Валамазский стеклозавод в двух переписях

В любом уголке нашей многострадальной страны есть населенные пункты, на которые прежде все равнялись, они были центром экономической и культурной жизни, а теперь постепенно умирают, оказавшись в стороне от нефтяных и газовых и прочих денежных магистралей. Народ помоложе разъехался, остались одни пенсионеры.

В Красногорском районе Удмуртии примером такого угасания является поселок Валамаз, в прошлом знаменитый своим стеклозаводом. В перестроечные годы предприятие подкосил рост цен на энергоносители, точнее – керосин. Кстати, два из трех стеклозаводов советского времени в Удмуртии своевременно перешли на газ, тем и спаслись.

Завод и его легенды

Но хватит о дне сегодняшнем, давайте коснемся глубокой старины, времени создания Валамазского стеклозавода. Когда-то мне попала в руки история стеклозавода, написанная в 90-е годы юными краеведами средней школы совместно с учителями.  Сразу скажу – всем спасибо!

Правда, не имея в 90-е годы доступа к Интернету, школьники допустили некоторые неточности. Например, они считали Л.П. Матвеева помещиком, хотя он был купцом минимум в третьем поколении! Уже его дедушка в начале 18-го века числился купцом первой гильдии, то есть фактически миллионером по личному капиталу. (В Глазове, центре уезда, не было купцов первой гильдии). Лазарь Павлович окончил Казанский университет, губернский секретарь, первый председатель Уржумской земской управы, гласный губернского земского собрания первого созыва. Умер 31 января 1895 года. То есть, это представитель нового сословия – образованный купец, пришедший во власть после отмены крепостного права.

Валамазские краеведы называют временем основания завода 1870-72 год, но можно поверить и в более старую дату, поскольку в те времена статистика шла с приличным опозданием, сведения о работе маленьких предприятий в глубинке Вятской губернии доходили до «центра» через несколько лет.

По мнению валамазских школьников, Матвеевым принадлежал и Кокманский винокуренный завод, который он проиграл в карты, но затем сманил оттуда в Валамаз рабочих. Однако по архивным справкам Кокманский завод основала вдова купца первой гильдии С.К. Гусева, а в 1862 году продала купцу из подмосковных Бронниц И.А. Кононову, владевшему несколькими винодельными предприятиями в Поволжье. С 1880 года отчетов о работе винокуренного завода нет, но упоминается Кокманский стекольный завод, работавший с 1882 года и принадлежавший наследникам Кононова.

Изучая статистику по Вятской губернии я заметил, что винокуренное производство к 80-м годам 19 века постепенно приходило в упадок. Сам Л.П. Матвеев, выступая на одном из уездных земских собраний совещаний в Вятке, сказал, что производство спирта на его заводах упало с 280 тысяч ведер до 140 тысяч. Причем один из двух винокуренных заводов практически уже не работал. Это объяснялось ростом цен на зерно и конкуренцией со стороны заводов других губерний. Таким образом, Матвеев был вынужден одновременно с винокурением развивать и другие производства – производство стекла, тары для его вина и как материал в строительстве, осваивать новые рынки сбыта.

1896 год

Но давайте здесь уйдем от экономики и перейдем к социально-демографическим вопросам. Недавно на сайте краеведов «Родная Вятка» я обнаружил материалы переписей 19-го века, о чем рассказал в материале «Красногорские фамилии». Однако на сайте не оказалось сведений по Валамазского стеклозаводу. Сколько, допустим, при нем было населения?

Пришлось съездить в республиканский архив и заглянуть в фонд 5, опись 1, дело 1920. Вот она, первая всеобщая Народная перепись 1896 года (в заголовке дата документа о ее проведении – 1 июня 1895 года). В одном деле документы по стеклозаводу и деревням Елисеево (Абросимово), Розыграево, Вострый мыс, Агапово (Зяблино), Лаптево, Поверочная Рамень (Полом) – все Леденцовской волости Глазовского уезда. Прочитал эти названия валамазцам, о некоторых деревнях они ничего не слышали. Хотя, перелистывая данные, я увидел, что в этих деревушках жили 1-2 семьи, а сами деревушки даже не имели постоянного названия и, скорее всего, давно исчезли. Вот, например, усадьба крестьянской вдовы Анны В. и ее дочери при починке Поверочная Рамень. Здесь под перепись попал и «прохожий» Татаринов Илья Маркович из города Котельнича, собиравший подаяние на приходское училище. Видимо, тут хорошо подавали, раз так далеко зашел.

Кстати, переписной лист на каждое хозяйство был размером с современную районную газету – значит, проблем с бумагой у государства тогда не возникало. Первая страница – указание адреса и прочие мелкие подробности, например, официальное название предприятия – «Стекольный завод торгового дома «Вдова и наследники Л.П. Матвеева». Вторая и третья страницы – перечисление жителей хозяйства с указанием их образования, сословия (крестьяне, мещане), две графы - место рождения и место приписки (как правило, не совпадало с местом проживания), отношение к воинской службе. Все эти данные по Валамазу собрал переписчик Александр Филиппов, обладатель красивого размашистого почерка.

Сразу на первых страницах итог переписи: в Валамазском заводе и вокруг него проживало 179 лиц мужского пола и 117 женского, из них постоянно – 120 и 109, людей некрестьянского сословия – 73. Число хозяйств на заводе – 48, число жилых строений – 21. Получается, уже тогда рабочий класс не имел отдельных квартир. Все строения деревянные, крыты деревом – отмечается в документе.

Перепись начинается с управляющего заводом. Им оказался Иван Федорович Агафонов, 39 лет, мещанин, родом из Уржума, окончивший здесь уездное училище, запасной унтер-офицер. Его жена Васса Яковлевна, 32 лет, окончила женскую гимназию. В семье Агафоновых трое дочерей и два сына возрастом от девяти до одного года, все родились в Валамазе, то есть Агафоновы проживали тут не менее девяти лет.

Второй по значимости человек на заводе, очевидно, был конторщик, которому посвящен второй переписной лист – Анатолий Попов, 22 года, тоже из Уржума, окончил уездное училище. Конторщик, я думаю, это бухгалтер. С ним проживала тетка Васса Николаевна Воробьева, 62 лет. На третьей странице данные приказчика – Агафонов Александр Федорович, 41 год, тоже из Уржума, с ним жила мать 70 лет и сестра 42 лет.

Приказчик на заводе – примерно как замдиректора или главный инженер. Тоже по фамилии Агафонов и по возрасту старше управляющего. Наверняка, какой-то близкий родственник. Далее идет «главный технолог» - стекловар Петр Григорьевич Нечаев, 44 года, мещанин из Уржума, его жена и четверо детей.

Но больше всего в списке членов семьи поразила такая строчка – Григорий Мартынович Нечаев, 83 года(!), помощник стекловара, родом из Кологривского уезда Костромской области. Вот кто, оказывается, сохранял все технологические секреты производства стекла, передавал свой опыт, уберегал от ошибок. Отдельную семью имел еще один Нечаев – Тимофей Григорьевич, 33 года, халявный мастер, родился в Царевококшайске (ныне Йошкар-Ола). У него в семье были жена, трое детей от четырех до одного года, все родились в Валамазе. Плюс теща и свояченица родом из Сюмсей.

Сразу можно сказать, что на стеклозавод вся «верхушка» приехала из Уржума, где и находились владельцы завода. До этого города сравнительно недалеко добраться по Сибирскому тракту, проходящему через Селты, Сюмси, Кильмезь, Малмыж, а далее и до Казанской губернии, куда входил Царевокошайск. И вообще Малмыжский уезд это Зятцы, Селты, Сюмси, Кильмезь, то есть он был южнее Глазовского.

Далее в переписи тоже, думаю, по авторитету в поселке, идет лесозаводчик Антон Домникович Миценко (Мицейко), 56 лет, родившийся в Вильненском уезде (Литва), и его жена Анна, 34 лет, родом из Вятской губернии. Оба из крестьян. Миценко, видимо, надо назвать купцом низкого уровня.

Еще один мастеровой высокого положения, судя по месту в переписи, Николаев Никита Никитьевич, 42 года, гончар, родом из Царевококшайска, и его жена 32 лет из Малмыжского уезда. Кстати, на заводе упомянуты сразу несколько специалистов гончарного производства. Оказывается, делали горшки - емкости для горячей стекломассы.

Далее не буду перечислять всех подряд, остановлюсь только на людях, чьи фамилии встречались в Валамазе в советское время. В Нолинске родился Алексей Ефимович Мосунов, а его жена Мария, 19 лет, была из Чистополя. Первый местный работник – Вонифатий Русских, 36 лет, из села Валамаз, он типа снабженца.

Рабочий Данилов Филипп Алексеевич из Царевококшайска, его жена Анна – костромская. Иван Павлович Лубнин, 61 год, его жена, сын с женой происходили из Нолинска Вятской губернии. Долго гадал, что означает профессия Лубнина – шураль при стекловарной печи? Интернет подсказал: это кочегар, слово имеет смоленское происхождение. В переписи 1926 года людей данной профессии уже называли «шуровщик».

Что такое «халява», валамазцам долго объяснять не надо – стекольный пузырь, который силой своих легких выдувает мастер, а затем после нескольких операций пузырь превращается в листовое стекло. Кстати, в переписи слово «холявный» написано через «о». Не будем исправлять. 

Холявный мастер Ершов Никифор Николаевич и его жена приехали из Чистополя (Татария). Далее идут его коллеги по профессии: Петр Дмитриевич Сапегин, 28 лет, из Малмыжа, его жена Агафья – нижегородская. Агафон Николаевич Дубинин, 23 лет, из Малмыжского уезда. Михаил Аникеевич Микрюков – из Слободского уезда.

Иван Ильич Жуков, 21 года, родом из Уржумского уезда, но приписан к Арску Казанской губернии. Окончил земское училище, с ним жила мать, две сестры, а брат Данил, 23 лет, во время переписи находился на военной службе. У Данила затем родился сын Николай Данилович, в годы войны председатель горсовета Ижевска, после нее - министр местной промышленности. Выйдя на пенсию, он возглавил поссовет Валамаза. Валамазцы, наверняка, хорошо знают всех Жуковых, среди которых были и замечательные люди, и, скажем так, не очень.

Еще одна знаменитая местная семья – Янкины. Сразу шестеро ее выходцев участвовали в Великой Отечественной и пятеро погибли. Но это будет почти через полвека. А в 1895 году Григорий Степанович Янкин, 60 лет, холявный мастер, родом из Касимовского уезда Рязанской губернии, приписан к Пензенской, имел дочь с зятем и троих сыновей, родившихся в Пензе. Один из сыновей, Иван, в 14 лет уже работал баночником.

Ищу в списках местных людей. В листе №23 обнаруживается дом Вонифатия Северюхина, родившегося в починке Лаптевский Леденцовской волости, 54 года, рабочего завода, имевшего сразу девять (!) постояльцев. Не знаю уж, какой площадью был его дом, но сомневаюсь, что большой. Итак, среди постояльцев видим жителей красногорской деревни Большие Чуваши, все тоже по фамилии Чувашовы:  Илья, 33 года, дроворуб, Сергей, 24 года, Семен, 19 лет – песковозы, Роман, 20 лет, Ефим, 16 лет, Петр, 19 лет – дроворубы. Плюс тут же жил Алексей Шубин, 16 лет, из тех же Б.Чувашей. И самый молодой работник на заводе по этой переписи – дроворуб Сергей Шубин, 11 лет.

Среди местных кадров вижу запись про Ивана Николаевич Сунцова, 27 лет, столяра из Ботанихи, у которого постояльцем был Бердов Константин из Комарово, рабочий в кузнице, возможно, дальний родственник секретаря Красногорского райкома партии Вячеслава Георгиевича Бердова, участника Великой Отечественной.

Продолжаем обзор местных фамилий. Коротков Яков Прокопьевич, 40 лет, разводчик, родом из Малмыжа. В семье дочь и два сына, один год и семь месяцев. Морозов Василий Федорович, 39 лет, разводчик из Владимирской области, жена – Евдокия – нижегородская. У них четыре сына, две дочери и мать хозяина дома. Ершов Иван Тихонович, 42 года, родом из Царевококшайска. В основном мастеровые из этого города и Слободского уезда Вятской губернии. Среди постояльцев находим фамилии жителей села Васильевского: Луппова, 36 лет, и Ажмегова, 15 лет, без имен, работают на заводе.

Между прочим, на заводе того времени есть рабочие старше 60 лет, но очень немного. Ни одна женщина в семьях мастеровых не работала! А в переписи 1926 года женщины уже вовсю трудились на стекольном производстве. Как мне рассказывают валамазцы, мастеровые получали такую зарплату, что не содержали огороды, не готовили сено – им всё это на дом возили крестьяне, дрова были бесплатные из заводских запасов. И каждый уважающий себя рабочий имел выездную лошадь! В переписи 1926 года их отмечено 38 на 78 жилых домов. Это после гражданской войны и разных революций.

Всего в переписи 1895 года зафиксировано 48 хозяйств, 21 жилое строение. Поэтому трудно понять, сколько квартир было в обычном заводском доме. Получается, 4-5. Чтобы не промолчать об остальных работниках завода, коротко упомяну только их фамилии: Борцов, Яппаров, Машковцев, Чушков, Дубинин Николай, Кулигин, Овечкин, двое Васильевых, Перевозчиков, Мошонкины - Яков, Захар и Тимофей, Раздрогин, двое Муслаковых, Аленчиков, Мусихин, Масленников, Чувашин, Файзуллин, Евстафьев, Северюхин Алексей, Бердников, Протьев, Бондарев, Ардашев, Охотников и откупщик Кропачев из Малмыжа – видимо, предприниматель среднего уровня.  Все они родом в основном из Вятской и Казанской губернии. Желающие могут найти в республиканском архиве состав их семей и данные о происхождении.

Краткий анализ этих фамилий показывает, что многие приезжие мастеровые закрепились на валамазской земле. И было бы неплохо изучить, как продолжались биографии хотя бы некоторых из этих людей. Дело за инициативой местных граждан. А то ко мне даже из Ижевска обращаются – помоги в поиске. Но ведь архивы у вас под рукой!

1926 год

Переписи в России в конце 19 века проводились регулярно. Например, в 1891 году государство решило сосчитать владельцев лошадей (к войне, значит, готовились), квартир, домов. Отдельно пересчитывали мастеровых на заводах. Сводные документы по Удмуртии есть на сайте «Родная Вятка». После переписи 1895 года была еще всероссийская сельскохозяйственная перепись 1916 года. Вот именно ее в Удмуртском республиканском архиве, видимо, нет, она находится только в Кирове.

В Ижевске мне сразу предложили перепись 1926 года – «Ведомости учета и владения жилыми и подсобными помещениями Валамазского завода». Рядом в описи документов я заметил такие же переписи по Сергиевскому (Факел) и Сюгинскому (Можга стеклозаводам. А вот по сельской местности, как мне кажется, такую перепись не проводили, все внимание уделили заводам, пролетариату. Ведь в то время заканчивался нэп, промышленность вставала из разрухи гражданской войны. Село же готовили к коллективизации, решение о которой было принято на XV съезде ВКП(б) в 1927 году. Между прочим, слишком честные данные о положении в деревне привели к тому, что организаторов переписи 1937 года расстреляли, а перепись провели заново – с правильными данными. Народ тогда уничтожил такое поголовье скота, что восстановили его только к 60-м годам!  Помните, как дед Щукарь непрерывно бегал в кусты, объевшись мясом, когда зарезал всю свою скотину?

Вот и перепись в Валамазе началась с учета земли и скотины. Под огородами оказалось 26682 квадратных метра, то есть почти три гектара. Люди имели 38 лошадей, 112 коров, 8 свиней, овец и коз – 41. Всего домов было 78, в них 171 квартира, где 206 комнат, 162 кухни. С электроосвещением 36 квартир, в них 270 жителей. Жителей, включая детей – 1101, площадь комнат – 2881 квадратный метр. Итак, меньше трех метров на человека. И далее из переписи вы узнаете, в каких скученных условиях жили люди, строившие социализм. Впрочем, все, кому сейчас за 60 лет, и сами видели это в детстве, а также, вполне возможно, жили в таких комнатушках. Между прочим, один знатоков Валамаза, прочитав моё исследование, больше всего удивился, что здесь еще в 1926 году было электрические освещение. У меня есть подозрение, что оно было и до революции, как и в Глазове. Районный центр Красногорское подключили к единой энергосистеме страны только в 50-х годах!

И почти неслучайно перепись в томе №1 начинается с электромонтера Ивана Капустина, 20 лет, он проживает с тремя «посторонними» ему лицами и пользуется совместно одной кухней. Кстати, жили все заводчане бесплатно в домах, принадлежащих заводоуправлению. Лист №2 – Хайтиса С., 32 года, шуровщица (видимо, кочегар стекольной печи). У нее две дочери, за семьей закреплена комната 9 квадратных метров, кухня – общая с другими. Я уже отмечал, что если в 1895 году на заводе не было ни одной женщины, то в 1926 году они вовсю работают в горячем цеху. В переписи сразу несколько женщин, имеющих детей, но при отсутствии мужа. Это или последствие гражданской войны, или особенности социальной политики тех лет, когда брак регистрировать было не обязательно.

Сразу следует заметить изменение по сравнению с 1895 годом фамилий работающих. Уржумские и прочие вятские сменились на более привычные нам по телефонному справочнику Валамаза недавних времен: Зворыгины, Масленниковы, Столбовы, Микрюковы (вообще-то все эти фамилии тоже типичные для вятских мест). Довольно часто встречаются татарские фамилии – все они из близкого Малмыжа. Словом, революция сорвала людей с привычных мест, народ начал перемещаться туда, где лучше.

Продолжим обзор жилищный условий заводчан. Александр Микрюков, баночник, 26 лет, жил в комнате или квартире площадью 17 кв. метров с отдельной кухней по адресу Советская, 6-1. В семье жена и дочь. Думаю, он из числа потомственных рабочих, поэтому имел квартиру с отдельной кухней – большая роскошь для той поры. Отдельную квартиру в 16 квадратных метров с женой и дочерью занимал кузнец Иван Мезрин, 22 лет. Без шика жили и профсоюзные активисты: председатель завкома С.С. Жуйков с семьей в семеро человек занимал комнату в 14 квадратных метров, его секретарь П.Н. Носов – 20 квадратных метров на 8 человек семьи. Даже продавец пива в местном рабкопе, 51 год, имел квартиру лишь в 5 квадратных метров. Не в то время родился товарищ…

Скромно по нынешним меркам жило и руководство завода. У директора предприятия Николая Федоровича Потапова, ему 42 года, отдельный дом в 36 кв. метров на семь человек в семье. Почти идеальные условия у главного врача местной больницы Максима Михайловича Платунова, имевшего на семью из троих человек квартиру в 38 квадратных метров с отдельной кухней. Неплохие условия создали для 20-летней учительницы Ксении Алексеевны Поповой, в дальнейшем матери первого секретаря райкома партии В.Г. Бердова: 35 квадратных метров в квартире с общей кухней. Правда, в семье Поповой еще семеро – мать, младшие братья и сестры, работала она одна.

А вот и знакомая фамилия из прошлой переписи: семья смотрителя Андрея Григорьевича Янкина, 52 лет, имела на 13 человек 26 квадратных метров. И вообще, иметь два-три метра жилплощади на человека было обычным делом. Валамазцы-пенсионеры рассказывают о том времени – «жили в бараках». Однако в документах переписи нигде нет слова «барак». Всюду – квартира, комната, дом. Итого 311 семей, в них 1067 человек, на 800 больше, чем в 1895 году. Свои дома имеют только 17 семей, 48 человек.

Второй том переписи 1926 года я уже смотреть не стал – социальная картина и без этого была ясна. Конечно, при некотором терпении можно было прочитать перепись до конца, выявить самые повторяющиеся фамилии, профессии людей, количество работников разных специальностей, средний возраст и так далее – вот сколько интересных данных может поведать перепись, проведенная 90 лет назад! И еще хочется заглянуть в документы переписей по Кокману и Комаровскому стекольному заводу – его никто не может вспомнить, а документы 1896 года есть в архиве…

Не спите, красногорские студенты-историки, вас только в Глазовском пединституте человек десять. Подымите падающее знамя любви к своей малой родине из стареющих рук нынешних краеведов! Боюсь, нынешнее поколение в ответ даже ничего не пискнет…

                                                                                                  Анатолий Гончаров, краевед.