Родословные сказы

         Место рождения моего отца Шмакова Александра Александровича нашла моя дочь на сайте "Подвиг народа" в наградном листе участника ВОВ, где было указано, что родился он 25.08.1912 г. в дер. Мерзляки Просницкого р-на Кировской области. Его родители: Шмаков Александр Пантелеймонович 1893 г.р. (18 лет) и Мерзлякова Дария Георгиевна 1896 г.р. (15 лет и 7 мес.) венчались в Троицкой церкви села Филиппово 17.10.1911 года. Свои поиски по составлению родословной я начала в 2015 году, но первое посещение ГАКО оказалось неудачным, т.к. в первые же два дня сильно простыла там и пришлось возвращаться домой. С 2016 по 2018 годы я просмотрела все доступные метрические книги, исповедные росписи и ревизские сказки, дважды побывала в дер. Мерзляки, нашла там троюродых сестер и братьев по бабушке Дарье. Ее судьба и короткая жизнь так потрясли меня, что мне захотелось написать о ней, семейную легенду о ее болезни рассказала мне мама со слов моего отца.

Про деда Сашу и бабушку Дашу

           Умерла у Саньки матушка, не стало в доме хозяйки, не стало порядку. Да и что два мужика  могут по хозяйству? Коров подоить, молоко процедить,  скотину обиходить, щи сварить, хлеба испечь, помыть-постирать, успеть за прялкой посидеть, да за станком ткацким полотна на рубахи наткать – все эти дела были на хозяйке. Задумал отец  сына  женить, чтоб хозяйка в доме была, а тому приглянулась уже давненько Дашутка Мерзлякова, девица-красавица, молодёхонька совсем, еще и шестнадцати годков нету, да и жениху всего восемнадцать. Дашутка сирота была, отец помер, страшно в чужую семью идти, да жених больно пригож. Старшие братья, а их у нее четверо было, не хотели отдавать ее замуж, рано-де еще, не погуляла даже, на посиделках не бывала, с подружками не нахороводилась, но жених Санька Шмаков уж больно настойчив был – так сильно полюбилась ему Дашутка. А жены старших братьев подзуживали своих мужей отдать сестрицу поскорей замуж, разве две хозяйки у одной печи уживутся?

               Обвенчали молодых в конце октября, на тройках с бубенцами в церковь ездили, уж снежком землю припорошило. Полдеревни гуляло на свадьбе: все между собой породнились за двести пятьдесят-то лет, что стояла деревня, и Мерзляковы, и Шмаковы, и Чураковы. Отшумела, отгуляла свадьба, стала Дашутка молодой хозяйкой жить в мужнем доме, молодой муж ею не налюбуется, ласково Дарьюшкой называет. Работы невпроворот, да легка на ногу молодая жена, в руках у нее все спорится, все она успевает да песенки напевает, а ночи жаркие в объятиях мужа проводит. Только радость-то недолгая была: Пантелеймон Михалыч, свекор молодухи на радостях, что сына женил, запил-загулял да и сгинул где-то. Нашли его через десять дней после свадьбы замерзшим, а похоронили только через две недели, так как Исправник долго  разбирался, отчего тот помер. Наконец дал батюшке разрешение на похороны новопреставленного раба божьего Пантелеймона, пятидесяти трех лет отроду, умершего от «Излишнего употребления пития».

                 Дашуткина мати пришла на помощь дочери. Стала с молодыми жить, помогать по хозяйству, да и внука осталось недолго ждать. В положенный срок родила молодуха сына, батюшка при крещении нарек его Александром, как и отца. Стал расти сынок подрастать, отца с матушкой радовать, по двору кур гонять. А вскорости Дашутка снова понесла, радость великая, дочка будет... Поехала она как-то с мужем на воскресную ярмарку, кое-что продать, да обнов прикупить. А на той ярмарке чего только нету: и мануфактура, и пироги, и сласти всякие; скоморохи пляшут, в балаган зазывают. Купили сыночку петушка на палочке да лошадку деревянную, пущай по двору на веревочке катает. А там медведя в клетке показывают… Любопытно стало Дашутке на медведя-то поглядеть, подошла она поближе, да неосторожно руками за прутья-то и  взялась: устала ходить, ведь в тягости была…

               То ли медведь рявкнул на Дашу и испугал ее сильно, то ли лапой по руке цапнул – уж не упомнит никто, только занедужила она. Возили ее к фершалу в село Филиппово и к врачу в губернский город Вятку, и по бабкам-знахаркам, но ничего не помогает, чахнет красна девица, тает на глазах. Наконец-то нашли одну ведунью, которая согласилась полечить болезную, повезли к ней Дашутку. Сказала ей ведунья: «Слушайся меня, девонька, я тебя вылечу, только ты делай все так, как я скажу.» Полечила ведунья Дашутку, стало той легче, приехал за ней Санька забирать жену домой, а бабушка-ведунья говорит ей: «Лечись дома, девонька, делай все так, как я тебе наказываю, но ни в коем разе не мойся в печи, запомни крепко-накрепко.»

             Повеселела молодка, полегчало ей, сынок ластится – уж больно соскучился, муж обнимает, целует на радостях. Прошло сколько –то времени, захотелось ей помыться горячей водой так сильно, что забыла она наказ ведуньи не мыться в печи, не послушалась… Стало хуже Дашутке, повезли ее снова к ведунье прежней, а та только глянула на нее и сказала: «Девка, девка, ведь говорила я тебе не мыться в печи, а ты меня ослушалась и теперя я тебе уже ничем не могу помочь.»

      Стала угасать Дашутка, а тут и роды подоспели, долго мучилась она, рожая Машеньку, да все силы и отдала. Отлетела душенька ее на небеса, а через неделю и дочку к себе забрала. Осиротели Санька большой и Сашок маленький, коему было всего-то два годика.

Погоревали, поплакали над могилками Даши и Маши, да делать нечего – надо жить дальше - дому нужна хозяйка, а мальцу новую мати искать надо. Через три месяца снова женился Санька на девице Настенке Мерзляковой, ему было двадцать лет, а ей – шестнадцать. Ну да это будет уже другой сказ.