Деревня Ефаново (Овсянниково)

                                                                                                                  Деревня Ефаново-Овсянниково

                                                                                                     (от древних времён до начала коллективизации)

                                                                                                             https://rodnaya-vyatka.ru/places/94633

 

                                                                                           Посвящаю моему дяде Валентину Зосимовичу Ноговицыну (28.10.1929 - 7.7.2018)

 

«Ефаново, д., входит в Лузский сельский округ. Расстояние от центра округа 8 км, прежние названия: Ефановская, Овсянниково. <…> Сохранилась купчая 1593 г. крестьян Григория и Тихона Мартемьяновых Белковых на четверть д. Ефановской, проданную А.С.Труфанову. В 30-х гг. был образован колхоз «Будённовец», в 1951 г. 5 колхозов (17 деревень) соединились в один – «Родина» – с центром в д. Овсянниково. Жители малонаселённых деревень стали переезжать на центральную усадьбу, началось строительство новых домов, новой фермы, появились специалисты: агроном, зоотехник. Построен сельский Дом культуры.» (Энциклопедия земли Вятской. Киров. Изд-во «Вятка», 2002 г. т. 1, кн. 2, стр. 239)

Купчая от 20 мая 1593 года, о которой здесь идёт речь, – это самое раннее из известных на настоящий момент упоминаний в документах о деревне Ефаново Антропьевой слободы - волости, располагавшейся, в основном, на территории нынешнего Лузского городского поселения. А когда она образовалась на самом деле?

Любая северная деревня начиналась с разработки (вырубки, раскорчёвки, выжигания, распашки) лесного участка – пришёл ли сюда крестьянин издалека, на пустое необжитое место, или отделился из соседней деревни. Сам термин «деревня» в древности относился не столько к населённому пункту, сколько к такой недавно разработанной земле (существовало выражение «пахать деревню»): от слова «дерьба́» (мн. ч. «де́рьбы»), того же корня «дор» (мн. ч. «дора́»), что означало «драть», «сдирать» (отсюда: «дёрн», «дербанить», «раздербанить»), т.е. разрабатывать целину; в одной из старинных порядных грамот (договоров) сказано: «под рожь дерьбы зодрать и рожью и посиять». Вновь образованные сельские населённые пункты назывались: починок («почин» - начало), выставок (один или несколько дворов, поставленные поблизости от уже существующего населённого пункта), выселок (то же самое, только на более значительном расстоянии) с прибавлением какого-либо отличительного признака – топонима, имени или прозвища владельца. Спустя какое-то время эти населённые пункты вместе с относящимися к ним земельными угодьями обозначались как «деревня, что был починок <…>», «деревня, что был выставок <…>» и т.п., и ещё через много лет за ними закреплялось устоявшееся понятие «деревня».

В купчей 1593 года речь идёт не о деревне и не о починке, а именно о земле (что характерно для большинства купчих XV-XVI веков): «Се яз Григорей да аз Тихон Мартемьяновы дети Белкова продали есмя Алексию Савельеву сыну Труфанову четверть земли Ефамовские <…>»; то же самое и в ещё одной купчей – от 15 октября 1595 года: «Се яз Тимофей Михайлов сын Юков продал есми Борису Поздееву сыну Змановского четверть земли Ефамовские <…>». Тем не менее, в них упоминаются все атрибуты, присущие давно обжитому сельскому населённому пункту: двор со всеми «хоромами», баня, ови́н (крытая площадка для обмолота зерна), огумённик (гумно́ – помещение для сушки хлеба перед обмолотом и обмолоченного зерна), поля – яровое, озимое и пар, огороды, сенокосные пожни, пу́тики (охотничьи угодья), поско́тина (место выпаса скота) и водоче́рпы (скотский водопой), притере́бы (вновь разработанные участки земли) и многое другое. Кроме этого, на более раннее существование деревни указывает то, что Григорий и Тихон Белковы владеют своим жеребьем (же́ребей, жребий – часть деревни, принадлежащая конкретному владельцу) по наследству – «отца своего благословение». А всё это говорит о том, что деревня Ефаново образовалась как минимум за 20-30 лет до этих сделок, т.е. на настоящий момент её возраст составляет не менее 450 лет.  

Откуда пошло название деревни?

Скорее всего, её основателем был некий Ефан или Ефам – это разговорные формы церковного имени Епифаний (греч. «явленный»). На территории нынешнего Покровского сельского поселения Великоустюжского района Вологодской области, на реке Лузе, примерно в 35 км ниже по её течению от нынешнего города Лузы (в старину эта местность входила в состав Ратмеровской волости-стана), была ещё одна деревня Ефаново (второе название – Гробищево); кроме того, в России было и в настоящее время существуют несколько деревень с таким же названием, искать связь с ними нет смысла, а вот обе лузские деревни Ефаново – Ратмеровской волости и Антропьевой слободы – могли первоначально принадлежать одному и тому же владельцу.

Второе название деревни – Овсянниково – происходит от прозвища «Овсяник», которое могло иметь несколько толкований: мельник – производитель овсяной муки или крупы; пекарь, производящий овсяную выпечку (овсяники) или продавец этой выпечки; птицелов (птица овсянка); овсяником называли медведя, из-за его пристрастия к овсу – так могли прозвать ребёнка-увальня с повадками медвежонка, а то и взрослого человека (отсюда же могла произойти и фамилия Медведев, впоследствии существовавшая в этой местности); то ли сам Ефан имел это прозвище, то ли так звали ещё одного из первых владельцев деревни. Как бы то ни было, но в старинных документах Ефановы в этих местах не упоминаются (известен дворянский род Ефановых, но к нашей местности никто из его представителей отношения иметь не мог), а Овсянниковы – были: в писцовых книгах 1620 и 1625 годов в соседней деревне Другое (Нижнее) Сухарино записан Тимофей Михеевич Овсянников, а в другой соседней деревне Пахомовской (Новосёловской) в писцовой книге 1620 года записан Иван Овсянников без указания отчества; судя по всему, это потомки того самого Овсяника. Прошли годы, десятилетия, века, неоднократно сменялся состав жителей деревни, эта фамилия в здешней округе тоже исчезла, но оба названия так и остались.

В настоящее время жилой сектор деревни Ефаново, не считая промзоны бывшего колхоза «Родина» (мастерская, гаражи, молочно-товарный, кормозаготовительный и зерносушильный комплексы, пилорамы, склады и др.), которая образовалась в 60-80-е годы ХХ века и находится в восточной и северо-восточной частях деревни, занимает довольно значительную территорию – более 15 гектар. Самая длинная улица – Юбилейная – протянулась вдоль автодороги Луза-Лальск, построенной в середине 1930-х годов, почти на километр. Непосредственно на земле бывшей деревни Ефаново – на правом (южном) берегу речки Сухарки и на правом же берегу ручья (в старину его называли Чмутовским), протекающего с запада на восток и впадающего в Сухарку в начале нынешнего Нового переулка – располагаются улицы Труда и Молодёжная, переулок Ветеранов и участок улицы Юбилейной с домами №№ 1-15, вдоль которого этот ручей и протекает; также в состав современной деревни Ефаново входят переулок Новый, улица Заречная и участок улицы Юбилейной с домами №№ 17-41, которые располагаются на земле бывшей деревни Сухарино (первоначально три деревни – Верхнее, Нижнее и Малое Сухарино – были единой деревней, о чём будет рассказано статье, посвящённой истории этих деревень). А где именно деревня Ефаново располагалась изначально, или – в каком конкретном месте поставил свой первый двор основатель деревни, предполагаемый Ефан или Овсяник?

Главным условием существования любого населённого пункта является источник водоснабжения – естественного (река, речка, ручей, озеро) или искусственного (колодец). В Списке населённых мест Вологодской губернии 1859 года, в котором указаны эти источники, сказано: «Ефаново (Овсянниково), д. каз. при рч. Сухарке», значит, колодцев в ней не было, а воду её жители брали из речки. В некоторых документах, в том числе в купчих крепостях, деревня Ефаново именуется как Овсянникова гора. Термином «гора» в старину называли любое более или менее возвышенное место – холм, высокий берег реки, речки, озера. Исходя из этих двух фактов, можно считать, что Ефановский починок находился на взгорке на правом берегу речки Сухарки, справа от нынешней дороги Луза-Лальск, на месте домов №№ 1-5 нынешней улицы Труда и в начале улицы Молодёжной. Именно в таких местах, в шаговой доступности воды (в данном случае – 20-30 метров), но чтобы и в половодье не затопило, как правило, и обосновывались новопоселенцы. А этот взгорок вполне подходит под определение «гора» – стоит лишь посмотреть на него из-за речки, с северной стороны.

Здесь же, на правом берегу речки Сухарки и Чмутовского ручья, располагались и поля деревни Ефаново, на которых крестьяне сеяли озимую рожь, овёс, ячмень, репу (в то время основную овощную культуру; поля засеянные репой, назывались: «ре́пище») и лён. Постоянно вырубая, выжигая и распахивая новые участки, они расширяли свои земельные угодья, пока их южной границей – с деревней Пахомовской (Новосёловской) – не стал перелесок в 1 км к югу от речки; северной границей – с деревней Сухарино – остались речка Сухарка и Чмутовский ручей; западной границей – с деревней Ивашево – был лесной массив (ро́внядь – ровное место), по которому в настоящее время проходит дорога Луза-Лальск; восточной границей стала согра́ (местные жители говорят: сохра́) – заболоченный лес, который в 70-80-е годы ХХ века в рамках государственной программы по развитию Нечерноземья был значительно осушен. Вот как описаны эти границы в писцовой книге 1677-1682 годов: «А межа той деревне Ефановской з деревнею с Пахомовым по старому межнику по огороду к горе до полевого огородного Ефановского костыля, да от костыля по огороду левой руки по межнику до ровняди, да с Ывашевым по старому осеку, а с Подсекинскою з деревнею по Чмутовскому логу и по речке по Сухарке и до огородного Сухаричного костыля, а от костыля до проезжих воротец, а от воротец по огороду подле чернядь Ефановскую и до согры». Разработка новых лесных участков (их называли кули́гами, а сам процесс раскорчёвки и выжигания – «катить кулигу»), в основном, в согре, продолжался вплоть до середины ХХ века – под посевы льна, поскольку для его выращивания требовались почвы, обильно удобренные древесной золой; лишь с появлением минеральных удобрений лён стали сеять на обычных полях.

Дорога, которая проходила через деревню, от Ивашева через ровнядь выходила на Уго́р – так местные жители называют высокое место в конце нынешней улицы Молодёжной, примерно в 0,5 км к югу от речки, спускалась по этой улице к речке, мост через которую находился примерно в 110 метрах ниже по течению от нынешнего моста дороги Луза-Лальск, за домом № 7 улицы Труда, а затем разделялась: одна дорога шла в деревни Нижнее и Верхнее Сухарино, другая – в Малое Сухарино, Турышкино, Копылово, Пьянковскую, Матренинскую (Под Лальским волочком) и далее – в Залисье и Лальск. От моста на юг, в деревню Пахомовскую (Новосёловскую), дорога шла по восточной окраине деревни и по низу полей – её называли: «по низа́м»; другая дорога («по верха́м») шла с Угора тоже в Пахомовскую, где разделялась: одна вела на Преображенский погост – центр Антропьевой слободы (несуществующее ныне село Слобода-Погост в 3 км к югу от Ефанова, на берегу озера, в старину называвшегося Духовым), другая – в деревни Ратчинскую (Трегубовскую), Родионовскую (Гора), Зманово (Березник), Старостинскую (Захаровскую), Тютриху (Гришинскую) и обратно в Ивашево.

Поскотина деревни Ефаново находилась за нынешней мастерской, слева от старой дороги на Погост «по низам» – там, где сейчас проходит новая дорога, построенная в середине 1970-х годов. Согласно писцовым книгам XVII века её размер составлял 10 десятин или около 11 гектар. За деревнями было закреплено определённое количество леса, где их жители могли бесплатно заготавливать дрова, лучину, а иногда и строительные материалы; у Ефанова, согласно этим же писцовым книгам, его размер составлял, как и поскотины, 10 десятин. За некоторыми деревнями так же было закреплено болото, но в Ефанове оно не числится. Сено косили в Истобенском наволоке (наволо́к – пойменный луг) на правом берегу реки Лузы (местные жители говорят: «в лугах»), в 9-12 км выше по течению от нынешнего города Лузы, а так же вблизи деревни, по логам, лесным полянкам, окраинам полей. Огороды (не считая репных полей) располагались, в основном, вблизи жилых домов либо у речки – так называемые «капустники». Кроме льна для изготовления грубых тканей, пеньки и получения масла выращивали коноплю; конопляники, вероятно, тоже находились в пределах дворовых территорий, т.к. в писцовых книгах они записаны вместе с огородами.

Перейдём к основной теме статьи – рассказу о жителях деревни.

Если по купчим крепостям, подлинники или копии которых сохранились в архивах, и переписям XVII - начала XVIII веков проследить движение народонаселения не только деревни Ефаново, но и всех других деревень, то можно заметить, что не только арендаторы-половники, переходившие от одного дворовладельца к другому, но и черносошные крестьяне, владевшие своими жеребьями по купчим или по наследству, были довольно мобильной категорией сельского населения Севера России: переходили из деревни в деревню, из волости в волость, из уезда в уезд; с чем связана такая частая перепродажа – это тема отдельного исследования, а пока приведём только факты.

Кроме предполагаемых Ефана и Овсяника из первых купчих нам известны братья Григорий Мартемьянович и Тихон Мартемьянович Белковы и Тимофей Михайлович Юков. В XVI-XVII веках родовые фамилии у крестьян находились лишь в стадии формирования, а вместо них часто использовались патронимы-дедичества – по имени или прозвищу деда или прадеда, поэтому из одной семьи могли пойти разные фамилии. Впоследствии в других деревнях Антропьевой слободы проживали Мартемьяновы, Мартьяновы и Мартыновы – не исключено, что это могли быть потомки братьев Белковых, а Тимофей Михайлович Юков – не он ли и есть Тимофей Михеевич Овсянников, о котором говорилось ранее?

Сын Алексея Савельевича Труфанова Иван Алексеевич в апреле 1617 года купил два двора в деревне Копылово у Кузьмы Ивановича Чирухина; сначала там жили его половники, а между 1620 и 1625 годами сам перешёл туда на жительство. В 1644 году он продал один свой двор крестьянину деревни Ершово Митрофану Филипповичу Чебаевскому, а его сын Михаил Иванович Савельев владел другим двором, который в 1645 году заложил Андрею Андреевичу Нечаеву-Пьянкову. Другой сын Алексея Савельевича Григорий Алексеевич Трифонов (Труфан, Трифан, Трифон – разные формы одного и того же имени) 24 мая 1621 года купил половину деревни Нижнее Клобуково (Глубоково, Глубокое) у Аггея и Сергея Максимовичей Рябевых; этим жеребьем владел его брат Анисим, а затем – его сын Иван Анисимович Савельев. 8 октября 1638 года двор в Ефанове, которым владел по отцовской купчей, Григорий Алексеевич продал Григорию Перфирьевичу Нелюбину (о Нелюбиных пойдёт речь ниже), и в переписных книгах 1646 и 1647 годов с сыновьями Андреем и двумя Иванами записан в деревне Пьянковской половником Андрея Сергеевича и Андрея Андреевича Нечаевых-Пьянковых. Дальнейшая судьба потомков Алексея Савельевича Труфанова не прослежена, но впоследствии двором в Ефанове владел некий Михаил Савельев – возможно, его внук, о чём пойдёт речь ниже.

Фамилия «Змановский» происходит, судя по всему, из деревни Зманово, каковых только на территории нынешнего Лузского района было четыре: в Слободском приходе (второе название – Березник, Выставок на Березнике), Туринском, Учецком и Верхолальском приходах. Таким образом, могло возникнуть несколько её независимых ветвей, а Змановские, о которых пойдёт здесь речь, происходят, скорее всего, из этого же прихода, т.е. из деревни Зманово-Березник.

Сын Бориса Поздеева Змановского Михаил Борисович Змановский-Гумнищев в 1624 году продал один двор (1/8 часть деревни) крестьянину Фёдору Ивановичу Матвееву, другой – Фёдору Васильевичу Захарову (первая купчая от 2 марта, дата второй неизвестна), а сам перешёл в соседнюю деревню Пахомовскую, откуда в 1642 году «збежал безвестно от хлебного недороду», и дальнейшая его судьба неизвестна. Его сын Фрол Михайлович жил в Копылове «на подворье» у Михаила Ивановича Савельева (Труфанова). Статус подворника не совсем ясен – вероятно, это неимущий, который живёт у кого-то на дворе «из милости» (он же – захребетник) и выполняет посильную работу. В писцовых книгах 1620 и 1625 годов в Ефанове записан Григорий Артемьевич Змановский, владевший двором по той же купчей, что и Борис Поздеев – вероятно, его племянник и двоюродный брат Михаила Борисовича; после этого сведений о нём нет, но впоследствии в этом дворе проживал брат Михаила Борисовича Иван Борисович Змановский, ранее бывший половником у разных землевладельцев. Внук Ивана Борисовича Давыд Афанасьевич Змановский в 1678 году купил четверть деревни Турышкино у Алексея Андреевича Дудина, но сам жил в Ефанове вместе с братьями Дмитрием и Фёдором, где они владели отцовским жеребьем – 1/8 частью деревни (1 двор). Дмитрий Афанасьевич после смерти брата Давыда перешёл на жительство в Турышкино на его жеребей, где у него было уже два двора: в одном жил сам, другой – половничий – купил у Трофима Кузьмича Ноговицына (о Ноговицыных тоже пойдёт речь ниже). После 1-й ревизии (1722 г.) судьба потомков Дмитрия Афанасьевича Змановского не прослежена, а в Ефанове проживал его брат Фёдор. Внук Фёдора Афанасьевича Конон Григорьевич Змановский в 1756 году был отпущен в «Сибирские городы» с выдачей паспорта на три года, но к положенному сроку домой не явился и, как сказано в 3-й ревизии (1763 г.), «где обретаетца, неизвестно»; его жена Марфа Трофимовна (урождённая Бутакова из деревни Зманово Туринского прихода) умерла в Ефанове 21 апреля 1785 года; детей у них, вероятно, не было, и эта фамилия из деревни исчезла.

Ещё одним из владельцев деревни Ефаново был Фёдор Иванович Ерофеев; являлся ли он коренным жителем или у кого-то купил свой жеребей (четверть деревни), неизвестно. 2 марта 1620 года он продал его Фёдору Васильевичу Захарову, а сам перешёл в деревню Копылово; 2 апреля 1625 года он продал свой жеребей в Копылове (половину деревни) Хрисанфу (мирское имя Русин) Андреевичу Дудину и дальнейшая его судьба не прослежена.

5 августа 1616 года крестьянин соседней деревни Меньшее (Малое) Сухарино Давыд Никифорович Екимов продал свой двор Кузьме Матвеевичу Ноговицыну, а сам перешёл в Ефаново (чей двор он купил, неизвестно). В 1624 году (точная дата купчей тоже неизвестна) он продал этот двор тому же Фёдору Васильевичу Захарову, а 8 марта этого же года купил у Хрисанфа-Русина Андреевича Дудина, перешедшего в Копылово, половину деревни Пахомовской (1 двор), и перешёл туда. После этого сведений о нём нет.

Таким образом, Фёдор Захаров владел в Ефанове тремя дворами – половиной деревни: в одном жил сам, в другом – половники, третий (Михаила Змановского) числился пустым, но его земля обрабатывалась теми же половниками. В 1625 году Фёдор Васильевич купил половину деревни Тимонино (Тимошино, Зелениха) у Якова Прокопьевича Зеленина, и в этом же году по закладной его племянников Михаила, Никифора старшего и Никифора младшего Савельевичей Зелениных получил в собственность другую половину деревни (точные даты купчей и закладной неизвестны). Его потомки впоследствии проживали в Тимонине. Михаил Зеленин судился с Фёдором Захаровым за некий «Юшковский починок», который Захаров захватил незаконно, но дело проиграл, о чём рассказывается в отдельной статье.

По некоторым косвенным данным, Фёдор Иванович Матвеев, о котором говорилось ранее, – тоже из рода Захаровых. Захаровы, бывшие одними из самых зажиточных крестьян Антропьевой слободы, являлись потомками Захара Максимова, который в 1511/12 году вместе с братьями Афанасием и Семёном купил у Андрея (мирское имя - Нечай) Васильевича Онтропьева «землю Старостинскую»; цитата из купчей: «Се яз Офонасей да яз Захария да Семен Максимовы дети купили есмя у Ондрея у Нечяя у Васильева сына у Онтропьева ево вотчину землю Старостинскую, чем ево отец благословил». Андрей Васильевич (или его отец Василий Онтропьев) был, судя по всему, старостой здешней волости-слободы; от них пошло и название волости – Онтропьева (Антропьева), и деревни – Старостинская. Некоторое время владельцами этой деревни были потомки Захара Максимова, которые стали называться Захаровыми, отчего она получила второе название – Захаровская.

27 февраля 1620 года крестьянин Бажен Мальцев Бутаков, владевший четвертью деревни Копылово, продал свой жеребей Митрофану Филипповичу Чебаевскому, а сам купил двор в Ефанове и перешёл туда (оригинала купчей нет); 4 декабря 1622 года он продал его тому же Митрофану Чебаевскому, а сам стал его половником, проживая в том же дворе. Такое явление было вполне обычным: нередко, не в силах платить непомерные подати, крестьяне продавали свои жеребьи более зажиточным соволощанам или «белоземцам», которые государственных податей не платили (например, монастыри), а сами обрабатывали эту же землю на правах аренды (половничества). Краеведами советского периода половничество рассматривалось как один из видов эксплуатации трудового крестьянства. На самом деле, половник и его хозяин были равными в правах и их отношения регулировались договором, за неисполнение условий которого оба наказывались согласно действующему законодательству. Более того, половник находился в более выгодном положении, чем землевладелец: он не платил податей и при любом раскладе (например, неурожай) всегда имел право на свою, хоть и небольшую, долю (как правило, половину – «исполу»; отсюда и сам термин «половник»), а землевладелец обязан был ещё заплатить все налоги, иногда оставшись ни с чем. Такая смена социального статуса нередко помогала поправить своё финансовое положение, половник снова покупал землю и записывался в черносошные крестьяне. У Бажена Бутакова, как и у Михаила Зеленина, была тяжба с Фёдором Захаровым за некий спорный участок земли – то ли в Ефанове, то ли в Тимонине, – но это тема отдельной статьи.

В переписях 1645-1647 годов владельцем двух дворов в Ефанове значится крестьянин деревни Павловской Ратмеровской волости Иван Михайлович Уваров (в разных документах он фигурирует так же под патронимом «Павлов» и прозвищем «Голощапов»); судя по всему, он купил дворы у Митрофана Чебаевского или Фёдора Захарова. В деревне жил и обрабатывал землю его половник Иван Григорьевич Солонин с сыновьями Андреем и Логином; его внук Иван Логинович Солоницын на старости лет жил в подворниках у крестьянина деревни Голяшевицы Ратмеровской волости Андрея Яковлевича Ноговицына, а правнук Иван Иванович Солоницын был половником крестьянина деревни Ершово Якова Фёдоровича Чебаевского.

В 1678 году Евдокия (Авдотья) Петровна «Михайловская жена Савельева» и её сын Иван продали двор Дмитрию Михайловичу Попову. Оригинала купчей нет, и кто такой этот Михаил Савельев, неизвестно, но можно предположить, что это Михаил Иванович Савельев, который ранее жил в Копылове; то ли у потомков Алексея Савельевича Труфанова в Ефанове ещё осталась какая-то часть владения, то ли он снова купил здесь двор (наверное, у Ивана Уварова), а потом его вдова с сыном продали его Дмитрию Попову. Сыновья Дмитрия Михайловича Афанасий, Иван и Фёдор «сошли в Сибирские городы»), а сам он в 1698 году перешёл в деревню Чигра Ратмеровской волости (наверное, в свою родовую деревню). Двор в Ефанове он продал, вероятно, Даниле Андреевичу Ноговицыну – о Ноговицыных пойдёт речь позже.

С 1638 года в Ефанове появилась фамилия Нелюбиных, обладатели которой составили самую многочисленную часть населения деревни вплоть до середины ХХ века. Происходит она от мирского (нецерковного) имени-прозвища Нелюб (женский вариант Нелюба, Нелюбка) – подобные имена-обереги, несущие отрицательную информацию (нелюбимый/-ая), родители давали детям в надежде, что нечисть «пожалеет» ребёнка, и так якобы обделённого судьбой.

В верховьях реки Залесской Лалы на бывшей торговой дороге Лальск-Сольвычегодск (в настоящее время это зимник, который идёт в посёлок Христофорово) находится местность, которую в старину называли «Дор залесный» (местные жители говорят: «Дора́», «на Дора́х»); кстати, и сама река в старинных документах названа: «река Залесная». Значение термина «дор» объяснялось выше: лесная вырубка, росчисть, подсека. А определение «залесный» нужно понимать как «за лесом». Но – относительно чего? Лальска? Сольвычегодска? Скорее всего – Антропьевой слободы, поскольку деревни, образовавшиеся здесь, с первых же переписей числятся в составе этой волости. Около 1676 года в деревне Большой Дор (Серёдка, Серёдыш) была построена деревянная церковь Сретения (встречи) Господня с престолом праведного Прокопия Устюжского, и образовался Доровской Сретенский погост; церковь существовала до 30-х годов ХХ века (может быть, и дольше), хотя, скорее всего, перестраивалась, поскольку деревянное здание более 250 лет едва ли простояло бы без реставрации. Изначально погост находился в составе Антропьевой слободы, какое-то время – в XIX веке – церковь была приписана к Лальской Спасской, а в 1915 году снова был учреждён самостоятельный приход. В конце 1960-х годов оттуда ушли последние жители (в Ефаново переехал Василий Васильевич Поломошнов), в настоящее время это урочище полностью необитаемо и зарастает лесом.

В писцовых книгах 1620 и 1625 годов в деревне Малый Дор записаны братья Устин (он же Третьяк) и Иван Петровы без указания фамилии, владевшие этой деревней по купчей 1548/49 года (оригинала купчей нет, но, судя по разнице в датах – 70 лет, – приобретал эту землю, скорее всего, ещё их отец или дед). Из детей Устина Петровича известны сыновья Пётр (упоминается в писцовой книге 1677-1682 годов, сведений о его потомках нет) и Перфирий (Перша). Из сыновей Перфирия Устиновича (Третьякова) Нелюбина известны Григорий, Тимофей и Прокопий. 8 октября 1638 года Григорий Перфирьевич Нелюбин купил четверть деревни Ефаново у Григория Алексеева Трифонова (Труфанова), о чём говорилось ранее, и вместе с отцом и братьями перешёл в неё на жительство.

Родословная потомков Ивана Петровича Нелюбина - туманна: то ли все разошлись, то ли умерли, а владельцем его двора стал крестьянин деревни Родионовской (Гора) Никифор Филимонович (Девятов) Перевалов, но в 1642 году он его забросил. Таким образом, деревня Малый Дор запустела, но в 1655 году вместе с прислоном у реки Залесской Лалы, который Устин Петрович Нелюбин купил в 1592 году у Василия Алексеевича Вачевского, она была отдана его внуку Григорию Перфирьевичу на льготу на 10 лет. До окончания льготных лет Григорий Перфирьевич, вероятно не дожил, либо при жизни передал эту деревню своему брату Прокопию Перфирьевичу (2/3) и сыну Василию Григорьевичу (1/3); Василий Григорьевич продал свой жеребей крестьянину соседней деревни Большой Дор Бажену Ивановичу Суворову, а Прокопий Перфирьевич в 1677 году – крестьянину Лальской волости Василию Осиповичу Паламошному, чьим потомком и является Василий Васильевич Поломошнов, о котором говорилось выше. Так же Прокопий Перфирьевич владел жеребьем в деревне Ельцова гора (Залисье) Покровского прихода Лальской волости; на рубеже 30-40-х годов XVII века эта деревня, состоявшая из двух дворов запустела, в 1652 году сольвычегодский воевода Пётр Никитич Веснин отдал её на льготу на 10 лет Ивану Игнатьевичу Момотову, по окончании льготных лет её половиной (1 двор) владели сыновья Ивана Игнатьевича Иван Иванович и Степан Иванович Момотовы, а другой половиной (1 двор) – Прокопий Перфирьевич Нелюбин, который в 1678 году продал его Ивану Фёдоровичу Серкову.

Итак, в писцовой книге 1677-1682 годов лузские Нелюбины значатся лишь в одной деревне – Ефаново Антропьевой слободы. Это были братья Тимофей Перфирьевич и Прокопий Перфирьевич и их племянники (сыновья Григория Перфирьевича) Василий Григорьевич и Иван Григорьевич Нелюбины. Из сыновей Тимофея Перфирьевича известны Степан, о потомках которого сведений нет, и Сила; из сыновей Прокопия Перфирьевича – Иван и Еким. Их племянники Иван Григорьевич и Василий Григорьевич потомков тоже, вероятно, не оставили.

Подведём итог по движению народонаселения деревни Ефаново на основании переписей XVII века (из лиц женского пола в них указаны только вдовы, которые являлись главами семейств).

Писцовая книга 1620 года – 5 жилых дворов:

Вдова Алексея Савельевича Труфанова Матрона (отчество неизв.) и её сын Иван.

Михаил Борисович Змановский (Гумнищев).

Вдова Артемия (Ивановича?) Змановского Мавра (отчество неизв.) и её сын Григорий.

Фёдор Иванович Матвеев.

Давыд Никифорович Якимов.

Писцовая книга 1625 года – 6 жилых дворов:

Григорий Алексеевич Труфанов.

Фёдор Иванович Матвеев (Захаров?).

Вдова Артемия (Ивановича?) Змановского Мавра (отчество неизв.) и её сын Григорий.

Фёдор Васильевич Захаров.

Половник Митрофана Филипповича Чебаевского Бажен Мальцев Бутаков.

Половник Фёдора Васильевича Захарова Яков Тимофеевич Новосёлов.

Пустой двор Фёдора Васильевича Захарова.

Писцовая книга 1645 года (3 двора):

Перфирий (в книге Терешка-Терентий; вероятно, ошибка) Устинович (Третьяков) Нелюбин и его сын Григорий.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин.

Переписная книга 1646 года – 3 жилых двора:

Перфирий Устинович (Третьяков) Нелюбин и его сын Григорий, Тимофей Перфирьевич Нелюбин и его сын Григорий; половник Харитон Насонович Курилов.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин и его сын Логин.

Пустой двор Ивана Михайловича Уварова.

Переписная книга 1647 года – 3 жилых двора:

Перфирий Устинович (Третьяков) Нелюбин и его сыновья Григорий и Прокопий, Тимофей Перфирьевич Нелюбин и его сыновья Григорий, Степан, Василий и Михаил.

Пустой двор Перфирия Устиновича Нелюбина.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин и его сын Логин, Андрей Иванович Солонин и его сын Василий; подворник Максим Фёдоров.

Пустой двор Ивана Михайловича Уварова.

Переписная книга 1678 года и писцовая книга 1677-1682 годов – 3 жилых двора:

Дмитрий Михайлович Попов и его сыновья Афанасий, Иван и Фёдор; половники: Максим Дмитриев и его сыновья Пётр и Емельян, Кузьма Петрович Кузякин, Иван Данилов.

Тимофей Перфирьевич Нелюбин; Сила Тимофеевич Нелюбин и его сын Степан;  Прокопий Перфирьевич Нелюбин и его сыновья Иван и Еким; племянники (сыновья Григория Перфирьевича) Василий и Иван.

Вдова Афанасия Ивановича Змановского Матрона Денисовна и её сыновья Давыд, Дмитрий и Фёдор.

Пустой двор Тимофея Перфирьевича Нелюбина.

Поскольку разрыв между переписями составлял от 5 до 30 лет, то могли быть и другие жители, о которых сведений нет.

А ещё одна фамилия, тоже впоследствии ставшая в Ефанове основной вплоть до середины ХХ века, – Ноговицыны. Происходит она от термина «ноговица» или «ногавица» – так называли мягкую шитую обувь (не сапоги), чулки без носков (гетры) или обмотки к лаптям или башмакам (онучи), а так же предметы военной экипировки (поножи), т.е. всё, что покрывает или защищает голени ног; у некоторых западных славян так называют мужские штаны. В наше время это слово в России почти забыто (может быть, встречается лишь в каких-нибудь диалектах), зато в старину оно было распространённым, поэтому и фамилия, произошедшая от этого прозвища, могла появиться как в высшем обществе (князь Пётр Фёдорович Засекин, ярославская ветвь Рюриковичей, наместник и воевода во времена Василия III и Ивана IV; Василий Иванович Слизнев – тоже какой-то знатный служилый человек), так и у простого люда: вероятно, человек, получивший это прозвище, имел какие-то особенные ногавицы. В старинных документах и в настоящее время фамилия существует в разных вариантах чередования безударных гласных «а»-«о» и «ы»-«и» (Ногавицын, Нагавицын, Наговицин, Ноговицин и т.п.), но в данной статье она употребляется в том варианте, как у её автора.

Ноговицыны появились на территории нынешнего Лузского района не позднее середины XVI века. В переписях 1620-1646 годов владельцем деревни Другое (Нижнее) Сухарино значится крестьянин Кузьма Матвеевич Ноговицын, владевший ей по купчей 7059 (1550/51) года. Имеется купчая от 11 октября 1550 года на «треть земли Сухарина», которую крестьянин Артемий Григорьев купил у Афанасия Дмитриевича Приютова: «Се аз Ортемей Григорьев сын купил есми у Офонасья у Дмитреева сына у Приютова треть земли Сухарина Семеновской жеребей и з двором со всеми хоромы, что на той земле стоят». Есть все основания считать, что в этой купчей говорится о деревне Нижнее Сухарино (об этом подробнее будет рассказано в статье, посвящённой её истории), а Кузьма Ноговицын владел ей именно по этой купчей, т.е. он является потомком (вероятно, внуком) Артемия Григорьева, который, судя по всему, и был общим предком всех лузских Ноговицыных.

А откуда Артемий Григорьев пришёл сюда? В середине XVI века в северные и северо-восточные уезды усилился поток крестьян, бегущих от крепостного закабаления. В Вяземском уезде в стане Серая сторона и Середняя (так записано в писцовых книгах) значилась запустевшая деревня Греши (Гриши? Григория?) по прозвищу «Толстые ногавицы», а в деревне Чюропайка Пудожского погоста Обонежской пятины (южная часть Карелии) в писцовой книге 1563 года были записаны братья Родион и Фома Васильевы Толстые нагавицы. Едва ли такое двойное прозвище могло образоваться у совершенно разных людей, поэтому, скорее всего, Родион и Фома являются близкими родственниками (внуками/братьями/ племянниками) Греши-Григория Толстые ногавицы. Кроме того, в Долговой книге Иосифо-Волоколамского монастыря XVI века в деревне Руново Тверского уезда значится Гридя (Григорий?) Ногавица с женой Устиньей и сыновьями Симоном и Аврамом и его старший сын Данила Гридин Ногавицын. Можно предположить версию: у Греши Толстые ногавицы или у Гриди Ногавицы (этот вариант более подходит, поскольку прозвище без прилагательного) был сын Артемий Григорьевич, который ушёл в Устюжский уезд и в Антропьевой слободе (до 1590 года лузские волости входили в состав Устюгского, затем – Сольвычегодского уезда) купил треть деревни Сухарино, а конкретно – деревню Другое (Нижнее) Сухарино, которая в настоящее время является частью деревни Ефаново (переулок Новый); у Артемия Григорьева был сын Матвей, который в документах не «засветился», а у Матвея – сын Кузьма, о котором здесь и идёт речь.

Ноговицыны (с разными вариантами написания фамилии) проживали так же в Сольвычегодском посаде и в других волостях Сольвычегодского уезда: Лальской (в деревне Бурцево – Гаврила Иванович Деревнин, который в переписях упоминается также под прозвищем «Нагавицын») и Окологородной (деревни Костяницынская, Федяевская, Горка Новосёловская) – то ли того же корня, что и Кузьма Матвеевич, то ли просто однофамильцы.

Из сыновей Кузьмы Матвеевича известны: Анисим, Дмитрий (в переписях – Митька; это неполное имя в те времена имело разные значения: Дмитрий, Никита, Никифор и др.), Иван, Константин и Трофим. Анисим записан лишь однажды в писцовой книге 1625 года во дворе отца, Дмитрий (Никита? Никифор?) и Иван упоминаются в той же переписи как владельцы одной из сенокосных пожен вместе с отцом; в писцовой книге 1620 года в деревне Большое (Верхнее) Сухарино, где Кузьма Матвеевич владел двором, записан (без указания фамилии) Филипп Кузьмин, который тоже мог быть его сыном; дальнейших сведений ни о ком из них нет – то ли умерли, не оставив потомства, то ли ушли из волости, а о Константине Кузьмиче и Трофиме Кузьмиче пойдёт речь позже.

Один из потомков Кузьмы Матвеевича (точная степень родства не установлена) Данила Андреевич Ноговицын между 1682 и 1710 годами поселился в Ефанове (о купчей сведений нет, скорее всего, он купил двор Дмитрия Михайловича Попова).

Переписная книга 1710 года – 2 жилых двора:

Иван Прокопьевич Нелюбин, его жена Евдокия (отчество неизв.) и сын Степан. Сила Тимофеевич Нелюбин, его жена Евдокия (отчество неизв.); Иван Силин Нелюбин и его жена Улита Дмитриевна.

Фёдор Афанасьевич Змановский и его жена Мавра Дмитриевна. Еким Прокопьевич Нелюбин, его жена Анна (отчество неизв.) и сын Григорий. Данила Андреевич Ноговицын и его жена Капитолина (отчество неизв.).

Пустой двор пуст Фёдора Афанасьевича Змановского, Екима Прокопьевича Нелюбина и Данилы Андреевича Ноговицына.

Переписная книга 1717 года – 2 жилых двора:

Иван Прокопьевич Нелюбин, его жена ево Евдокия (отчество неизв.) и дети Ульяна и Лука; Степан Иванович Нелюбин, его жена Александра (отчество неизв.) и дочь Ульяна. Сила Тимофеевич Нелюбин и его жена Евдокия (отчество неизв.); Иван Силыч Нелюбин, его жена Улита Дмитриевна и сыновья Егор, Степан и Леонтий; Осип Силыч Нелюбин, его жена Фотиния (отчество неизв.) и сын Михаил.

Еким Прокопьевич Нелюбин, его жена ево Анна (отчество неизв.) и сыновья Пётр, Харитон, Семён и Филипп. Данила Андреевич Ноговицын, его жена Капитолина (отчество неизв.) и дочь Ефимия. Фёдор Афанасьевич Змановский, его жена Мавра Дмитриевна и дети Агриппина, Григорий и Дарья.

Пустой двор Фёдора Афанасьевича  Змановского.

1-я ревизия (1719-1722 гг.) – 2 двора, 20 ревизских душ; лица женского пола в этой переписи не учитывались:

Иван Прокопьевич Нелюбин и его сыновья Иван и Лука; Степан Иванович Нелюбин и его сын Яков; Сила Тимофеевич Нелюбин; Иван Силыч Нелюбин и его сыновья Егор, Степан и Леонтий; Осип Силыч Нелюбин.

Еким Прокопьевич Нелюбин и его сыновья Петр, Харитон, Семён и Филипп; Данила Андреевич Ноговицын; Фёдор Афанасьевич Змановский и его сыновья Григорий и Лаврентий.

Стоит обратить внимание на ситуацию, отражённую в трёх последних переписях: в деревне официально значатся два двора, хотя фактически в ней проживали пять семей, и если в одном дворе записаны двоюродные братья Иван Прокопьевич и Сила Тимофеевич Нелюбины и их взрослые сыновья с семьями (жили все в одной избе или в разных – неизвестно), то в другом – сразу три семьи, причём, далеко не родственники: Еким Прокопьевич Нелюбин, Фёдор Афанасьевич Змановский и Данила Андреевич Ноговицын. Подобное явление, называемое складничеством, существовало с древних времён, но здесь оно выразилось как один из способов ухода от уплаты налогов. Кстати, ещё один двор, принадлежавший Екиму Нелюбину, Фёдору Змановскому и Даниле Ноговицыну, значится пустым, но его земля, скорее всего, обрабатывалась ими же, а податей с него они не платили.

С середины XVI века в Московском государстве существовала налоговая система, называемая сошным письмом или вытным тяглом («соха», «выть» – земельные меры налогообложения). Платить налоги, как известно, никто не любит, поэтому черносошные крестьяне шли на различные хитрости: при проведении переписи собственники дворов уезжали в другое место, их двор объявлялся пустующим, и взимать подать было не с кого; продавали свою землю «белоземцам», не платившим государственных податей, а сами нанимались к ним в половники и обрабатывали эту же землю по договору аренды; занижали количество пахотной земли путём укрытия земельных участков, неправильного обмера, признания определённого количества земли непахотной или низкого качества (нередко, за взятку писцам – извечная российская традиция) и др. Для исключения всех этих лазеек и более эффективного сбора податей в 1646 и 1647 годах были составлены переписные книги (от писцовых они отличались тем, что в них фиксировалось тяглое население, а не земельные угодья), согласно которым наметился переход от поземельного налога к обложению «живущей чети», т.е. подать стала взиматься не с земельного участка, а с двора. Эта налоговая реформа была законодательно провозглашена Соборным Уложением 1649 года; кстати, этим же уложением было окончательно оформлено крепостное право: был введён бессрочный сыск беглых (за их приём устанавливался высокий штраф), потомственное прикрепление всех частновладельческих крестьян и бобылей к земле. Через 30 лет, по результатам новой переписи 1678 года, указами царя Фёдора Алексеевича и приговорами Боярской думы в 1679 году было официально введено подворное налогообложение. Однако и здесь собственники нашли способ укрывательства налогов: они огораживали два или несколько соседних дворов забором с одними общими воротами (эту систему ещё называли налогом «на ворота») и платили подать вскладчину как за один двор. Кстати, Данила Ноговицын был сотским (сельским старостой), ответственным за сбор податей, и сам же укрывался от их уплаты. История стара как мир – ничего не поменялось и до настоящего времени!

По итогам переписи 1710 года в России обнаружилась, по сравнению с предыдущей переписью 1678 года, «убыль» более 19% хозяйств; повторная, более подробная, перепись 1717 года, названная ландратской (от нем. Land - земля, страна, Rat – совет; ландрат – чиновник, стоявший во главе ландратской доли, как временно называли уезды; в задачу ландратов было вменено подробное описание крестьянских дворов и сравнение их состояния с предыдущими переписями 1678 и 1710 годов), подтвердила эти массовые махинации, и Пётр I распорядился взимать налоги согласно переписи 1678 года: т.е. волость обязана была заплатить подати с того количества дворов, которое значится в переписной книге 1678 года, и не важно – жилой это двор или пустой. В 1718 году было объявлено о новой переписи (ревизии), на основании которой в 1724 году был введён подушный оклад, когда налог стал взиматься уже не с двора, а с конкретного человека (ревизской души) – система так же далеко не совершенная, что обыгрывается в произведении Н.В.Гоголя «Мёртвые души».

Как уже говорилось, до начала XVIII века крестьяне северных уездов были совершенно свободны и крепостное право их практически не коснулось; встречались лишь единичные случаи, когда местные купцы привозили из своих поездок в Сибирь и Китай «купленных» людей «калманской» и «мунгальской породы» (калмыцкой, монгольской и татарской национальностей, крещённых в православную веру) и использовали их в качестве дворовых людей. С введением подушной подати ситуация стала кардинально меняться. В это время крепостное право в центральных уездах России достигло своего апогея, и даже черносошных крестьян (их теперь стали называть казёнными или государственными) – целыми деревнями – государь своей волей мог пожаловать кому-либо в собственность, превратив их, таким образом, в крепостных, или приписать к казённому заводу, верфи, руднику, откуда уйти было невозможно.

Ранее для государственной фискальной службы было не столь важно, где «тяглец» (налогоплательщик) проживает фактически, лишь бы занимался своим делом и платил подать; именно поэтому крестьянская миграция правительством не только не возбранялась, наоборот, для освоения новых земель она даже приветствовалась, для чего новопоселенцы (иногда – целые волости, например, Антропьева слобода, образовавшаяся на рубеже XV-XVI веков) на какой-то срок освобождались от налогов. В связи с этим воеводы центральных уездов России постоянно жаловались царю на сибирских воевод, которые принимали у себя беглых крестьян, из-за чего правительству приходилось периодически издавать специальные указы о возврате беглых, чтобы центральные уезды совсем не обезлюдели. Теперь же не столько сам крестьянин, сколько «общество», «мир» – в лице волостного начальства (старшины, сельских старост, сотских и др.) – отвечало перед государством за выплату податей, т.е. все сборы взимались в полном объёме с волости, а уже внутри неё распределялись между сельскими обществами (в разное время они назывались десятками, присудами и др.) и отдельными хозяйствами. Так называемая «круговая порука» в некоторой степени существовала и при прежних налоговых системах, особенно при подворном обложении, когда волостные «посыльщики», ответственные за сбор податей, требовали их уплаты даже с пустых дворов, но её всячески старались игнорировать; с введением же подушного оклада она была узаконена в официальном порядке. Лишь зажиточные крестьяне, которые были в состоянии сами заплатить все подати, ещё сохранили какую-то независимость: так, в 3-й ревизии (1763 г.) в Ефанове числится только один «деревенский владелец» – Алексей Данилович Ноговицын, сын сельского старосты (сотского) Данилы Андреевича Ноговицына, все другие, судя по всему, уступили все имущественные права на свои жеребьи обществу.

Поворотными вехами в истории крестьянского землевладения стали Межевые инструкции 1764 и 1766 годов и Манифест от 19 сентября 1765 года о Генеральном размежевании земель в Российской империи, когда правительство категорически заявило, что земля, на которой «сидят» государственные крестьяне, является полной собственностью казны; так, Межевая инструкция 1766 года гласила: «<…> никому, как посторонним, так и между собою, не продавать и не закладывать, и в иски, а также по векселям и за долги не продавать, а кто и отдаст, то данным крепостям, закладным записям и отдачам быть недействительными». То есть, все прежние купчие были аннулированы, государственные крестьяне лишились права собственности и стали, по сути, арендаторами казённой земли; причём, никакого договора не существовало – рождённый в семье государственных крестьян таковым же и становился, а земельные наделы распределяло между членами общества волостное начальство.

Лишь указом Павла I от 12 декабря 1801 года государственным крестьянам вновь было разрешено приобретать в частную собственность земли, правда, только незаселённые – пашню или сенокосные пожни. Но это будет позже, а пока их положение стало приравниваться к положению крепостных. Казённый крестьянин потерял право самовольно уйти из деревни, поскольку его доля податей раскладывалась на родственников или односельчан, а так же и поселиться в деревне, т.к. ему при этом нужно было выделить земельный участок, а значит, у кого-то эту землю отобрать.

В некоторых случаях по разрешению общества и волостного начальства крестьянин мог пойти на заработки; ему выдавался «пашпорт» на определённый срок (как правило, на три года), по окончании которого он обязан был прибыть на прежнее место жительства. Если он вовремя не возвращался, то числился «в бегах», а подать за него взималась с родственников либо с общества. Так же, как и Конон Змановский, о котором говорилось ранее, Лука Иванович Нелюбин, племянник Екима Прокопьевича Нелюбина, в 1749 году, и его сын Лука (по другим данным – Иона) в 1747 году тоже были отпущены в Сибирь с выдачей паспорта на три года, но к назначенному строку домой не явились, на момент 3-й ревизии (1763 г.) считались беглыми, а подушной платеж за них взимался «с пуста». Пётр Екимович Нелюбин, сын Екима Прокопьевича, тоже уходил в Сибирь, но вернулся на родину.

Если же ушедшему удавалось закрепиться на новом месте жительства, где он записывался в тамошнее общество (крестьянское, мещанское, а то и купеческое) и отныне платил налоги там, об этом сообщалось в местную канцелярию, издавался специальный указ, и на его основании по прежнему месту жительства он из числа налогоплательщиков исключался. Именно так Трофим Ефимович Нелюбин, правнук Екима Прокопьевича, в 1769 году ушёл в Сибирь и с 1783 года был записан в мещанское общество города Красноярска; в Регистре для записи купцов Красноярска о нём сказано: «торг производит по городам Енисейске и Красноярске мелочной».

Однако жизнь шла своим чередом, создавались новые семьи, а значит, и появлялись новые хозяйства; или, наоборот, обладатель земельного надела умер, ушёл из деревни официально или сбежал, а наследников не оставалось или они были не в состоянии его обрабатывать, и тогда этот надел у них просто отбирали. Поэтому постоянно приходилось проводить межевания. Стоит отметить, что частые земельные переделы негативно сказывались на качестве обработки земли: крестьянин (так же как и арендатор-половник), не владевший своим наделом на правах частной собственности, и понимая, что рано или поздно он его лишится, не относился к земле с должной заботой.

Нередко случалось так, что новоиспечённому хозяину выделить землю в своей деревне возможности не было, а в другой деревне надел освободился, и тогда по «мирскому приговору» (решению общества и волостного начальства), утверждённому уездной канцелярией или губернской Казённой палатой, он переводился в эту деревню. Так не позднее 3-й ревизии (1763 г.) казённо-крестьянский сын деревни Ивашево Никита Степанович Захаров был переведён в Ефаново. На момент переписи ему было всего 16 лет, он был холост и, вероятно, до женитьбы фактически проживал в Ивашеве, а только числился крестьянином деревни Ефаново. Сюда же не позднее 5-й ревизии (1795 г.) были переведены и его младшие братья Яков и Иван. У Якова Степановича семьи не было, а после смерти старшего брата и его жены Екатерины Ивановны (девичья фамилия неизв.) он воспитывал их дочь Пелагею. Первой женой Ивана Степановича была дочь половника деревни Малое Сухарино Семёна Мокиевича Старцева Евфимия; детей у них, вероятно, не было. Второй женой была дочь крестьянина деревни Яковлевской Ильи Афанасьевича Захарова Матрёна. Их сын Степан Иванович и его жена Анна Фёдоровна (урождённая Швецова из деревни Водопьянка) умерли почти одновременно: 17-18 января 1822 года – наверное, от эпидемии (в то время свирепствовала оспа), сыновей у них не было, и, таким образом, фамилия Захаровых из Ефанова снова исчезла.

Не позднее 1784 года (согласно исповедным ведомостям Слободской церкви) государственный крестьянин деревни Большой Дор Сидор Иванович Угрюмов перешёл в деревню Малое Сухарино половником владельцев этой деревни лальских мещан Переваловых. А его сын Андрей Сидорович не позднее 5-й ревизии (1795 г.) так же, как и Никита Захаров, подростком (на момент переписи ему было 14 лет) был переведён в Ефаново на казённый жеребей; в 1811 году его перевели в деревню Копылово, где впоследствии, вплоть до последнего времени, проживали его потомки.

Родоначальником всех местных Угрюмовых можно считать некоего Угрюма (Угрюм или Угрим – мирское имя-прозвище, что значит: «нелюдимый», «угрюмый»), чьи многочисленные потомки, начиная с переписи 1620 года, проживали в деревнях «на Дору залесном» (оттуда же перешли в Ефаново и Нелюбины): Большой Дор, Заистобная, Истобная, Кулемисино, Олеховская, а потом расселились и по другим деревням Антропьевой слободы, образовав несколько независимых родов, которые, в том числе носили и другие фамилии, например, Завьяловы, Насоновы. Ещё один из Угрюмовых, Кузьма Прокопьевич, не позднее 5-й же ревизии был переведён из деревни Заистобной в деревню Зманово (Березник) Слободского прихода; к теме данной статьи эта ветвь Угрюмовых отношения не имеет, а упоминается здесь лишь потому, что один из потомков Кузьмы Прокопьевича – Алексей Николаевич Угрюмов – приходится автору данной статьи прадедом.

Вернёмся к рассказу о Нелюбиных. Для экономии времени и места далее будут перечислены только лица мужского пола (те, что известны из переписей или других документов), а из женщин – только те, кто имеет непосредственное отношение к истории деревни.

Как уже говорилось, в начале XVIII века в Ефанове проживали Иван Прокопьевич, Еким Прокопьевич и Сила Тимофеевич Нелюбины. У Ивана Прокопьевича и его жены Евдокии (отчество и девичья фамилия неизвестны) были сыновья Степан, Иван и Лука. У Степана Ивановича и его жены Александры  (отчество и девичья фамилия неизвестны) были сыновья Леонтий, о котором после 1734 года сведений нет, и Яков, отданный в рекруты в 1737 году. Иван Иванович сбежал из деревни в 1747 году, семьи у него не было, и дальнейших сведений о нём тоже нет. У Луки Ивановича и его жены Анисьи Ивановны (урождённой Нечаевой из деревни Пьянковской) был сын (по разным данным) Лука или Иона; как уже говорилось ранее, оба, и Лука Иванович и его сын в разное время были отпущены в Сибирь, но домой не вернулись. Таким образом, потомков Ивана Прокопьевича Нелюбина в деревне не осталось.

У Екима Прокопьевича и его жены Анны (отчество и девичья фамилия неизвестны) были сыновья Пётр, Харитон, Семён и (по разным данным) Филипп или Филимон; о трёх последних сведений нет. У Силы Тимофеевича и его жены Евдокии (отчество и девичья фамилия неизвестны) были сыновья Степан, о котором после 1682 года сведений нет, Иван, Иван же, ушедший в Сибирь в 1722 году (семьи, вероятно, не было), и Осип. Таким образом, в деревне образовались три рода Нелюбиных, родственниками уже не считавшиеся: потомки Петра Екимовича и его троюродных братьев Ивана Силыча и Осипа Силыча. Ещё один род Нелюбиных образовался в деревне Под Лальским волочком (Матренинской), куда не позднее 2-й ревизии (1745 г.) был переведён Степан Иванович Нелюбин (сын Ивана Силыча), чьи потомки проживали там вплоть до середины XX века.

У Петра Екимовича и его жены Степаниды Васильевны (отчество и девичья фамилия неизвестны) были сыновья Ефим и Калистрат. У Ефима Петровича Нелюбина и его жены Фёклы Андреевны (урождённой Жижиной из деревни Соловьёво Лальского Богоявленского прихода) были сыновья Трофим, записавшийся в Красноярское мещанское общество, о чём говорилось ранее (его жена Екатерина Петровна Савинская из деревни Ершова гора - Сосниха Лальского Воскресенского прихода, вероятно, ушла вместе с ним; о детях сведений также нет), Данила, Василий, отданный в рекруты в 1788 году, и Афанасий. У Калистрата Петровича и его жены Мавры Дмитриевны (урождённой Бутаковой из деревни Зманово Туринского прихода), детей, вероятно, не было.

Данила Ефимович Нелюбин упоминается как церковный староста; от первой жены Евдопии Потаповны (девичья фамилия неизв.) были сыновья Дмитрий, умерший ребёнком, Александр и Сисой, тоже, вероятно, умерший в детстве; от второй жены Ефимии Петровны (девичья фамилия неизв.) детей, вероятно, не было. У Александра Даниловича и его жены Надежды Ульяновны (девичья фамилия неизв.) были дочь Феодосия и сын Пётр, умерший ребёнком. После смерти Александра Даниловича Надежда Ульяновна вышла замуж за крестьянина деревни Под Лальским волочком (Матренинской) Ивана Павловича Нечаева; детей у них, вероятно, не было.

Феодосия Александровна вышла замуж за владельческого крестьянина (половника) деревни Малое Сухарино Ивана Артемьевича Угрюмова – племянника Андрея Сидоровича Угрюмова, о котором говорилось ранее. Из детей у них были только дочери, расскажем только о старшей – Марии, остальные либо умерли в детстве, либо вышли замуж в другие приходы, и сведений о них нет.

Мария Ивановна Угрюмова вышла замуж за крестьянина деревни Матвеевской (Чируховской) Дометия Ивановича Лычакова; детей у них либо не было, либо умерли в раннем детстве. Весной 1855 года, во время Крымской войны, Дометий Иванович был мобилизован во Временное (подвижное) Государственное ополчение (вместе с ним был мобилизован крестьянин деревни Пахомовской Тимофей Гаврилович Веретенников, о котором будет рассказано в статье «Деревня Пахомовская-Новосёловская»). Дружины ратников, сформированные в Вологодской губернии, были направлены на оборону Балтийского побережья от англо-французских интервентов. Большого влияния на ход войны ополчение не оказало (в большей степени оно героически проявило себя при обороне Севастополя) и весной 1856 года было распущено, и Дометий Иванович вернулся домой.

У Афанасия Ефимовича и его жены Степаниды Родионовны (урождённой Заровнядной из деревни Федотово) были сыновья Степан, умерший в детстве, и Дмитрий. 1 января 1797 года Афанасий Ефимович, как гласит запись в метрической книге, «удавился и не поддался христианскому погребению», а Степанида Родионовна вышла замуж за отставного матроса Ивана Филипповича Грехнёва; общих детей у них не было.

Иван Нечаев, Иван Угрюмов и Иван Грехнёв с жёнами в исповедных ведомостях Слободской церкви записаны в Ефанове, но где они проживали фактически, неизвестно, поскольку эти посемейные списки не всегда точно указывают фактическое место жительства прихожан: человек мог официально числиться прихожанином данной церкви и записан в данной деревне, но фактически проживать в другой деревне и даже в другом приходе; так же неизвестно, были ли они переведены в Ефаново «по мирскому приговору» на пустующие жеребьи, или просто пришли в хозяйства своих жён. Где фактически проживали Дометий Лычаков с супругой, тоже неизвестно: в исповедных ведомостях до 1856 года они записаны в Ефанове, с 1857 года – в Матвеевской, а с 1868 года – в деревне Березино. Если бы он был переведён в Ефаново решением сельского общества, то так и продолжал бы жить здесь, а не возвращался на родину; скорее всего, поскольку у Марии Ивановны братьев не было, он перешёл в хозяйство тёщи-вдовы, после возвращения с войны он с супругой вернулся на свою родину, но там выделить ему земельный надел возможности тоже не было, и их перевели в Березино.

Итак, из потомков Петра Екимовича Нелюбина в деревне остался только его правнук Дмитрий Афанасьевич. Явно не от хорошей жизни его отец Афанасий Ефимович покончил с собой, поэтому и жизнь его потомков тоже, судя по всему, была нелёгкой. Забегая вперёд, стоит сказать, что правнук Дмитрия Афанасьевича Дмитрий Сергеевич Нелюбин стал активным сторонником коллективизации и был первым председателем местного колхоза «Будённовец», пробыв на этой должности почти четверть века – с 1930 по 1954 год.

У Дмитрия Афанасьевича и его жены Александры Петровны (девичья фамилия неизв.) были сыновья Фёдор, Андрей (вероятно, был взят в рекруты и домой не вернулся), Афанасий, Артемий и Александр.

У Фёдора Дмитриевича и его жены Дарьи Николаевны (урождённой Захаровой из деревни Ратчинской-Трегубовской) были сыновья Кондратий, Василий, Папа и Сергей. Кондратий Фёдорович проживал в деревне, о семье сведений нет, но в одной из записей метрических книг упоминается его дочь Мария Кондратьевна. О Василии сведений нет – то ли умер в детстве, то ли впоследствии ушёл из деревни или был призван в армию и домой не вернулся. Папа Фёдорович Нелюбин упоминается в газете Вологодские губернские ведомости (№ 31 за 1884 г.) как утерявший свидетельство ратника Государственного ополчения; о его семье сведений тоже нет, но впоследствии в деревне жила некая Надежда Папи́евна (фамилия неизвестна, умерла в 1935 году) – возможно, его дочь. Женой Сергея Фёдоровича была Матрёна Иовна Пономарицына из деревни Антюшевской (Большой двор) Короваевского прихода (в деревне её называли: по отчеству – И́вовна, а по мужу – Се́ржиха); из их детей известны: Андрей, умерший в детстве, Павел, Дмитрий, Егор, Ольга и Анна, о которой, кроме даты рождения, сведений нет. Егор Сергеевич в похозяйственном списке Лузского сельсовета 1940-1942 годов записан с матерью Матрёной Иовной; о его семье сведений нет, и в числе погибших на Великой Отечественной войне он не значится. Ольга Сергеевна вышла замуж за крестьянина деревни Нижнее Сухарино Андрея Михайловича Бобылева, о котором будет рассказано в статье «Сухарино».

Женой Афанасия Дмитриевича была дочь крестьянина этой же деревни Степана Васильевича Ноговицына Ирина; из детей у них были только дочери.

Артемий Дмитриевич был взят в рекруты, по окончании службы вернулся домой. У него и его жены Александры Ивановны (девичья фамилия неизв.) были сыновья Дмитрий, о котором, кроме даты рождения, сведений нет (наверное, умер в детстве), и Александр, тоже умерший ребёнком. По рассказам старожилов, в деревне проживал некий Ортю́га – наверное, это и был Артемий Дмитриевич.

У Александра Дмитриевича и его жены Анастасии Васильевны (урождённой Чирухиной из деревни Филёвской) был сын Егор, сведений о котором, кроме упоминания в исповедных ведомостях, нет, и дочери, умершие в детстве.

Итак, к 30-м годам XX века из этого рода Нелюбиных в деревне осталась лишь одна ветвь – потомки Сергея Фёдоровича, а именно: Павел Сергеевич старший (1896 г.р.), Дмитрий Сергеевич (1900 г.р.) и Ольга Сергеевна Бобылева (1907 г.р.). Но это будет уже другая история.

У Ивана Силыча Нелюбина и её жены Улиты Дмитриевны (девичья фамилия неизвестна) были сыновья Егор, Степан и Леонтий. Степан Иванович, как уже говорилось ранее, перешёл (или был переведён) в деревню Под Лальским волочком (Матренинскую); этот род к теме данной статьи отношения не имеет, но, забегая вперёд, стоит добавить, что праправнук Степана Ивановича Дмитрий Егорович (Георгиевич) Нелюбин взял в жёны дочь крестьянина деревни Ефаново Василия Степановича Ноговицына Устинью, а их внук Дмитрий Николаевич около 1961 года перешёл в Ефаново, где взял в жёны дочь Ольги Сергеевны Бобылевой, о которой говорилось выше, Валентину Андреевну. У Леонтия Ивановича семьи, вероятно, не было; то ли умер, то ли был взят в рекруты.

Женой Егора Ивановича была Прасковья Артемьевна Захарова из деревни Куликово; у них был сын Семён, а у Семёна Егоровича и его жены и его жены Веры Матвеевны (девичья фамилия неизв.) – сыновья Леонтий, Егор и Андрей. Леонтий Семёнович был отдан в рекруты, как сказано в ревизской сказке за 1795 год, вместо крестьянина деревни Заистобной Михаила Андреевича Угрюмова, возвращённого со службы «за неспособностью». О детях Андрея Семёновича и его жены Марии Никифоровны (девичья фамилия неизв.) сведений нет.

Первой женой Егора Семёновича была Матрона Ермолаевна Шахматова из деревни Ельцова гора (Залисье); у них были сыновья Иван, умерший ребёнком, Пётр и Афанасий; от второй жены Марии Кирилловны (девичья фамилия неизв.), детей, вероятно, не было.

Афанасий Егорович был взят в рекруты, служил фурштатским (в обозной части) 8 запасного батальона Эстляндского пехотного полка, вышел в бессрочный отпуск унтер-офицером, вернулся домой и взял в жены Марию Ефимовну Веретенникову из деревни Старостинской (Захаровской); детей у них не было.

У Петра Егоровича от первой жены Натальи Андреевны (девичья фамилия неизв.) был сын Иван, умерший ребёнком. Наталья Андреевна умерла, вероятно, от этих же родов, а от второй жены Марии Ивановны (по другим данным – Семёновны; девичья фамилия неизв.) были сыновья Егор и Николай, оба умершие детьми (в один год – возможно, от эпидемии), Филимон, Савва (Савелий) и Демид, о котором после 1868 года сведений нет.

Филимон Петрович избирался церковным старостой, его женой была Анна Ивановна Лазарева из деревни Ратчинской (Трегубовской). Женой их сына Алексея Филимоновича была Анна Васильевна Ноговицына из деревни Ефаново; из их детей известны: Клавдия, Дмитрий, Раиса, Егор, Лидия, Николай и Антонина. Женой Дмитрия Алексеевича была дочь крестьянина этой же деревни Николая Анемподистовича Нелюбина Мария; Егор Алексеевич погиб на Великой Отечественной войне, о других детях Алексея Филимоновича и Анны Васильевны сведений нет.

Женой Саввы Петровича была Феодора Григорьевна Дудина из деревни Турышкино; из их детей известны сын Иван и дочь Евдокия (Авдотья), вышедшая замуж за крестьянина деревни Ефаново Василия Федосеевича Ноговицына. Оба, и Савва Петрович, и его сын Иван Савельевич тоже избирались церковными старостами. Кто была первая жена Ивана Савельевича, сведений нет, из их детей известны дочь Елизавета и сын Николай; вторую жену звали Лидия Филипповна (девичья фамилия неизв.), из их детей известна дочь Аграфена. Жену Николая Ивановича звали Наталья Викторовна (девичья фамилия неизв.).

Итак, к 30-м годам XX века из этого рода Нелюбиных в деревне осталась лишь одна ветвь – потомки Петра Егоровича, а именно: Дмитрий Алексеевич (1903 г.р.) и Егор Алексеевич (1911 г.р.), Иван Савельевич (1883 г.р.) и его сын Николай Иванович (1911 г.р.) и Евдокия (Авдотья) Савельевна Ноговицына (1890 г.р.). Но это будет уже другая история.

У Осипа Силыча Нелюбина и его первой жены Фотинии (отчество и девичья фамилия неизвестны) был сын Михаил, умерший в детстве, от второй жены Марфы Никитичны (девичья фамилия неизв.) были сыновья Гаврила, Михаил и Василий. У Гаврилы Осиповича была семья, но имя жены неизвестно, детей, вероятно, не было; будучи вдовым, в 1747 году он сбежал из деревни. Михаил Осипович младший, как уже говорилось ранее, в 1750 году был отпущен в Сибирь, но домой не вернулся; сыновей у него не было, а его жена Марфа Петровна (урождённая Уварова из деревни Медянка-Чёрная Пырзенского Николаевского прихода) с дочерьми проживала в деревне.

Первой женой Василия Осиповича была Феодосия Фёдоровна Шахматова из деревни Ельцова гора (Залисье); из их сыновей известны Григорий и Андриан; от второй жены  Ксении Петровны (девичья фамилия неизв.) был сын Фёдор; третьей женой стала Екатерина Семёновна Старцева из деревни Малое Сухарино (о Старцевых будет рассказано в статье «Сухарино»); от неё у него были сыновья Ефим, Егор, сведений о котором нет (возможно, был взят в рекруты), и Иван. Екатерина Семёновна после смерти супруга вышла замуж за крестьянина деревни Турышкино Ивана Никифоровича Дудина, но дети Василия Осиповича впоследствии проживали в Ефанове.

Григорий Васильевич с 1788 года числился «в бегах», семьи, вероятно, не было. Андриан Васильевич был взят в рекруты, проходил воинскую службу на флоте, вышел в отставку рядовым матросом, вернувшись домой, взял в жёны дочь крестьянина этой же деревни Петра Даниловича Ноговицына Фёклу; их сын Андрей Андрианович тоже служил в армии, вышел в отставку унтер-офицером, семьи у него не было. Фёдор Васильевич умер холостым.

У Ефима Васильевича от первой жены Марты Васильевны (девичья фамилия неизв.) были дочь Мария, которая замуж не выходила, жила в семье младшего брата Ивана, и сын Василий, умерший в детстве; у второй жены Натальи Андреевны (девичья фамилия неизв.) был сын Иван, а у Ивана Ефимовича и его жены Марии Ефимовны (девичья фамилия неизв.) – сын Емельян. Женой Емельяна Ивановича была Елена Агафониковна Пупышева из деревни Сваруха, из детей у них были только дочери.

Женой Ивана Васильевича была Наталья Михайловна Пономарёва из деревни Антюшевской (Большой двор) Короваевского прихода; из их детей известны сын Василий и дочери Марина, Мария, Елена и Елизавета (о трёх последних сведений нет).

Василий Иванович Нелюбин был ключевой фигурой деревни и волости. В возрасте 32 лет он был избран старшиной Целяковского волостного правления (волостным головой), учрежденного с 1 января 1861 года. За успешное взыскание податей за 1865 год ему была объявлена благодарность Вологодской Губернской палаты государственных имуществ. 23 ноября 1870 года он был избран председателем открытого при Слободской Спасо-Преображенской церкви приходского попечительства, состоящего из двенадцати самых зажиточных и уважаемых местных жителей.

У Василия Ивановича и его жены Марии Фёдоровны (девичья фамилия неизв.) были дочь Пелагея, о которой пойдёт речь ниже, и сын Осип, умерший младенцем.

Марина Ивановна родила двоих внебрачных детей: сына Анемподиста и дочь Наталью; её дальнейшая судьба неизвестна, то ли умерла, то ли вышла замуж, её дети воспитывались в семье деда, а после его смерти – дяди Василия Ивановича (Наталья записана в ревизской сказке 1858 года, но в исповедных ведомостях и Марина и дочь в последний раз записаны в 1854 году). Незаконнорожденные дети отчеств не имели, и Анемподист Нелюбин впоследствии, уже будучи зажиточным и уважаемым человеком, в документах, в том числе и списках избирателей депутатов 1-й Государственной думы 1906 года, значится без отчества; однако в церковных книгах он записан с отчеством «Иванович», вероятно, по имени крёстного – деда Ивана Васильевича. Его женой была лальская мещанскую дочь из деревни Ратчинской (Трегубовской) Анна Васильевна Перевалова; из их детей известны сыновья Иван и Николай, впоследствии проживавшие в деревне, а так же Василий и Пелагея, о которых, кроме дат рождения, сведений нет – наверное, умерли в детстве.

Женой Ивана Анемподистовича (в деревне у него было прозвище «Анпалитыч» – вероятно, от искажённого отчества) была лальская мещанская дочь из деревни Клобуково Прасковья Ивановна Заескова; из их детей известны сын Александр и дочь Аграфена; женой Александра Ивановича была Александра Григорьевна - дочь крестьянина деревни Ефаново Григория Васильевича Ноговицына, о котором пойдёт речь ниже; об Аграфене Ивановне сведений нет.

Жену Николая Анемподистовича тоже звали Прасковья Ивановна (совпадение?), но её девичья фамилия и откуда она родом, неизвестно; из их детей известна дочь Мария, мужем которой был Дмитрий Алексеевич Нелюбин, сын Алексея Филимоновича Нелюбина, о котором говорилось выше. Самого Николая Анемподистовича никто из старожилов не помнит и в похозяйственных списках Лузского сельсовета (имеются списки только 1938-1954 годов) он не значится – то ли умер до этого, то ли погиб на Перовой мировой или гражданской войне.

Таким образом, к 30-м годам XX века из этого рода Нелюбиных в деревне остались Иван Анемподистович (1869 г.р.), его сын Александр Иванович (год рожд. неизв.) и племянница Мария Николаевна Нелюбина (1907 г.р.). Но это будет уже другая история.

Пелагея Васильевна, дочь Василия Ивановича Нелюбина, вышла замуж за крестьянина деревни Осиновая (Малая) Слободка Короваевского прихода Егора Осиповича Шитикова. Егор Осипович не увёз жену в свою деревню, как это было принято, а поселился здесь же, в Ефанове. Деревня Осиновая Слободка была в составе Савинского сельского общества Палемской волости, тогда как Ефаново – Слободского сельского общества Целяковской волости, а перевод государственного крестьянина из деревни в деревню, как уже говорилось ранее, был возможен лишь в пределах одного сельского общества, в крайнем случае – в пределах волости, но перевод из одной волости в другую мог состояться только по важной причине и по инициативе самого переводимого. Если учесть, что впоследствии сын Егора Осиповича Александр Егорович, а затем и внук Виктор Александрович работали кузнецами, то, вероятно, это была их семейная профессия, и он мог быть приглашён в Ефаново как кузнец (что называется, переманили), а уже здесь он женился на местной девушке, причем, с неплохим приданым, т.к. её отец был самым зажиточным крестьянином этой деревни. А поскольку его тесть был ещё и волостным старшиной, то перевод в другую волость труда не составил.

Егор Осипович тоже был зажиточным и уважаемым человеком, избирался церковным старостой, гласным (по-нынешнему – депутатом) Устюгского уездного земского собрания от сельских обществ Целяковской волости, присяжным заседателем Великоустюгского уездного суда, вместе с Анемподистом и Саввой Петровичем Нелюбиными состоял в списке избирателей депутатов 1-й Государственной думы 1906 года; в то время выборы не были всеобщими, а право участия в них имели лишь специальные выборщики от сельских обществ и владельцы частной собственности – согласно установленному имущественному цензу.

Как говорилось ранее, в 1801 году государственным крестьянам было разрешено приобретать в частную собственность незаселённые земли – пашни и сенокосные пожни. Коротко о местных землевладельцах: в 1885 году Егор Осипович Шитиков имел в собственности (в перерасчёте на современные меры площади) 126,18 га земли, крестьянин деревни Пахомовской (Новосёловской) Гаврила Игнатьевич Веретенников совместно с причетниками Слободской Спасо-Преображенской церкви (священник, дьякон и др.) – 70,52 га, крестьянин деревни Малое Сухарино (Ослоповской) Михаил Игнатьевич Веретенников – 59,73 га; в 1906 году верхнелальский торгующий крестьянин (так называли крестьян, занимающихся торговлей, но не записанных в купеческие гильдии, т.е. официально купцами не являвшихся) Николай Иванович Токмаков имел в собственности 805,59 га земли, крестьянин деревни Руденино Степан Иванович Булдаков – 438,8 га, причетники Слободской церкви – 397,35 га, крестьянин деревни Родионовской (Гора) Алексей Егорович Бобров – 248,25 га, крестьянин деревни Ефаново Анемподист Нелюбин – 18,71 га, Егор Осипович Шитиков – 2,1 га, Савва Петрович Нелюбин – 1,09 га.

В газете «Вологодские губернские ведомости» (№ 40 за 1865 г., № 46 за 1868 г., № 43 за 1871 г., № 23 за 1873 г., № 45 за 1873 г., № 70 за 1874 г., № 93 за 1874 г., № 81 за 1875 г.) опубликованы объявления о купле-продаже земельных угодий Нелюбиными и Шитиковыми. 5 августа 1865 года Василий Иванович Нелюбин купил у лальского чиновника Павла Гавриловича Пономарёва, пономаря Лальской Богоявленской церкви Алексея Гавриловича Пономарёва и пономаря Аникинской Иоанно-Предтеченской церкви Николая Гавриловича Пономарева за 250 рублей сенные покосы в пойме реки Лузы, заключающиеся «в половинных частях пожен Ребячьей, Лунихи и 1/8 части пожни Слудки». Днём ранее, 4 августа 1865 года его супруга Мария Фёдоровна купила у этих же братьев Пономарёвых за 300 рублей землю в деревне Ершово, заключающуюся «в 6-м участке половинную часть всякого качества земли с принадлежащими разными пожнями». 15 октября 1868 года Василий Иванович купил за 120 рублей у крестьянина Егора Яковлевича Рогова 43,7 га земли «всякого качества» в деревне Верхний Луков прислон. 15 сентября 1872 года Егор Осипович Шитиков купил у губернской секретарши (жены гражданского чиновника XII класса, что по Табели о рангах соответствовало армейскому подпоручику или – по-современному – лейтенанту) Елизаветы Николаевны Польховской землю «всех качеств» в деревнях Ратчинской (Трегубовской) и Родионовской (Гора) и в различных сенокосных пожнях – всего 166,14 га. В тот же день он заложил всю эту землю Николаю Александровичу Токмакову за 1300 рублей сроком на один год – не совсем понятная сделка: купить землю, чтобы сразу же её заложить. Через год, 17 сентября 1873 года, Н.А.Токмаков представил в Устюгский уездный суд закладную на эту землю с требованием взыскания денег с должника. Неизвестно, сразу ли Егор Осипович расплатился с долгом, или нет, но через год, 12 августа 1874 года, он продал сенокосные пожни тому же Н.А.Токмакову (две купчие по 300 руб. каждая) и своей тёще вдове Марии Фёдоровне Нелюбиной (купчая на 200 руб.). В этот же день Мария Фёдоровна продала за 300 рублей лальскому мещанину Николаю Павлиновичу Попову землю в деревне Ершово, купленную в 1865 году, а её дочь Пелагея Васильевна Шитикова продала этому же Н.П.Попову за 300 рублей из оставшегося ей от отца наследства землю с урожаем в пожнях Ребячьей, Лунихе и Слудке. Ещё через год, 9 июля 1875 года, Пелагея Васильевна продала крестьянину деревни Демидовской (Лунданга) Семёну Яковлевичу Гладышеву за 260 рублей землю в деревне Верхний Луков прислон с половиной урожая озимого хлеба и всем урожаем сена. Неизвестно, имеют ли эти продажи земли М.Ф.Нелюбиной и П.В.Шитиковой отношение к долгу Е.О.Шитикова, но в 1885 году он имел в собственности ещё 126,18 га земли. Однако к 1906 году (согласно списку избирателей 1-й Государственной думы) у него в собственности остались всего 2,1 га, хотя никаких сведений о новой распродаже им земель нет.

Из детей Егора Осиповича и Пелагеи Васильевны известны: Александра, Василий, Надежда, Любовь, Александр, Клавдия, Василий, Палладий и Савва; возможно, были и другие дети, но сведений о них нет. Александра и Любовь умерли в детстве; Василий старший, вероятно, тоже умер, во всяком случае, сведений о нём нет; Надежда Егоровна вышла замуж за крестьянина деревни Заистобной Доровского прихода Дмитрия (отчество неизв.) Угрюмова; Клавдия Егоровна тоже вышла замуж, но сведений о семье нет. Василий Егорович младший 17 мая 1915 года, на основании Именного Высочайшего указа от 16 марта 1915 года о досрочном призыве новобранцев 1916 года, т.е. рождённых в 1895 году, был мобилизован на войну; вместе с ним, так же, более чем на год раньше положенного срока (призывной возраст в то время был 20 лет, но фактически призывали 21-летних), на войну взяли и его друга Зосиму Григорьевича Ноговицына – деда автора данной статьи. Зосима Григорьевич, к счастью, вернулся домой (иначе и эту статью писать было бы не кому), а Василий Егорович сгинул в горниле войны.

Александр Егорович, как старший сын в семье, от срочной службы был освобождён и зачислен в ратники Государственного ополчения 2 разряда (запас); в октябре-ноябре 1915 года он тоже подлежал мобилизации, однако, как сказано в призывном списке, «призыв отсрочен по причине нахождения его в г. Архангельске». Был ли он на войне, сведений нет, известно лишь, что с Севера он привёз жену Анну Андреевну, которую в деревне звали: «зырянка», т.е. коми, работал кузнецом на Лузском лесозаводе, а потом вступил в колхоз «Будённовец» и проживал в Ефанове. Они с братом Палладием построили новый дом, но Палладий Егорович ушёл в Лузу и стал работать на лесозаводе. Дом они то ли отдали в колхоз, то ли его просто конфисковали, но впоследствии их младший брат Савва Егорович, который ранее жил в деревне Ратчинской (Трегубовской) в доме жены Клавдии Александровны (урождённой Захаровой), вытребовал его себе; жил в Ефанове, а работал в Лузе – на лесозаводе, в ВОЛТе (Всесоюзное объединение лесного транспорта Народного комиссариата путей сообщения). После Великой Отечественной войны была объявлена государственная программа по заселению советскими гражданами отвоёванных у Финляндии территорий; пожелавшим переехать туда выдавали ссуды, выделялся вагон для перевозки имущества. В Карело-Финскую ССР, как говорили, «на Карельский перешеек», и уехал с семьёй Савва Егорович (туда же уехал и Иван Васильевич Веретенников из деревни Пахомово-Новосёловской, о котором будет рассказано в статье, посвящённой истории этой деревни). Таким образом, из Шитиковых в деревне остался один Александр Егорович (1889 г.р.), но это будет уже другая история.

Для дальнейшего повествования нужно вернуться в XVII век и рассмотреть экономическую ситуацию, сложившуюся в Поморье (так называли северные и северо-восточные земли Европейской части России, связанные в торгово-промышленном отношении с Белым морем) в последние годы правления царя Михаила Фёдоровича и в начале царствования Алексея Михайловича, которую в наше время назвали бы кризисной.

Смоленская война 1632-1634 годов увеличила расходы государственного бюджета вдвое, в то время как платёжеспособность податного населения – из-за неурожаев – снизилась. Уменьшились и сборы с торговых оборотов: из Сибири сократился вывоз меха, с Вятки – хлеба, с Устюга и Двины – рыбы, с Вологды и Вычегды – соли (в 1640 году в Сольвычегодске из четырнадцати соляных варниц топилось лишь шесть, а остальные стояли «впусте за скудностью»). Как говорилось выше, с 1646 года вместо вытного тягла стала внедряться подворная подать, а волостные посыльщики, ответственные за сбор податей, в рамках общинной круговой поруки требовали уплаты налогов даже с пустых дворов, владельцы которых ушли из деревни и их земля не обрабатывалась. Но всё равно половина податей и пошлин не собиралась: если в 1646 году в недоимке значилось 5145 рублей и 15 алтын, то в 1648 году – более 8 тысяч рублей. В волости направлялись отряды стрельцов с предписанием недобранные подати «на ослушниках доправить безо всякого мотчания и поноровки». Недоимки выколачивались любыми способами, вплоть до правежа, когда должника держали в тюрьме и подвергали ежедневному публичному избиению, пока сам он, его родные или просто сжалившиеся не внесли плату; нередко это приводило к тяжким увечьям и даже смерти. Но нередко и брать было не с кого, так как бегство крестьян стало массовым: как, например, доносили посыльщики Учецкой волости, «все крестьяне розбрелись врозь и править доходы отнюдь не на ком, потому что все деревни пусты»; не лучшее положение было в соседних Лальской волости и Антропьевой слободе, да и в других волостях тоже.

У крестьянина деревни Другое (Нижнее) Сухарино Кузьмы Матвеевича Ноговицына, о котором говорилось ранее, первоначально всё было благополучно: кроме своей родовой деревни, состоявшей из трёх дворов (в одном жил сам, в двух других – половники), он владел половиной деревни Большое (Верхнее) Сухарино (2 половничьих двора) и третьей частью деревни Меньшее (Малое) Сухарино (1 половничий двор), также ему принадлежали оброчные (не включённые в вытное тягло – основной налог черносошных крестьян, а облагаемые оброком) пашни и оброчные же сенокосные пожни («завы́тное сено») в Истобенском наволоке на правом берегу реки Лузы и мельница-колотовка (небольшая мельница с горизонтально расположенным колесом, работающая, в основном, во время весеннего половодья) на речке Сухарке. Он был розрубным целовальником (целовальник – от «целовать крест», т.е. давать клятву при  вступлении в должность), ответственным за распределение (розруб) повинностей и сбор податей, а на эту выборную должность назначались самые уважаемые и зажиточные крестьяне.

Однако ситуация изменилась и Кузьма Матвеевич был вынужден распродать все свои владения: двор в Меньшем Сухарине он продал крестьянину деревни Турышкино Борису Андреевичу Дудину, один двор в Большом Сухарине был заброшен, другой двор, а так же и всю деревню Другое Сухарино купил устюжский посадский человек Кондратий Андреевич Соколов; оброчные пашни и сенокосные пожни тоже были проданы (пашней владел Кондратий Соколов), а о мельнице-колотовке в писцовой книге 1677-1682 годов сказано: «ныне та мельница впусте», т.е. не работает и оброк с неё не платится. Сам же Кузьма Матвеевич, оставшись жить в бывшем своём дворе в Другом Сухарине, стал половником нового владельца.

Однако уже в 1648/49 году то ли сам Кузьма Матвеевич, то ли его сыновья Константин и Трофим (оригинала купчей нет, поэтому её детали неизвестны) купили у Второго Баженова Курбатова (он же Юрий Кузьмич Захаров) деревню Голяшевицу (Голяшево, Голяши́ха) Ратмеровской волости, состоящую из двух дворов. В таком случае, Кузьма Матвеевич, наверное, вовсе не разорился, а просто, чтобы не платить подати, совершил махинацию (впрочем, вполне законную), о каких уже рассказывалось выше: он перешёл в половники, а деньгами, вырученными от продажи своих жеребьев, поправил своё финансовое положение.

Трофим Кузьмич в 1672/73 году (оригинала купчей тоже нет, поэтому точная дата сделки неизвестна) купил 12-й жеребей деревни Турышкино у Дмитрия Андреевича Дудина и перешёл туда. Потом, видимо, так же как в своё время и его отец, он продал свой двор крестьянину этой же деревни Дмитрию Афанасьевичу Змановскому, перешедшему из Ефанова, а сам нанялся к нему в половники; половником он и умер в Турышкине.

Константин Кузьмич был более удачен в деле: сам он и его потомки и успешно владели деревней Голяшевицей на протяжении многих лет; из его сыновей известны Иван, Яков и Степан. Иван Константинович владел в Голяшевице двором Трофима Кузьмича – половиной деревни (то ли купил его, то ли дядя уступил его ему); его сын Григорий Иванович не позднее 1710 года ушёл в Учецкую волость, где купил половину деревни Прислон, и его потомки проживали здесь вплоть до XX века; о потомках другого сына, Тимофея Ивановича, так же как и о потомках Степана Константиновича сведений нет.

Как уже говорилось ранее, в Ефанове поселился Данила Андреевич Ноговицын. Но чьим сыном он был? У Трофима Кузьмича были сыновья Андрей и Илья, но об их детях сведений нет. Из сыновей Андрея Яковлевича известны Павел, Григорий, Никифор и Тимофей, а про Данилу тоже не известно.  Тем не менее, и у того, и у другого мог быть сын Данила, который в переписи не попал. Как бы то ни было, не вызывает сомнения, что Данила Андреевич тоже является потомком Кузьмы Матвеевича Ноговицына (то ли внуком, то ли правнуком), поскольку других вариантов нет.

От первой жены Капитолины (девичья фамилия неизв.) у Данилы Андреевича были только дочери; второй его женой была Агриппина Григорьевна Дорофеева, дочь половника Усть-Недумского монастыря (этот факт говорит о том, что Данила Андреевич мог быть сыном Андрея Яковлевича, поскольку деревня Голяшевица была ближе к монастырю); у них были сыновья Алексей, Пётр и Гаврила. У Алексея Даниловича был сын Данила, отданный в рекруты, и его потомков мужского пола не осталось. Гаврила Данилович перешёл в деревню Турышкино, взяв в жены вдову крестьянина Родиона Леонтьевича Дудина Екатерину Максимовну. Супруга была почти на 20 лет старше его и имела двоих детей – Ефима и Марину; довольно неравный брак: может быть, Гаврила Данилович был каким-то увечным, и общих детей у них не было. Оставшись вдовцом, Гаврила Данилович жил в семье пасынка Ефима Родионовича Дудина.

В Ефанове остался средний сын Пётр Данилович, одна из дочерей которого, Фёкла Петровна, вышла замуж за крестьянина этой же деревни Андриана Васильевича Нелюбина, о чём говорилось ранее. Сын Иван умер ребёнком; другой сын – тоже Иван – и его супруга Афанасия Афанасьевна (урождённая Калинина из деревни Батюхино Лальского Богоявленского прихода) умерли в один день, 19 февраля 1813 года, через четыре дня, 23 февраля, умер их пятилетний сын Илья, а ещё через три дня,

26 февраля, – десятилетняя дочь Анна; все, вероятно, в результате эпидемии – в те времена свирепствовала оспа. Чуть более чем через год умерла другая дочь Анна. О дочерях Дарье и Анисье сведений нет; их деда Петра Даниловича и бабушки Пелагеи Терентьевны в живых уже, вероятно, не было, и, не смотря на то, что семья была не самой бедной (Данила Андреевич, как уже говорилось ранее, был сельским старостой, а его сын Алексей Данилович – единственным в деревне землевладельцем), судьба девушек-сирот была, скорее всего, незавидной. Таким образом, потомков Данилы Андреевича Ноговицына мужского пола не осталось, и эта фамилия из деревни временно исчезла.

Деревня Голяшевица была в составе Ратмеровской волости, но первоначально относилась к Преображенскому приходу Антропьевой слободы; после того, как в 1764 году Усть-Недумский Богородицкий монастырь был закрыт и 9 апреля 1769 года вместо него учреждён приход, она была приписана к нему. Здесь вплоть до начала XX века проживали потомки Андрея Яковлевича Ноговицына (в похозяйственном списке Лузского сельсовета 1938-1939 годов Ноговицыных в деревне уже не значится – вероятно, с началом коллективизации все из деревни ушли); полная их родословная к теме данной статьи отношения не имеет, нас же интересует одна линия – его правнука Степана Васильевича, который перешёл на жительство в Ефаново, где его потомки проживают и в настоящее время.

У государственного крестьянина деревни Голяшевицы Василия Григорьевича Ноговицына, внука Андрея Яковлевича, и его жены Анны Потаповны (девичья фамилия неизв.) было трое детей: Степан, Марфа и Гаврила. Как правило, при разделе хозяйства из семьи по очереди уходили старшие сыновья, а младший «докармливал» родителей, ему же по наследству доставался и отцовский двор. Так, Гаврила Васильевич остался на отцовском наделе, Марфа замуж не выходила и до старости жила с братом, а Степану выделить земельный участок в своей деревне, вероятно, возможности не было, зато в Ефанове был «выморочный» жеребей – умершего их дальнего родственника Ивана Петровича Ноговицына (обе деревни в то время были в составе одного сельского общества – Антропьевского присуда) и по «мирскому приговору» он был переведён туда. Правда, Иван Петрович умер в 1813 году, а Степан Васильевич перешёл в Ефаново около 1825 года, поэтому, маловероятно, чтобы земля пустовала более десяти лет: скорее всего, этот перевод со смертью Ивана Петровича вовсе и не связан.

Из детей Степана Васильевича и его жены Фёклы Варфоломеевны (девичья фамилия неизв.) известны: Ерофей, Прасковья, умершая ребёнком, Ирина, Пелагея и Василий – прапрадед автора статьи. После смерти родителей главой хозяйства стал 20-летний Ерофей, который взял в жёны Матрону Васильевну Савельеву из деревни Антюшевской (Большой двор) Короваевского прихода. 11-летнего Василия (возможно, вместе с сёстрами Ириной и Пелагеей) взял в Голяшевицу дядя Гаврила Васильевич. Пелагея Степановна впоследствии вышла замуж за крестьянина деревни Нижнее Сухарино Ивана Фомича Бобылева, о котором будет рассказано в статье «Сухарино», Ирина Степановна – за крестьянина деревни Ефаново Афанасия Дмитриевича Нелюбина, о чём говорилось ранее. Василий Степанович взял в жёны дочь крестьянина деревни Пьянковской Александра Андреевича Корытовского Марию и вернулся в Ефаново; семейная легенда гласила, что он перешёл сюда по приглашению или распоряжению волостного старшины, которым в то время был Василий Иванович Нелюбин, – на самом деле, скорее всего, речь идёт, о том, что он был переведён в связи с перераспределением земельных наделов.

Из детей Ерофея Степановича и Матроны Васильевны известны: Сисой, Михаил, Феодосий, Ольга, Степан, Акилина и Екатерина; Сисой и Степан умерли в детстве, о Михаиле сведений нет – то ли был призван в армию и домой не вернулся, то ли ушёл из деревни, то ли умер, не оставив потомства, об Ольге, Акилине и Екатерине сведений нет – если не умерли в детстве, то потом благополучно вышли замуж. В деревне остался только Феодосий Ерофеевич; его жену звали Вера Петровна (девичья фамилия неизв); их дети: Егор (1875 г.р.), Иван (1882 г.р.), Афанасий (1885 г.р.), Мария (1890 г.р.), Василий (1891 г.р.), Прокопий (1894 г.р.) и Татьяна (1895 г.р.). Афанасий и Мария умерли в детстве; Татьяна Федосеевна вышла замуж за крестьянина деревни Родионовской (Гора) Ивана Афанасьевича Нестерова.

У Василия Степановича и Марии Александровны были дети (известные): Анна, Прасковья, Григорий – прадед автора статьи, Устинья, Алексей, близнецы Акилина и Анна. Анна старшая, Алексей и Акилина умерли детьми; Прасковья Васильевна вышла замуж за крестьянина деревни Ивашево Василия Ивановича Тютрина; Устинья Васильевна – за крестьянина деревни Матренинской (под Лальским волочком) Дмитрия Георгиевича (Егоровича) Нелюбина; Анна Васильевна младшая – за крестьянина деревни Ефаново Алексея Филимоновича Нелюбина, о чём говорилось ранее.

Василий Степанович умер «от чахотки»  43 лет от роду, и единственным мужчиной в семье стал 14-летний Григорий. Женился он довольно поздно, в 26 лет, взяв в жёны лальскую мещанскую дочь из деревни Жилино Лальского Богоявленского прихода Александру Никитичну Печерину; их дети: Пармён (1892 г.р.), Зосима (1895 г.р.) – дед автора статьи, Александр (1898 г.р.), Павлин (1900 г.р.), Александра (1903 г.р.), Серафим (1906 г.р.), Серафима (1909 г.р.), Анатолий (1910 г.р.), Всеволод (1912 г.р.) и Анатолий (1916 гр.). Александр и Анатолий старший умерли в детстве; Александра Григорьевна вышла замуж за крестьянина деревни Ефаново Александра Ивановича Нелюбина, о котором говорилось ранее; Серафима Григорьевна – за Валентина Дмитриевича Угрюмова из деревни Заистобной Доровского Сретенского прихода (Валентин Дмитриевич был внуком Егора Осиповича Шитикова – сыном его дочери Надежды Егоровны).

Таким образом, к 30-м годам XX века в деревне образовались два рода Ноговицыных, которых так и называли: Федосеевичи и Григорьевичи. Но это будет уже другая история.

В 3-й ревизии (1763 г.) в деревне значится 7 дворов, в которых проживали 15 человек мужского пола и 14 женского:

Жена Луки Ивановича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Анисья Ивановна.

Егор Иванович Нелюбин, его жена Прасковья Артемьевна и дети Семен, Ирина и Марина.

Жена Михаила Осиповича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Петровна и её дочь Татьяна; Василий Осипович Нелюбин, его жена Феодосия Фёдоровна и сыновья Григорий и Андриан.

Ефим Петрович Нелюбин, его жена Фекла Андреевна и сыновья Данила и Василий; Трофим Ефимович Нелюбин и его жена Екатерина Петровна; Калистрат Петрович Нелюбин и его жена Мавра Дмитриевна.

Вдова Данилы Андреевича Ноговицына Агриппина Григорьевна и её сыновья Петр и Гаврила; Алексей Данилович Ноговицын, его жена Устинья Петровна и сын Данила.

Вдова Григория Федоровича Змановского Федора Васильевна; жена Конона Григорьевича Змановского, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Трофимовна.

Никита Степанович Захаров.

В 5-й ревизии (1795 г.) – 8 дворов, 16 человек мужского пола и 20 женского.

Семен Егорович сын Нелюбин, его жена Вера Матвеевна и дети Ксения, Леонтий, Егор, Андрей, Феодора, Лукерья.

Василий Осипович Нелюбин, его жена Екатерина Семёновна и дети Дарья, Ефим, Егор, Марина.

Жена Михаила Осиповича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Петровна.

Вдова Ефима Петровича Нелюбина Фёкла Андреевна; Данила Ефимович Нелюбин, его жена Евдокия Потаповна и дети Александр и Елена; Афанасий Ефимович Нелюбин, его жена Степанида Родионовна и дочь Пелагея.

Вдова Калистрата Петровича Нелюбина Мавра Дмитриева.

Вдова Алексея Даниловича Ноговицына Устинья Петровна; Петр Данилович Ноговицын, его жена Пелагея Терентьевна и дети Иван и Фёкла.

Яков Степанович Захаров и его племянница Пелагея Никитична; Иван Степанович Захаров, его жена Матрена Ильинична (Захарова) и дети Степан и Евдокия.

Андрей Сидорович Угрюмов.

В 6-й ревизии (1811 г.) – 5 дворов, не считая тех, в которых проживали только лица женского пола, которые в этой переписи не учитывались; 15 ревизских душ.

Егор Семёнович Нелюбин и его сыновья Петр и Афанасий, Андрей Семёнович Нелюбин.

Ефим Васильевич Нелюбин, Егор Васильевич Нелюбин, Иван Васильевич Нелюбин.

Данила Ефимович Нелюбин, Александр Данилович Нелюбин, Дмитрий Афанасьевич Нелюбин.

Иван Петрович Ноговицын и его сын Илья.

Яков Степанович Захаров, Иван Степанович Захаров и его сын Степан.

Данных 2-й (1745 г.), 4-й (1782 г.), 7-й (1816 г.), 8-й (1834 г.) и 9-й (1850 г.) ревизий нет, в 10-й ревизии (1858 г.) значится 5 дворов с 19 жителями мужского пола и 19 женского, не считая отставных военных и членов их семей; в Списке населённых мест Вологодской губернии 1859 года сказано, что деревня состоит из 7 дворов (вероятно, вместе с отставными военными) с 21 жителем мужского пола и 20 женского. Если данные 10-й ревизии сопоставить с данными исповедных ведомостей Слободской и Усть-Недумской церквей за 1858-1860 годы (Ноговицыны в это время числились прихожанами Усть-Недумской церкви), можно сделать вывод, что это были:

Пётр Егорович Нелюбин, его жена Мария Ивановна (по другим данным – Семёновна) и дети Филимон, Анна, Акилина, Савва (Савелий) и Демид; вдова Андрея Семёновича Нелюбина Мария Никифоровна.

Вдова Ефима Васильевича Нелюбина Наталья Андреевна, её дети Мария и Иван; Иван Васильевич Нелюбин, его незаконнорожденные внуки Анемподист и Наталья; Василий Иванович Нелюбин, его жена Мария Фёдоровна и дочь Пелагея.

Дмитрий Афанасьевич Нелюбин и его жена Александра Петровна; Фёдор Дмитриевич Нелюбин, его жена Дарья Николаевна и дети Кондратий, Василий, Анастасия, Анна и Папа; Афанасий Дмитриевич Нелюбин, его жена Ирина Степановна и дочь Неонила; Александр Дмитриевич Нелюбин и его жена Анастасия Васильевна.

Ерофей Степанович Ноговицын, его жена Матрона Васильевна и дети Михаил, Феодосий, Ольга, Степан и Акилина; Василий Степанович Ноговицын и его жена Мария Александровна.

Вдова Ивана Артемьевича Угрюмова Феодосия Александровна и её дочери Екатерина и Александра.

Отставной унтер-офицер Андрей Андрианович Нелюбин.

Отставной унтер-офицер Афанасий Егорович Нелюбин и его жена Мария Ефимовна; в ревизской сказке 1858 года не записаны: возможно, проживали в деревне Старостинской (Захаровской), откуда была родом Мария Ефимовна.

Ревизия 1858 года была последней, после неё в 1897 году проводилась Первая всеобщая перепись населения Российской империи, но её данных по Великоустюгскому уезду в общем доступе нет. А поскольку ревизии тоже проводились далеко не регулярно – разрыв между ними составлял до 30 лет, – то могли быть и другие временные жители, сведения о которых в документы не попали.

Как уже говорилось ранее, первоначально вся деревня располагалась в районе нынешней улицы Труда и в начале улицы Молодёжной. В конце XIX века, когда население деревни увеличилось, дома стали строиться по обеим сторонам дороги, которая в то время проходила по этим улицам и пересекала речку за нынешним домом № 7 улицы Труда, в результате чего и образовалась улица, названная впоследствии Молодёжной, которая протянулась от речки до Угора (кстати, нижнюю часть деревни называли: «Подго́ра», но к настоящему времени это название забылось). Впрочем, не исключено, что дворы на Угоре появились как выставок из Ефанова (отдельно стоящий населённый пункт), а уже потом он соединился с нижней частью деревни, образовав эту самую улицу.

В Списке населённых мест Вологодской губернии 1900-1911 годов в деревне значатся 11 хозяйств с 33 жителями мужского пола и 33 женского. В Списке населённых мест Северо-Двинской губернии 1926 года – 19 хозяйств с 30 жителями мужского пола и 39 женского. Согласно похозяйственным спискам Лузского сельсовета за 1938-1954 годы в деревне было от 15 до 23 хозяйств; в Списке населённых мест 1939 года количество хозяйств не указано, значатся 27 жителей мужского пола и 56 женского, а в Списке населённых пунктов Кировской области 1950 года – 17 хозяйств с 71 жителем обоего пола.

Вплоть до Великой Отечественной войны всё её население составляли три фамилии: Нелюбины, Ноговицыны и Шитиковы, только около 1940 года из Верхнего Сухарина перешёл Михаил Фёдорович Губин (о Губиных будет рассказано в статье «Сухарино»). По воспоминаниям старожилов и согласно похозяйственным спискам Лузского сельсовета, в 1930-е годы в деревне стояли следующие дома (по современной нумерации):

Улица Труда (с запада на восток – от нынешней дороги Луза-Лальск)

Левая сторона:

Дом № 1 (ныне не существует). Александр Егорович Шитиков; строил, вероятно, отец Егор Осипович; состоял из двух изб, позже перестроен в одну.

Дом № 3 (ныне не существует). Строили Александр Егорович и Палладий Егорович Шитиковы; в разное время в нём располагались колхозный молочный приёмный пункт и маслозавод, жил Савва Егорович Шитиков с семьёй, потом располагалась контора колхоза «Будённовец», библиотека, к которой впоследствии был пристроен клуб.

Дом № 5. Василий Федосеевич Ноговицын; строил его тесть Савва Петрович Нелюбин.

Дом № 7. Николай Анемподистович и Иван Анемподистович Нелюбины; строил, возможно, их отец Анемподист; состоял из двух изб – в одной жила вдова Николая Анемподистовича Прасковья Ивановна с дочерью Марией Николаевной и зятем Дмитрием Алексеевичем Нелюбиным, в другой – Александр Иванович Нелюбин с женой Александрой Григорьевной, в отдельной пристройке – Иван Анемподистович Нелюбин. Впоследствии дом разделили: сын Александры Григорьевны Виталий Николаевич поставил свою избу отдельно – это нынешний дом № 11 улицы Труда; другая изба в настоящее время стоит на прежнем месте.

Правая сторона:

Дом № 6. Зосима Григорьевич Ноговицын (пятистенок – две избы с одной общей стеной).

Дом № 8. Прокопий Федосеевич Ноговицын.

Улица Молодёжная (с севера на юг – от речки)

Левая сторона:

Дом № 1 (ныне не существует). Пармён Григорьевич Ноговицын.

Без номера (ныне не существует). Михаил Егорович Ноговицын.

Без номера. Некоторое время стоял небольшой дом, который построил Прокопий Федосеевич Ноговицын для своей племянницы Прасковьи Егоровны Ждановой (дочери Егора Федосеевича Ноговицына), эвакуированной во время Великой Отечественной войны из блокадного Ленинграда. Впоследствии он сгорел.

Правая сторона:

На месте нынешнего дома № 4 улицы Труда – дом Егора Федосеевича Ноговицына; проживала его вдова Анна Александровна, с 1940 года – Михаил Фёдорович Губин.

Без номера (ныне не существует). Строил Иван Федосеевич Ноговицын; состоял из двух изб, принадлежал кому-то из его детей. Во время Великой Отечественной войны в нём проживали эвакуированные.

На Угоре (улица Молодёжная)

Левая сторона:

Дом № 9 (ныне нежилой). Строил Григорий Васильевич Ноговицын; состоял из двух изб – в одной жила его вдова Александра Никитична с сыновьями, в другой размещались колхозная контора и изба-читальня; после Великой Отечественной войны младший сын Анатолий Григорьевич перестроил его в одну избу.

Без номера (ныне не существует). Небольшой дом одинокой вдовы Надежды Папи́евны (фамилия неизвестна, предположительно, дочь крестьянина этой же деревни Папы Фёдоровича Нелюбина).

Без номера (ныне не существует). Павел Сергеевич Нелюбин; строил отец Сергей Фёдорович.

Правая сторона:

На месте нынешнего дома № 8 – дом Алексея Филимоновича Нелюбина, проживал его сын Егор Алексеевич.

Дом № 10 (ныне нежилой). Строил Савва Петрович Нелюбин; состоял из двух изб – проживали Иван Савельевич Нелюбин и его сын Николай Иванович; в 1970-е годы перестроен в одну избу.

Без номера (ныне не существует). Строил Сергей Фёдорович Нелюбин, проживала его вдова Матрёна Иовна и сын Егор Сергеевич.

Без номера (пятистенок, ныне не существует). Дмитрий Сергеевич Нелюбин – председатель колхоза «Будённовец».

На восточной окраине Угора, задворках домов Г.В.Ноговицына и П.С.Нелюбина, располагалось гумно, принадлежащее жителям этой части деревни; гумно жителей нижней части деревни находилось в районе нынешнего дома № 15 улицы Юбилейной (магазин «Ручеёк»). Так же, на окраинах деревни либо у речки – в  целях противопожарной безопасности – строились бани, овины, кузница и поварня, где вскладчину варили ржаное пиво. Кузница находилась слева от дороги, которая шла от на Погост «по низам», примерно напротив дома № 1 нынешнего переулка Ветеранов; впоследствии другую кузницу построили дальше по этой дороге, слева же от неё, за нынешней мастерской, рядом с поскотиной. Общественная поварня стояла восточнее деревни, на правом берегу речки Сухарки, примерно в районе нынешней фермы. Пиво варили, как правило, к престольному празднику – дню Дмитрия Солунского (8 ноября по новому стилю), который в Советское время совпал с празднованием Октябрьской революции, поэтому говорили: «на Октябрьские». Второй престольный праздник – Преображения Господня («Преображеньев день») – был выше по статусу, отчего и погост назывался Преображенским, но он приходился на разгар уборки (19 августа по новому стилю), поэтому широко не праздновался. Впоследствии, когда построили колхозную ферму и птичник, новую поварню построили за деревней Нижнее Сухарино, на левом берегу речки, чуть ниже по течению от нынешнего пожарного пруда.

Во второй половине 1950-х годов вдоль нынешней дороги Луза-Лальск начала застраиваться улица, впоследствии названная Юбилейной – в честь двух юбилеев: в 1970 году в год 25-летия Победы в Великой Отечественной войне был установлен памятник Воину-освободителю, а в 1977 году, в год 60-летия Октябрьской революции, был открыт Дом культуры, тоже названный Юбилейным (ряд домов №№ 17, 19, 21 и т.д. первоначально относился к деревне Нижнее Сухарино, а №№ 11, 9, 7  и т.д. – к Ефанову). Таким образом, деревня Ефаново соединилась с Нижним Сухарином и наступил новый период её истории, о чём будет рассказано в других статьях.

Продолжение следует.