Деревня Ефаново (Овсянниково)

                                                                                                                  Деревня Ефаново-Овсянниково

                                                                                                    (от древних времён до конца 30-х годов ХХ века)

                                                                                                             https://rodnaya-vyatka.ru/places/94633

 

                                                                                           Посвящаю моему дяде Валентину Зосимовичу Ноговицыну (28.10.1929 - 7.7.2018)

«Ефаново, д., входит в Лузский сельский округ. Расстояние от центра округа 8 км, прежние названия: Ефановская, Овсянниково. … … … Сохранилась купчая 1593 г. крестьян Григория и Тихона Мартемьяновых Белковых на четверть д. Ефановской, проданную А.С.Труфанову. В 30-х гг. был образован колхоз «Будённовец», в 1951 г. 5 колхозов (17 деревень) соединились в один – «Родина» – с центром в д. Овсянниково. Жители малонаселённых деревень стали переезжать на центральную усадьбу, началось строительство новых домов, новой фермы, появились специалисты: агроном, зоотехник. Построен сельский Дом культуры.» (Энциклопедия земли Вятской. Киров. Изд-во «Вятка», 2002 г. т. 1, кн. 2, стр. 239)

Купчая от 20 мая 1593 года, о которой здесь идут речь, – это самое раннее из известных на настоящий момент упоминаний в документах о деревне Ефаново Антропьевой слободы (волости, располагавшейся, в основном, на территории нынешнего Лузского городского поселения по обоим берегам реки Лузы) Сольвычегодского уезда. А когда она образовалась на самом деле?

Любая северная деревня начиналась с разработки (вырубки, раскорчёвки, выжигания, распашки) лесного участка – пришёл ли сюда крестьянин издалека, на пустое необжитое место, или отделился из соседней деревни. Сам термин «деревня» в древности относился не столько к населённому пункту, сколько к такой недавно разработанной земле (существовали выражения «пахать деревню», «жить на деревне»): от слова «дерьба» (мн. ч. «дерьбы»), того же корня «дор» (мн. ч. «дора»), что означало «драть», «сдирать» (отсюда: «дёрн»), т.е. разрабатывать целину; в одной из старинных порядных грамот (договоров) сказано: «под рожь дерьбы зодрать и рожью и посиять». А вновь образованные сельские населённые пункты назывались: починок (почин - начало), выставок (один или несколько дворов, поставленные поблизости от уже существующего населённого пункта), выселок (то же самое, только на более значительном расстоянии) с прибавлением какого-либо отличительного признака – топонима, имени или прозвища владельца. Спустя какое-то время эти населённые пункты вместе с относящимися к ним земельными угодьями обозначались как «деревня, что был починок …», «деревня, что был выставок …» и т.п., а ещё через много лет они записывались уже как «деревня».

Кроме вышеупомянутой купчей примерно за это же время есть ещё одна – от 15 октября 1595 года, – согласно которой Тимофей Михайлович Юков продал другую четверть этой деревни Борису Поздеевичу Змановскому. В обоих документах речь идёт не о починке или деревне, а о земле (что характерно для большинства купчих XV-XVI веков): «Се яз Григорей да яз Тихон Мартемьяновы дети Белкова продали есмя Алексию Савельеву сыну Труфанову четверть земли Ефамовские …»; «Се яз Тимофей Михайлов сын Юков продал есми Борису Поздееву сыну Змановского четверть земли Ефамовские …». Тем не менее, в них присутствуют все признаки давно обжитого сельского населённого пункта: двор со всеми «хоромами», баня, овин, огумённик, поля (яровое, озимое и пар), огороды, сенокосные пожни, путики (охотничьи угодья), поскотина и водочерпы (скотский водопой), притеребы (недавно разработанные участки земли) и многое другое. Кроме этого, на более раннее существование деревни указывает то, что Григорий и Тихон Белковы владеют своим жеребьем (жеребей, жребий – часть деревни, принадлежащая конкретному владельцу) по наследству – «отца своего благословение». А всё это говорит о том, что деревня Ефаново образовалась как минимум за 20-30 лет до этих сделок, т.е. на настоящий момент её возраст составляет не менее 450 лет.  

Откуда пошло название деревни?

Скорее всего, её основателем был некий Ефан или Ефам – это разговорные формы церковного имени Епифаний. Второе название деревни – Овсянниково – происходит от прозвища «Овсяник», которое могло иметь несколько толкований: мельник – производитель овсяной муки или крупы; пекарь, производящий овсяную выпечку (овсяники) или продавец этой выпечки; овсяником называли медведя, из-за его пристрастия к овсу – так могли прозвать ребёнка-увальня с повадками медвежонка, а то и взрослого человека (отсюда же могла произойти и фамилия Медведев); то ли сам Ефан имел это прозвище, то ли так звали ещё одного из первых владельцев деревни. Как бы то ни было, но в старинных документах в этих местах Ефановы не упоминаются (известен дворянский род Ефановых, но к Антропьевой слободе никто из его представителей, скорее всего, отношения не имел), а Овсянниковы – были: в писцовых книгах 1620 и 1625 годов в соседней деревне Другое (Нижнее) Сухарино записан Тимофей Михеевич Овсянников, а в другой соседней деревне Пахомовской (Новосёловской) в писцовой книге 1620 года записан Иван Овсянников без указания отчества; судя по всему, это потомки того самого Овсяника. Прошли годы, десятилетия, века, неоднократно сменялся состав населения деревни, эта фамилия в здешней округе тоже исчезла, но оба названия так и остались.

В настоящее время жилой сектор деревни Ефаново, не считая промзоны бывшего колхоза «Родина» (мастерская, гаражи, молочно-товарный, кормозаготовительный и зерносушильный комплексы, пилорамы, склады и др.), которая образовалась в 60-80-е годы ХХ века и находится в восточной и северо-восточной частях деревни, занимает довольно значительную территорию – более 15 гектар. Она состоит из четырёх улиц: Юбилейной, Труда, Молодёжной, Заречной и двух переулков: Ветеранов и Нового. Самая длинная улица – Юбилейная – протянулась вдоль автодороги Луза-Лальск, построенной в середине 1930-х годов, почти на километр. А в каком конкретном месте деревня располагалась изначально, или, другими словами, где именно поставил свой первый двор её основатель – предполагаемый Ефан или Овсяник?

Главным условием существования любого населённого пункта, будь то деревня или город, является источник водоснабжения – естественного (река, речка, ручей, озеро) или искусственного (колодец). В Списке населённых мест Вологодской губернии 1859 года, в котором указаны эти источники, о деревне Ефаново (Овсянниково), состоящей из 7 дворов, сказано, что она стоит «при речке Сухарке», значит, колодцев в ней не было, а воду её жители брали из речки. В некоторых документах, в том числе в купчих крепостях, деревня именуется ещё и как Овсянникова гора. Термином «гора» в старину называли любое более или менее возвышенное место – холм, высокий берег реки, речки, озера. Исходя из всех этих фактов, можно считать, что Ефановский починок (или выставок) находился на взгорке, на правом берегу речки Сухарки, справа от нынешней дороги Луза-Лальск, на месте домов №№ 1-5 нынешней улицы Труда и в начале улицы Молодёжной. Именно в таких местах, в шаговой доступности воды (в данном случае – 20-30 метров), но чтобы и в половодье не затопило, как правило, и обосновывались новопоселенцы. А этот взгорок  – стоит лишь посмотреть на него с северной стороны, из-за речки – вполне подходит под определение «гора».

Здесь же, на правом, южном, берегу речки и ручья (в старину его называли Чмутовским), протекающего с запада на восток вдоль ряда домов №№ 1-15 улицы Юбилейной и впадающего в неё в начале переулка Нового (бывшая деревня Нижнее Сухарино), располагались и земельные угодья деревни Ефаново. Постоянно вырубая, выжигая и распахивая новые участки, крестьяне расширяли свои поля, пока их южной границей – с деревней Пахомовской (Новосёловской) – не стал перелесок в 1 км к югу от речки; северной границей – с деревней Сухарино (первоначально Верхнее, Нижнее и Малое Сухарино были одной деревней, впоследствии разделившейся на три самостоятельных) – остались речка Сухарка и Чмутовский ручей; западной границей – с деревней Ивашево – был лесной массив, по которому в настоящее время проходит дорога Луза-Лальск; восточной границей стала согра (местные жители говорят: сохра) – заболоченный лес, который в 70-80-е годы ХХ века в рамках государственной программы по развитию Нечерноземья был значительно осушен. Разработка новых лесных участков (их называли кулигами, а сам процесс раскорчёвки и выжигания – «катить кулигу»), в основном, в согре, продолжался вплоть до середины ХХ века – под посевы льна, поскольку для его выращивания требовались почвы, обильно удобренные древесной золой; лишь с появлением минеральных удобрений лён стали сеять на обычных полях. Вот как обозначены эти границы в писцовой книге 1677-1682 годов: «А межа той деревне Ефановской з деревнею с Пахомовым по старому межнику по огороду к горе до полевого огородного Ефановского костыля, да от костыля по огороду левой руки по межнику до ровняди, да с Ывашевым по старому осеку, а с Подсекинскою з деревнею (Нижним Сухарином) по Чмутовскому логу и по речке по Сухарке и до огородного Сухаричного костыля (межевой знак деревни Малое Сухарино), а от костыля до проезжих воротец, а от воротец по огороду подле чернядь Ефановскую и до согры».

Перейдём к рассказу о жителях деревни.  

Кроме предполагаемых Ефана и Овсяника, из купчих 1593 и 1595 годов нам известны ещё одни из первых владельцев деревни – братья Григорий Мартемьянович и Тихон Мартемьянович Белковы и Тимофей Михайлович Юков (кстати, не он ли и есть Тимофей Михеевич Овсянников, о котором говорилось ранее?), Алексей Савельевич Труфанов и Борис Поздеевич Змановский. Если по купчим крепостям и переписям XVII - начала XVIII веков проследить движение народонаселения не только деревни Ефаново, но и всех других деревень, то можно заметить, что не только арендаторы-половники, переходившие от одного дворовладельца к другому, но и черносошные крестьяне, владевшие своими жеребьями на правах частной собственности, были довольно мобильной категорией сельского населения Севера России: переходили из деревни в деревню, из волости в волость, из уезда в уезд; с чем связана такая частая перепродажа – это тема отдельного исследования, а пока приведём только факты.

В апреле 1617 года Иван Алексеевич Труфанов, сын Алексея Савельевича Труфанова, купил два двора в деревне Копылово у Кузьмы Ивановича Чирухина; сначала там жили его половники, а между 1620 и 1625 годами сам перешёл туда на жительство; другой сын Григорий Алексеевич Трифонов (Труфан, Трифан, Трифон – разные формы одного и того же имени) 8 октября 1638 года продал двор в Ефанове Григорию Перфирьевичу Нелюбину (о Нелюбиных пойдёт речь ниже) и в переписных книгах 1646 и 1647 годов записан в деревне Пьянковской половником Андрея Сергеевича и Андрея Андреевича Нечаевых-Пьянковых.

Михаил Борисович Змановский-Гумнищев, сын Бориса Поздеевича Змановского, в 1624 году продал один двор (1/8 часть деревни) крестьянину Фёдору Ивановичу Матвееву, другой – Фёдору Васильевичу Захарову (первая купчая от 2 марта, дата второй неизвестна), а сам перешёл в соседнюю деревню Пахомовскую, откуда в 1642 году «збежал безвестно от хлебного недороду», и дальнейшая его судьба неизвестна.

Фамилия происходит, судя по всему, из деревни Зманово, каковых только на территории нынешнего Лузского района было четыре: в Преображенском приходе Антропьевой слободы (второе название – Березник, Выставок на Березнике), Туринском, Учецком и Верхолальском приходах. Таким образом, могло возникнуть несколько её независимых ветвей, а Змановские, о которых пойдёт речь здесь, происходят, скорее всего, из этого же прихода, т.е. из деревни Зманово-Березник.

В писцовых книгах 1620 и 1625 годов в Ефанове записан Григорий Артемьевич Змановский, владевший двором по той же купчей, что и Борис Поздеевич – вероятно, его племянник и двоюродный брат Михаила Борисовича; после этого сведений о нём нет, но впоследствии в этом дворе проживал брат Михаила Борисовича Иван Борисович Змановский, ранее бывший половником у разных землевладельцев. Внук Ивана Борисовича Давыд Афанасьевич Змановский в 1678 году купил четверть деревни Турышкино у Алексея Андреевича Дудина, но сам жил в Ефанове вместе с братьями Дмитрием и Фёдором, где они владели отцовским жеребьем – 1/8 частью деревни (1 двор). Дмитрий Афанасьевич после смерти брата Давыда перешёл на жительство в Турышкино на его жеребей, где у него было уже два двора: в одном жил сам, другой – половничий – купил у Трофима Кузьмича Ноговицына (о Ноговицыных тоже пойдёт речь ниже). После 1-й ревизии (1722 г.) судьба потомков Дмитрия Афанасьевича Змановского не прослежена, а в Ефанове проживал его брат Фёдор. Внук Фёдора Афанасьевича Конон Григорьевич Змановский в 1756 году был отпущен в «Сибирские городы» с выдачей паспорта на три года, но к положенному сроку домой не явился и, как сказано в 3-й ревизии (1763 г.), «где обретаетца, неизвестно»; его жена Марфа Трофимовна (урождённая Бутакова из деревни Зманово Туринского прихода) умерла в Ефанове, а детей у них, судя по всему, не было, и эта фамилия из деревни исчезла.

Ещё одним из владельцев деревни был Фёдор Иванович Ерофеев; являлся ли он коренным жителем или у кого-то купил двор (четверть деревни), неизвестно. 2 марта 1620 года он продал его Фёдору Васильевичу Захарову, а сам перешёл в деревню Копылово.

5 августа 1616 года крестьянин соседней деревни Меньшее (Малое) Сухарино (второе название – Ослоповская) Давыд Никифорович Екимов продал свой двор Кузьме Матвеевичу Ноговицыну, а сам перешёл в Ефаново (чей двор он купил, неизвестно). В 1624 году (точная дата купчей тоже неизвестна) он продал этот двор тому же Фёдору Васильевичу Захарову, а 8 марта этого же года купил у Хрисанфа-Русина Андреевича Дудина половину деревни Пахомовской (1 двор), и перешёл туда.

Таким образом, Фёдор Захаров владел в Ефанове тремя дворами – половиной деревни: в одном жил сам, в другом – половники, третий (ранее принадлежал Михаилу Змановскому) числился пустым, но его земля обрабатывалась теми же половниками. В 1625 году Фёдор Васильевич купил у Якова Прокопьевича Зеленина половину деревни Тимонино (Тимошино, Зелениха) на речке Овсянке, притоке речки Кендус, и в этом же году по закладной его племянников Михаила, Никифора старшего и Никифора младшего Савельевичей Зелениных получил в собственность другую половину деревни (точные даты купчей и закладной неизвестны); его потомки впоследствии проживали в Тимонине.

По некоторым косвенным данным, Фёдор Иванович Матвеев, о котором говорилось ранее, – тоже из рода Захаровых. Род Захаровых – один из самых зажиточных в Антропьевой слободе – происходит от Захара Максимова, который в 1511/12 году вместе с братьями Афанасием и Семёном купил у Андрея (мирское имя - Нечай) Васильевича Онтропьева «землю Старостинскую»; цитата из купчей: «Се яз Офонасей да яз Захария да Семен Максимовы дети купили есмя у Ондрея у Нечяя у Васильева сына у Онтропьева ево вотчину землю Старостинскую, чем ево отец благословил». Андрей Васильевич (или его отец Василий Онтропьев) был, судя по всему, старостой здешней волости-слободы (слобода – деревня или группа деревень, крестьяне которой временно освобождались от налогов); от него пошло и название волости – Онтропьева (Антропьева) слобода и деревни – Старостинская. Некоторое время владельцами этой деревни были потомки Захара Максимова, носившие фамилию Захаровых, отчего она получила второе название – Захаровская.

27 февраля 1620 года крестьянин Бажен Мальцев Бутаков, владевший четвертью деревни Копылово, продал свой жеребей крестьянину деревни Ершово Митрофану Филипповичу Чебаевскому, а сам купил двор в Ефанове и перешёл туда; 4 декабря 1622 года он продал его тому же Митрофану Чебаевскому, а сам нанялся к нему в половники, проживая в том же дворе.

В переписях 1645-1647 годов владельцем двух дворов в Ефанове значится крестьянин деревни Павловской соседней Ратмеровской волости Иван Михайлович Уваров (в разных документах он фигурирует так же под патронимом «Павлов» и прозвищем «Голощапов»); судя по всему, он купил дворы у Митрофана Чебаевского или Фёдора Захарова. В деревне жил и обрабатывал землю его половник Иван Григорьевич Солонин с сыновьями Андреем и Логином.

В 1678 году Евдокия (Авдотья) Петровна «Михайловская жена Савельева» и её сын Иван продали двор Дмитрию Михайловичу Попову. Оригинала этой купчей нет, и кто такой этот Михаил Савельев – её супруг, тоже неизвестно, но можно предположить, что это Михаил Иванович, сын Ивана Алексеевича Труфанова, который ранее жил в Копылове; то ли у потомков Алексея Савельевича Труфанова в Ефанове ещё осталась какая-то часть владения, то ли он снова купил здесь двор (наверное, у Ивана Уварова), а потом его вдова с сыном продали его Дмитрию Попову. Сыновья Дмитрия Михайловича Афанасий, Иван и Фёдор «сошли в Сибирские городы», сам он в 1698 году перешёл в деревню Чигра Ратмеровской волости (наверное, это была его родовая деревня), а двор в Ефанове, вероятно, продал Даниле Андреевичу Ноговицыну, о котором пойдёт речь ниже.

После переписи 1625 года в Ефанове появилась фамилия Нелюбиных, обладатели которой составили самую многочисленную часть населения деревни вплоть до середины ХХ века. Происходит она от мирского (нецерковного) имени-прозвища Нелюб (женский вариант Нелюба, Нелюбка) – подобные имена-обереги, несущие отрицательную информацию (нелюбимый/-ая), родители давали детям в надежде, что нечисть «пожалеет» ребёнка, и так якобы обделённого судьбой.

В верховьях реки Залесской Лалы, на бывшей торговой дороге Сольвычегодск-Лальск (в настоящее время это лесная дорога, по которой в зимнее время можно проехать в посёлок Христофорово), находится местность, которую в старину называли «Дор залесный» (местные жители говорят: «Дора», «на Дорах»); кстати, и сама река в старинных документах именуется: «река Залесная», тогда как река Лала, на которой стоит Лальск, именуется: «Большая Лала» или «Лала полевая». Значение термина «дор» уже объяснялось в этой статье: лесная вырубка, росчисть, подсека. Определение же «залесный» нужно понимать как «за лесом». Но – относительно чего? Лальска? Сольвычегодска? Скорее всего – Антропьевой слободы, поскольку деревни, образовавшиеся здесь, с первых же переписей числятся в составе этой волости. Около 1676 года в деревне Большой Дор (Серёдка, Серёдыш) была построена деревянная церковь Сретения (встречи) Господня и образовался Доровской Сретенский погост; церковь существовала до 30-х годов ХХ века (может быть, и дольше), хотя, скорее всего, перестраивалась, поскольку деревянное здание едва ли простояло бы без реставрации более двух с половиной веков. Какое-то время – вероятно, с конца XVIII века – церковь была приписана к Лальской Спасской, а в 1915 году снова был учреждён самостоятельный приход. В настоящее время это урочище полностью необитаемо и зарастает лесом.

В писцовых книгах 1620 и 1625 годов в деревне Меньший (Малый) Дор записаны братья Устин (он же Третьяк) и Иван Петровы без указания фамилии, владевшие этой деревней по купчей 1548/49 года (оригинала купчей нет, но, судя по разнице в датах – 70 лет, – приобретал эту землю, скорее всего, ещё их отец или дед).

8 октября 1638 года Григорий Перфирьевич Нелюбин, внук Устина-Третьяка Петрова, купил четверть деревни Ефаново у Григория Алексеевича Трифонова, о чём говорилось ранее; 24 февраля 1645 года он же купил другую четверть деревни у Пятого Григорьевича Нелюбина (в каком родстве они состояли, неизвестно). Обе купчие оформлены на Григория Перфирьевича, однако в писцовых и переписных книгах владельцем половины деревни Ефаново значится его отец Перфирий Устинович (Третьяков) Нелюбин. На других сделках Нелюбиных в различных деревнях Антропьевой слободы и соседней Лальской волости останавливаться не будем, а в конце XVII века все лузские Нелюбины значатся лишь в одной деревне – Ефаново; это были братья Прокопий Перфирьевич и Тимофей Перфирьевич и их племянники Василий Григорьевич и Иван Григорьевич – сыновья Григория Перфирьевича. А впоследствии в деревне образовались три рода Нелюбиных, родственниками уже не считавшиеся: потомки внука Прокопия Перфирьевича Петра Екимовича Нелюбина и его троюродных братьев (внуков Тимофея Перфирьевича) Ивана Силыча и Осипа Силыча Нелюбиных. Ещё один род Нелюбиных образовался в деревне Матренинской (официальное название – Деревня под Лальским волочком) – это потомки сына Ивана Силыча Степана Ивановича Нелюбина, который не позднее 1743 года перешёл в эту деревню.

Другая фамилия, тоже впоследствии ставшая в Ефанове основной вплоть до середины ХХ века, – Ноговицыны. Происходит она от термина «ноговица» или «ногавица» – так называли мягкую шитую обувь (не сапоги), чулки без носков (гетры) или обмотки к лаптям или башмакам (онучи), а так же предметы военной экипировки (поножи), т.е. всё, что покрывает или защищает голени ног; у некоторых западных славян так называют мужские штаны. В наше время это слово в России почти забыто (может быть, встречается лишь в каких-нибудь диалектах), зато в старину оно было распространённым, поэтому и фамилия, произошедшая от этого прозвища, могла появиться как в высшем обществе (князь Пётр Фёдорович Засекин, ярославская ветвь Рюриковичей, наместник и воевода во времена Василия III и Ивана IV; Василий Иванович Слизнев – тоже какой-то знатный служилый человек), так и у простого люда: вероятно, человек, получивший это прозвище, имел какие-то особенные ногавицы. В старинных документах и в настоящее время фамилия существует в разных вариантах чередования безударных гласных «а»-«о» и «ы»-«и» (Ногавицын, Нагавицын, Наговицин, Ноговицин и т.п.), но в данной статье она употребляется в том варианте, как у её автора.

Ноговицыны появились на территории нынешнего Лузского района не позднее середины XVI века. В переписях 1620-1646 годов владельцем деревни Другое (Нижнее) Сухарино значится крестьянин Кузьма Матвеевич Ноговицын, владевший ей по купчей 7059 (1550/51) года. Имеется купчая от 11 октября 1550 года на «треть земли Сухарина», которую крестьянин Артемий Григорьев купил у Афанасия Дмитриевича Приютова: «Се аз Ортемей Григорьев сын купил есми у Офонасья у Дмитреева сына у Приютова треть земли Сухарина Семеновской жеребей и з двором со всеми хоромы, что на той земле стоят». Есть все основания считать, что в этой купчей говорится о деревне Нижнее Сухарино, а Кузьма Ноговицын владел ей именно по этой купчей, т.е. он является потомком (вероятно, внуком) Артемия Григорьева, который, судя по всему, и был общим предком всех лузских Ноговицыных.

А откуда Артемий Григорьев пришёл сюда? В середине XVI века в северные и северо-восточные уезды усилился поток крестьян, бегущих от крепостного закабаления. В Вяземском уезде в стане Серая сторона и Середняя (так в писцовых книгах) значилась запустевшая деревня Греши (Гриши? Григория?) по прозвищу «Толстые ногавицы», а в деревне Чюропайка Пудожского погоста Обонежской пятины (южная часть Карелии) в писцовой книге 1563 года значатся братья Родион и Фома Васильевы Толстые нагавицы. Едва ли такое двойное прозвище могло образоваться у совершенно разных людей, поэтому, скорее всего, Родион и Фома являются близкими родственниками (внуками/братьями/ племянниками) Греши-Григория Толстые ногавицы. Кроме того, в Долговой книге Иосифо-Волоколамского монастыря XVI века в деревне Руново Тверского уезда значится Гридя (Григорий?) Ногавица с сыновьями Симоном и Аврамом и его старший сын Данила Гридин Ногавицын. Можно предположить версию: у Греши Толстые ногавицы или у Гриди Ногавицы (второй вариант более подходит, поскольку прозвище без прилагательного) был сын Артемий Григорьевич, который ушёл в Устюжский уезд и в Антропьевой слободе (первоначально лузские волости входили в состав Устюгского уезда, с 1590 года – Сольвычегодского) купил треть деревни Сухарино, а конкретно – деревню Другое (Нижнее) Сухарино; у Артемия Григорьева был сын Матвей, который в документах не «засветился», а у Матвея – сын Кузьма, о котором здесь и идёт речь.

Ноговицыны (с разными вариантами написания фамилии) проживали так же в Сольвычегодском посаде и в других волостях Сольвычегодского уезда: Лальской (в деревне Бурцево – Гаврила Иванович Деревнин, который в переписях упоминается также под прозвищем «Нагавицын») и Окологородной (деревни Костяницынская, Федяевская, Горка Новосёловская) – то ли того же корня, что и Кузьма Матвеевич, то ли просто однофамильцы.

Один из потомков Кузьмы Матвеевича (точная степень родства не установлена: либо внук, либо правнук) Данила Андреевич Ноговицын между 1682 и 1710 годами поселился в Ефанове; о купчей сведений нет, скорее всего, он купил двор Дмитрия Михайловича Попова, о чём говорилось ранее.

Стоит обратить внимание на ситуацию, отражённую в переписях 1682, 1710 и 1717 годов: в деревне официально значатся два жилых двора, хотя фактически в ней проживали пять семей, и если в одном дворе записаны двоюродные братья Сила Тимофеевич и Иван Прокопьевич Нелюбины и их взрослые сыновья с семьями (жили все в одной избе или в разных – неизвестно), то в другом – сразу три семьи, причём, далеко не родственники: Еким Прокопьевич Нелюбин, Фёдор Афанасьевич Змановский и Данила Андреевич Ноговицын. Ещё один двор, принадлежавший Екиму Нелюбину, Фёдору Змановскому и Даниле Ноговицыну, значится пустым, но его земля обрабатывалась ими же. Подобное явление, называемое складничеством, существовало с древних времён, но здесь оно выразилось как один из способов ухода от уплаты налогов.

С середины XVI века в Московском государстве существовала налоговая система, называемая сошным письмом или вытным тяглом («соха», «выть» – земельные меры налогообложения). Платить налоги, как известно, никто не любит, поэтому крестьяне шли на различные хитрости: при проведении переписи собственники дворов уезжали в другое место, их двор объявлялся пустующим, и взимать подать было не с кого; продавали свою землю «белоземцам», освобождённым от государственных податей, а сами нанимались к ним в половники и обрабатывали эту же землю по договору аренды; занижали количество пахотной земли путём укрытия земельных участков, неправильного обмера, признания определённого количества земли непахотной или низкого качества (все это, нередко, за взятку писцам – извечная российская традиция) и др. Для исключения всех этих лазеек и более эффективного сбора податей в 1646 и 1647 годах были составлены переписные книги (от писцовых они отличались тем, что в них фиксировалось тяглое население, а не земельные угодья), согласно которым наметился переход от поземельного налога к обложению «живущей чети», т.е. подать стала взиматься не с земельного участка, а с двора. Эта налоговая реформа была законодательно провозглашена Соборным Уложением 1649 года; кстати, этим же уложением было окончательно оформлено крепостное право: был введён бессрочный сыск беглых (за их приём устанавливался высокий штраф), потомственное прикрепление всех частновладельческих крестьян и бобылей к земле. Через 30 лет, по результатам переписи 1678 года, указами царя Фёдора Алексеевича и приговорами Боярской думы было официально введено подворное налогообложение. Однако и здесь собственники нашли способ укрывательства налогов: они огораживали два или несколько соседних дворов забором с одними общими воротами (эту систему ещё называли налогом «на ворота») и платили подать вскладчину как за один двор. Кстати, Данила Ноговицын был сотским, т.е. сельским старостой, ответственным за сбор податей, и сам же укрывался от их уплаты.

По итогам переписи 1710 года в России обнаружилась, по сравнению с предыдущей переписью 1678 года, «убыль» более 19% хозяйств; повторная, более подробная, перепись 1717 года, названная ландратской (от нем. Land - земля, страна, Rat – совет; ландрат – чиновник, стоявший во главе ландратской доли, как временно называли уезды; в задачу ландратов было вменено подробное описание крестьянских дворов и сравнение их состояния с предыдущими переписями 1678 и 1710 годов), подтвердила эти массовые махинации, и Пётр I распорядился взимать налоги согласно переписи 1678 года: т.е. волость обязана была заплатить подати с того количества дворов, которое значится в переписной книге 1678 года, и не важно – жилой это двор или пустой. В 1718 году было объявлено о новой переписи (ревизии), на основании которой в 1724 году был введён подушный оклад, когда налог стал взиматься уже не с двора, а с конкретного человека (ревизской души). Система эта так же была далеко не совершенной, что обыгрывается в произведении Н.В.Гоголя «Мёртвые души».

Как уже говорилось, до начала XVIII века крестьяне северных уездов были лично свободны и крепостное право их практически не коснулось; встречались лишь единичные случаи, когда местные купцы привозили из своих поездок в Сибирь и Китай «купленных» людей «калманской» и «мунгальской породы» (калмыцкой, монгольской и татарской национальностей, крещённых в православную веру), либо приезжие из других губерний купцы или мещане привозили своих крепостных, и использовали их в качестве дворовых людей. С введением подушной подати ситуация стала кардинально меняться. В это время крепостное право в центральных уездах России достигло своего апогея, и даже черносошных крестьян (их теперь стали называть казёнными или государственными) – целыми деревнями – государь своей волей мог пожаловать кому-либо в собственность, превратив их, таким образом, в крепостных, или пожизненно приписать к казённому заводу, верфи, руднику, откуда уйти было невозможно.

Ранее для государственной фискальной службы было не столь важно, где «тяглец» (налогоплательщик) проживает фактически, лишь бы занимался своим делом и платил подать; именно поэтому крестьянская миграция правительством не только не возбранялась, наоборот, для освоения новых земель она даже приветствовалась, для чего новопоселенцы (иногда – целые волости, например, Антропьева слобода, образовавшаяся на рубеже XV-XVI веков) на какой-то срок освобождались от налогов. В связи с этим воеводы центральных уездов России постоянно жаловались царю на сибирских воевод, которые принимали у себя беглых крестьян, из-за чего правительству приходилось периодически издавать специальные указы о возврате беглых, чтобы центральные уезды совсем не обезлюдели. Теперь же не столько сам крестьянин, сколько «общество», «мир» – в лице волостного начальства (старшины, сельских старост, сотских и др.) – отвечало перед государством за выплату податей, т.е. все сборы взимались в полном объёме с волости, а уже внутри неё распределялись между сельскими обществами (в разное время они назывались десятками, присудами и др.) и отдельными хозяйствами. Так называемая «круговая порука» в некоторой степени существовала и при прежних налоговых системах, особенно при подворном обложении, когда волостные «посыльщики», ответственные за сбор податей, требовали их уплаты даже с пустых дворов, но её всячески старались игнорировать; с введением же подушного оклада она была узаконена в официальном порядке. Лишь зажиточные крестьяне, которые были в состоянии сами заплатить все подати, ещё сохранили какую-то независимость: так, в 3-й ревизии (1763 г.) в Ефанове числится только один «деревенский владелец» – Алексей Данилович Ноговицын, сын сотского Данилы Андреевича Ноговицына; все другие, судя по всему, уступили имущественные права на свои жеребьи обществу.

Поворотными вехами в истории крестьянского землевладения стали Межевые инструкции 1764 и 1766 годов и Манифест от 19 сентября 1765 года о Генеральном размежевании земель в Российской империи, когда правительство категорически заявило, что земля, на которой «сидят» государственные крестьяне, является полной собственностью казны; так, Межевая инструкция 1766 года гласила: «… никому, как посторонним, так и между собою, не продавать и не закладывать, и в иски, а также по векселям и за долги не продавать, а кто и отдаст, то данным крепостям, закладным записям и отдачам быть недействительными». То есть, все прежние купчие были аннулированы, государственные крестьяне лишились права собственности и стали, по сути, арендаторами казённой земли; причём, никакого договора на эту аренду не существовало – рождённый в семье государственных крестьян, как и крепостных, таковым же и становился, а земельные наделы распределяло между членами общества волостное начальство.

Лишь указом Павла I от 12 декабря 1801 года государственным крестьянам вновь было разрешено приобретать в частную собственность земли, правда, только незаселённые – пашню или сенокосные пожни. Но это будет позже, а пока их положение стало приравниваться к положению крепостных. Казённый крестьянин потерял право самовольно уйти из деревни, поскольку его доля податей раскладывалась на родственников или односельчан, а так же не мог и поселиться в деревне, т.к. ему при этом нужно было выделить земельный участок, а значит, у кого-то эту землю отобрать.

В некоторых случаях по разрешению общества и волостного начальства крестьянин мог пойти на заработки; ему выдавался «пашпорт» на определённый срок (как правило, на три года), по окончании которого он обязан был прибыть на прежнее место жительства. Если он вовремя не возвращался, то числился «в бегах», а подать за него взималась с родственников или с общества. Так же, как и Конон Змановский, о котором говорилось ранее, Лука Иванович Нелюбин, племянник Екима Прокопьевича Нелюбина, в 1749 году, и его сын Лука (по другим данным – Иона) в 1747 году тоже были отпущены в Сибирь с выдачей паспорта на три года, но к назначенному строку домой не явились, на момент 3-й ревизии (1763 г.) считались беглыми, а подушной платеж за них взимался «с пуста». Пётр Екимович Нелюбин, сын Екима Прокопьевича, тоже уходил в Сибирь, но вернулся на родину.

Если же ушедшему удавалось закрепиться на новом месте жительства, где он записывался в тамошнее общество (крестьянское, мещанское, а то и купеческое) и отныне платил налоги там, об этом сообщалось в местную канцелярию, издавался специальный указ, и на его основании по прежнему месту жительства он из числа налогоплательщиков исключался. Именно так Трофим Ефимович Нелюбин, правнук Екима Прокопьевича, в 1769 году ушёл в Сибирь и с 1783 года был записан в мещанское общество города Красноярска; в «Регистре для записи купцов» Красноярска о нём сказано: «торг производит по городам Енисейске и Красноярске мелочной».

Однако жизнь шла своим чередом, создавались новые семьи, а значит, и появлялись новые хозяйства; или, наоборот, обладатель земельного надела умер, ушёл из деревни официально или сбежал, а наследников не осталось или они были не в состоянии его обрабатывать, и тогда этот надел у них просто отбирали. Поэтому постоянно приходилось проводить межевания. Частые земельные переделы негативно сказывались на качестве обработки земли: крестьянин (так же как и арендатор-половник), не владевший своим наделом на правах частной собственности, и понимая, что рано или поздно он его лишится, не относился к земле с должной заботой.

Нередко случалось так, что новоиспечённому хозяину выделить землю в своей деревне возможности не было, а в другой деревне надел освободился, и тогда по «мирскому приговору» (решению общества и волостного начальства), утверждённому уездной канцелярией или губернской Казённой палатой, он переводился в эту деревню. Так не позднее 3-й ревизии (1763 г.) казённо-крестьянский сын деревни Ивашево Никита Степанович Захаров был переведён в Ефаново. На момент переписи ему было всего 16 лет, он был холост и, вероятно, до женитьбы фактически проживал в Ивашеве, а только числился крестьянином деревни Ефаново. Сюда же впоследствии были переведены и его младшие братья Яков и Иван. Этот род пресёкся: последние из ефановских Захаровых, сын Ивана Степановича Степан Иванович и его жена Анна Фёдоровна умерли почти одновременно: 17-18 января 1822 года – наверное, от эпидемии (в то время свирепствовала оспа), а сыновей у них не было.

Не позднее 1784 года (согласно исповедным ведомостям Слободской церкви) государственный крестьянин деревни Большой Дор Сидор Иванович Угрюмов перешёл в деревню Малое Сухарино половником владельцев этой деревни лальских мещан Переваловых (сами Переваловы проживали в деревне Ратчинской-Трегубовской), а его сын Андрей Сидорович, не позднее 5-й ревизии (1795 г.), так же, как и Никита Захаров, подростком (на момент переписи ему было 14 лет) был переведён на казённый надел в Ефаново. В 1811 году Андрея Сидоровича перевели в деревню Копылово – тоже на казённый надел, где вплоть до последнего времени проживали его потомки.

Родоначальником всех местных Угрюмовых можно считать некоего Угрюма (Угрюм или Угрим – мирское имя-прозвище: нелюдимый, угрюмый), чьи многочисленные потомки, начиная с переписи 1620 года, проживали в деревнях «на Дору залесном» (оттуда же перешли в Ефаново и Нелюбины): Большой Дор, Заистобная, Истобная, Кулемисино, Олеховская, а потом расселились и по другим деревням Антропьевой слободы, образовав несколько независимых родов, которые, в том числе носили и другие фамилии, например, Завьяловы, Насоновы. Ещё один из Угрюмовых, Кузьма Прокопьевич, не позднее 5-й же ревизии был переведён из деревни Заистобной в деревню Зманово (Березник) Слободского прихода; к теме данной статьи эта ветвь обширного генеалогического древа Угрюмовых отношения тоже не имеет, а упоминается здесь лишь потому, что один из потомков Кузьмы Прокопьевича, Алексей Николаевич Угрюмов, приходится автору данной статьи прадедом.

Племянник Андрея Сидоровича, Иван Артемьевич Угрюмов, взял в жёны дочь крестьянина деревни Ефаново Александра Даниловича Нелюбина (правнука Петра Екимовича) Феодосию; её мать Надежда Ульяновна после смерти супруга вышла замуж за крестьянина деревни Матренинской (под Лальским волочком) Ивана Павловича Нечаева. Сыновей ни той, ни у другой не было, а дочь Ивана Артемьевича и Феодосии Александровны Мария Ивановна вышла замуж за крестьянина деревни Матвеевской (Чируховской) Дометия Ивановича Лычакова; детей у них либо тоже не было, либо умерли в раннем детстве.

Весной 1855 года, во время Крымской войны, Дометий Иванович был мобилизован во Временное (подвижное) Государственное ополчение. Дружины ратников, сформированные в Вологодской губернии, были направлены на оборону Балтийского побережья от англо-французских интервентов. Большого влияния на ход войны ополчение не оказало (в большей степени оно героически проявило себя при обороне Севастополя), весной 1856 года оно было распущено, и Дометий Иванович вернулся домой.

1 января 1797 года, Афанасий Ефимович Нелюбин (внук Петра Екимовича), как гласит запись в метрической книге, «удавился и не поддался христианскому погребению»; его вдова Степанида Родионовна вышла замуж за отставного матроса Ивана Филипповича Грехнёва, общих детей у них тоже не было, а дети Афанасия Ефимовича Дмитрий и Марфа воспитывались в семье дяди Данилы Ефимовича.

Иван Нечаев, Иван Угрюмов и Иван Грехнёв с жёнами в исповедных ведомостях Слободской церкви записаны в Ефанове, но где они проживали фактически, неизвестно, поскольку эти посемейные списки не всегда указывают фактическое место жительства: человек мог официально числиться прихожанином данной церкви и записан в данной деревне, но фактически проживать в другой деревне и даже в другом приходе; так же неизвестно, были ли они переведены в Ефаново «по мирскому приговору» на пустующие жеребьи, или просто пришли в хозяйства своих жён. Где фактически проживали Дометий Лычаков с супругой, тоже неизвестно: в исповедных ведомостях до 1856 года они записаны в Ефанове, с 1857 года – в Матвеевской, а с 1868 года – в деревне Березино. Если бы он был переведён в Ефаново решением сельского общества, то так и продолжал бы жить здесь, а не возвращался на родину; скорее всего, поскольку у Марии Ивановны братьев не было, он перешёл в хозяйство тёщи-вдовы, после возвращения с войны он с супругой вернулся на свою родину, но и там выделить ему земельный надел возможности тоже не было, и их перевели в Березино.

Формат статьи не позволяет привести подробные родословные всех жителей деревни, поэтому многое придётся пропустить и лишь подвести итог основным линиям.

На рубеже XIX-XX веков из потомков Петра Екимовича Нелюбина в деревне проживали внуки Дмитрия Афанасьевича: Кондратий Фёдорович, Папа Фёдорович и Сергей Фёдорович. У первых двух сыновей, вероятно, не было; в метрических книгах Слободской церкви упоминается девица Мария Кондратьевна Нелюбина, а впоследствии в деревне проживала одинокая и бездетная Надежда Папиевна, фамилию которой старожилы не помнят (умерла в 1935 году) – возможно, дочь Папы Фёдоровича. В 30-е годы XX века в деревне проживали дети Сергея Фёдоровича: Павел Сергеевич (его женой была Лидия Егоровна Расторопова из деревни Березино), Дмитрий Сергеевич (жену звали Руфина Егоровна, девичья фамилия и откуда родом, неизвестно), Ольга Сергеевна, вышедшая замуж за крестьянина деревни Нижнее Сухарино Андрея Михайловича Бобылева, и их мать, вдова Сергея Фёдоровича, Матрёна Иовна, урождённая Пономарицына из деревни Антюшевской Короваевского прихода; в похозяйственном списке за 1940-1942 годы с Матрёной Иовной записан сын Егор Сергеевич, но дальнейших сведений о нём нет.

Явно не от хорошей жизни прадед Сергея Фёдоровича Афанасий Ефимович покончил с собой, и жизнь его потомков, судя по всему, была нелёгкой. Наверное, именно поэтому Дмитрий Сергеевич стал активным сторонником коллективизации, его избрали председателем местного колхоза «Будённовец» и он пробыл на этой должности почти четверть века – с 1930 по 1954 год.

Два других рода Нелюбиных – потомки Ивана Силыча и Осипа Силыча – были зажиточными; многие из их представителей избирались церковными старостами, имели землю в частной собственности.

Один из сыновей Ивана Силыча, Степан Иванович, как уже говорилось, перешёл в деревню Матренинскую (под Лальским волочком), где его потомки проживали вплоть до второй половины ХХ века. Эта ветвь обширного генеалогического древа Нелюбиных к теме данной статьи отношения не имеет, стоит лишь сказать, что около 1960 года из Матренинской в Ефаново перешёл Дмитрий Николаевич Нелюбин, взяв в жёны Валентину Андреевну Бобылеву, дочь Ольги Сергеевны Бобылевой (Нелюбиной), о которой говорилось выше.

А в Ефанове из потомков Ивана Силыча Нелюбина на рубеже XIX-XX веков проживали братья Филимон Петрович (жена – Анна Ивановна Лазарева из деревни Ратчинской-Трегубовской), и Савва (Савелий) Петрович (жена – Феодора Григорьевна Дудина из деревни Турышкино). В 30-е годы в деревне проживали: сын Саввы Петровича Иван Савельевич (о первой жене сведений нет, вторую жену звали Лидия Филипповна, девичья фамилия и откуда родом, неизвестно), его сын Николай Иванович (жену звали Наталья Викторовна), сестра Евдокия (Авдотья) Савельевна, вышедшая замуж за Василия Федосеевича Ноговицына, и внуки Филимона Петровича Дмитрий Алексеевич и Егор Алексеевич. Их мать Анна Васильевна, жена Алексея Филимоновича Нелюбина, была дочерью крестьянина этой же деревни Григория Васильевича Ноговицына (о Ноговицыных будет рассказано ниже). Женой Дмитрия Алексеевича была Мария Николаевна Нелюбина (из рода Осипа Силыча Нелюбина); у Егора Алексеевича в похозяйственном списке за 1938-1939 годы записана жена Прасковья Фёдоровна (кто она была, и что с ней стало, неизвестно), а второй женой стала Валентина Дмитриевна Бобылева из деревни Нижнее Сухарино

Из потомков Осипа Силыча Нелюбина одной из ключевых фигур деревни можно считать его правнука Василия Ивановича Нелюбина, который в возрасте 32 лет был избран старшиной Целяковского волостного правления (волостным головой), учрежденного с 1 января 1861 года. За успешное взыскание податей за 1865 год ему была объявлена благодарность Вологодской Губернской палаты государственных имуществ. 23 ноября 1870 года Василий Иванович был избран председателем открытого при Слободской Спасо-Преображенской церкви приходского попечительства, состоящего из двенадцати самых зажиточных и уважаемых местных жителей.

Сестра Василия Ивановича Марина Ивановна родила двоих внебрачных детей: сына Анемподиста и дочь Наталью. Дальнейшая её судьба неизвестна (то ли умерла, то ли  вышла замуж в другой приход), Анемподист и Наталья воспитывались в семье деда Ивана Васильевича, а после его смерти – в семье дяди; о дальнейшей судьбе Натальи сведений тоже нет. Анемподист (незаконнорожденные дети отчеств не имели, но в церковных документах он иногда записан с отчеством «Иванович», вероятно, по имени крёстного – деда Ивана Васильевича) и его двоюродная сестра – дочь Василия Ивановича Пелагея Васильевна, о которой будет рассказано ниже – впоследствии стали наследниками его состояния, поскольку его единственный сын Осип умер младенцем; женой Анемподиста стала лальская мещанская дочь из деревни Рачинской (Трегубовской) Анна Васильевна Перевалова – тоже из зажиточного рода.

В 30-е годы XX века из представителей этого рода в деревне проживали: Иван Анемподистович (местные жители звали его: Анпалитыч – вероятно, от искажённого отчества; его женой была Прасковья Ивановна Заескова, лальская мещанская дочь из деревни Клобуково; оба умерли до 1938 года), его сын Александр Иванович, женой которого была Александра Григорьевна Ноговицына, и племянница Мария Николаевна, мужем которой был Дмитрий Алексеевич Нелюбин, о котором говорилось выше. Николая Анемподистовича, отца Марии Николаевны, никто из старожилов не помнит и в похозяйственном списке за 1938 год он не значится – может быть, погиб на Перовой мировой или гражданской войне (Мария родилась в 1907 году), его вдова Прасковья Ивановна (полная тёзка жены Ивана Анемподистовича; девичья фамилия и откуда родом, неизвестно) умерла в 1942 году.

Для дальнейшего повествования нужно вернуться в XVII век и рассмотреть экономическую ситуацию, сложившуюся в Поморье (так называли северные и северо-восточные земли Европейской части России, связанные в торгово-промышленном отношении с Белым морем) в последние годы правления царя Михаила Фёдоровича и в начале царствования Алексея Михайловича, которую в наше время назвали бы кризисной.

Смоленская война 1632-1634 годов увеличила расходы государственного бюджета вдвое, в то время как платёжеспособность податного населения – из-за ряда неурожайных лет – снизилась. Уменьшились и сборы с торговых оборотов: из Сибири сократился вывоз меха, с Вятки – хлеба, с Устюга и Двины – рыбы, с Вологды и Вычегды – соли (в 1640 году в Сольвычегодске из четырнадцати соляных варниц топилось лишь шесть, а остальные стояли «впусте за скудностью»). С 1646 года, как уже говорилось ранее, вместо вытного тягла стала внедряться подворная подать, и волостные посыльщики, ответственные за сбор податей, в рамках общинной круговой поруки стали требовать уплаты налогов даже с пустых дворов, владельцы которых ушли из деревни и их земля не обрабатывалась. Но всё равно половина податей и пошлин не собиралась. В волости направлялись отряды стрельцов с предписанием недобранные подати «на ослушниках доправить безо всякого мотчания и поноровки». Недоимки выколачивались любыми способами, вплоть до правежа, когда должника держали в тюрьме и подвергали ежедневному публичному избиению, пока сам он, его родные или просто сжалившиеся не внесли плату. Но нередко и брать было не с кого, так как бегство крестьян стало массовым: как, например, доносили посыльщики Учецкой волости, «все крестьяне розбрелись врозь и править доходы отнюдь не на ком, потому что все деревни пусты»; не лучшее положение было в соседних Лальской волости и Антропьевой слободе, да и в других волостях тоже.

У крестьянина деревни Другое (Нижнее) Сухарино Кузьмы Матвеевича Ноговицына, о котором говорилось выше, первоначально всё было благополучно: кроме своей родовой деревни, состоявшей из трёх дворов (в одном жил сам, в двух других – половники), он владел половиной деревни Большое (Верхнее) Сухарино (2 половничьих двора) и третьей частью деревни Меньшее (Малое) Сухарино (1 половничий двор), также ему принадлежали оброчные (не включённые в вытное тягло – основной налог черносошных крестьян, а облагаемые оброком) пашни, оброчные же сенокосные пожни («завытное сено») в Истобенском наволоке на правом берегу реки Лузы и мельница-колотовка (небольшая мельница с горизонтально расположенным колесом, работающая, в основном, во время весеннего половодья) на речке Сухарке. Он был розрубным целовальником (целовальник – от «целовать крест», т.е. давать клятву при  вступлении в должность), ответственным за распределение (розруб) повинностей и сбор податей, а на эту выборную должность назначались самые уважаемые и зажиточные крестьяне.

Однако ситуация изменилась и Кузьма Матвеевич был вынужден распродать всё своё имение: двор в Меньшем Сухарине он продал крестьянину деревни Турышкино Борису Андреевичу Дудину, один двор в Большом Сухарине был заброшен, другой двор, а так же и всю деревню Другое Сухарино купил устюжский посадский человек Кондратий Андреевич Соколов; оброчные пашни и сенокосные пожни тоже были проданы (пашней владел Кондратий Соколов), а о мельнице-колотовке в писцовой книге 1677-1682 годов сказано: «ныне та мельница впусте», т.е. не работает и оброк с неё не платится. Сам же Кузьма Матвеевич, оставшись жить в бывшем своём дворе в Другом Сухарине, стал половником нового владельца.

Однако уже в 1648/49 году то ли сам Кузьма Матвеевич, то ли его сыновья Константин и Трофим купили у Второго Баженова Курбатова (он же Юрий Кузьмич Захаров) деревню Голяшевицу (Голяшево, Голяшиха), состоящую из двух дворов (оригинала купчей нет, поэтому её детали неизвестны). В таком случае, Кузьма Матвеевич, наверное, вовсе и не разорился, а просто сменил свой имущественный и налоговый статус – перешёл в половники, а деньгами, вырученными от продажи, поправил своё финансовое положение.

Такое явление было вполне обычным: нередко крестьяне продавали свои жеребьи более зажиточным землевладельцам или так называемым «белоземцам», освобождённым от государственных податей (например, монастыри или представители высшего общества), а сами обрабатывали эту же землю на правах аренды (аналогичный пример – Бажен Бутаков, о котором говорилось выше). Краеведами советского периода половничество рассматривалось как один из видов эксплуатации трудового крестьянства. В действительности, половник и его арендодатель были равными в правах и их отношения регулировались договором, неисполнение условий которого рассматривалось в судебном порядке. Более того, иногда половник находился в более выгодном положении, чем землевладелец: он не платил податей и при любом раскладе (например, неурожай) всегда имел право на свою, хоть и небольшую, долю (как правило, половину урожая – «исполу», отсюда и сам термин «половник»), а его хозяин обязан был ещё заплатить все налоги, иногда оставшись ни с чем.

Трофим Кузьмич в 1672/73 году (оригинала купчей тоже нет, поэтому точная дата сделки неизвестна) купил 12-й жеребей деревни Турышкино у Дмитрия Андреевича Дудина и перешёл туда. Потом, видимо, так же как в своё время и его отец, он продал свой двор крестьянину этой же деревни Дмитрию Афанасьевичу Змановскому, перешедшему из Ефанова, а сам нанялся к нему в половники.

Константин Кузьмич был более удачен в деле: сам он и его потомки владели деревней Голяшевицей на протяжении многих лет. Старший сын Иван Константинович владел в Голяшевице двором Трофима Кузьмича – половиной деревни (то ли купил его, то ли дядя уступил его ему), а его сын Григорий Иванович не позднее 1710 года ушёл в Учецкую волость, где купил половину деревни Прислон, и его потомки проживали там вплоть до XX века.

Как уже говорилось выше, на рубеже XVII-XVIII веков в Ефанове поселился Данила Андреевич Ноговицын. Чьим сыном он был, установить не удалось, но, поскольку других Ноговицыных здесь не было, то не вызывает сомнения, что это тоже потомок Кузьмы Матвеевича. Один из его сыновей, Гаврила Данилович, перешёл в деревню Турышкино, где взял в жены вдову крестьянина Родиона Леонтьевича Дудина Екатерину Максимовну. Супруга была почти на 20 лет старше его и имела двоих детей – Ефима и Марину; довольно неравный брак: может быть, Гаврила Данилович был каким-то увечным, поскольку общих детей у них не было. Жена умерла раньше его, а оставшись вдовцом, он жил в семье пасынка Ефима Родионовича Дудина.

В Ефанове проживал другой сын Данилы Андреевича, Пётр Данилович, одна из дочерей которого, Фёкла Петровна, вышла замуж за крестьянина этой же деревни Андриана Васильевича Нелюбина (внука Осипа Силыча Нелюбина). Этот род трагически пресёкся: в один день, 19 февраля 1813 года, умерли Иван Петрович, сын Петра Даниловича, и его супруга Афанасия Афанасьевна, через четыре дня, 23 февраля, умер их пятилетний сын Илья, а ещё через три дня, 26 февраля, – десятилетняя дочь Анна; все, вероятно, в результате эпидемии – в те времена свирепствовала оспа. Чуть более чем через год умерла другая дочь Анна; о других дочерях, Дарье и Анисье, сведений нет; их деда Петра Даниловича и бабушки Пелагеи Терентьевны в живых уже, вероятно, не было, и, не смотря на то, что семья была не самой бедной (Данила Андреевич, как уже говорилось, был сельским старостой, а его сын Алексей Данилович – единственным в деревне землевладельцем), судьба девушек-сирот была, скорее всего, незавидной. У Алексея Даниловича был сын Данила, но его забрали в рекруты и домой он не вернулся; таким образом, потомков Данилы Андреевича Ноговицына мужского пола не осталось, и эта фамилия из деревни временно исчезла.

Деревня Голяшевица была в составе соседней Ратмеровской волости, но первоначально относилась к Преображенскому приходу Антропьевой слободы; после того, как в 1764 году Усть-Недумский Богородицкий монастырь был закрыт и 9 апреля 1769 года вместо него учреждён приход, она была приписана к нему. Здесь вплоть до начала XX века проживали потомки Андрея Яковлевича Ноговицына, внука Константина Кузьмича (в похозяйственном списке Лузского сельсовета 1938-1939 годов Ноговицыных в деревне уже не значится – вероятно, с началом коллективизации все из деревни ушли); полная их родословная к теме данной статьи отношения не имеет, нас же интересует одна линия – Степана Васильевича Ноговицына, который перешёл на жительство в Ефаново, где его потомки проживают и в настоящее время.

У государственного крестьянина деревни Голяшевицы Василия Григорьевича Ноговицына, внука Андрея Яковлевича, и его жены Анны Потаповны было трое детей: Степан, Марфа и Гаврила. Как правило, при разделе хозяйства из семьи по очереди уходили старшие сыновья, а младший «докармливал» родителей, ему же по наследству доставался и отцовский двор. Так, Гаврила Васильевич остался на отцовском наделе, Марфа замуж не выходила и до старости жила с братом, а Степану выделить земельный участок в своей деревне, вероятно, возможности не было, зато в Ефанове был «выморочный» жеребей – умершего их дальнего родственника Ивана Петровича Ноговицына (обе деревни в то время были в составе одного сельского общества – Антропьевского присуда) и по «мирскому приговору» он был переведён туда. Правда, Иван Петрович умер в 1813 году, а Степан Васильевич перешёл в Ефаново около 1825 года, поэтому, маловероятно, чтобы земля пустовала более десяти лет: скорее всего, этот перевод со смертью Ивана Петровича вовсе и не связан.

После смерти Степана Васильевича главой хозяйства стал 19-летний старший сын Ерофей, а его 11-летнего брата Василия, возможно, вместе с сёстрами Ириной и Пелагеей, забрал в Голяшевицу дядя Гаврила Васильевич. Пелагея Степановна впоследствии вышла замуж за крестьянина деревни Нижнее Сухарино Ивана Фомича Бобылева, Ирина Степановна – за крестьянина деревни Ефаново Афанасия Дмитриевича Нелюбина (из потомков Петра Екимовича Нелюбина). А Василий Степанович после женитьбы – его супругой стала Мария Александровна Корытовская из деревни Пьянковской – вернулся в Ефаново; семейная легенда гласила, что он перешёл сюда по приглашению или распоряжению волостного старшины, которым в то время был Василий Иванович Нелюбин; на самом деле, скорее всего, он был переведён сюда в связи с перераспределением земельных наделов.

Из детей Ерофея Степановича и его жены Матроны Васильевны (урождённой Савельевой из деревни Антюшевской Короваевского прихода) в деревне остался сын Феодосий; остальные либо умерли в детстве, либо судьба их неизвестна. У Феодосия Ерофеевича и его жены Веры Петровны (девичья фамилия и откуда родом, неизвестно) были сыновья Егор (первая жена – Анна Александровна, вторую звали Матрёна, отчество неизвестно), Иван (жена – Мария Александровна), Василий (его женой была Евдокия Савельевна Нелюбина, о которой говорилось выше), Прокопий (жена – Анна Васильевна Пупышева) и дочь Татьяна, вышедшая замуж за крестьянина деревни Родионовской (Гора) Ивана Афанасьевича Нестерова. Василий Федосеевич в октябре 1913 года был призван на действительную военную службу, а 17 февраля 1915 года – его брат Прокопий; об их участии в обеих войнах, Первой мировой и гражданской, сведений нет, но оба они благополучно вернулись домой. Их старшие братья Егор и Иван на войну, вероятно, мобилизованы не были.

Дети Василия Степановича и Марии Александровны: Прасковья, Григорий, Устинья и Анна; ещё двое детей, Алексей и Акилина, близнец Анны, умерли в детстве. Прасковья вышла замуж за крестьянина деревни Ивашево Василия Ивановича Тютрина, Устинья – за крестьянина деревни Матренинской (под Лальским волочком) Дмитрия Егоровича Нелюбина, Анна – за крестьянина деревни Ефаново Алексея Филимоновича Нелюбина, о чём уже говорилось выше. Женой Григория Васильевича была Александра Никитична Печерина, лальская мещанская дочь из деревни Жилино Лальского Богоявленского прихода; их дети: Пармён, Зосима, Павлин, Александра, Серафим, Серафима, Всеволод, Анатолий и ещё двое, Александр и Анатолий старший, умерли в детстве. О потомках Григория Васильевича рассказывается в отдельной статье - "Мой прадед Григорий Васильевич Ноговицын и его дети" https://rodnaya-vyatka.ru/blog/9542/158550.

Таким образом, к 30-м годам XX века в деревне образовались два рода Ноговицыных, которых так и называли: Федосеевичи и Григорьевичи.

Ещё одна фамилия, появившаяся в Ефанове во второй половине XIX века, – Шитиковы.

В 1871 году дочь Василия Ивановича Нелюбина Пелагея Васильевна вышла замуж за крестьянина деревни Осиновая (Малая) Слободка Короваевского прихода Егора Осиповича Шитикова. Егор Осипович не увёз жену в свою деревню, как это было принято, а поселился здесь же, в Ефанове. Деревня Осиновая Слободка была в составе Савинского сельского общества Палемской волости, тогда как Ефаново – Слободского сельского общества Целяковской волости, а перевод государственного крестьянина из деревни в деревню, как уже говорилось ранее, был возможен лишь в пределах одного сельского общества, в крайнем случае – в пределах волости, но перевод из одной волости в другую мог состояться только по важной причине и по инициативе самого переводимого. Если учесть, что впоследствии сын Егора Осиповича Александр Егорович, а затем и внук Виктор Александрович работали кузнецами, то, вероятно, это была их семейная профессия, и он мог быть приглашён в Ефаново как кузнец (что называется, переманили), а уже здесь он женился на местной девушке, причем, с неплохим приданым, т.к. её отец был самым зажиточным крестьянином этой деревни. А поскольку он был ещё и волостным старшиной, то этот перевод большого труда не составил.

Егор Осипович тоже был зажиточным и уважаемым человеком, избирался церковным старостой, гласным (по-нынешнему – депутатом) Устюгского уездного земского собрания от сельских обществ Целяковской волости, присяжным заседателем Великоустюгского уездного суда, вместе с Анемподистом и Саввой Петровичем Нелюбиными состоял в списке избирателей депутатов 1-й Государственной думы 1906 года; в то время выборы не были всеобщими, а право участия в них имели лишь специальные выборщики от сельских обществ и владельцы частной собственности – согласно установленному имущественному цензу.

Коротко о местных землевладельцах: в 1885 году Егор Осипович Шитиков имел в собственности (в перерасчёте на современные меры площади) 126,18 га земли, крестьянин деревни Пахомовской (Новосёловской) Гаврила Игнатьевич Веретенников совместно с причетниками Слободской Спасо-Преображенской церкви (священник, дьякон и др.) – 70,52 га, крестьянин деревни Малое Сухарино (Ослоповской) Михаил Игнатьевич Веретенников – 59,73 га; в 1906 году верхнелальский торгующий крестьянин (так называли крестьян, занимающихся торговлей, но не записанных в купеческие гильдии, т.е. официально купцами не являвшихся) Николай Иванович Токмаков имел в собственности 805,59 га земли, крестьянин деревни Руденино Степан Иванович Булдаков – 438,8 га, причетники Слободской церкви – 397,35 га, крестьянин деревни Родионовской (Гора) Алексей Егорович Бобров – 248,25 га, Анемподист Нелюбин (незаконнорожденные дети отчеств не имели, лишь в церковных книгах он записан с отчеством «Иванович» – по имени крёстного – деда Ивана Васильевича), наследник Василия Ивановича Нелюбина – 18,71 га, Егор Осипович Шитиков – 2,1 га, Савва Петрович Нелюбин – 1,09 га.

В газете «Вологодские губернские ведомости» (№ 40 за 1865 г., № 46 за 1868 г., № 43 за 1871 г., № 23 за 1873 г., № 45 за 1873 г., № 70 за 1874 г., № 93 за 1874 г., № 81 за 1875 г.) опубликованы объявления о купле-продаже земельных угодий Нелюбиными и Шитиковыми. 5 августа 1865 года Василий Иванович Нелюбин купил у лальского чиновника Павла Гавриловича Пономарёва, пономаря Лальской Богоявленской церкви Алексея Гавриловича Пономарёва и пономаря Аникинской Иоанно-Предтеченской церкви Николая Гавриловича Пономарева за 250 рублей сенные покосы в пойме реки Лузы, заключающиеся «в половинных частях пожен Ребячьей, Лунихи и 1/8 части пожни Слудки». Днём ранее, 4 августа 1865 года его супруга Мария Фёдоровна купила у этих же братьев Пономарёвых за 300 рублей землю в деревне Ершово, заключающуюся «в 6-м участке половинную часть всякого качества земли с принадлежащими разными пожнями». 15 октября 1868 года Василий Иванович купил за 120 рублей у крестьянина Егора Яковлевича Рогова 43,7 га земли «всякого качества» в деревне Верхний Луков прислон. 15 сентября 1872 года Егор Осипович Шитиков купил у губернской секретарши (жены гражданского чиновника XII класса, что по Табели о рангах соответствовало армейскому подпоручику или – по-современному – лейтенанту) Елизаветы Николаевны Польховской землю «всех качеств» в деревнях Ратчинской (Трегубовской) и Родионовской (Гора) и в различных сенокосных пожнях – всего 166,14 га. В тот же день он заложил всю эту землю Николаю Александровичу Токмакову за 1300 рублей сроком на один год – не совсем понятная сделка: купить землю, чтобы сразу же её заложить. Через год, 17 сентября 1873 года, Н.А.Токмаков представил в Устюгский уездный суд закладную на эту землю с требованием взыскания денег с должника. Неизвестно, сразу ли Егор Осипович расплатился с долгом, или нет, но через год, 12 августа 1874 года, он продал сенокосные пожни тому же Н.А.Токмакову (две купчие по 300 руб. каждая) и своей тёще вдове Марии Фёдоровне Нелюбиной (купчая на 200 руб.). В этот же день Мария Фёдоровна продала за 300 рублей лальскому мещанину Николаю Павлиновичу Попову землю в деревне Ершово, купленную в 1865 году, а её дочь Пелагея Васильевна Шитикова продала этому же Н.П.Попову за 300 рублей из оставшегося ей от отца наследства землю с урожаем в пожнях Ребячьей, Лунихе и Слудке. Ещё через год, 9 июля 1875 года, Пелагея Васильевна продала крестьянину деревни Демидовской (Лунданга) Семёну Яковлевичу Гладышеву за 260 рублей землю в деревне Верхний Луков прислон с половиной урожая озимого хлеба и всем урожаем сена. Неизвестно, имеют ли эти продажи земли М.Ф.Нелюбиной и П.В.Шитиковой отношение к долгу Е.О.Шитикова, но в 1885 году он имел в собственности ещё 126,18 га земли. Однако к 1906 году (согласно списку избирателей 1-й Государственной думы) у него в собственности остались всего 2,1 га, хотя никаких сведений о новой распродаже им земель нет.

В 30-е годы XX века в деревне проживали трое братьев Шитиковых: Александр Егорович, Палладий Егорович и Савва Егорович. Их брат Василий Егорович 17 мая 1915 года вместе со своим другом Зосимой Григорьевичем Ноговицыным был мобилизован на войну и домой не вернулся.

Александр Егорович, как старший сын в семье, от срочной службы был освобождён и зачислен в ратники Государственного ополчения 2 разряда (запас); в октябре-ноябре 1915 года он тоже подлежал мобилизации, однако, как сказано в призывном списке, «призыв отсрочен по причине нахождения его в г. Архангельске». Был ли он на войне, сведений нет, известно лишь, что с Севера он привёз жену Анну Андреевну, которую в деревне звали зырянкой, т.е. коми, работал кузнецом на Лузском лесозаводе, а потом вступил в колхоз «Будённовец» и проживал в Ефанове. Они с братом Палладием построили новый дом, но Палладий Егорович ушёл в Лузу и стал работать на лесозаводе. Дом они то ли отдали в колхоз, то ли его просто конфисковали, но впоследствии их младший брат Савва Егорович, который ранее жил в деревне Ратчинской (Трегубовской) в доме жены Клавдии Александровны (урождённой Захаровой), вытребовал его себе. Сам он работал в Лузе, а жили в Ефанове. После Великой Отечественной войны была объявлена государственная программа по заселению советскими гражданами отвоёванных у Финляндии территорий; пожелавшим переехать туда выдавали ссуды, выделялся вагон для перевозки имущества. В Карело-Финскую ССР, как говорили, «на Карельский перешеек», и уехал с семьёй Савва Егорович. Таким образом, из Шитиковых в деревне остался один Александр Егорович и его сын Виктор Александрович, но это будет уже другая история.

Тема коллективизации – большая и болезненная, поэтому в данной статье не будем заострять  на ней внимание, стоит лишь сказать, что в похозяйственных списках все колхозники числятся членами колхоза «Будённовец с 1931 года, но первый колхоз был создан, вероятно, раньше, ещё в 1930 году, а в 1931 была какая-то реорганизация. В списке за 1938 год в Ефанове значатся 4 хозяйства единоличников: Иван Савельевич Нелюбин, Пармён Григорьевич Ноговицын, Василий Федосеевич Ноговицын и жена Прокопия Федосеевича Ноговицына Анна Васильевна; Прокопий Федосеевич в этом списке почему-то не значится – может быть, был где-то на «отхожих промыслах». Но в 1939 году все в колхоз вступили.

Только Василий Федосеевич Ноговицын официально оформился сначала кустарём, а затем – щепником в Лальский промкомбинат; занимался изготовлением корзин, другими ремёслами и личным хозяйством; будучи грамотным человеком, зная конституцию и законы, он добился, чтобы ему выделили целый гектар земли (колхозникам полагалось не более 30 соток), не считая сенокосов, разрешили держать лошадь и неограниченное количество скота, и в голодные военные и послевоенные годы он был самым зажиточным в деревне; кстати, его семья даже получала продуктовые карточки, которые колхозникам тоже не полагались, т.к. считалось, что они должны питаться своим хозяйством.   

Рассмотрим состав населения деревни на основании писцовых и переписных книг XVII - начала XVIII веков (в переписях XVII века из лиц женского пола указаны только вдовы, которые являлись главами семейств) и ревизских сказок 1719-1858 годов.

 

Приправочная книга письма и дозора Сольвычегодского уезда Василия Самарина и подьячего Семёна Осокина 1619/20 года – 5 жилых дворов:

Вдова Алексея Савельевича Труфанова Матрона (отчество неизв.) и её сын Иван.

Михаил Борисович Змановский (Гумнищев).

Вдова Артемия (Ивановича?) Змановского Мавра (отчество неизв.) и её сын Григорий.

Фёдор Иванович Матвеев.

Давыд Никифорович Якимов.

 

Книга писцовая письма и меры Сольвычегодского уезда Парфения Мансурова, Ивана Благово и подьячего Василия Архипова 1624/25 года – 6 жилых дворов:

Григорий Алексеевич Труфанов.

Фёдор Иванович Матвеев (Захаров?).

Вдова Артемия (Ивановича?) Змановского Мавра (отчество неизв.) и её сын Григорий.

Фёдор Васильевич Захаров.

Половник Митрофана Филипповича Чебаевского Бажен Мальцев Бутаков.

Половник Фёдора Васильевича Захарова Яков Тимофеевич Новосёлов.

Пустой двор Фёдора Васильевича Захарова.

 

Книга писцовая письма и меры Сольвычегодского уезда князя Богдана Приклонского и подьячего Осипа Трофимова 1644/45 года – 3 двора:

Терентий Третьяков (Перфирий Устинович Нелюбин?) и его сын Григорий.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин.

 

Книга переписи и дозора Сольвычегодского уезда Павла Боборыкина и подьячего Бориса Васильева 1646 года – 3 жилых двора:

Перфирий Устинович (Третьяков) Нелюбин и его сын Григорий, Тимофей Перфирьевич Нелюбин и его сын Григорий; половник Харитон Насонович Курилов.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин и его сын Логин.

Пустой двор Ивана Михайловича Уварова.

 

Книга переписи Сольвычегодского уезда Ивана Чирикова и подьячего Григория Белова 1647 года – 3 жилых двора:

Перфирий Устинович (Третьяков) Нелюбин и его сыновья Григорий и Прокопий, Тимофей Перфирьевич Нелюбин и его сыновья Григорий, Степан, Василий и Михаил.

Пустой двор Перфирия Устиновича Нелюбина.

Иван Борисович Змановский и его сын Афанасий.

Половник Ивана Михайловича Уварова (Павлова, Голощапова) Иван Григорьевич Солонин и его сын Логин, Андрей Иванович Солонин и его сын Василий; подворник Максим Фёдоров.

Пустой двор Ивана Михайловича Уварова.

 

Переписная книга 1678 года и Книга писцовая письма и меры Сольвычегодского уезда стольника Григория Овцына и подьячего Василия Крюкова 1677-1682 годов – 3 жилых двора:

Дмитрий Михайлович Попов и его сыновья Афанасий, Иван и Фёдор; половники: Максим Дмитриев и его сыновья Пётр и Емельян, Кузьма Петрович Кузякин, Иван Данилов.

Тимофей Перфирьевич Нелюбин; Сила Тимофеевич Нелюбин и его сын Степан;  Прокопий Перфирьевич Нелюбин и его сыновья Иван и Еким; Василий Григорьевич и Иван Григорьевич Нелюбины.

Вдова Афанасия Ивановича Змановского Матрона Денисовна и её сыновья Давыд, Дмитрий и Фёдор.

Пустой двор Тимофея Перфирьевича Нелюбина.

 

Поскольку разрыв между переписями составлял от 5 до 30 лет, то могли быть и другие жители, о которых сведений нет.

 

Книга переписи Сольвычегодского уезда стольника Ивана Цымерманова 1710 года – 2 жилых двора:

Иван Прокопьевич Нелюбин, жена Евдокия (отчество неизв.) и сын Степан. Сила Тимофеевич Нелюбин, жена Евдокия (отчество неизв.); Иван Силин Нелюбин и жена Улита Дмитриевна.

Фёдор Афанасьевич Змановский и жена Мавра Дмитриевна. Еким Прокопьевич Нелюбин, жена Анна (отчество неизв.) и сын Григорий. Данила Андреевич Ноговицын и жена Капитолина (отчество неизв.).

Пустой двор пуст Фёдора Афанасьевича Змановского, Екима Прокопьевича

Нелюбина и Данилы Андреевича Ноговицына.

 

Переписная (ландратская) книга Сольвычегодского уезда 1717 года – 2 жилых двора:

Иван Прокопьевич Нелюбин, жена Евдокия (отчество неизв.), дети Ульяна и Лука; Степан Иванович Нелюбин, жена Александра (отчество неизв.) и дочь Ульяна. Сила Тимофеевич Нелюбин и жена Евдокия (отчество неизв.); Иван Силыч Нелюбин, жена Улита Дмитриевна, сыновья Егор, Степан и Леонтий; Осип Силыч Нелюбин, жена Фотиния (отчество неизв.) и сын Михаил.

Еким Прокопьевич Нелюбин, жена Анна (отчество неизв.), сыновья Пётр, Харитон, Семён и Филипп. Данила Андреевич Ноговицын, жена Капитолина (отчество неизв.) и дочь Ефимия. Фёдор Афанасьевич Змановский, жена Мавра Дмитриевна, дети Агриппина, Григорий и Дарья.

Пустой двор Фёдора Афанасьевича  Змановского.

 

1-я ревизия (1719-1722 гг.) – 2 двора, 20 ревизских душ; лица женского пола в этой переписи не учитывались:

Иван Прокопьевич Нелюбин, сыновья Иван и Лука; Степан Иванович Нелюбин и сын Яков; Сила Тимофеевич Нелюбин; Иван Силыч Нелюбин, сыновья Егор, Степан и Леонтий; Осип Силыч Нелюбин.

Еким Прокопьевич Нелюбин, сыновья Петр, Харитон, Семён и Филипп; Данила Андреевич Ноговицын; Фёдор Афанасьевич Змановский, сыновья Григорий и Лаврентий.

 

Данных 2-й ревизии (1745 г.) нет.

 

3-я ревизия (1763 г.) – 7 дворов, 15 человек мужского пола и 14 женского:

Жена Луки Ивановича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Анисья Ивановна.

Егор Иванович Нелюбин, жена Прасковья Артемьевна, дети Семен, Ирина и Марина.

Жена Михаила Осиповича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Петровна и дочь Татьяна; Василий Осипович Нелюбин, жена Феодосия Фёдоровна, сыновья Григорий и Андриан.

Ефим Петрович Нелюбин, жена Фекла Андреевна, сыновья Данила и Василий; Трофим Ефимович Нелюбин и жена Екатерина Петровна; Калистрат Петрович Нелюбин и жена Мавра Дмитриевна.

Вдова Данилы Андреевича Ноговицына Агриппина Григорьевна, сыновья Петр и Гаврила; Алексей Данилович Ноговицын, жена Устинья Петровна и сын Данила.

Вдова Григория Федоровича Змановского Федора Васильевна; жена Конона Григорьевича Змановского, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Трофимовна.

Никита Степанович Захаров.

 

С 1780 по 1796 год волости, располагавшиеся на территории нынешнего Лузского района, входили в состав Лальского уезда (округа), с 1796 года – Устюгского уезда.

 

Данных 4-й ревизии (1782 г.) нет.

 

5-я ревизия (1795 г.) – 8 дворов, 16 человек мужского пола и 20 женского:

Семен Егорович сын Нелюбин, жена Вера Матвеевна, дети Ксения, Леонтий, Егор, Андрей, Феодора и Лукерья.

Василий Осипович Нелюбин, жена Екатерина Семёновна, дети Дарья, Ефим, Егор и Марина.

Жена Михаила Осиповича Нелюбина, ушедшего в Сибирь и числившегося беглым, Марфа Петровна.

Вдова Ефима Петровича Нелюбина Фёкла Андреевна; Данила Ефимович Нелюбин, жена Евдокия Потаповна, дети Александр и Елена; Афанасий Ефимович Нелюбин, жена Степанида Родионовна и дочь Пелагея.

Вдова Калистрата Петровича Нелюбина Мавра Дмитриева.

Вдова Алексея Даниловича Ноговицына Устинья Петровна; Петр Данилович Ноговицын, жена Пелагея Терентьевна, дети Иван и Фёкла.

Яков Степанович Захаров и его племянница Пелагея Никитична; Иван Степанович Захаров, жена Матрена Ильинична, дети Степан и Евдокия.

Андрей Сидорович Угрюмов.

 

6-я ревизия (1811 г.) – 5 дворов, не считая тех, в которых проживали только лица женского пола, которые в этой переписи не учитывались; 15 ревизских душ:

Егор Семёнович Нелюбин, его сыновья Петр и Афанасий, Андрей Семёнович Нелюбин.

Ефим Васильевич Нелюбин, Егор Васильевич Нелюбин, Иван Васильевич Нелюбин.

Данила Ефимович Нелюбин, Александр Данилович Нелюбин, Дмитрий Афанасьевич Нелюбин.

Иван Петрович Ноговицын и сын Илья.

Яков Степанович Захаров, Иван Степанович Захаров и сын Степан.

 

Данных 7-й (1816 г.), 8-й (1834 г.) и 9-й (1850 г.) ревизий нет.

 

10-я ревизия (1858 г.) – 5 дворов, 19 жителей мужского пола и 19 женского (не считая отставных военных):

Дмитрий Афанасьевич Нелюбин, жена Александра Петровна и сын Александр; Фёдор Дмитриевич Нелюбин, жена Дарья Николаевна, дети Кондратий, Василий, Анастасия и Анна; Афанасий Дмитриевич Нелюбин, жена Ирина Степановна.

Петр Егорович Нелюбин, жена Мария Ивановна (по другим данным – Семёновна), дети Анна, Филимон, Акилина, Савва (Савелий) и Демид; вдова Андрея Семеновича Нелюбина Мария Никифоровна.

Вдова Ефима Васильевича Нелюбина Наталья Андреевна, дочь Мария Ефимовна и сын Иван Ефимович; Иван Васильевич Нелюбин, внуки (незаконнорожденные дети дочери Марины) Анемподист и Наталья; Василий Иванович Нелюбин, жена Мария Федоровна и дочь Пелагея.

Ерофей Степанович Ноговицын, жена Матрона Васильевна, дети Михаил, Феодосий, Ольга и Степан; Василий Степанович Ноговицын.

Вдова Ивана Артемьевича Угрюмова Феодосия Александровна, дочери Екатерина и Александра.

Согласно Списку населённых мест Вологодской губернии 1859 года деревня состояла из 7 дворов с 21 жителем мужского пола и 20 женского; в этот список включены отставной унтер-офицер Афанасий Егорович Нелюбин (брат Петра Егоровича) с женой Марией Ефимовной и отставной унтер-офицер Андрей Андрианович Нелюбин (двоюродный брат Ивана Ефимовича и Василия Ивановича).

 

Ревизия 1858 года была последней, после неё в 1897 году проводилась Первая всеобщая перепись населения Российской империи, но её данных по Великоустюгскому уезду в общем доступе нет. А поскольку ревизии тоже проводились далеко не регулярно – разрыв между ними составлял до 30 лет, – то могли быть и другие временные жители, сведения о которых в документы не попали.

Как уже говорилось ранее, первоначально вся деревня располагалась в районе нынешней улицы Труда и в начале улицы Молодёжной, по которым в то время проходила дорога, пересекавшая речку за нынешним домом № 7 улицы Труда (примерно в 110 м ниже по течению от нынешнего моста автодороги Луза-Лальск). В конце XIX века, когда население деревни увеличилось, дома стали строиться на Угоре – так местные жители называют возвышенность в конце нынешней улицы Молодёжной, примерно в 300 м к югу от речки; кстати, нижнюю часть деревни называли: «Подгора», но впоследствии это название забылось). На этом Угоре образовался своеобразный выставок, а дома, стоящие по обеим сторонам дороги, и образовали улицу, названную впоследствии Молодёжной.

В Списке населённых мест Вологодской губернии 1900-1911 годов в деревне значатся 11 хозяйств с 33 жителями мужского пола и 33 женского. В Списке населённых мест Северо-Двинской губернии 1926 года – 19 хозяйств с 30 жителями мужского пола и 39 женского. Согласно похозяйственным спискам Лузского сельсовета 1938-1954 годов в деревне было от 15 до 23 хозяйств; в Списке населённых мест 1939 года количество хозяйств не указано, значатся 27 жителей мужского пола и 56 женского, а в Списке населённых пунктов Кировской области 1950 года – 17 хозяйств с 71 жителем обоего пола.

Вплоть до конца 30-х годов ХХ века всё её население составляли три фамилии: Нелюбины, Ноговицыны и Шитиковы; только около 1940 года из Верхнего Сухарина (Кузьминской) перешёл Михаил Фёдорович Губин (о Губиных подробнее будет рассказано в статье «Сухарино»). Согласно похозяйственным спискам Лузского сельсовета 1938-1954 годов и по воспоминаниям старожилов в деревне стояли дома (по современной нумерации):

Улица Труда (с запада на восток – от нынешней дороги Луза-Лальск), левая сторона:

Дом № 1 (две избы). Александр Егорович Шитиков, жена Анна Андреевна; строил, вероятно, отец Егор Осипович. Позже перестроен в одну избу, ныне не существует.

Дом № 3. Строили Александр Егорович и Палладий Егорович Шитиковы; в разное время в нём располагались колхозный молокоприёмный пункт и маслозавод, жил Савва Егорович Шитиков с семьёй, располагалась контора колхоза «Будённовец», библиотека, к которой впоследствии был пристроен клуб. Ныне не существует.

Дом № 5. Василий Федосеевич Ноговицын, жена Евдокия Савельевна; строил, вероятно, Савва Петрович Нелюбин для дочери Евдокии. Впоследствии дом купил Анатолий Павлович Бобылев из деревни Верхнее Сухарино.

Дом № 7 (две избы). Строили братья Николай Анемподистович и Иван Анемподистович Нелюбины, либо их отец Анемподист; в одной жила вдова Николая Анемподистовича Прасковья Ивановна с дочерью Марией Николаевной и зятем Дмитрием Алексеевичем Нелюбиным, в другой – Александра Григорьевна Ноговицына со вторым мужем Николаем Алексеевичем. Впоследствии дом разделили: сын Александры Григорьевны Виталий Николаевич поставил свою избу отдельно – это нынешний дом № 11 улицы Труда.

Улица Труда, правая сторона:

Дом № 6 (пятистенок – две избы с одной общей стеной). Зосима Григорьевич Ноговицын, жена Лидия Ефимовна.

Дом № 8. Прокопий Федосеевич Ноговицын, жена Анна Васильевна. В настоящее время нежилой.

Улица Молодёжная (с севера на юг – от речки), левая сторона:

Дом № 1 (ныне не существует). Пармён Григорьевич Ноговицын, жена Марфа Васильевна.

Без номера (ныне не существует). Михаил Егорович Ноговицын, жена Пелагея Спиридоновна.

Без номера. Некоторое время стоял небольшой дом, который построил Прокопий Федосеевич Ноговицын для своей племянницы Прасковьи Егоровны Ждановой (дочери Егора Федосеевича Ноговицына), эвакуированной во время Великой Отечественной войны из блокадного Ленинграда. Впоследствии он сгорел.

Улица Молодёжная, правая сторона:

Без номера. Егор Федосеевич Ноговицын, жена Анна Александровна, с 1940 года – Михаил Фёдорович Губин, жена Арина Васильевна. В настоящее время на этом месте (№ 4 улицы Труда) стоит дом Алексея Прокопьевича Наумова, перевезённый из деревни Матренинской.

Без номера (две избы). Иван Федосеевич Ноговицын, жена Мария Александровна. Во время Великой Отечественной войны проживали эвакуированные, владельцем записана дочь Руфина Ивановна; впоследствии проживал младший сын Егор Иванович, семьи не было. Ныне не существует.

На Угоре (улица Молодёжная), левая сторона:

Дом № 9 (две избы). Строил Григорий Васильевич Ноговицын; в одной избе жила вдова Александра Никитична с сыновьями, в другой размещались колхозная контора и изба-читальня; после Великой Отечественной войны младший сын Анатолий Григорьевич перестроил его в одну избу. Ныне нежилой.

Без номера. Надежда Папиевна; фамилия неизвестна, предположительно, дочь Папы Фёдоровича Нелюбина; возможно, он его и строил. Ныне не существует.

Без номера. Строил Сергей Фёдорович Нелюбин; проживал Павел Сергеевич Нелюбин, жена Лидия Фёдоровна. Ныне не существует, в похозяйственных списках не значится (снесён до 1938 года).

На Угоре (улица Молодёжная), правая сторона:

Без номера. Строил Алексей Филимонович Нелюбин; проживал Егор Алексеевич Нелюбин, жена Валентина Дмитриевна. Ныне не существует, в настоящее время на этом месте стоит дом № 8, перевезённый из деревни Родионовской.

Дом № 10 (две избы). Строил Савва Петрович Нелюбин; в одной избе жил Иван Савельевич Нелюбин, жена Лидия Филипповна; в другой – Николай Иванович Нелюбин, жена Наталья Викторовна. В 1970-е годы перестроен в одну избу, ныне нежилой.

Без номера. Матрёна Иовна Нелюбина. Записана здесь с 1940 года, а до этого она была записана в Верхнем Сухарине. Ныне не существует.

Без номера (пятистенок). Дмитрий Сергеевич Нелюбин, жена Руфина Егоровна. Ныне не существует.

На Угоре было три колодца, которые называли по именам владельцев домов, у которых они находились: Гришин – Григория Васильевича Ноговицына, Саввин – Саввы (Савелия) Петровича Нелюбина и Серьгин – Сергея Фёдоровича Нелюбина; вероятно, они и были первыми жителями Угора; жители нижней части деревни в течении веков брали воду из речки (в то время её пили без опаски), только в новейшее время – наверное, уже после Великой Отечественной войны – колодцы около своих домов выкопали Пармён Григорьевич и Василий Федосеевич Ноговицыны. На восточной окраине Угора, задворках домов Григория Васильевича Ноговицына и Павла Сергеевича Нелюбина, располагалось гумно, принадлежащее жителям этой части деревни; гумно жителей нижней части деревни находилось в районе нынешнего дома № 15 улицы Юбилейной (магазин «Ручеёк»). Так же, на окраинах деревни либо у речки – в  целях противопожарной безопасности – строились бани, овины, кузница и поварня, где вскладчину варили ржаное пиво. Кузница находилась примерно напротив дома № 1 нынешнего переулка Ветеранов, слева от дороги, которая шла в деревню Новосёловскую и на Погост от речки (мост через неё был за нынешним домом № 7 улицы Труда, т.е. примерно на 110 м ниже по течению от нынешнего автомобильного моста) вдоль нынешнего переулка Ветеранов; эту дорогу называли: «по низам», другая дорога, «по верхам», шла туда же с Угора); впоследствии другую кузницу построили чуть дальше по этой дороге, слева же от неё, за нынешней мастерской, рядом с поскотиной, которая находилась так же за нынешней мастерской – там, где проходит нынешняя дорога на Погост, построенная в середине 1970-х годов. Согласно писцовым книгам XVII века размер поскотины деревни Ефаново составлял 10 десятин или 10,9 га; столько же за деревней было закреплено и леса, в котором её жители заготавливали дрова, лучину, а иногда и строительный материал; иногда за деревнями числилось болото, но в Ефанове оно не записано. Общественная поварня стояла восточнее деревни, на правом берегу речки Сухарки, примерно в районе нынешней фермы. Пиво варили, как правило, к престольному празднику – дню Великомученика Дмитрия Солунского (8 ноября по новому стилю), который в Советское время совпал с празднованием Октябрьской революции, поэтому говорили: «на Октябрьские». Второй престольный праздник – Преображения Господня («Преображеньев день») – был выше по статусу, отчего и погост бывшей Антропьевой слободы назывался Преображенским, но он приходился на разгар уборки (19 августа по новому стилю), поэтому широко не праздновался. Впоследствии, когда на левом берегу речки построили колхозные ферму, свинарник и птичник, новую поварню построили за деревней Нижнее Сухарино, на левом берегу речки, чуть ниже по течению от нынешнего пожарного пруда (в последний раз пиво там варили в 1981 или 1982 году).

Во второй половине 1950-х годов вдоль новой дороги Луза-Лальск, построенной около 1935 года, начала застраиваться улица, впоследствии названная Юбилейной – в честь двух юбилеев: в 1970 году в год 25-летия Победы в Великой Отечественной войне был установлен памятник Воину-освободителю, а в 1977 году, в год 60-летия Октябрьской революции, был открыт Дом культуры, тоже названный Юбилейным (ряд домов №№ 17, 19, 21 и т.д. первоначально относился к деревне Нижнее Сухарино, а №№ 11, 9, 7 и т.д. – к Ефанову), в результате чего деревня Ефаново соединилась с Нижним Сухарином.

На этом рассказ о деревне Ефаново-Овсянниково пока прервём и перейдём к истории соседних деревень – Сухарино (Подсекино, Кузьминская, Ослоповская) и Пахомово (Новосёловская). Продолжение следует.