Кто первым поселился над Чепцой?

С Люцией Аполлосовной Волковой — доцентом кафедры отечественной истории Глазовского пединститута, я познакомился сначала заочно, про­читав ее книгу «О наших предках — хлеборобах», рекомендованную для изучения в школах по предмету «Кра­еведение». На примере мальчика Галяна из деревни Узякар в книге рас­сказывается о жизни и обычаях уд­муртов в сравнительно недавнем прошлом.

Но Узякар — это старое назва­ние села Балезино. а Балян (Балянзин) — как гласят некоторые лето­писи, его легендарный основатель.

— Название деревни в книге взя­то достаточно условно, в ней пока­зана обобщенная картина жизни хле­боробов — удмуртов, — сразу уточ­нила при нашей встрече Люция Аполлосовна.

Однако и Узякар, и Балян фигу­рируют в книге не случайно. Л. А. Волкова родилась в Балезинском районе, хорошо знает его историю и людей. Достаточно сказать, что онаучилась поочередно в четырех шко­лах — Коротаевской, Куреговской, Киринской и Карсовайской. Затем поступление в Удмуртский государ­ственный университет, аспирантура в МГУ, защита диссертации о земле­дельческой культуре удмуртов, став­шей основой для упомянутой выше книги. Сейчас она — главный спе­циалист по зтнографии в пединсти­туте.

С Люцией Аполлосовной я решил побеседо­вать об истории ее «малой родины» — карсовайской стороны. Как воз­никли и развивались населенные пункты на Чепце — известно доста­точно хорошо. Именно по Чепце на­чалось расселение людей на севе­ре Удмуртии. Сначала это место об­жили удмурты, потом тут появились русские. Первоначально, конечно, занимались наиболее удобные для земледелия места вдоль реки, где была плодородная почва, потом люди пошли на правый берег Чеп­цы, в глухие леса, отвоевывали у них клочки земли под пашню. До сих пор это более бедный и менее благопо­лучный край — север Балезинского, Глазовского, Ярского районов, целиком Кезский – верховья Камы, Чепцы, Вятки. Что привело сюда народ? И откуда пришли русские? Эти вопросы я задаю своей собес­еднице.

— Действительно, заселялись сначала берега рек, а когда людей стало больше, то активнее стали осваиваться и междуречья. Так и заселялась карсовайская сторона (север Удмуртии), где нет крупных рек. Новые места вынуждала искать и подсечно-огневая система земледелия. Участки земли выжигали от растительности. Однако лет через восемь почва ис­тощалась, требовалось снова где-то искать свежий участок земли. Изве­стный историк и краевед И. Н. Блинов, служивший священником Кар­совайской церкви, говорит о некоем Егоре Ивановиче, по прозвищу Хох­латом, за свою жизнь основавшем восемь починков, последним из ко­торых была деревня Егорята, ныне не существующая, — делится свои­ми сведениями Л. А. Волкова.

Для тех, кто не знает, что такое починок, скажем — это своеобраз­ный хуторок на одну-две и чуть бо­лее семей, отвоевавших у леса уча­сток земли. Большое количествонаселения земля возле починка про­сто не прокормила бы. Через 5-10 километров леса — новый починок. И так по всему Вятскому краю. Эту особенность наших мест описал вкниге «История моего современника» В. Г Короленко, часть ссылки про­бывший в Березовском починке Афанасьевской волости. Владимир Галактионович, изучив материалы этнографов, повторил в этом рома­не их версию появления здесь рус­ских людей — судя по говору, осо­бенностям речи, они были потомка­ми новгородцев.

— Я ориентируюсь в этом вопро­се на работу Н. Н. Блинова «Инородцы северо-западной части Глазовского уезда», — говорит Люция Апол­лосовна. — Действительно, первы­ми русскими на Чепце стали новго­родские ушкуйники в ХIII-ХIV веках. Но эти люди, по роду занятий пер­вопроходцы, охотники, купцы, раз­бойники, не были земледельцами и не старались долго жить на одном месте. Вторая волна русских пришла сюда в XVII веке. Часть из них под­нялась по Вятке и Чепце, но пере­селенцы-старообрядцы, например,появились с северо-востока, то есть с нынешней Пермской области и республики Коми. Они тут оказались в результате церковного раскола, стремясь уйти как можно дальше отцарских властей. Очевидно, снача­ла поднялись по Каме на Урал, а потом выбрали наиболее глухие ме­ста, в том числе зону на границе нынешних Пермской, Кировской об­ластей и Удмуртии. В Афанасьеве, Сизе, Зюздино, Сергино, Понино по­селились так называемые зюздинские пермяки. В Понино, например, слово «пермяк» означает старообряд­ца. Экспедиция профессора МГУ И. В. Поздеевой показала, что многиестарообрядцы являются обрусевши­ми коми-пермяками и, разумеется, русскими.

—А Вы знаете, что русские здесь делятся на два типа? — удивила меня Люция Аполлосовна и расска­зала о выводах известного советс­кого этнографа, нашего земляка Л. К. Зеленина. В книге «Восточно-сла­вянская этнография» он развивает теорию, что на территории Волжско-Камского междуречья существу­ет несколько групп русских, в томчисле две крупные, вятская и камс­кая. Во вторую Зеленин включал жителей Сарапульского, Елабужского уездов и нынешней Пермской об­ласти. Они ходили в сапогах и свы­сока смотрели на вятичей-лапотни­ков, к тому же смешавшихся с фин­но-угорским населением и антропо­логически отличавшимся от более «чистых» русских пермяков.

— Даже сейчас, бывая на севере Балезинского, Глазовского райо­нов, невольно обращаешь внимание на плохие дороги, небольшие, пло­хо обустроенные деревушки и сочув­ствуешь их жителям; ко всем мину­сам соцкультбыта тут еще и более короткое лето, рано начинаются за­морозки, уже в августе в огородах все может замерзнуть. Что здесь держало в старые времена кулигинцев, понинцев, карсовайцев? — выс­казываю я свои наблюдения.

Как я уже сказала, — продолжает Люция Аполло­совна, — на севере преоб­ладали небольшие деревни, малодворные починки. Самыми крупными населенными пунктами в Карсовайском приходе были в конце XIX века Коротай (56—59 дворов), Самки (24 двора, Верх-Люкино (15—30). А Карсовай, будущий районный центр, возник из починков Киршата. Никишата, Афонята и других. Он начал расти только в 40-е годы XIX века,когда здесь открылась церковь. По данным Блинова, у средней карсо­вайской семьи имелось две лоша­ди, три коровы.

- Но почему думаете, что людям тогда плохо жилось? — спрашивает Люция Аполлосовна. — Не будем судить по нынешним мер­кам. У северян сложилась своеобразная культура, система быта. Воз­можно, им было достаточно иметь самовар и корчаги, томленку и бра­гу, чтобы чувствовать себя счастли­выми! Требования к жизни здесь были иными, чем сейчас, — убеж­дает она, и я с ней соглашаюсь. Если все жили так — о чем горевать было дореволюционному карсовайцу? Эта система жизненных ценнос­тей долго сохранялась у северян и в наше время. Привыкли жить так, а не иначе — и никому не завидова­ли.

Поскольку этнограф И. И. Блинов служил священ­ником, то невольно возник вопрос о роли церкви в освоении Вятского края.

— Безусловно, религия служила развитию культуры, — считает Лю­ция Аполлосовна. — Практически возле каждой церкви действовала церковно-приходская школа, где учи­телем был, как правило, священник.

В связи с малонаселенностью карсовайской стороны Балезинско­го района и церквей тут было мало, всего три. В самом Карсовае приход открыли в 1841 году, а через три года построили деревянную церковь с одним престолом. Называлась она Сретенской. Вторую деревянную церковь построили в 1874 году, а в 1934-м ее закрыли и переделали под кинотеатр. Стоял храм на месте ны­нешнего Дома культуры.

В селе Кирино деревянная цер­ковь Иоанна Богослова просущес­твовала с 1908 по 1936 год. В селе Люк, называвшемся прежде Волко­во и Дядьпи, деревянная Богородицкая церковь действовала с 1847 по 1861 годы. Затем тут построили ка­менный Богоявленский храм, закры­тый только в 1935 году.

Для сравнения скажем, что в селе Балезино церковь построили почти на сто лет раньше, чем в Карсовае, в 1751 году. Это был один из самых ранних храмов на территории Удмуртии. Вместо Петропавловской церкви в 1820 году построили камен­ную Покровскую. Более раннее по­явление тут храма не удивительно — ведь здесь проходил Сибирский тракт, и жизнь шла другими темпа­ми, чем в глухих карсовайских ле­сах, а люди жили более богатые, способные пожертвовать на строи­тельство церкви немалые суммы.

Все эти данные взяты из книги «Православные храмы Удмуртии», написанной по данным Центрально­го государственного архива Удмурт­ской Республики. Однако сведения о существовании церкви на станции Балезино, о чем говорили краеведы, в книге отсутствуют. Лишь через несколько лет нашли рисунок этой церкви. Кстати, в ней в советское время находился райком партии.

Вот такова она, история северного правобе­режья Чепцы и истоков Камы. История до­вольно слабоизученная. Даже сей­час мы мало чего можем добавить к тем выводам, которые сделал в про­шлом веке Н. Н. Блинов. Исчезли ад­министративные центры: Кулигинский, Карсовайский, Понинский рай­оны — и нет желающих создать ле­топись жизни в этих краях. А жаль: ведь каждый уголок нашей страны по-своему интересен и кому-то до­рог как родина…
Р.S.

После беседы с Л. А. Во­лковой я начал искать дополни­тельную литературу по этому вопросу. В одной из книг нашел исторический очерк ижевских археологов, в прошлом выпускников Карсовайской школы, Л. Макарова и А. Иванова об истории Карсовайского края — севера Удмур­тии. По их данным эта местность с XVIII века заселялась выходца­ми с Зюздинской волости (ныне Афанасьевский и Верхнекамский районы Кировской и Пермской областей) — русскими и коми-пермяками. Как свидетельствуют переписи, именно там сначала жили люди с фамилиями Мака­ровы, Власовы, Некрасовы. Затем они переместились на север Удмуртии. Уд­мурты сюда пришли 200 лет на­зад, по численности их было вдвое меньше, чем пермяков.

Интересно, что пермяки — люди из народности коми — в этих краях стремительно (лет за пятьдесят) обрусе­ли, приняли язык, одежду рус­ских, соединялись с ними в бра­ках, удмурты же стояли немного в стороне от этого этнического смешения, принимая только рус­ский язык. Русские при этом ут­рачивали славянские черты, в Карсовайском крае возник какой-то средний тип: ни русские, ни пермяки — сообщали ученые того времени. Л.Макаров в своей докторской диссертации позднее назвал их славяно-финно-пермяками.

В том же очерке я нашел дан­ные о церкви в селе Сергино (Гордино); деревянная, построе­на в 1861 году. Прихожане; 275 русских, 22 крещенных удмурта, 2778 крещенных пермяков, 2158 старообрядцев. В приходе 56 се­лений. Вот, оказывается, каким был состав населения в сергинской стороне в конце XIX века. Более пяти тысяч жителей – сейчас их гораздо меньше.

Чем тогда занимались люди, с каких доходов жили? В Карсо­вае, кстати, в каждом дворе чис­лились грамотные люди. На де­вять дворов здесь числилось 33 коровы, 33 овцы, 31 лошадь, 31 бычок и теленок, причем коровы и лошади были во всех хозяйст­вах, 8 семи — по две и более. То есть бедных людей в Карсовае не было, чуть ниже уровень жиз­ни в ближайших деревнях.

Основным занятием было хлебопашество. Но жители всех дворов занимались и промысла­ми: 20 — местными (в том числе 9 подрабатывали ямщиками), 10 — отхожими (пятеро подрабаты­вали извозом в Перми). То же самое можно сказать и о жите­лях деревни Киршата, где пять хозяйств выращивали хмель на 275 жердях. Карсовайцы брали кредиты деньгами, хлебом, нани­мали работников. Вот и говори, что перед революцией наша де­ревня плохо жила — еще как жила!

В годы советской власти в карсовайской стороне начало стремительно уменьшаться ко­личество населенных пунктов. В 1929 году в Карсовайской рай­оне по данным статьи Макарова и Иванова, было 15 сельсоветов, 376 (!) населенных пунктов (включая нынешний Кезский и другие рай­оны). После начала коллективи­зации исчезло 58 поселений, по­чинков, откуда люди просто сбе­жали. В 1935 году в районе ос­талось 11 сельсоветов (три пе­редали Кулигинскому району), 190 поселений, в том числе 79 починков, 9 хуторов. К 1955 году осталось пять сельсоветов, 93 населенных пунктов, тогда же до­бавлен Сергинский сельсовет Ки­ровской области, 1980 год — 80 сел и деревень, 1989 — 70. Пол­ностью исчезло большое село Север с церковью, вокруг кото­рого в 1929 году было 27 насе­ленных пунктов. Сейчас эти данные еще печальнее.

А. ГОНЧАРОВ.

2000 год, обновление 2009 г. Опубликовано в газете "Калина красная" (Глазов), 2000 год.