Повесть о детстве 9

Школьные друзья

  

   7 лет Алеше исполнилось в октябре, поэтому в первый класс его взяли с опозданием на месяц после долгих уговоров родителей. Отец был офицером, а мать - еврейка - работала где придется, последние годы контролером в автобусе. Видимое отставание около года продолжалась все 10 лет учебы: Усик, как его звали, всегда выглядел меньше и ребячливее остальных одноклассников. Впрочем, учился он неплохо, особенно по математике и химии в старших классах.

   Усатовы жили в своем доме построенном не по местным канонам: большой, с мансардой и высокой крышей, отопление углем. На пенсии его отец занимался мелким промыслом - делал лодки на продажу. Охраняла двор огромная овчарка. В школьные годы я бывал у них нечасто, хотя наши мамы были хорошо знакомы.

  

   

  

   Из школы мы часто шли вместе и расходились лишь на углу Гоголя и К. Маркса. В выпускном классе сидели рядом. "Две противоположности на одной парте" - по замечанию учителя Филипьева. Мы действительно были разные. Алеша вертлявый и раскованный, мог среди урока задавать вопросы учителям, часто в шутливой форме. К девочкам проявлял интерес, не всегда здоровый. В начале выпускного класса мы работали пару недель в деревне, жили в избах колхозников, спали на полатях, лавках и даже на полу. Однажды поутру, когда я еще валялся на печи, до меня донеслись разговоры и возня. Это Усик пристал к хозяйской дочке... Пришли с работы - наши пожитки стоят у входа. Хозяйка кричит: "Хоть бы подождали когда у нее пушок вырастет, тогда и лезли, еще тринадцати нет!" Нас подселили к парням из "Б" класса... Этот случай долго обсуждали, но замяли, - ученик был на хорошем счету. 

Мы оказались соседями по студенческому городку, и когда обзавелись отдельными комнатами, ходили в гости друг к другу. На последнем курсе он был уже женат на украинке. Обменивались музыкальными записями, у него был популярный в ту пору Сантана. Моей тогдашней жене Алексей не понравился. Я долго не мог понять в чем дело, лишь позже догадался - мой старый приятель смотрел масляными глазами на чужих жен.

   В 80-х Усатов ежегодно приезжал навестить мать, она тогда уже жила одна: отец умер, сестра перебралась в Чепецк. По приезде в Слободской, он всегда заходил ко мне, потом я бывал у него в гостях. Выпивали немного, беседовали о разном. По окончании учебы он работал в Запорожье начальником крупного цеха на химзаводе. Вступил в партию, его даже приглашали на службу в КГБ (в начале 80-х он занимался карате и выглядел вполне внушительно). Рассказывал про свои проблемы на работе, как отравился газом во время аварии, о похождениях в семейном общежитии. Конечно, пристрастился к техническому спирту и много курил Беломор.

   В 94 году Усатов покинул Украину (где у него остались два сына), вернулся на родину, и устроился на работу по своей химической специальности в соседнем Чепецке, где жил сначала у сестры, а потом с переехавшей из Слободского матерью. Занимался производством зеркал и ядохимикатов. Ежегодно приезжал в Слободской навестить могилу отца и, конечно, заходил ко мне. Вместе с ним однажды была у меня его сестра, потом - старший сын, приехавший в гости. 

  

   

Миша Нестеров

  

   В детстве он жил недалеко от меня вблизи Косаревского лога, где зимой окрестные дети катались с крутых склонов на санках и коротеньких лыжах. Этот огромный овраг до сих пор видится во сне... Летом играли в футбол в соседнем проходном скверике из лип, стволы были воротами и дополнительными противниками, которых надо было ловко обходить, ведя мяч. Миша частенько бывал у меня дома, мы играли в настольный футбол, которого у него не было. В школе он был незаметен, учился на тройки, здоровье было не очень, помню, раза два с ним случались обмороки от уколов. После восьми классов Мишу забрал к себе в Иркутск старший брат, но к выпускному классу он вернулся в Слободской, правда, жил с матерью уже в другом доме, далеко от меня.

   Когда после Москвы я появился в своем городке, Миша снова стал одним из моих друзей. Помню как в начале 77-го мы сидели в зале кинотеатра перед началом сеанса с ним и Тебеньковым, восстанавливали прежние отношения. Тебень тогда со своей обычной ухмылочкой бросил: "Поди ты теперь с нами знаться не станешь..." С ним у меня дружбы не вышло, но с Мишей мы сошлись, пожалуй, ближе, чем в школе. Он работал шофером, и по своему почину привез мне из Кирова шикарный спортивный велосипед за 120 рублей. 

 

Вова Елезев

  

   С первого класса Вова был самым рослым и крепким. Учился на твердые трояки, в меру хулиганил. Перед выпуском в 8 классе кто-то выкрал классный журнал с оценками, думали на него, но улик не нашли. Был негласным заводилой разных шалостей вроде мелкого воровства из сараев и походов под окна женского отделения бани. Впрочем, отношения одноклассников к нему были всегда доброжелательные, да, и сам он с нами вел себя корректно, хоть и немного снисходительно с высоты своего роста. Однажды, когда мне вырвали зуб, пожалел, - подарил хорошую цепь-поводок для собаки. Правда, потом забрал... Еще он продал мне за рубль половину найденного им в соседнем заброшенном доме клада медных монет времен Петра Великого. Защитил от парней из параллельного класса, которые хотели меня побить после школьного КВНа, где я вёл себя по-хамски с их товарищем на конкурсе эрудитов. Разумеется, за всё хорошее я помогал ему в решении задач по физике и математике, включая выпускные экзамены.

   Летом 76-го я с Елезевым и Князевым ездили втроем на двух мотоциклах в Москву. При этом я попеременно трясся на задке их Ижей. Меня взяли в качестве проводника по столице. Первые мили пути шум и вибрации укачивали меня до дурноты, но после Котельнича стал привыкать. Отдыхали через каждые 50 километров, поэтому продвигались довольно медленно, плюс, плохие дороги. Поэтому заночевали в стоге сена, не доезжая до Горького. По утру разбудил дождик. Не выспались совершенно. Чтобы не уснуть на ходу и не свалиться, жевал печенье, подкидывая куски и водителю. Москвы достигли к следующей ночи, но решили не въезжать в город, а отоспаться в дорожной гостинице. Дорога перед столицей была отличная, но начались заторы, мотоциклы пыхтели и грелись в пробках. Остановиться хотели у дальних родственников Елезева, прождали во дворе полдня, но они так и не появились. Нас устроила у себя и покормила их соседка.

   Пора сказать, что в Москву мы ехали не просто так, а на свадьбу одноклассника Коли Докучаева, но из-за этой заминки с жильем (а главное, с проблемой, где оставить мотоциклы), начало торжества пропустили. Лишь на другой день утром, отогнав технику на окраинную платную стоянку, своим ходом прибыли на свадьбу. Впрочем, праздник с гостями и столом был всё еще в разгаре. Скинулись по червонцу на подарок и погудели часа три... Когда расходились, Елезь пытался кадрить полупьяную гостью-москвичку, но та почему-то отвесила комплимент автору: "Какой очаровательный провинциальный мальчик!" Мне это совсем не понравилось, провинциалом после двух лет жизни в Москве я себя не считал.

  

   

  

 С Вовой Князевым на Красной площади, снимал Елезев. В дальнейшем я контактировал с ними обоими, иногда оказывал небольшие услуги. Бывал на квартире и даче. Пару раз вместе с Усатовым. 

  

   

  

Учитель физики

  

   Мои воспоминания об этом замечательном человеке несколько омрачены... В 5-ой школе физику вел молодой паренек только что после окончания института. Наверно поэтому на дополнительных занятиях при подготовке к олимпиадам его окружали исключительно симпатичные фаворитки. В общем, он не разглядел таланта в прыщавом закомплексованном мальчике, каким я был в школьные годы. Впрочем, и уровень программы физики в 5-8 классах был очень невысоким. Со сменой школы всё стало иначе. Учителем физики в 9 школе был Филипьев Владимир Алексеевич, молодой умный мужчина, талантливый педагог и приятный в общении человек. При его участии я стал признанным всеми Физиком, лидером в этом предмете среди учащихся школы. Правда, в 9 классе я под влиянием классного руководителя - математички участвовал в городской олимпиаде по ее предмету, но не занял призовое место. В десятом классным руководителем стал Филипьев, и вот тогда я более преуспел в решении сложных задач по физике, впрочем, пика спортивной формы я еще не достиг. На городской олимпиаде, проходя по рядам в качестве наблюдателя, Филипьев ткнул пальцем в мой ответ одной из задач. Мне и самому он не нравился. После этого найти правильное решение оказалось делом нескольких минут. Я занял первое место, но на следующем этапе в Кирове не преуспел. Накануне Кировской олимпиады учитель перестал мне помогать (снабжать умными книгами и задачниками). Произошло это отчасти из-за того, что наши отношения окончательно испортились. Из природного эгоизма, упрямства и самомнения я натворил всяких глупостей, которые считаются вызывающими и нетерпимыми в любой школе, а тем более, в советской. Суть в том, что я вел себя не так как все, часто намеренно вызывающе, выражал сомнения и скептицизм к существующему порядку вещей, не вступил в Комсомол. В общем, по осторожным замечаниям физика был циник и анархист.

 

Некоторых преподавателей я раздражал. "Не понимаю, как можно учиться по одному предмету на пять, а по другому на... кол!" - учительница русского языка и литературы Надежда Петровна. "Уберите от меня этого Волосатого! Видеть его не могу!" - учительница истории Мира Ивановна. После этого в притихшей аудитории она, как видно, в утешение предрекла мне не простое, но славное будущее: "Вот из таких часто выходят герои..." Класс это замечание принял близко к сердцу. А Волосатый перебрался на камчатку.  В мае, в конце генеральной репетиции, когда всю школу тренировали на поле стадиона в слаженном выполнении простеньких физкультурных движений, директор Минин предупредил в рупор: "Если ты, Харин , не пострижешься, - на спортивный праздник лучше не приходи!"  Он не пришел.

   

   Накануне выпускных экзаменов наш любимый классный руководитель демократично предложил поставить мне "НЕУД" за поведение, но одноклассники после минутной оторопи отстояли оппортуниста, и тот отделался туманным "удом". Все остальные получили "примерное". Впрочем, школа 9, где я пребывал последние два года, выгодно отличалась от иных учебных заведений города, - там не было Военного Дела. То есть, учащихся мужского пола не принуждали ходить на занятия в темных костюмах с галстуками и прическами "под полубокс". Не заставляли раньше времени вышагивать строем по двору и натягивать противогазы, разбирать на скорость учебные автоматы и с тоской перечислять ужасные поражающие факторы ядерного, химического и бактериологического оружия в немыслимых количествах накопленного по всему миру.

Школу я закончил, хоть и грозили вместо аттестата сунуть справку.

 

   Летом после выпуска я самостоятельно готовился по физике и математике к поступлению в вуз, и достиг полного понимания всех тонкостей этих школьных наук. По крайней мере, мне так тогда казалось...

 

   Не помню в каком году, по инициативе Усатова мы ездили к Филипьеву, и с полчаса побыли у него в кабинете. Я не говорил... Вскоре его назначили директором другой школы. До меня доходили слухи о выпивке и неладах в работе. Пару раз я встречал его на улице, но не здоровался. Не знаю, чем объяснить такое отношение. Внешне это наверно воспринималось всеми как обида, хотя в душе моей ее не было. Кажется, в 79-ом (я тогда работал в ДК) была с моей стороны попытка наладить контакт. Мне тогда срочно были нужны деньги на приобретение мощных колонок для дискотеки. Пришла мысль продать марки из собираемой с детства коллекции. Вспомнив, что в школе Филипьев занимался кружком филателистов (распространял новинки, показывал свои альбомы), я позвонил ему на работу. Но мое предложение он сразу отверг, мол, давно не занимается этим. "А кто это звонит?" - поинтересовался в ответ. Я уклончиво сказал: "Один из ваших бывших учеников". Не знаю, догадался ли он... В 91-ом во время встречи одноклассников мы ездили к нему на квартиру, но не застали, воткнули букетик с запиской в ручку двери. 

  

   

  

Филипьев писал стихи. Алеша, в свой очередной приезд на родину, купил книжку в фойе ДК, где мы с ним оказались на юбилее школы.

  

 

 

 

 

Короткие встречи

  

   Наш 10-ый "В" класс сложился дружным, хотя был составлен из двух школ - пятой городской и Стуловской. Половина учеников была знакома мне с первого класса. Выпускной вечер проходил в стенах школы. В нашем классе (кабинете физики) стараниями родителей накрыли стол с шампанским. В небольшом актовом зале (его устраивали для всяких собраний путем объединения двух смежных классных комнат) играл приглашенный ансамбль, но туда никто не заходил. Хотелось быть со своими... Из соседнего "б" класса доносилась разудалая "Катюша"... Уже в темноте, оставив родителей, пошли гулять по городу. Распили бутылку вина на всех. За мостом под магнитофон Елезева пели и о чем-то говорили... Не знаю, кому при расставании с детством пришла в голову мысль встречаться каждые пять лет. Установили время и место: в первую субботу августа в 4 часа дня на городской площади. Разумеется, без настойчивого организатора эта затея, скорее всего, не удалась. Таня Рысева стала таким человеком. Она собирала сведения, загодя оповещала, звонила и писала письма. В общем, собирала нас вместе. По прошествии 50 лет можно сказать, что этот эксперимент века удался.

 

   В 70-х иногда спонтанно встречались с одноклассниками приезжавшими на родину. Первая "официальная" встреча состоялась в 1981 году. Сидели в кафе "Уют". В следующий раз собрались на квартире Сани Лопаткина в Стулово. Помню мы вдвоем с ним стояли на балконе, кто-то из девчонок за спиной произнес: "Он совсем не изменился!" Встреча в августе 91-го запомнилась лучше. От нее сохранилась фотография, на которой не хватает только Коли Воробьева, он опоздал и потому не успел к посещению фотоателье. Воробьев в ту пору уже стал большим человеком, приехал на своей машине, вид имел деловой, работал на крупном полувоенном предприятии Кирова, что-то изобретал. Сидели в ресторане "Север" в самом центре на Советской, на втором этаже, где я осенью 80-го делал дискотеку. Время было серьезное, магазины почти пусты, всё по талонам. В ресторане ассортимент бедный до крайности. Вилок нет, вместо стаканов для чая и морса пол литровые банки. Из вин только водка. Салатик из капусты. В зале кроме нас завсегдатаи - местная бандитско-предпринимательская кодла с известными дамами полусвета. Помню в фойе внизу у меня вышел разговор с Сашей Докучаевым (вслед за братом он поселился в столице). Я отстаивал свои соображения о скором революционном перевороте. Он не верил и смеялся...

  

   

   1991 год. Слева с бородой автор, рядом Смирнов, далее: Князев, Елезев, Докучаев Коля. Второй ряд: Капустина, Докучаев Саша и Лопаткин. Ниже: Мёшина, Изегова и Рысева.

 

  

Дом Сверчка

  

   Вот и всё, что удалось припомнить о годах моего детства, сокрытых уже полувековой далью. Говорят, в нашей памяти хранятся полные записи всего, что мы когда-то видели и слышали, правда, они зашифрованы и извлекаются лишь по мере крайней необходимости... Лишь перед смертью в минуту напряжения всех оставшихся сил, в момент охватившего сознание ужаса, на выбросе обезболивающего эндоморфена они пронесутся в умирающем сознании с бешенной скоростью чтобы пропасть навсегда... Никого из живших когда-то рядом со мной уже нет. Кто умер, кто переехал. Лишь брат сошедшего с ума Вити Жукова возвратился в их родовой дом после его смерти и живёт как и он один. Старые дома, худо-бедно, ремонтируют, перестраивают и заселяют приезжие. Только дом старика Форса стоит полностью заброшенный, с провалившейся крышей, продуваемый ветрами через выбитые окна и разграбленный старьевщиками. Здесь давно не живут даже брошенные хозяевами собаки... Наш дом тоже опустел, в нем еще собираются родственники и старые друзья, но праздники теперь более похожи на поминки. Тополя, посаженные мною в детстве на улице, спилил новый хозяин соседнего магазинчика. Та же участь постигла деревья моего деда, более могучие и на удивление крепкие внутри. Нашу состарившуюся столетнюю березу сломило сильным ветром. Второй наклоненный ствол пришлось убрать. Сохранился только могучий Пень. От вещей далекой поры остался круглый раздвижной стол, деревянные карнизы на окнах, центральное зеркало от трельяжа, его тумба, когда-то набитая моими книгами и журналами, приспособлена под обувь в прихожей. Долго в сарае стояли комод и шкаф. Но и они были разобраны на дрова при очередном ремонте. В комоде обнаружился мышиный туалет - два с половиной ящика заполненные усохшим пометом. Швейная машина бабушки всё еще хранится там же в обществе старых велосипедов. Но три почерневшие от времени бабушкины иконы молча смотрят на меня из красного угла в моей комнате.

  

 

   

---

   Я остался один из старожилов этих мест. Прожил всю жизнь на одном месте. Убивший в детстве сверчка сам стал Сверчком.

  

  

   

  

  2017 - 2021