Повесть о том, как поссорились Бажен Мальцевич с Фёдором Васильевичем

                                                                     ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛИСЬ БАЖЕН МАЛЬЦЕВИЧ С ФЁДОРОМ ВАСИЛЬЕВИЧЕМ

                                                                                                                   (совсем не по Гоголю)

 

В писцовой книге Сольвычегодского уезда 1624/25 года владельцем половины деревни Ефаново Антропьевой слободы Усольского (Сольвычегодского) уезда (это часть нынешней деревни Ефаново-Овсянниково Лузского района Кировской области) значится крестьянин Фёдор Васильев Захаров. В его собственности было три двора: один двор (четверть деревни) он купил 2 марта 1620 года у Фёдора Иванова Ерофеева, перешедшего в деревню Копылово, другой – у Давыда Никифорова Якимова, перешедшего в соседнюю деревню Пахомовскую-Новосёловскую, и ещё один двор, ранее принадлежавший Михаилу Борисову Змановскому, на момент переписи стоял пустым; эти два двора он приобрёл в 1624/25 году, но точная дата купчих неизвестна.

Другой крестьянин этой же волости Бажен Мальцев Бутаков владел четвертью деревни Копылово (1 двор); 27 февраля 1620 года он продал его крестьянину деревни Ершово Митрофану Филиппову Чебаевскому, а сам купил двор в Ефанове и перешёл туда.

Нужно заметить, что до XVIII века крестьяне северных уездов, не знавшие крепостничества, как черносошные (государственные), так и половники-арендаторы, представляли собой довольно мобильную категорию населения – часто перепродавали свои жеребьи и переходили из деревни в деревню, из волости в волость, из уезда в уезд. Для фискальной службы было не столь важно, где фактически проживает налогоплательщик – лишь бы исправно платил подати.

4 декабря 1622 года Бажен Бутаков продал свой двор в Ефанове тому же Митрофану Чебаевскому, но из деревни не ушёл, а нанялся к нему в половники. Такое явление тоже было обычным: будучи не в состоянии платить подати крестьяне продавали свои жеребьи более зажиточным соволощанам, а сами проживали в этом же дворе и обрабатывали эту же землю по договору аренды, но государственных податей уже не платили (их платил владелец двора). Иногда такой временный переход в другую категорию давал возможность поправить финансовое положение: половник снова покупал землю и записывался в черносошные крестьяне. Так, вероятно, было и здесь, поскольку впоследствии в Устюжской четверти (московском приказе, управляющим северными уездами) и сольвычегодской съезжей избе (канцелярии воеводы) рассматривалось дело о тяжбе Бажена Бутакова и Фёдора Захарова за некий спорный участок земли. В основу дальнейшего рассказа об этом положены материалы книги Е.Н.Швейковской «Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI - начала XVIII века» гл. 6. «В микромире северной деревни»; оригиналы документов хранятся в Российском Государственном архиве древних актов (РГАДА): ф. 141, оп. 1, 1631, д. 30, ч. 1, лл. 16-53), автором статьи добавлены лишь некоторые подробности из писцовых книг и купчих крепостей. Текст документов очень объёмный, поэтому приводить его здесь полностью нет смысла, рассмотрим лишь главную их суть, причём, без соблюдения очерёдности подачи жалоб.

Бутаков с Захаровым владели жеребьем (жеребей, жребий – часть деревни, принадлежащая конкретному владельцу) совместно и в тех же документах Бажен называет Фёдора своим «складником», но такое положение не устраивало обоих, и они стали выживать друг друга. Оба они в тяжбе выступали в роли истцов и ответчиков, выдвигая друг против друга перекрёстные обвинения. Бутаков сообщал, что в декабре 1627 года Захаров, «сильный человек», избил его, «вовеки учинил увечна» и ограбил на 15 рублей. Бажен после этого лежал «в конце живота» более трёх месяцев, а две недели у него «не было речи». Когда речь у него немного восстановилась, он послал свою жену Марию к волостному «судейке» Ждану Никифорову Бузунову с просьбой засвидетельствовать избиение. Ждан Бузунов и земский дьячок Афанасий Бобровский пришли к нему в дом, но, по словам Бажена, «розпросново списку и досмотру прямово по моим речам не писали», потому что Фёдор их «скупи и вином поил». Подкупленные, по словам Бажена, Захаровым местные чиновники «воровски без мирского совету» отослали в Сольвычегодск «ложную записку», в которой сообщали, что Бажен вызывал их не перед Рождеством, как было на самом деле, а «на день святых мученик Фрола и Лавра», т.е. «назад месяца три и больши», и что он якобы тогда всего лишь был болен «чирьем», хотя в то время он вообще был здоров. Бутаков писал, что Фёдор «с братьями с родными и с родимыми и с родом и с племенем да с целовальником Володею Полеваемым да с Пьянком Борисовым да с дьячком с Офонею Бобровским стаком и заговором на меня Баженка написали ложную составную челобитную» и тоже отослали ее в Сольвычегодск «без мирского совету воровски хотячи животом моим завладеть и деревнишко мое отнять». Ещё в одной челобитной Бажен сообщал, что в августе 1628 года Фёдор «с потаковщики» (с товарищами и братьями) снова приезжал в его деревню, пограбил имущество, а его жену «мучили и позорили». Он исчислял свои убытки «в земляной недопашке, сенной потраве, в скотинном падежу» и судебных издержках на сумму в 35 рублей с полтиной, кроме «грабежу и увечья», приводя при этом беспроигрышный довод: «и подати твои государь … с деревни не плачены», поскольку Захаров не позволял ему пахать. Бутаков просил наказать обидчика и «поставить к ответу» нечистоплотных должностных лиц.

Ещё ранее, чем сам Бутаков, Захаров подал на него жалобу, в которой, характеризуя как «вора, ябетника, поклепщика», обвинял его в клевете. В другой челобитной он сообщал, что расследование («обыск»), которого добивался Бутаков после якобы избиения его, по распоряжению воеводы было проведено и подтвердило всю лживость и «бездельное» ябедничество Бажена: «старосты и целовальники и все крестьяне сказали по крестному целованью что тот Баженко записку писал на меня Фетку ложно» и многих крестьян принуждал к лжесвидетельству. Захаров утверждал, что, на самом деле, Бутаков хочет отнять у него землю, не позволяет ему её обрабатывать, и оценивал свои убытки в «деревенской недопашке, в сенной недоставке, в усольской проесте и волоките московской» (судебных издержках и расходах на содержание во время нахождения в Сольвычегодске и Москве) на сумму в 12 рублей с полтиной.

Устюжская четверть приняла сторону Захарова и рекомендовала сольвычегодскому воеводе Ивану Семёновичу Лодыженскому «про ево Баженково прежнее воровство и ябедничество и про поклепы сыскать», а волостным «судейкам» Ждану Бузунову и Русину Андрееву Дудину «с товарищи» от воеводы пришла «наказная память», в которой давалось указание «того Баженка Бутакова из Онтропьевы слободы за ево воровство выслать вон и жить ему в Онтропьеве слободе не велено», а за изъятую землю выдать денежную компенсацию «по мирской оценке».

Изгнание из волости – «мирской» организации – автоматически означало признание обществом обвинения в мошенничестве, лжи и необоснованном ябедничестве. Это была чрезвычайная мера, применение которой выбивало человека из сообщества подобных себе; как запятнавшего себя неблаговидными поступками, его не приняли бы ни в какое другое общество, он не смог бы ни купить землю в другой деревне, ни наняться в половники; семье такого изгоя уготована лишь одна участь – кормиться «Христовым именем», т.е. нищенствовать; уйти на незанятые земли, раскорчёвывать лес и распахивать целину – под силу не всякому. Поэтому Бажен никак не мог согласиться с таким исходом дела, от денег за землю отказался, стал добиваться повторного расследования, и как писал Захаров в новой челобитной, «учинился силен … и по вся места многих крестьян продает и наказные многие на крестьян приносит напрасно и убытчит своим ябедничеством».

Тем не менее, по распоряжению нового воеводы Ивана Васильевича Хилкова было проведено следствие, причём, в этот раз не местными «судейками», а независимыми – из соседней Лальской волости. В его ходе подтвердилось, что Захаров подкупил слободских «судеек», а их докладные – ложны. Бажена «одобрили» (оправдали), но Захаров опять подал челобитную против него, решение Устюжской четверти на которую было следующим: спорящих «розвесть», и когда выяснится, кто из них даёт ложные показания, того наказать битьем батогами и посадить в тюрьму на неделю. Но, вероятно, и после этого истина не была установлена, поскольку в августе 1629 года в Сольвычегодск пришло распоряжение: обоих для разбора дела выслать в Москву. Документы, следующие за этим указом, отсутствуют, поэтому о результатах тяжбы судить сложно, но, скорее всего, она закончилась не в пользу Бутакова, поскольку в марте 1631 года от него снова поступила челобитная, в которой он, повторяя всю историю своей вражды с Захаровым, сообщал, что он с женой и детьми в Устюге «бродит меж двор», его земля в течение пяти лет находится в запустении и подати не плачены. Дальнейшая судьба Бажена Бутакова не прослежена, в последующих переписях фигурирует Бажен Бутаков, но является ли он тем же Баженом Мальцевым, или его тёзкой и родственником, неизвестно.

В заключение попробуем выяснить: где именно находился это спорный участок земли?

В 1623/24 году крестьянин Фёдор Васильев Захаров купил у Якова Прокопьева Зеленина половину деревни Тимонино (Тимошино, Зелениха) этой же волости, а другую её половину он получил в собственность по закладной племянников Якова – Михаила, Никифора старшего и Никифора младшего Савельевых Зелениных. В писцовой книге 1624/25 года Фёдор Васильев Захаров как дворовладелец записан и в Ефанове и в Тимонине, но фактически проживал, скорее всего, в Ефанове (если, конечно, не считать, что это совершенно разные люди; впрочем, едва ли такое совпадение могло быть).

В документах о тяжбе оба, и Бутаков и Захаров именуются крестьянами деревни Овсянникова гора, а деревня Тимонино, которая стояла на речке Овсянке, притоке Большого Кендуса, неофициально называлась Овсянкой. Являются ли похожие названия – Овсянниково и Овсянка – простым совпадением или между деревнями Ефаново-Овсянниково и Тимонино-Овсянка изначально была какая-то связь, неизвестно. Но в данном случае Овсянникова гора – это Ефаново; именно так она именуется во многих документах. Старинная деревня Ефаново располагалась в начале нынешних улиц Труда и Молодёжной – на взгорке на правом берегу речки Сухарки, ниже по её течению от автомобильного моста нынешней дороги Луза-Лальск: это место вполне соответствует термину «гора». У этой же деревни мог быть выставок – на высоком месте примерно в 0,5 км к югу от речки, в конце нынешней улицы Молодёжной, который местные жители называют: Угор, т.е. тоже «гора».

В Тимонине половником Фёдора Захарова был Малышко (Малец) Яковлев. Фамилия его (в то время говорили: прозвище) в писцовой книге не указана, но не исключено, что это отец Бажена Мальцева. Кстати, здесь же была деревня Мальцев починок – может быть, основателем её был тот же Малышко Яковлев. Он, вероятно, умер; подробности условий его договора с Захаровым неизвестны, но Бажен, судя по всему, имел какое-то имущественное право на часть этой деревни и, уйдя из Ефанова от Чебаевского, перешёл на жительство в неё.

Итак, где происходили описываемые события – в Тимонине или Ефанове? В одной из челобитных Бутаков сообщает, что Захаров «с потаковщиками» приезжал в «его» деревню, а это значит, что она находилась на значительном расстоянии от места жительства Захарова. Если Захаров жил в Ефанове, а Бутаков – в Тимонине, то и земля находилась в Тимонине. А если, наоборот, Захаров проживал в Тимонине, а Бутаков – в выставке из Ефанова, на Угоре, то и земля находилась здесь же – на Угоре, вблизи Ефанова. Поэтому, с уверенностью ответить на этот вопрос пока возможности нет.

Есть так же материалы иска Михаила Савельевича Зеленина против Фёдора Васильевича Захарова (Г.П.Сенигов «Памятники земской старины. Петроград. 1918 г.» стр. 9-13). В 1625 году он подал царю Михаилу Фёдоровичу челобитную, в которой сообщал, что закладывал он с братьями ему только прислон на речке Овсянке, т.е. половину деревни Тимонино, о чём говорилось выше (владел по купчей своего прадеда Тимофея Сидорова Зеленина 1538/39 года), но вместе с этим Захаров занял ещё и Юшковский починок (назывался по имени его первого владельца Юрия Григорьева Перевалова), который к тому прислону не относится, а владел он им по купчей своего деда Прокопия Тимофеева Зеленина от 10 апреля 1559 года: «… и тот Федор, надеяся на свое самосилство, и с того нам починка земли, коя и не подписана, пахати не дает …».

По царскому указу и наказной памяти государева писца Ивана Степановича Благово и подьячего Василия Архипова в январе 1626 года сольвычегодский целовальник Гаврила Звягин проводил в Антропьевой слободе «обыск», в ходе которого были опрошены земский целовальник Степан Анцыфоров Матренин, земские судьи Степан Губин «с товарыщи» и Елисей Яковлев Перевалов, церковный староста Степан Ермолин Борисов, крестьяне: Михаил Спиридонов Чебаевский, Захар Михайлов Лунданский, Кузьма Матвеев Ногавицын, Павел Варламов Михеев, Иван Алексеев Труфанов, Пётр Матвеев, Павел Чирухин, Фёдор Щербинин, Шумко Долгополов, Миней Тепляков, Василий Чечуков и другие крестьяне, проживающие в округе деревни Тимонино. Все они «сказали по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью в правду», что спорная земля является «третьим полем» деревни Тимошинской (Тимонино), т.е. относится к тому самому прислону, которым Захаров владел по закладной Зелениных, «а Юшковского починка у нас не бывало, и печища на том месте не помним». Таким образом, тяжбу снова выиграл Захаров, и это – несмотря на то, что Михаил Зеленин предъявил на эту землю отдельную купчую.

Захаровы, одни из самых зажиточных местных крестьян, являлись потомками Захара Максимова, который в 1511/12 году с братьями Афанасием и Семёном купил у старосты Антропьевой слободы Андрея-Нечая Васильева Онтропьева деревню Старостинскую (РГАДА, ф. 141, оп. 1, д. 29, л. 157), которая впоследствии, по фамилии её основных владельцев, стала называться Захаровской. В середине XVI века Матвей Захаров (наверное, сын Захара Максимова) сам был волостным старостой, а Фёдор Васильев Захаров, о котором идёт речь в данной статье, избирался старостой Преображенской церкви.

В 1627 году Лальская волость и Антропьева слобода жаловались царю Михаилу Фёдоровичу на местных «олигархов», в числе которых значатся и Захаровы: «… А которые, государь, крестьяне из Усольского уезду взяты к тебе, государю, к Москве на житьё в гостиную и в суконную сотню … из Антропьевы слободы Бажен Курбатов (он же – Кузьма Корнильев Захаров, – один из владельцев деревни Старостинской и других деревень Антропьевой слободы) да Пётр (Васильев) Захаров с братьями, и они, государь, в своих волостях деревнями и пожнями многими, и всякими угодьи владеют, и промыслы всякими промышляют, и торгуют, а твоих государевых данных и оброчных денег … не платят». Здесь говорится о том, что разбогатевшие крестьяне, стремясь стать единоличными феодалами, выходили из сельской общины, слагали с себя свою долю податей, которая раскладывалась на остальных членов общины. Кроме того, те, которые по указу государя обязаны были с семьями выехать в Москву, распоряжения часто не выполняли, продолжали жить на своих землях, получая с них доход, а налогов на местах не платили. Такие «чёрные вотчинники» лежали тяжёлым бременем на тяглом населении.

И ещё одна жалоба на Захаровых (Г.П.Сенигов. Памятники земской старины. Петроград. 1918 г. стр. 2). В 1624/25 году «розрубной целовальник» Антропьевой слободы (выборное должностное лицо, отвечающее за распределение – «розруб» – податей и повинностей) Кузьма Матвеев Ногавицын, крестьяне Спиридон и Митрофан Филипповы Чебаевы, Нечай Пьянков, Алексей Савин Труфанов, Поздей Сидоров Змановский, Варлам Михеев Павлов, Емельян Иванов Коренев, Тимофей Прокопьев Михайлов, Пётр Михаилов Корытов, Степан Яковлев Дедюрин, Евдоким Тизальцев Борисов и Корманко Афанасьев Анфилошев подали царю Михаилу Фёдоровичу челобитную на «прошлово дьячка» Василия Максимова Захарова: «… учал, государь, тот Васка на многих крестьян воровски кабалы лживые писати и отписи и иные многие крепости; и мы, государь, зведали то его великое воровство, што пишет лживо, да его отставили от дьячества; и он, государь, вперед угрожает тем же воровством, лживым письмом». То есть, он писал фиктивные закладные, купчие и другие расписки, чтобы завладеть чужим имуществом.

В писцовой книге 1644/45 года в Ефанове записаны другие владельцы; кому из них Фёдор Васильевич Захаров продал свои жеребьи, неизвестно, а его потомки и родственники владели деревней Тимонино и другими деревнями Антропьевой слободы ещё долгие годы. Устюжский купец Григорий Фёдорович Захаров – из этого же рода (его отца звали Фёдор Степанович, проживал на Преображенском погосте), бывший с 1780 по 1781 год Великоустюжским городским головой, – в 1748-1754 годах на свои средства построил здесь каменную Спасо-Преображенскую церковь.