелись колеса.
  Это было три дня. Я думал, что погиб хлеб; ничего не бывало, хлеб был прекрасный. Примечательно, что в Вятке почти не бывает сущего неурожая. Всегда родится хлеб; хоть не всегда богато.
  В одном году я заметил 11 августа падение снега.
  Вятский печеный ржаной хлеб так бел, как малороссийский пшеничный, и так нежен и вкусен, что лучше немецкого пеклеванного хлеба. Такового хлеба либо не умеют испечь, либо не имеют такой муки ни в Москве, ни в Петербурге.
  Трава в Вятке растет очень высоко, иногда в пояс человеку, сочная, ядреная, довольно крупная, хоть в сене мягкая и нежная, и душистая, зеленая.
  Косят траву в Вятке не обыкновенными косами с длинною рукояткою (какие везде в России), а совсем другими. Они походят несколько на серп, только массивнее его, несколько отложе и гораздо больше, с короткою деревянною рукоятью.**
  Косят размахом, приседая и нагибаясь каждый раз, иногда вдруг направо и налево. Операция сия походит, как будто рубят, а не косят.
Косят довольно чисто, чему я всегда дивлюсь. Мне казалось, что много травы следовало бы оставаться не подкошенною.
  Работа эта, как можно понять, гораздо изнурительнее кошения литовками (как здесь называют русские косы, а свои называют косулями) и при том гораздо медленнее.
  Сперва я думал, что по упрямству не заводят русских кос, но после убедился, что они здесь не годились бы. Трава так густа, ядрена и высока, что русскою косою ее не прорежет. При том здесь луга так кочковаты и так усеяны пнями и другими преткновениями, что нельзя ни остеречься, ни избежать, чтобы не изломать косы.
  Будешь поневоле косить косулями.
  В Вятке не держатся на воздухе яблони, потому что вымерзают. А если некоторые и окрепнут, то приносят год от года плоды мельче и диче, так что лет через десять самые отличные яблони перерождаются и дают грубые лесные яблоки.
  В лесах по берегу реки растет множество дикой смородины, преимущественно красной.
  Есть всякие грибы, но паче всех рыжики. Прихотливые богачи в Вятке имеют отваренные рыжики столь малые, что они не больше горошины, даже иногда с конопляное зерно. Это оттого, что рыжиков очень много.
  Я говорил, что Вятская губерния вся в лесу.
  Главный лес: ель, сосна и пихта. Однако есть и кустариники и другой хвой.
  В Яранском уезде много липовых лесов. Здесь у крестьян важный промысел: липовые лубья, а более всего кули и рогожи из мочал. Отсюда их отправляют на волжские пристани огромными обозами. Лиственница растет только на севере Вятки; знаю, что есть в Кайском уезде.
  Не знаю, в каком уезде, есть дубы весьма огромные. Однако ж они заклеймены; их не дозволяют рубить, они идут на корабли.
  Всею Вятскою губернией протекает река Вятка. Она и начинается и оканчивается в этой губернии. Несмотря на то, она велика. Полагаю, в самой Вятке она имеет до 150 сажен ширины. Но здесь еще менее ее середины. Она впадает в Каму в южном углу Вятской губернии, недалеко от Елабуги, Мамадыша. По крайней мере река сия на всем протяжении от Вятки до Камы судоходна. Это облегчало бы торговлю вотяков, жаль они еще доселе не слишком сметливы и расторопны.
  Есть и другие реки важные, например, Чепца, Молома. Они обе впадают в Вятку.
  В реках множество рыбы, особенно стерлядей и так называемой красной рыбы.
  В мое время стоило похвалить Вятку за дороги (то есть почтовые). Отлично содержатся, а потому и вотяки ездят весьма борзо, будто исступленные. Они любят катиться стремглав под гору, только держись. Вотяка даже не уговоришь, чтобы он под гору спускался тише. Несется вихрем на удачу, и я дивлюсь, что почти не слыхивал несчастных приключений в дороге. Разве не доходили слухи до меня.
  По крайнему изобилию леса и по жестокости здешнего климата крестьяне здесь строются огромно и очень тепло.
  Вот их дома: два пятисаженных дерева в длину, в средине замок. Это выйдет квадратом, однако так, что в длину будет вдвое, а иногда и того более.***
  Следовательно, мужицкий дом имеет в длину-ширину или на лицо 10 сажен, а в длину 20 и более.
Все это здание плотно соединено между собой в одну крышу в два огромных ската. Так что такой дом представляет грозный замок или страшную чудовищную груду леса. Дома имеют вышины до крыши по крайней мере три сажени, а считая венцами, по крайней мере 25, 26 и более венцов.
  Внутреннею продольною насквозь всего дома (в длину его) стеною дом разделяется на две соединенные половины. В одной из них живут люди, в другой скот. Верхний ярус дома, где в одной части живут люди, занят сеном, соломою, хлебом, кладовыми и прочим, так что у мужика все, так сказать, под руками.
  Хотя мужицкая изба занимает только верхний ярус дома и одну его половину, однако в ней около пяти сажен квадратных, то есть в длину и в ширину.
  В заднем углу огромная печь с широкою площадью, где может помещаться в лютые морозы все семейство.
  В параллель с сею площадью досчатый навес или полати до противоположного угла стены. Выше сих полатей еще небольшие полати, то есть в доме у них три этажа, и мужик, смотря по холоу поднимается с одного этажа на другой и третий. На улицу три окна довольно порядочные.
  Те дома, где я бывал, довольно опрятны. Вся эта постройка почти всегда из самого толстого и прекрасного соснового или елового и пихтенного леса.
  Крыши всегда тесовые".

для справки сажень = 2,16 м.
---------
ТВУАК. 1913 год. Выпуск I-II. Вятка, 1913. Отдел III. С. 91-97.
---------
Примечания:
* Надо учитывать, что здесь и далее - старый стиль.
** Горбуша или косуля.
*** Изба-пятистенок.

взято здесь:  http://tornado-84.livejournal.com/