ПРОСТИТЕ НАС…

Идет Великий Пост - время покаяния и молитвы. В эти дни уместна будет эта статья, рассказывающая о трагичном времени нашей истории. Казалось бы, тридцатые годы прошлого века уже очень далеко от нас. Но для многих только сейчас становятся известными события той далекой и трагичной поры. Вот и кировчанка Ельцова Елена Викторовна совсем недавно узнала о жизни и мученичестве своего деда, священника Князева Александра Алексеевича. Отправной точкой ее исследований стала случайно попавшая в руки книга " Русский путь", посвящённая 105-летию прихода Михаило-Архангельского храма села Русское Вятской епархии, а далее и мой доклад для конференции «Обретение святых» (напечатанный в сборнике конференции), который назывался «Холодный февраль 1938 года». В докладе  рассказывалось о том, что только за один день, вернее, за одну ночь, на 23 февраля 1938 года, было расстреляно 13 священно- и церковнослужителей. Среди них был назван и ее дед. И осознала, что «пришло время собирать камни».

Елена Викторовна рассказывает: «Что я знала о своём деде? Практически ничего. Я его никогда не видела. Было советское  пионерское и комсомольское детство, а дед был арестован по 58 статье. Поэтому мама, я думаю, старалась нас оградить, да и сама она была ребёнком, когда деда арестовали в первый раз, и 17 лет, когда расстреляли. То, что он был расстрелян, мне кажется, они с моей бабушкой не знали.  Мама мне говорила, что дед был священником, что был арестован в 1938 году и сослан отбывать наказание. Умер где-то по дороге в ссылку. Наверное, искали, узнавали. Но не нашли,  ведь информация заранее была ложной. Где-то в 1941 году бабушка слегла и уже не вставала до самой смерти. Умерла она в 1954 году. Итак, что я знала о деде из детства? По словам мамы, дед был очень деликатным человеком. Когда бабушке пришёл срок рожать маму, дед говорил бабушке: «Анфисочка, потерпи до утра, неудобно людей ночью беспокоить». Ещё дед мог писать сочинения по заказу на любую оценку: 3, 4, 5. Вот, пожалуй, и всё».

После узнавания было потрясение: «Значит, дед не умер по дороге в ссылку, а был расстрелян, как и многие тысячи других, не предавших свою веру!» А дальше появилось желание узнать как можно больше, чтобы передать эти знания своим детям и внукам. Никогда и нигде не слышала она и о селе Русском, где в последние годы жизни служил ее дед. Но вскоре состоялась встреча со священником этого села  протоиреем Владимиром Зориным, стараниями которого была восстановлена церковь, разрушенная в 1939 году. Многие часы провела она в архивах. Вспоминает, что «как первооткрыватель заполняет белые пятна на карте Земли, так и я открывала и заполняла белые пятна своей памяти живыми людьми. событиями прошлой жизни. Я так много узнала о своих предках! Со старых фотографий на меня смотрят уже знакомые лица. Я нахожу в них родные черты. Мы рядом, мы вместе. Пути Господни неисповедимы. Осталась горечь от того, что когда были живы  те, кто мог нам многое рассказать, у кого можно было многое спросить, нам это было не нужно, мы даже об этом не задумывались....»

Возвращая в прошлое, документы поведали подлинную трагедию сельского священника.

Князев Александр Алексеевич родился в 3 сентября (н.ст.) 1882 года в селе Чудиново Орловского уезда Вятской губернии в семье священника Князева Алексея Александровича,  прослужившего в этом селе 21 год (с 1878 по 1899 гг.) Матушку  звали Елизавета Александровна. В семье было ещё два брата, Николай и Сергей, оба священники, и три сестры: Наталья, Серафима, Мария. Все в замужестве за священниками. Наталья за Трапициным, дьяконом с. Высокогорского Котельнического уезда, Серафима за священником Николаем Пупышевым, Мария за священником Дмитрием Жестковым. 

В 1896 году Александр Князев поступил в Вятскую Духовную семинарию. 7 сентября 1901 г. епископом Вятским и Слободским Алексием (Опоцким) был посвящен в стихарь. В 1902 году окончил семинарию по первому разряду и, поскольку на тот момент еще не был женат, избрал педагогическую деятельность. В 1904 г. назначен надзирателем за воспитанниками Вятского Духовного училища. В последующем работал учителем в церковно-приходских школах Слободского и Орловского уездов. С 1917 по 1919 гг. учительствовал в с. Монастырском. В 1919-1922 годах работал бухгалтером в с. Коршик Орловского уезда, где в 1921 г. венчался с Анфисой Ивановной Пупышевой, дочерью дьякона села Спасо-Талица. В этом браке родилась дочь Нина, мать Елены Викторовны Ельцовой.

В феврале 1923 года Александр Князев подал епископу Яранскому Сергию (Корнееву), временно управлявшему Вятской епархией, прошение о рукоположении в священный сан. Это был осознанный выбор 40-летнего человека, сделанный в дни, когда в стране полным ходом шло наступление на Церковь, когда в массовом порядке происходили судебные процессы, связанные с сопротивлением духовенства кампании по изъятию церковных ценностей. Прошение было удовлетворено. 12 февраля 1923 года за архиерейским богослужением в Покровской церкви города Вятки Преосвященнейшим Сергием, епископом Яранским, он был рукоположен в сан диакона, а 13 февраля 1923 года также епископом Яранским в Скорбященско-Богородицкой церкви — в сан иерея.  Затем определен, как говорит документ, «в больничную церковь города Котельнича на священническое место без права получения доходов до приискания места в одном из приходов епархии». Вскоре подал прошение на перевод в Троицкую церковь с. Екатерининское Котельничского уезда. Из письма о. Александра церковному старосте села Екатерининского в марте 1923 года видно бедственное положение его семьи, он писал: «Прошу моё прошение перед епископом поддержать. Сам я за отсутствием при себе средств и обуви лично в Вятку явиться не могу... Семья моя состоит из следующих лиц: мне 40 лет, жене 39, дочери 2 года и матери 69 лет. Материально не обеспечен, а потому в случае назначения буду просить приходский совет перевести мою семью и имущество из села Коршик...» 

Прошение было удовлетворено, в селе Екатерининском о. Александр прослужил до января 1925 г., а затем переведен в село Молотниково того же Котельничского уезда. В декабре 1925 года он уже значится в «списке служителей культа Молотниковской православной религиозной группы, находящейся в селе Молотниково».

И здесь надо сделать небольшое отступление, чтобы понятны стали дальнейшие события. Из документов следственных дел, хранящихся сегодня в областном государственном архиве, мы знаем, что город Котельнич и Котельничский уезд в конце 1920-х годов, когда в Димитриевской церкви в селе Молотниково Котельничского уезда служил о. Александр,  был одним из главных центров викторианства в Вятской епархии, т. е. здесь активно поддерживали епископа Виктора (Островидова). Поясним, что в 1927 году митрополит Сергий (Иван Страгородский), заместитель Патриаршего Местоблюстителя, издал декларацию о лояльном отношении к советской власти. Тогда многие видные иерархи не признали «нового курса» митрополита, назвав его «сергианством». Они образовали новое религиозное течение - Истинно Православную Церковь (ИПЦ).

В Вятской епархии произошло разделение между архиепископом Павлом (Борисовским), поддерживающим митрополита Сергия, и викарным епископом Глазовским Виктором (Островидовым).

До своего ареста в 1928 году епископ Виктор создал на территории Вятского края параллельную структуру органов церковного управления. На его сторону перешло значительное число приходов по всей Вятской епархии.

ИПЦ с самого начала ее возникновения являлась запрещенной властями. Ярко объяснил такой выбор большинства котельничского духовенства благочинный Первого округа Котельничского уезда священник из села Ильинское Иоанн Попов: «Когда митрополит Сергий выпустил свою декларацию, то от епископа Виктора я получил письмо, в котором он указывал, что митрополита Сергия как церковного руководителя признавать не надо, так как он своей декларацией призывал радоваться успехам советской власти, с чем я согласиться не мог. Ввиду чего епископ Виктор, как наш единомышленник, и был избран духовенством руководителем. Получив письмо епископа Виктора... я пошел по приходам моего благочиния с разъяснением сущности декларации митрополита Сергия и письма епископа Виктора».

В результате чего все благочиние Первого Котельничского округа пошло за епископом Виктором. На стороне епископа оказались, кроме села Ильинского, сёла Макарье, Курино, Гостево, Александровское, Петровское и Молотниково. А вот в Молотниково как раз и служил тогда священник Александр Князев. Причем в селе Молотниково события развивались по своему пути. Там позицию епископа Виктора даже в большей степени, чем духовенство (читаем Александр Князев), поддерживали прихожане. Когда Димитриевская церковь села Молотниково на некоторое время из викторовской ориентации перешла в сергиевскую, то народ просто перестал в неё ходить, а отправился в храм села Гостево.

Все эти события еще отзовутся в судьбе о. Александра.

В 1930 году священник А.А. Князев был впервые арестован, судим Макарьевским народным судом (в то время с. Молотниково входило в  Макарьевский район) по ст. 73 УК (сопротивление отдельных граждан представителям власти). Сегодня мы не можем узнать, что стояло за этим осуждением, т.к. судебное дело не сохранилось. Возможно, это было связано с неоднократными попытками советской власти (а такие попытки были) закрыть церковь. Но каждый раз прихожане отстаивали ее (возможно, не без помощи своего священника). Когда Димитриевскую церковь закрыли в 1939 году, то поспешили ее вскоре же разобрать в отличие от других близлежащих сел, где здания церквей, пусть и не в лучшем состоянии, но все же дошли до нашего времени. Но, поскольку документы не сохранились, можем об этом только гадать.

Решением народного суда от 31 августа 1930 года о. Александр был приговорен к трем годам высылки за пределы Нижегородского края с запрещением в церковном служении. Наказание отбывал в с. Вохма Северного края (ныне Костромской области).  В 1933 г., вернувшись из ссылки, о. Александр с семьей был вынужден поселиться в с. Спасо-Талица, в доме брата своей супруги, но по решению суда служить в церкви не мог.

Это было страшное время массовых репрессий против православного духовенства, монашества и мирян, не боявшихся признавать себя православными христианами. В 1930-е года трагедия, так или иначе, коснулась каждой православной семьи. 

Репрессии прошли двумя волнами - в 1930-1934 и 1936-1938 годах. Первая, связанная с коллективизацией, в основном ударила по сельским священникам. Вторая, самая страшная, захлестнула практически все оставшееся на свободе духовенство.

К началу массовых репрессий 1937-1938 годов на Вятке, как и в целом по стране, уже были арестованы и осуждены почти все священнослужители, которые хоть в малейшей степени пытались противостоять советской власти, почти все, кто открыто называл себя викторовцами (напомним, последователями неугодного власти епископа Виктора (Островидова). В сентябре - октябре 1937 года суровыми приговорами было закончено дело против  39 священников и мирян, поддерживавших епископа Виктора. Тогда Александру Князеву удалось избежать ареста, может быть, потому, что в этот период он по запрету суда не служил в церкви. Но уже в октябре 1937 года, как раз в момент завершения этого широко раскрученного дела, о. Александр Князев поступает священником в Михайло-Архангельскую церковь с. Русское.

Трагично для него начался 1938 год. 11, 12, 13 февраля 1938 года по очевидно надуманным поводам вновь прошли в Кировской области аресты церковно- и священнослужителей. 11 февраля был арестован и Александр Князев.

Следствие велось ударными темпами, что соответствовало указанию заместителя Наркома НКВД Леони́да Миха́йловича Заковского (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис): Бить морды при первом допросе, брать короткие показания на пару страниц от «участника организации» о новых людях. Очевидно, потому в деле Александра Алексеевича Князева всего один допрос обвиняемого. Да и четыре свидетеля - это привлеченные наскоро случайные люди,  которые знали Александра Алексеевича шапочно, всего три-четыре месяца, с тех пор, как он прибыл на службу в село Русское, и встречались с ним только на службе в церкви.  В их показаниях как под копирку записан стандартный набор обвинений: агитировал против колхозов, против выборов.  На единственном допросе священник вины своей не признал, сказал, что «проповедей с амвона не говорил, агитации против колхозов с моей стороны никогда не было». Он признался только в том, что и так для всех было очевидно: «Я только говорил с церковным старостой, когда ходил к нему за газетами, что почему-то очень много расстреливают трудящихся и особенно удивительно, что даже областной суд выносит решения к расстрелу. Раньше этого не было. Затем, читая газеты, говорил, что почему-то много коммунистов исключают из партии. Больше с моей стороны никаких разговоров не было».

Но и этого было достаточно. Эти его слова были расценены как клевета на Коммунистическую партию. Обвинение ему представлено тоже стандартное: контрреволюционная агитация.

Однако первым пунктом обвинительного заключения было указано, что он являлся «попом самой реакционной церковной ориентации «Истинно православная церковь» (викторовцы)». Последнее ни одним из свидетелей подтверждено не было, да и вопросов таких на следствии не задавали. Этот пункт обвинения остался за строками судебно-следственного дела, но, возможно, что это и было главной причиной его ареста. Это припомнили отцу Александру дела десятилетней давности, время служения в селе Молотниково.

Следствие было закончено за 4 дня. 15 февраля 1938 г. постановлением Особой Тройки при УНКВД по Кировской области, альбомным порядком, 13 церковно- и священнослужителей приговорены к высшей мере наказания с конфискацией имущества, среди них и Александр Князев. Альбомный порядок осуждения предполагал, что на месте по окончании следствия составлялись справки на каждого арестованного с предложением о приговоре (расстрел или заключение в лагерь на 5–10 лет). Справки, скомплектованные в специальный список (“альбом”), направлялись в Москву, где окончательное решение выносили Нарком Внутренних Дел и Прокурор СССР. Приговоры исполнялись по возвращении альбомов в местные УНКВД. Деятельность Особой Тройки НКВД СССР, выносящей окончательный приговор обвиняемым, также основывалась на указании Заковского — судить только по І-ой категории (т.е. к расстрелу — Е.Ч.) и только в исключительных случаях небольшое количество дел осуждать по 2 категории.

В ночь на 23 февраля 1938 года вместе с Александром Алексеевичем Князевым  были расстреляны еще 12 священно- и церковнослужителей, в том числе служившие в Богословской церкви г. Кирова протоиерей Иван Михайлович Короваев, протоиерей Константин Иванович Лилеев, регент иеродиакон Елиазар Лаврентьевич Скиба, казначей Александр Матвеевич Соловьев, а также письмоводитель Епархиального совета Александр Федорович Самсель, сторож Серафимовской церкви г. Кирова Илья Петрович Цаплинг, священники Василий Николаевич Панин (Шалегово), Федор Константинович Новоселов (Истобенск), Николай Михайлович Дьяконов (Трехречье), Прокопий Зиновьевич Васильков (Медяны), псаломщики Никонор Николаевич Новокшонов (Среднеивкино) и Аркадий Гаврилович Кибардин (Анкушино). Все полностью реабилитированы. А.А. Князев был реабилитирован 18 апреля 1989 г.     

Конечно, при проведении своего исследования я и не подозревала, что совсем рядом живут родственники расстрелянного священника. Живет его внучка, которую статья приведет в архив, и которая по крупицам будет восстанавливать неизвестные ей страницы семейной истории. К сожалению, для многих, как и для семьи Елены Викторовны,  тернистый путь репрессированных родственников скрывался в судебно-следственных делах под грифом «совершенно секретно». Может быть, прочитав эту статью, также кто-то увидит родные имена и появится желание последовать примеру Ельцовой Елены Викторовны, узнать о своих выдающихся предках, не предавших веру православную, приобщиться  к историческим фактам на примере своей семьи. Ведь только так, на основе прошлого, можно понять настоящее, предвидеть будущее.

Несколько лет назад мною в местном государственном архиве были выявлены документы на 166 священнослужителей и церковнослужителей, приговоренных в годы репрессий к высшей мере наказания по ст. 58 УК, и полностью реабилитированных в установленном законом порядке. Сейчас их имена высечены на памятной плите на Петелинском кладбище, где хоронили расстрелянных.  Документы, собранные Ельцовой Еленой Викторовной о своем деде, по благословлению Митрополита Вятского и Слободского Марка изучаются епархиальной комиссией по канонизации святых Вятской епархии. А у Елены Викторовны родились такие покаянные строки:

Прости нас, дед,  

Что был забвенью предан           

Ты столько лет,  

Молясь за нас.
Прости.

Прости, что мы,
Своих корней не зная,
Неслись как суховеи
по степи.

Прости нас, дед,
Что мы не знаем,
Какую боль ты нес в душе,
Когда вступил ты,
на свою Голгофу,
Расстрелян за Христа
был в феврале.

Простите нас,
что на могилах
У наших предков
не цветут цветы.

Простите нас,
Простите нас,
Простите…

 

По материалам воспоминаний Ельцовой Елены Викторовны, документов ЦГАКО. Ф. 237. Оп. 76. Д. 1279. Л94-103. Ф. П-6799. Оп. 6. Д. СУ-7505. Оп. 8. Д. СУ-10275. Т. 1. МКУ "Архив города Котельнича". Ф. 112. Оп. 1. Д. 13. Л. 14, 43, 71