Академик М. А. Павлов. Воспоминания металлурга. Часть 3-я. Омутнинские заводы (продолжение)

 В данной части рассказа М. А. Павлова упоминаются и владельцы Омутнинских заводов - ярославские купцы Пастуховы. Я решил сделать краткое описание истории рода Пастуховых и поставить его в начале заметки. Семья Пастуховых проделала длинный путь от небогатых торговцев до промышленников-миллионеров. Дела семьи достигли успеха при братьях Петре (1783-1845) и Александре Матвеевичах (1793-1864). Пастуховы торговали тогда зерном, фарфором и хрусталем, льном и французскими винами, но главным их товаром было железо. Закупали его частью на заводах, частью на Нижегородской и других ярмарках. Александр Дюма, путешествовавший в 1858-1859 гг. по России и посетивший Ярославль, писал, что Александр Пастухов "разбогател благодаря широкой торговле железом, в зависимость от которой попала вся Россия. Он делит эту монополию с другим торговцем металлом по имени Барков. Всё железо, что продается в Нижнем на ярмарке, - собственность двух этих беспримерных спекулянтов" (А. Дюма "Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию"). В конце 1840-х гг. Пастуховы начинают вкладывать часть капиталов в промышленность. В 1848 году они покупают Омутнинский и Пудемский заводы в Вятской губернии. В 1870 году Дмитрий Александрович Пастухов начинает строительство Сулинского завода в области Войска Донского. В 1876 году Пастуховы приобрели еще два вятских завода, работавших в связке, - Кирсинский и Песковский. Дюма называет А. М. Пастухова "дважды или трижды миллионером", что было недалеко от истины. По некоторым подсчетам, на 1860 год Пастуховы владели общим капиталом в 1 млн. 750 тысяч рублей. Самым известным из потомков Петра Матвеевича стал его старший сын Николай Петрович Пастухов (1820-1909). После кончины отца Николай Петрович сразу становится компаньоном своего дяди Александра Матвеевича. В 1864 году они учреждают торговый дом "А. и Н. Пастуховы", который существовал до 1876 года - до раздела имущества между Николаем Петровичем и его двоюродными братьями. Николай Александрович и Дмитрий Александрович уехали из Ярославля, в 1870 году они стали одними из учредителей Волжско-Камского банка. Таким образом, единственным владельцем металлургических заводов и наследственной торговли железом стал Николай Петрович. К началу XX века склады и конторы по продаже железа, свинца, меди, олова его торговой фирмы находились в Москве, Петербурге, Туле, Вятке, Ярославле и на Нижегородской ярмарке. Главная контора помещалась в Ярославле, где жил и сам хозяин. Николай Петрович был заметной фигурой в общественной жизни Ярославля, много жертвовал на благотворительные цели. Самым значительным его делом в области просвещения стало открытие в Ярославле механико-технического училища. За создание училища Николай Петрович получил потомственное дворянство и звание почетного гражданина Ярославля. Николай Петрович вырастил тринадцать детей. Старшего сына Леонида (1848-1915) он с юности готовил к продолжению семейного дела. Николай Петрович отправил Леонида в Англию, чтобы познакомить с последними достижениями металлургии, а по возвращении возложил на него большую часть хлопот по управлению металлургическими заводами. В 1890-е Леониду стал помогать младший брат Сергей (1866 -1940) - он учился в Горном институте, затем в Демидовском лицее, но полного курса нигде не окончил. На то, что из других сыновей - Петра, Алексея и Николая - выйдут толковые предприниматели, Николай Петрович, видимо, не надеялся. В завещании он отписал принадлежавшие ему "горные заводы со всеми землями, лесами, рудниками, правами, со всеми строениями заводскими и выработанными металлами" двум сыновьям - Леониду и Сергею, "первому, как старшему и многосемейному, две трети, а второму - одну треть". Николай Петрович Пастухов приложил немало усилий к тому, чтобы через Омутнинские заводы прошла строившаяся в 1890-е годы Пермь-Котласская железная дорога. Добиться этого ему не удалось, но по его настоянию одну из станций дороги устроили на ближайшем расстоянии до Омутной (станция Яр). После банкротства Холуницких заводов (в 1909 году) подобная перспектива ожидала и Омутнинские заводы. Вятские заводы работали по технологиям ХIХ века: водяные колеса, старинные доменные печи и молоты. Вывоз продукции речным транспортом, подвоз руды и леса на лошадях с каждым годом становились всё дороже, а цены на чугун и железо, наоборот, падали. Спасением могла стать железнодорожная ветка, но денег на нее не хватало. Чтобы привлечь капитал, Леонид Пастухов при помощи управляющего Рейнгольда Гартвана в короткие сроки провел коренную модернизацию заводов. Наряду с мартеновским производством на Омутнинском и Кирсинском заводах в 1911-1913 годах появляются электростанции, приводившие в движение электромоторы новых прокатных станов. Чтобы найти дополнительные средства для реконструкции, Гартван предложил заготовлять лес не только для нужд заводов, но и на продажу. Был организован сплав древесины по рекам Омутной и Вятке, а недалеко от города Вятки построен лесопильный завод. Пастуховский лесопильный завод (позднее - Нововятский ДСК) приносил Омутнинским заводам треть всей прибыли. В 1913 году для привлечения капитала по инициативе Гартвана было создано "Акционерное общество Северных заводов наследников Н. П. Пастухова". К 1916 году был согласован вопрос о строительстве железнодорожной ветки Яр-Омутная, но осуществлению проекта помешали революция и гражданская война. Леонид Николаевич Пастухов умер в 1915 году в Ярославле в возрасте 67 лет. Тогда же от управления Омутнинскими заводами был отстранен Рейнгольд Яковлевич Гартван. Вдова и дети Леонида Николаевича Пастухова после 1917 года покинули Россию и умерли на чужбине, их потомки живут сейчас в Австралии и США.
-------------------
 "Однажды за обедом Карпинский говорит:
 - Знаете, какой курьез? У нас сегодня получилось красноломкое железо. Никогда этого не случалось - и вдруг такая неприятная штука.  Спрашиваю Сашку - почему это? Он не знает. Попробуйте, Михаил Александрович, в этом разобраться.
 - Хорошо, попробую.
 Мне было хорошо известно, что порок в железе, называемый "красноломкостью", происходит от присутствия в металле серы. Откуда же попала сера?
 Иду к доменному мастеру, спрашиваю:
 - Вы слыхали, что в прокатке получилось сегодня красноломкое железо?
 - Слышал.
 - Отчего бы это?
 - Да вот руда одна подозрительна, как будто плохо обожжена...
 Вот, думаю, и причина, - очевидно, в руде есть сера вследствие плохого обжига. Иду к Карпинскому:
 - По всей вероятности, Павел Михайлович, в руде есть сера. Без анализа это в точности установить нельзя, но мастер видит что-то подозрительное в руде.
 - А вы можете решить этот вопрос, молодой инженер?
 - Определить серу в руде?
 - Да.
 - Чего же тут особенного? Пойду и определю. Лаборатория-то ведь у вас есть?
 - Есть-то есть, да я никогда туда не заглядываю, а вам надо с ней познакомиться. Должен сказать, что у меня и химик есть, да пьяница. Так что за лабораторию не ручаюсь, может быть, там и нет ничего, что нужно для определения серы. Пойдите, посмотрите, а потом мне доложите.
 Иду в лабораторию, меня встречает пьяный человек, - глаза, налитые кровью.
 - Здравствуйте, вы химик?
 - Я. Что вам?
 - Павел Михайлович поручил мне определить серу в руде. У вас есть всё, что требуется? Нужна водяная баня, плиту надо затопить.
 Пошел я к доменной печи, взял пробу руды, вернулся, сделал навеску, положил в колбу, налил соляной кислоты и сказал химику:
 - Пусть стоит в бане. Я потом приду, буду фильтровать.
 Прихожу потом. По виду всё как будто растворилось. Красный раствор, есть осадок. Начинаю фильтровать и вижу, что в осадке не студенистый кремнезем, а большое количество песка, - обыкновенного желтого песка. Я пришел в полное недоумение: кремнезем в руде есть, но не песок. Откуда же этот песок? Спрашиваю пьяницу:
 - Что это такое?
 - Не знаю.
 Иду к Павлу Михайловичу, рассказываю с огорчением:
 - Что-то странное получилось, даже сернокислого бария осадить не мог. В колбе почему-то получился песок, и я даже не мог разрешить вопроса, откуда он взялся?
 Карпинский улыбнулся:
 - Это шельма химик подсыпал вам песку в колбу.
 - Кто?
 - Да этот пьяница. Надо вам иметь в виду, что все уральские техники естественно являются врагами горных инженеров. Они знают, что когда-нибудь мы таких техников заменим горными инженерами. Сейчас для нас горные инженеры дороги, да и мало их. Но постепенно они водворяются на наших заводах.
 - Так что ж мне теперь делать?
 - Бросьте эту пробу и всё. Жили без анализов, проживем и дальше.
 Рассуждения Карпинского меня удивили. Я не мог не обратить внимания на его указание, что за неимением горных инженеров на уральских заводах их работу выполняют техники из уральского горнозаводского учлища. Но в то же время в Горный институт на первый курс принимают 40 студентов и выпускают 22 горных инженера. Что может сделать эта горсточка в России с её непочатыми колоссальными запасами всяких полезных ископаемых? Не нелепо ли и не преступно ли принимать меры к ограничению числа ежегодно выпускаемых горных инженеров? (1)
 Захожу однажды в кабинет Карпинского.
 - Вот вы всё жалуетесь, что нет вам дела, а дело-то нашлось, да еще такое, что вы только и можете его сделать, если захотите.
 - В чем же это дело?
 - Вы, может быть, не знаете, что горный департамент намерен выпустить второе издание "Справочной книги для горных инженеров". В первом издании было только две части - горное дело и горнозаводская механика, а теперь хотят издать и третью часть - металлургия. Поручили это дело Н. А. Иосса (2). Он разослал по всем заводам вопросники. Получил и я его, прочел и увидел, что у нас некому на него отвечать. Вопросник только что попался мне на глаза, и я вспомнил о вас - вот кто может ответить на него. Иосса мне не хотелось бы обижать, и я вас прошу взять вопросник и сделать то, что нужно, чтобы удовлетворить Иосса. Это нужно бы сделать поскорее.
 Я взял вопросник, прочел его, подумал и на другой день сказал Карпинскому:
 - Конечно, я могу написать ответы на вопросы Иосса, но, должен сказать, что кроме обычных цифровых данных о производстве, которые можно взять в бухгалтерии, для Иосса нужно провести специальное исследование, например, пудлингового сортового железа. На это требуется время.
 - Но вы все-таки не отказываетесь от этой работы?
 - Наоборот, я очень рад, что Иосса дал мне программу, по которой я могу систематически изучить производство Омутнинского завода и описать его.
 - Так принимайтесь за дело.
 И я принялся, начавши с пудлингования, так как Иосса требовал описания методы работы, указания длительности разных периодов пудлингования и пр. Затем я перешел к листопрокатному производству, по которому требовалось указать число ударов в минуту молотов - разгонного и гладильного, длительность нагрева сутунки, число пропусков ее через валки и т. д. По сортовому железу требовалось всего меньше произвести наблюдений, и ответы на вопросы можно было дать по техническим отчетам бухгалтерии.
 В написанном виде мой труд представлял довольно увесистую тетрадь, которая была отправлена профессору Иосса с указанием, что автором является горный инженер М. А. Павлов. Я получил благодарность от Иосса. Карпинский был доволен. Но намерение Горного департамента не было осуществлено. Только И. А. Тиме (3) дал материал для второго издания справочной книги по горнозаводской механике. Иосса не справился со своей задачей. Это тем более удивительно, что голова его представляла собой справочную книгу, нужно было только перенести её содержание на бумагу.

 Как-то после обеда Карпинский говорит сказал мне:
 - Ну, вот. Вам представился случай показать себя как инженера. Наши головотяпы построили колесо для молота, но в нём что-то не в порядке. Посмотрите, пожалуйста.
 Я был несколько смущен этим поручением, ибо никогда водоналивных колес в действии не видел, но отправился в листоотделочную.
 Колесо не работало, лежало разобранным на полу. Я увидел два обода, рассмотрел расположение лопаток по выемкам в теле обода. Около колеса стоял плотинный, к которому я и обратился за разъяснением.
 Плотинным называется лицо, исполняющее очень много обязанностей на уральских заводах. Обычно это - многоопытный старик, который мог строить плотины, умел их ремонтировать и содержать в надлежащем порядке. Но поправлять плотину приходится очень редко, строить - и того реже, поэтому по своим функциям плотинный является механиком. Он ведает турбинами, водоналивными колесами и вообще всем водяным хозяйством завода.
 Вот к такому старику я и обратился с вопросом:
 - В чем дело? Что с этим колесом?
 Он ответил:
 - Поставлено было правильно, а почему-то не работает. Вот те колеса, гляди, вертятся тихо, а это должно идти быстрей. Оно для хвостового молота, который дает 80 ударов в минуту, на валу 4 кулака, а колесо не поспевает дать 20 оборотов; если же пустишь много воды, захлёбывается (т.е. несёт за собой воду).
 Я посмотрел еще раз на обод и хотя был совсем неопытным, но увидел, что лопатки расположены были не так, как полагалось бы по чертежам, которые мы изучали по курсу заводской механики.
 Говорю плотинному:
 - На колесе перья неправильно расположены.
 - Мне тоже кажется, что неправильно. А как их расположить?
 - Я вечером займусь, начерчу их и завтра вам покажу. У вас для медленно вращающихся колес перья поставлены правильно, а для большой скорости неверно.
 Отправился к себе. Учебника Тиме по заводской механике я с собой не имел. Стипендиатам выдавались "записки", но по окончании курса мы были обязаны их сдать, никто не имел права увозить их с собой. Однако я прекрасно помнил главу о расчетах водоналивного колеса. Тут я с благодарностью вспомнил Ивана Августовича. Мы выполняли у него задание по расчету водоналивного колеса. Вечером я всё припомнил, вычислил необходимый угол наклона лопаток, проверил, начертил и утром пришел к плотинному.
 - Вот, сделай под таким углом и будет хорошо работать.
 - Попробуем.
 Через два дня ободья получили вырезы под другим углом, колесо было переделано, его собрали, пустили в ход, и оно действительно заработало как следует.
 Это казалось бы ничтожный факт, не имеющий особого значения в жизни инженера. Я просто-напросто вспомнил соответствующую главу из курса Тиме. Однако Карпинский был очень удивлен:
 - Вот, оказывается, пошли теперь какие горные инженеры! В своё время мы этого не умели. Приходишь, бывало, к доменной печи, смотришь на нее дурак-дураком и спрашиваешь: а что это за штука? Теперь же не только не спросят: что это такое? - а еще и колесо могут сделать. Вас рекомендовали как металлурга, а вы кроме того и механик! Нет, мы такими не были.
 Эта незначительная работа, вызвавшая у Карпинского столь неумеренное одобрение, повлекла за собой следующую.
 Возвращаясь от Карпинского к себе, я задумался. Лопатки переделаны, колесо работает, - а не заглянуть ли мне в турбину. Правильно ли там сделаны лопатки? В турбине лопатки хитрее, сделаны из железа и должны иметь двоякую кривизну. Расчеты этой кривизны я отлично помнил по курсу Тиме. Интересно было бы проверить. Установил здесь турбины Фома Иванович, но тот англичанин никогда наверное не работал раньше с турбинами и сам впервые на Урале их увидел.
 На другой день я обратился к Карпинскому:
 - Знаете, Павел Михайлович, мне хочется посмотреть лопатки в турбинах. Нет ли там ошибки?
 - Пожалуйста. Турбины у нас часто останавливают, вынимают лопатки для замены; вы и проверьте. Скажите Сашке, чтобы он вам это устроил.
 Через несколько дней я получил лопатку. Так и есть! Лопатка согнута по цилиндрической поверхности, а вовсе не по поверхности двоякой кривизны. Такая лопатка не может правильно работать. Расчет поверхности двоякой кривизны - это интересная задачка. Говорю Карпинскому:
 - Лопатки турбин неправильные. Они изогнуты по цилиндрической поверхности, а должны быть более сложными.
 - А вы можете их изобразить?
 - Могу. Рассчитаю, начерчу, потом надо будет сделать из железа выкройку, и из этой выкройки можно будет штамповать лопатки.
 - Ну, хорошо, делайте.
 Я вычислил, начертил и мало-помалу сделал нужное количество лопаток. Но я уехал вскоре на Кирсинский завод и не знаю, что из этого вышло.
 Моя репутация, как механика, укрепилась.

 По приглашению Карпинского я ездил с ним один раз на другие заводы Омутнинского округа, а также не раз бывал у него в кабинете и наблюдал, чем занимается управляющий горным округом. Но сначала следует пожалуй сказать, что такое горный округ на Урале. Это излишне объяснять инженерам-металлургам, но может быть то, что я написал, прочтут и неспециалисты. Для них следует сказать несколько слов.
 Уральские заводы, как известно, основаны Петром Первым, который командировал туда де-Геннина (4), уже раньше построившего Олонецкие заводы и считавшегося лучшим специалистом по металлургии и горному делу.
Де-Геннина сменил знаменитый Татищев (5), который прославился не только как писатель и историк, но и как горный деятель Урала. Он увеличил количество металлургических заводов и оборудовал их. Однако его деятельность была прервана во время царствования Анны Иоанновны, когда всей Россией стал управлять гнусный Бирон. Из-за границы он пригласил некоего Шёмберга (6) - который с согласия самого Бирона начал разграбление Урала. Было решено, что государству неудобно управлять горными заводами, что лучше передать все горные заводы в частные руки. Такие частные руки сразу конечно нашлись, во-первых в лице самого Шёмберга, а во-вторых в лице знатных персон. В царствование Елизаветы разграбление продолжалось (Шёмберга заменили Шуваловы, Воронцовы и другие) (7).
 Казенные заводы Урала, которые создали де-Геннин и Татищев, были разделены на отдельные группы по нескольку заводов в каждой: группы получили своих владельцев и стали называться горными округами.
 Таким образом, горный округ - это горнозаводское владение, в котором добывали руду, выжигали уголь, выплавляли чугун, делали железо и прокатывали его (8). Каждый округ был тем, что теперь называется заводом замкнутого металлургического цикла, но уральский цикл обыкновенно охватывал несколько заводов, расположенных по течению какой-либо реки. На одном заводе выплавляли чугун и сплавляли его вниз, на другом вырабатывали железо и в виде кусков отправляли его на третий завод, где производилась прокатка. Конечные продукты всех заводов сплавлялись по реке Чусовой на ярмарку в Нижний Новгород.
 Многие из округов пришли по ряду причин в полный упадок (9), многие были проданы купцам. Омутнинский горный округ был основан купцом Осокиным (10), впоследствии он перешел к купцу Пастухову.
 Управляющий округом был доверенным лицом владельца. Владельцы никогда в своих округах не жили, приезжали очень редко, и управляющий был, таким образом, полным хозяином. Впрочем, мне довелось однажды видеть в Омутной двух сыновей владельца.
 Скажу сначала о самом владельце - Николае Петровиче Пастухове, с которым лично познакомился я впоследствии. Это был ярославский куцец без всякого образования, но энергичный человек с русской сметкой. Правдами и неправдами он нажил большое состояние и специализировался на железном деле, приобретая Омутнинские заводы в Вятской губернии и затем Сулинский завод в Донской области.
 В то время, когда я начал свою жизнь инженера, он делами уже не занимался, а передал управление ими старшему сыну Леониду. Этот Леонид был главой фирмы. Старик догадался дать ему приличное образование, даже посылал учиться в Англию, ибо настоящими деловыми людьми признавал только англичан и для приобретения деловых качеств считал необходимым поработать в какой-либо английской конторе.
 Старик Пастухов имел много сыновей, но остальные вышли менее удачными, чем Леонид. Последний сын, Николай, оказался самым неудачным - он не сумел окончить даже средней школы. К нам приехал этот самый Николай с братом Петром. Оба были молодыми людьми и ничем, что называется, не блистали. Карпинский показывал им заводы, возил на рудники, старался втянуть их в деловую жизнь. Но было видно, что они ничего не понимают. Присутствие этих представителей семьи Пастуховых тяготило Карпинского, отвлекало его от дела, и он с нетерпением ждал, когда они уедут. Пробыв две недели, они уехали, оставив по себе впечатление очень недалеких людей.
 Карпинский мог наконец приняться за свои обычные дела.
 Сам Карпинский на завод не ходил и распоряжался, управлял, сидя в кабинете. Сашка ходил по всем цехам завода и докладывал два раза в день Карпинскому о том, что делается. Они вместе обсуждали бессчисленные мелочи повседневной заводской жизни.
 К Карпинскому приходило множество людей, в том числе и рабочие, с просьбами. Платили рабочим очень мало, а временами приходилось производить экстренные большие расходы: починить избу или справить свадьбу и т. д. Во всех таких случаях идут к управляющему и просят деньжонок под заработок. Карпинский в каждой просьбе разбирается, определяет, сколько можно дать.
 Помню, однажды пришел в кабинет благообразный старец и обратился к Карпинскому:
 - Мне бы деньжонок, Павел Михайлович.
 - На что тебе деньги?
 - Хочу свадьбу сыграть.
 - Что же ты, дочку выдаешь или сына женишь?
 - Нет, Павел Михайлович, сам хочу жениться.
 - А в твои ли годы жениться? Поздно ты затеял это дело.
 - Ан нет, Павел Михайлович. Гнило дерево, а сук здоров.
 Карпинский рассмеялся и дал ему денег. Давал и другим на всяческие нужды.
 В кабинете Карпинского я познакомился с другим его помощником, главным бухгалтером Толкачевым. Это был тихий, молчаливый, незаметный человек, лишь иногда вставляющий в разговор несколько слов.
 Как я убедился, он был настоящим работягой, который после визита к Карпинскому долго просиживал в своей конторке. Он ведал финансами и всей хозяйственной частью заводов. Он был безгранично предан Карпинскому. Раза два я был у него в гостях. Его жена - очень энергичная, властная женщина - всеми силами души ненавидела Карпинского, ибо он буквально поработил Толкачева, а она хотела сама безраздельно владеть мужем.
 Она отводила со мной душу, говоря о Карпинском. По ее словам, он вовсе не так хорош, как я представляю его себе.
 - Это грубый, жестокосердый человек, - говорила она. - Вот вы поедете с ним по заводам, посмотрите, как он обращается с людьми.  Не торопитесь защищать его, вы его еще не знаете. Подождите: скоро придет и ваша очередь, скоро он и вас прижмёт.
Однако у меня пока не было никаких оснований верить её предсказаниям. Карпинский по-прежнему относился ко мне хорошо.
 Лишь увидав его на заводах, я убедился, что он действительно не такой добряк, каким казался дома..."

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

 Примечания.

 1. "В Горный институт на первый курс принимают 40 студентов и выпускают 22 горных инженера. Что может сделать эта горсточка в России с ее непочатыми колоссальными запасами всяких полезных ископаемых?" - Действительно, быстрое развитие металлургической промышленности в России требовало увеличения численности инженерно-технического персонала. Специалисты, которые работали на шахтах и заводах, часто были иностранцами. Однако нельзя сказать, что никаких подвижек в подготовке горных инженеров в Российской империи не было. В 1899 году было открыто Екатеринославское высшее горное училище (с 1912 года - Горный институт императора Петра Великого). Кстати, М. А. Павлов был преподавателем в Екатеринославском училище. В 1914 году император Николай II утвердил закон "Об учреждении горного института в городе Екатеринбурге" (Уральский горный институт Императора Николая II). Таким образом, в России в 1917 году действовало 3 высших учебных заведения, готовивших горных инженеров: одно в столице и два - в центрах металлургии (Донбасс и Урал). Кроме того, инженеров готовили в технологических институтах (в Петербурге, Киеве, Варшаве, Риге, Харькове, Томске и Новочеркасске).
 2. Николай Александрович Иосса (1845-1916) - горный инженер и металлург. В 1865 году окончил Институт корпуса горных инженеров. Работал на Златоустовских заводах, затем преподавал металлургию в Екатеринбургском горном училище. С 1871 года - преподаватель, затем профессор на кафедре металлургии Горного института. С 1891 года - инспектор, в 1900-1901 гг. - директор Горного института. С 1900 по 1907 год - директор Горного департамента. Автор научных статей в "Горном журнале", основатель Русского металлургического общества.
 3. Иван Августович Тиме (1838-1920) - ученый-механик, горный инженер. В 1858 году окончил Институт корпуса горных инженеров. Работал на заводах Урала, затем на заводах Донбасса. С 1870 по 1915 год - профессор Горного института. Автор более 600 научных книг и статей, в том числе справочников "Горнозаводская механика" (1879), "Практический курс паровых машин" (1887) и др.
 4. Георг Вильгельм де Геннин (1665-1750) - друг и соратник Петра Великого, специалист в области горного дела и металлургии. На русскую службу поступил в 1697 году. Участник Северной войны, генерал-лейтенант. В 1713 году был назначен комендантом Олонецких заводов, которые под его руководством стали крупнейшими оружейными предприятиями в России. В 1721 году назначен начальником на строительстве Сестрорецкого оружейного завода. Весной 1722 года послан на Урал, где основал несколько заводов. Павлов путает очередность де Геннина и Татищева в должности начальника казенных горных заводов Урала: первым был Татищев (1720-1722), а де Геннин был его преемником.
 5. Василий Никитич Татищев (1686-1750) - инженер-артиллерист, автор "Истории Российской", основатель Екатеринбурга и Перми. Участник Северной войны. В 1712-1716 гг. обучался в Германии инженерному и артиллерийскому делу. В 1720 году получил назначение на Урал, где построил завод на реке Исеть (основание г. Екатеринбурга) и Егошихинский завод (основание г. Пермь). В 1741-1745 гг. - астраханский губернатор.
 6. Курт Александр фон Шёмберг (1703-1761) - саксонский дворянин, на русской службе с 1736 года - при содействии Бирона назначен начальником казенных горных заводов. Несколько заводов обратил в свою собственность. При Елизавете Петровне, в 1742 году, Шёмберг был арестован. При ревизии его предприятий выявилась масса злоупотреблений, огромная задолженность казне. Следствие по долгам Шёмберга тянулось более двух лет, затем императрица повелела его отпустить. После освобождения уехал в Германию. В кратком очерке Павлова пагубная роль Шёмберга несколько преувеличена. В царствование Анны Иоанновны металлургическая промышленность России продолжала успешно развиваться. В 1725 году (год кончины Петра Первого) было выплавлено 0,6 млн пудов чугуна, в 1750 году - 1,5 млн пудов (крупнейшее производство в мире в то время); меди в 1721 году - около 69 тысяч пудов, в 1750 году - свыше 369 тысяч пудов.
 7. В 1750-е годы была осуществлена приватизация казённых заводов и их передача придворным сановникам: Пыскорского, Мотовилихинского, Висимского и Егошихинского медеплавильных — канцлеру М. И. Воронцову; Верх-Исетского доменного и молотового — его брату Р. И. Воронцову; Юговских медных — камергеру И. Г. Чернышёву; Гороблагодатских заводов — графу П. И. Шувалову и т. д. Павлов называет этот процесс приватизации заводов "разграблением", и при этом в уме современного читателя возникают картины из 1990-х годов, когда приватизированные заводы останавливались, их цеха и оборудование продавались. Но резкий спад металлургического производства на Урале произошел не в царствование Елизаветы Петровны, а позднее - в 1770-е годы, во время восстания Пугачева (разрушению и разграблению войсками бунтовщиков подверглись 89 заводов). В целом во 2-й половине 18 века металлургическое производство на Урале продолжало расти, чугуна выплавлено: в 1770 году - 3,9 млн. пудов, в 1790 году - 6,2 млн., в 1800 году - 7,8 млн; меди 914,8 тыс. пудов в 1760, свыше 1,49 млн. в 1780, свыше 1,45 млн. в 1800 году. На экспорт, главным образом в Великобританию, шло 2/3 продукции железоделательных заводов.
 8. О горных округах я рассказывал в предисловии к первой части. Следует добавить (во избежание путаницы), что горными округами в Российской империи назывались не только группы металлургических заводов, связанных друг с другом в производстве и находящихся обыкновенно в пределах одного или двух уездов, но и крупные административные районы концентрации предприятий горной промышленности (например, Вятский горный округ), созданные для общего руководства казенными горными заводами и контроля над частными. Вятский горный округ, созданный в 1887 году, имел (как и прочие) всего одну должность - окружного инженера (некоторое время существовала еще должность заведующего посессионными лесами). Горные округа в первом значении (группы заводов) подразделялись на казенные и частные. В пределах Вятской губернии в конце 19 века сложились 3 таких горных округа, 1 казенный и 2 частных: Камско-Воткинский (Воткинский завод), Омутнинский округ заводов Пастухова и Холуницкий заводов Поклевского-Козелл. Казенным округом руководил горный начальник, частными округами - назначаемые владельцем управляющие.
 9. Темпы развития металлургии на Урале снизились только на рубеже 18-19 веков - в связи с бурным развитием металлургии в Великобритании и малой рентабельностью большинства уральских заводов.
 10. Следует уточнить, что Иван Осокин является основателем только Омутнинского завода (1774), но не Омутнинского горного округа. Основателем Омутнинского округа можно считать купца Григория Вяземского, который построил в 1730 году Кирсинский металлургический завод.