Повесть о детстве 8

Опубликовано вт, 19/08/2025 - 17:55 пользователем skygrad

Под водой

В 12 лет мне купили маску и дыхательную трубку для ныряния под воду. На ласты маминых средств не хватило, а то бы я мог окончательно вообразить себя Человеком-Амфибией из популярного тогда фильма. Одного меня на реку не пускали, парни часто тонули. Пару раз после таких отлучек в компании соседских ребят я получал нагоняй с лишением обещанных подарков. Иногда на реку можно было сходить с дядей, тогда он учил меня держаться на воде, или ловить рыбёшку с помощью корзины. Но случалось это не часто, дядя постоянно был занят своей работой инженера-механика. Днем лазил под тракторами, домой помимо измазанного маслом халата приносил тяжелую папку с документами и разбирал их допоздна... Маме приходилось сопровождать меня на реку.

В реке вода была мутная, только достигнув дна можно было что-то разглядеть в полумраке. Я нырял с упоением, исчезая под водой на глубине не выше своего роста на целую минуту. Мама, стоя невдалеке по колено или по пояс в воде начинала волноваться... В Спировке вода оказалась значительно чище, да, и животный мир в речке куда богаче. Рыбки, конечно, разлетались от меня, так что их я не успевал разглядеть. Зато различные водные насекомые представали во всей своей безобразной красе. Ручейники, жуки, черви и личинки - кишели и вызывали брезгливое чувство от своего близкого присутствия.

На речку меня отпускали без опасений. Утонуть там было трудно, в самом глубоком месте метра полтора, не больше. Обычно я ходил туда вдвоем с кем-нибудь из сверстников, или с подросшим двоюродным братом Сашей. Однажды недалеко от дома мы приглядели отмосток для полоскания белья из сколоченных досок, и повели этот плотик вверх по Спировке через все ее мели, глубины и бобровые завалы. Путь длиной около двух километров занял полдня. Плот удалось довести до тихой заводи, где мы часто отдыхали и купались. В этом месте речка совершала петлю, огибавшую небольшой полу островок с маленьким песчаным пляжем. На другой день мы снова пришли сюда и покатались на нашем плотике. Но вскоре его кто-то присмотрел...

Несмотря на бдительность мамы, однажды я, всё-таки, чуть не утонул. Научившись немного плавать, я осмелел, и в тот день решил впервые доплыть до цепочки брёвен - бонов, отделявших место для купания от основного течения реки, где сплавляли лес. Вперед это небольшое расстояние метров 30 я преодолел легко. Бревна оказались скользкие, выбраться на них и передохнуть не получилось. Я поплыл обратно, но на полпути пошел ко дну... Испугаться не успел, только увидел над собой небо сквозь толщу воды. К счастью, дно было не далеко, инстинктивно оттолкнулся и выскочил на поверхность. Успел вдохнуть раз, но снова ушел под воду. И снова оттолкнулся... Наконец глубина отошла, я смог встать в рост и выйти из воды. По пути мне попалось тревожное лицо какого-то мужчины, видимо, он разглядел мои опасные маневры... Мама на берегу ничего не заметила...

Как я не стал художником

В 13 лет мама привела меня поступать на художественное отделение детской музыкальной школы. Художникам был отведен самый светлый угловой класс в небольшом красивом здании на возвышенной части города. С собой взяли мои рисунки, в основном разная техника, самый приличный - с парусником. Я сидел один в пустом классе, ждал директора. Он появился - это был Лев Николаевич - я вскочил, тот в ответ приветствовал меня своей мягкой улыбкой... Посмотрел мои рисунки, - конечно, приняли.

Первый год нас обучал искусству рисования Вячеслав Александрович Нелюбин, талантливый художник и хороший человек. На его лице постоянно была прописана добрая улыбка толстяка. Рассевшись вокруг, мы любили смотреть как он, непривычно держа карандаш, делал быстрые живые наброски с натуры или клал методом наложения аккуратные мазки краски на листе бумаги, приговаривая: "Видите, вот в этом красном есть чуть-чуть синего, а с края коричневатого..." Начинающим советовал рисовать гуашью, она меньше растекается. Группа была небольшая разновозрастная. Взрослый парень Николай после армии, который готовился поступать в художественное училище. Запомнился его домашний натюрморт с бутылкой, предметом, видимо, ему хорошо знакомым... Розовощекая брюнетка Полина лет шестнадцати, скромная девушка Вера в очках и симпатичная Ольга (обе на год старше меня), паренек Витя и девочка Нина моего возраста. Я был молчуном, более слушал разговоры старших. Разговаривали меж собой о школе и прочем старшеклассницы Полина и Ольга, обе учились в девятой школе. "...И растянулась по коридору до самого женского туалета!" - рассказывала Ольга о каком-то школьном происшествии. "Мне сегодня хорошо, как котенку!" - жмурясь от весеннего солнца, светящего из окна, промурлыкала Полина... "Известно, куда забирают восемнадцатилетних пареньков..." - она же.

У меня неплохо получались карандашные натюрморты и портреты. Рисовали друг друга. Мне выпала Вера: "Нарисуй очки - сразу станет похоже!" - пошутила она. Очки я пририсовал, но уже в самом конце работы. Нелюбин слегка подправил в тенях своим жирным карандашиком и сказал: "Даже сходство есть!" Карандаш 3 М он мне потом подарил, за год я источил его до минимальной длины. Таких тогда у нас не продавали, художники покупали по удостоверению краски и прочее в специальном магазинчике в Кирове. Мне там продали только небольшой походный мольберт... Лучше других оценивали мои скульптуры из пластилина, - фигурки людей и животных. Помню как делал самодельной свинцовой лопаточкой ("методом выколупывания" по выражению Ольги) форму для гипсовой отливки герба Чехословакии со львом. А вот в живописи и композиции я страдал. Мои акварели получались грязными и невыразительными, уступая в этом даже неумехе Нине. Краски всем выдавали одинаковые. Скорее всего, дело было в моем природном дальтонизме, обнаруженном позже при мед обследовании для призыва...

Рисунок Нелюбина из окна нашего класса. Он набросал его пока мы были увлечены своим заданием. Спустя некоторое время он принес из дома станок и отпечатал на нем эту гравюру. Подарил Николаю.

Однажды в малом зале "Космоса" была выставка рисунков школьников. Я дал свою самую удачную работу "Лес". Потом она чуть не затерялась, мама ходила искать. Еще у меня была неплохая зарисовка акварелью "Красный гриб". Ничего не сохранились.

На другой год Нелюбин навсегда покинул наш городок, а на его место прислали выпускницу из Кирова - худощавую девицу со своеобразными чертами лица, в вечно коротеньких юбочках из-под которых торчали ее нарочито стройные ноги. Об искусстве Наталья Алексеевна говорила правильно и красиво, и наверно нахваталась новых идей, далеких от соцреализма провинциальных мастеровых вроде Нелюбина. Как-то раз мы, наконец, вынудили ее показать на деле то, чему она нас учила. Она долго начинала и примеривалась, наконец, зачерпнула чистой красной краски, не добавив ни капли других цветов (как учил нас Нелюбин), живописно измазала ею белый лист. Получилась симпатичная красная клякса. Вот и всё!

Старшие ученики к третьему году моего обучения исчезли, вместо них приняли новеньких девок, из которых выделялась вертлявая кокетка Люба. Хуже всего, что я остался один в этом малиннике! Опыта в общении с женским полом не имелось, зато комплексы в виду начавшегося полового созревания ощутимо развились. Любочка воспользовалась этим и стала всячески надо мною издеваться. Теперь я понимаю, что, вероятно, вызвал ее любопытство, а может даже симпатии. Но проявляла она это чисто детскими способами. Может быть даже и она мне нравилась, во всяком случае, я частенько бросал взгляд в ее сторону, меня как магнитом влекло. Она же могла вообразить, что я в нее влюблен. В общем, между нами что-то проскакивало, но совершенно несознаваемое, на уровне инстинкта. Помимо улыбочек и смешков в мой адрес, ее заигрывания выражались так. Мы сидели вокруг столика, листали толстый альбом с шедеврами мастеров прошлого. Как только попадалась обнаженная женщина, Люба нарочно с нескрываемым смехом придвигала раскрытую книгу ко мне, в надежде увидеть мое смущение. Мне бы надо, выждав момент, отплатить ей аналогично, подсунув какого-нибудь Давида без фигового листа. Но я как дурак молчал и краснел.

В общем, такие смешные и кажущиеся мелкими теперь происшествия, привели к тому, что я стал пропускать занятия. Вместо них куда веселее было завалиться с другом Тебеньковым в киношку на французскую комедию. Помню, как последний раз шел в гору по Ленина, как представил, что сейчас войду в комнату с девками-художницами и скажу им "здравствуйте!" И это показалось мне ужасно глупым и даже диким, и я свернул в сторону...

Девятая школа

Два последних класса я ходил в 9 школу расположенную еще дальше от моего дома. Там в ту пору было четыре параллельных класса: а, б, в, г. Наш "в"- класс собрали на половину из выпускников 5 школы, в основном из того класса, где я учился с самого начала. Другая половина - выпуск Стуловской школы, им ходить было еще дальше, чем мне. Встречались мы только во время занятий, а после - расходились в разные стороны. Но это не помешало нам сдружиться за два года.

Школьный двор, заготовка дров для печей.

Спортзала в школе не было, ходили заниматься на стадион. Воздух свободы слегка веявший в стенах школы раскрепостил меня, дал возможность открыться ранее дремавшим "нигилистическим" наклонностям.

Смена школ обернулась для меня еще большей изоляцией от "города и мира", особенно в летние каникулы. Сосед и одноклассник Мишка Нестеров уехал жить в Сибирь к старшему брату. Саня Тебеньков после восьмилетки пошел учиться в ГПТУ, начал открыто курить и выпивать... К этому надо добавить некоторые семейные обстоятельства. Лет в четырнадцать я немного "помял" брата Сашу. Его мать (моя тетя) наговорила всего положенного в таком случае мне и мама. Не обошлось и без зуботычин. Во мне углядели отцовские хулиганские наклонности. В общем, играть с братом я перестал... Эта размолвка с соседями затянулась на много лет. Другая тетя вскоре получила своё жильё, у нас стало свободнее и скучнее...

Из друзей остался один Алеша, но он жил относительно далеко от меня - в шести кварталах. Если в начале лета мы еще встречались изредка, то к концу он про меня, наверно, забывал. Оставались книги и лежание под солнцем на огороде... Способствовало такому образу жизни и то, что мама, ссылаясь на нехватку средств, всячески откладывала покупку взрослого велосипеда, - из подросткового я давно вырос. Лишь много после она призналась, что делала это намеренно: "Уедешь не известно куда!". У других парней велосипеды были, поэтому я, как "безлошадный", был для них не интересен. Заехали, потолкались у ворот, и укатили дальше.

Из всего того скучного лета 1970-го запомнился лишь один яркий денек в конце июня. Как всегда неожиданно, Алеша явился ко мне утром, на сей раз со своим шепелявым соседом, пареньком нашего возраста, но из другой школы. Прикатили они вдвоем на взрослом велосипеде. Алеша сидел на багажнике, на шее у него болтался отцовский фотоаппарат. Тут же снял меня рядом с соседом в седле. Они собрались на реку, день обещал быть жаркий. Велик оставили у нас во дворе, и втроем пошли. Стареющий Барсик, помахивая пушистым хвостом, проводил их до памятного места невдалеке от дома, где его сшибла машина. По пути заглянули в "девятый магазин" за буханкой хлеба - у Алеши предусмотрительно нашлось четырнадцать копеек. Народу в эти часы мало, зал невелик, витрины уставлены залежалыми плитками шоколадок и консервными банками, хлеб свежий, только завезли. На старый пляж из Светлиц обычно ходили через город, но сосед вызвался провести к реке более коротким путем через Александровскую дачу, где он бывал в прошлом году. Название это было на слуху, но ни я, ни Алеша не имели представления где это и как туда попасть. От магазина мы пошли на север до развилки дорог у мебельной фабрики, далее этого места я, кажется, еще не бывал. И тут была совершена ошибка, заговорившись о чем-то, мы свернули налево, вслед за основным потоком машин, тогда как надо было идти направо через Зимовку - небольшую новопостроенную слободку. Сначала наша дорога шла в гору, асфальт быстро кончился, пошел изрытый колесами песок. Справа показалась деревня Пестовы, а влево был указатель на "Совье 20 км", прямо виднелась городская свалка. Реки не было и в помине, только сейчас мы сообразили, что зашли не туда. Побрели вверх по деревенской улочке, и вскоре от встречной бабы узнали, что идем верно, и что до реки всего полчаса ходу. После небольшого леска и поля ржи вышли на крутец Верхних Кропачей - большой деревни с кое-где видневшимися кирпичными домиками. Там лаяли собаки, поэтому обошли стороной вдоль склона на простор кромки коренного берега, откуда река уже блестела вдали.

Чтоб не тащить буханку, сосед предложил сделать привал с перекусом. Солнце жарило, разделись до пояса. Когда спустились вниз по тропе, обнаружили родник с лотком - вода, журча мощным потоком, текла из-под берега. Видимо, местные жители ходили сюда. Прямой путь к реке через болотистый луг оказался невозможен, пошли в обход по едва приметной тропе мимо крупного стада коз, при этом одна из них упрямо встала на нашем пути, пришлось с опаской посторониться. Как прошли, сосед Алеши, осмелев, гикнул на нее, но та лишь вывалила кучу горячих какашек в знак презрения. Наконец вошли в затемненный сосновый лес, по пути попалось маленькое озерко, парни попробовали в нем окунуться, но холодно, а дно вязкое и сразу глубоко.

Тропа вывела к человеческому жилью, старинному особняку в два этажа, из открытых окон слышались чьи-то крики. Тут было что-то вроде коммуналки на несколько семей. Тихо обошли мимо двора, и вот уже лес кончился, открылся простор реки с широченным и почти бесконечным пустынным пляжем. По горячему песку шли осторожно как на лыжах. Наконец, выбрали место для бивака, и вскоре очутились в воде. Парни неплохо плавали, чего не скажешь обо мне. К счастью, глубина начиналась далеко от берега, а далее путь преграждала цепочка бон - связанных проволокой бревен, препятствующих оседанию на береговых мелях сплавных бревен (с верхов реки лес пускали самотеком в виде "моли").

День на солнце не прошел даром, - обгорел. Ночью изнывал от боли и жара. Загара приобретенного за лето хватило до физкультурных занятий осени: когда на втором часу мальчики нашей команды оголились до пояса для игры в баскетбол, я не выделялся среди других.

От нечего делать я занялся физикой и астрономией, благо мой интерес к этому уже был подготовлен научно-популярными журналами. В 9 класс, когда началось углубленное изучение курса физики, я пришел со знаниями азов Теории Относительности и Квантовой механики (разумеется, школьный учебник Пёрышкина тоже пролистал за лето). Поэтому уже на первых уроках не преминул выказать свой скептицизм в отношении законов "товарища Ньютона".

Однажды где-то в августе, Алеша ко мне, все-таки, зашел. В городе он познакомился с девочкой из Первомайского, и потому предложил составить ему компанию в поисках своей пассии... В поселок мы добрались на автобусе. Там я по его просьбе стал выспрашивать про эту особу у первых встречных. Сам он в это время сидел в кустах. Жители не дали нам вразумительного ответа, зато прицепились местные ребята, от которых, к счастью, удалось отделаться...

С началом школьных занятий жить стало веселее. С тем же Алешей мы ходили в читальный зал библиотеки готовить общий реферат, где перемигивались с рыженькими девками. Он уже открыто проявлял интерес к женскому полу, что вскоре проявилось во время поездки в колхоз... Я же скрывал свои тайные страсти. Хотя, пожалуй, первый из класса побрился перед последним 1-ым сентября. За летнее затворничество стал похож на обезьяну. Произвёл эту опасную операцию (порезался до крови в трех местах) имевшимся в моем хозяйстве миниатюрным приспособлением для заточки карандашей, - в него вставлялись лезвия для бритв.

В ту пору от скуки на уроках русского языка взбрело мне в голову изобрести свой особый "калиграфский стиль" (как в последствии я узнал, напоминающий письмо 16 века!). Изобретение состояло в прибавлении предлинных, иной раз, хвостов к некоторым буквам, в частности, к букве Д, где хвост этот воздымался вверх как у перепуганной кошки. "Не могу я эти хвосты видеть!" - восклицала наша дородная и, в общем-то, милейшая учительница Любовь Петровна. По прошествии лет, я обнаружил жутко знакомые хвосты в письменах 16 века. Не иначе как у меня в детстве всплыла генетическая память от некого ученого предка. Неумеренное чтение книг, недостаток физических упражнений или еще какая причина, привели к снижению остроты зрения уже 8 классе. Одноклассник и сосед Тебеньков, узнав об этом, вполне разумно, посоветовал ходить по лесу и смотреть на дальние елки. Сам он был заядлым бродягой. В 9 классе мне выписали очки на смешные минус 0,5. Я пару раз носил их в школе, но заметил дискомфорт, даже, как мне показалось, ухудшение четкости, и разбил стекляшки в золотистой оправе молотком!

Само собой вышло, что я не стал комсомольцем. В 5 школе в комсомол приняли только активных пионеров. В 9 классе я не изъявил особого желания, а в 10-ом, когда в комсомольцы стали зачислять самых отпетых троечников, за мною уже числились некоторые "несоветские" высказывания и "антиобщественные" поступки. Началось всё с классной стенгазеты, я ее оформил, но отказался добавить какие-то карикатурные картинки. Не потому, что не хотел кого-то или что-то высмеять, просто люди у меня плохо получались. Но этот мой шаг восприняли как капризное упрямство. Потом предложили придумать вопросы для школьного диспута, которые проводила учительница истории Мира Ивановна. Я, разумеется, из хулиганских побуждений, подстрекаемых внутренним чертёнком, нацарапал на опросном листе неудобную тему: "Будет ли при коммунизме семья?" Всем, кто хоть немного знаком с точкой зрения теоретиков Марксизма-Ленинизма, ответ заранее известен. Нечто близкое к этому описывали советские фантасты, рисующие коммунистическое будущее. Но в перерожденческом посткоммунистическом имперском СССР постановка такого вопроса выглядела как антисоветская провокация.

К этому надо добавить неприглядное хамское поведение на школьном КВНе, где я сразился с эрудитом из параллельного класса "Б", где обитала моя тогдашняя пассия. "Я могу издеваться над тобой хоть до завтрашнего утра!" - завершил я поединок из встречных хитроватых вопросиков вроде "Сколько будет 1,49 в степени 2,87?" (Это цены в рублях на четушку и пол-литра водки, ответ - число Пи) Филипьев (явно за это) присудил нам ничью и в результате наш класс не добрал смехотворные 0.1 балла. Были еще придирки к моему внешнему виду, - длине волос и "хипповой" манере держаться. Но главное - проявления "нигилизма" и постоянная скептическая усмешка. Но более всего директора и преподавателей раздражала моя козлиная борода, отросшая аккурат к выпускным экзаменам. "Если не побреется - не допустим к экзаменам! Вместо аттестата получит справку!" Класс с замиранием ждал развязки. После уговоров мамы, пришлось учесть дремучую психологию школьных адептов недоразвитого социализма.

Вы здесь

Комментарии