Последние крестьяне: о быте и хозяйстве моих предков накануне 1917 года

Классическое вятское крестьянство в начале XX доживало свой век. Впереди их ждали глубокие потрясения: Первая мировая война, падение царского режима, социалистическая революция, гражданская война, коллективизация и Великая Отечественная война. На долю поколения, рожденного в конце XIX – начале XX веков выпало немало испытаний. Начиная свою жизнь в патриархальной крестьянской общине, они окончили её в совершенно иных условиях, где быт и условия труда кардинально отличались от привычного, основанного на вековых традициях, уклада их предков.

В плане генеалогических исследований этот период особенно интересен тем, что помимо документальных источников, он сохранился в воспоминаниях живых свидетелей: бабушек и дедушек, которые лично были знакомы с поколением той эпохи и слушали их рассказы. Архивные документы, дополненные яркими образами со слов очевидцев, позволяют реконструировать более живые картины из жизни предков.

Как я уже писал прежде, корни нашей семьи по линии бабушки Пепеляевой (Астраханцевой) Раисы Григорьевны уходят в окрестности села Порез Глазовского уезда. В конце XIX века они (корни) были представлены двумя семьями: Астраханцева Андрея Ивановича (24.11.1870 ст. – после 1930 гг.) из дер. Багрышевской и Булатова Никифора Софроновича (05.02.1851 ст. – после 1917 гг.) из дер. Большое Шихово, которые доводятся мне прапрадедами.

На основе материалов Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года, а также сельскохозяйственной переписи 1917 года, дополненных воспоминаниями бабушки, я собираюсь рассказать об их жизни и хозяйстве, какими они были в последние десятилетия перед революцией.

Рис. 1. Схема родов Астраханцевых и Булатовых - ближайшие предки.

Андрей Иванович Астраханцев родился в дер. Багрышевской в семье отставного солдата Ивана Косьмина Астраханцова (ст. 28.03.1830 – 08.11.1871 гг.) и его жены Астраханцевой (в дев. Чирковой, по первому мужу Овечкиной) Евдокии Елевферьевой (1829 – после 1897 гг.) и был единственным ребенком в этом браке. Его отец умер от чахотки, когда Андрею не исполнилось и года от роду и фактически ребенок воспитывался матерью и дядей Иваном (28.03.1833 ст. – после 1897 гг.). В свою очередь Евдокия Елевферьева в первом браке была замужем за крестьянином Сергеем Евлампиевым Овечкиным (ок. 1811 – после 1862 гг.) из дер. Багрышевской, и родила от него трех дочерей, которые умерли во младенчестве.

В 18-летнем возрасте, в ноябре 1889 года в Богородицкой церкви села Порез Андрей Иванович обвенчался с крестьянской девицей из дер. Комарово Мусихиной Евдокией Федоровной (ок. 1872 – после 1930 гг.). Как было принято, жена перешла в дом мужа в дер. Багрышевскую. Но у пары долго не появлялись дети, поэтому в 1895 году в семью взяли приемного сына - мальчика Дмитрия Матвеевича Ростегаева (род. 24.10.1894 ст.) из дер. Малые Рыбаки. А в 1897 году у них родилась дочь Татьяна, судьба которой неизвестна (вероятно умерла в младенчестве). Только в 1904 году у Андрея Ивановича и Евдокии Федоровны родился первый и единственный сын Григорий – мой прадед.

О своем деде моя бабушка сохранила достаточно много воспоминаний. Астраханцев Андрей Иванович был крепким хозяйственником, «кулаком», как сказали потом. Он славился в деревне как жестянщик и лудильщик, чинил самовары, изготавливал жестяные изделия на дому. В хозяйстве были свои сеялка и веялка, лошади, большой дом и пасека. Когда в начале 1930 годов в деревне Багрышевской была организована коммуна, Андрей Иванович идти в нее наотрез отказался, за что был «раскулачен» и на несколько лет выслан из родных мест, с конфискацией имущества. Позже он вернулся и до своей смерти проживал на Порезской земле.

По воспоминаниям его сына – моего прадеда Астраханцева Григория Андреевича (18.01.1904 ст. – 24.11.1965 гг.), Андрей Иванович был строг и не позволил сыну продолжить обучение после окончания 4-х классной школы. Как-то, призвав сына, он сказал ему: «мы с матерью уже старые, нам тяжело управляться по хозяйству. Если ты продолжишь учебу, то нам помогать не будешь» - и забрал его из школы. Даже уговоры сельского учителя, не поменяли настроя отца – рассказывал Григорий Андреевич. С малых лет Андрей Иванович приучал своего единственного сына к труду. Когда тот был лет 7-8, отец сажал его на табурет и учил промыслу жестянщика. По словам прадеда, тогда у него еще «ноги не доставали до полу».

На момент проведения Первой Всеобщей переписи 1897 года[1], семья Андрея Ивановича проживала в собственном деревянном доме, с одним жилым строением. Семья состояла из домохозяина – самого Андрея Ивановича 27 лет, его жены Евдокии Федоровны 25 лет, месячной дочери Татьяны, восприемного сына Дмитрия (Ростегаева) 2 лет и престарелой матери Андрея Ивановича, вдовы Евдокии Елевферевой 70 лет. Все домочадцы были неграмотными и, кроме младенцев и стариков, занимались земледелием. Но помимо кровных родственников, на одном дворе с прапрадедом жили двое наемных работников, записанных как «портные» - Агафон Тимофеев Колупаев 49 лет, уроженец Нолинского уезда, Дворищенской волости дер. Болецынской и Александр Сергеев Костылев 20 лет, того же уезда и волости из дер. Киселей.

Примечательно, что у довольно молодого крестьянина уже были наемные работники, которые помогали ему по хозяйству (в обработке земли), а помимо этого владели нужным и приносящим доход ремеслом.

В 1916-1917 гг. году в стране предпринималась попытка провести всеобщую сельскохозяйственную перепись[2], с целью установить какой урон народному хозяйству принесла война и мобилизация. Во многих губерниях пахотные земли были не засеяны вовремя по причине «отсутствия мужиков». Подворные карточки этой переписи сохранились фрагментарно. Благо эта часть Глазовского уезда уцелела и теперь служит отличным подспорьем в изучении хозяйственной жизни предков.

На момент переписи 1917 года семья Андрея Ивановича Астраханцева состояла из трех человек[3]: его самого, вышеупомянутых супруги и сына. Сын Григорий, несмотря на свое малолетство (ему было 13 лет), уже принимал участие в таких сельхозработах как «косьба», т.е. сенокос и «жнитьба». Земельный надел составлял 2 разверсточные единицы, которые равнялись 21,5 десятине (около 23,5 га), из которых 13,5 десятин отводилось под пашню, 1,1 десятины под сенокос.

Рис. 2. Титульная страница подворной карточки сельхоз переписи 1917 года. Двор Астраханцева А.И.

В 1917 году засеянными были 7,5 десятин земли, оставшаяся часть находилась «под паром». Всего было посеяно 60 пудов ржи, 70 пудов овса, 2 пуда льна и 10 пудов картофеля, а всего 142 пуда. При благоприятных погодных условиях в конце сезона эти посевы должны были принести хороший урожай. Согласно материалам Вятского губернского земства, в начале 1910-х гг. урожайность ржи составляла 45-47 пудов с десятины, овса около 40 пудов[4]. Что соответствовало урожайности сам-3-3,5, а в южных уездах сам-4. Следовательно, по итогам сбора урожая в хозяйстве Астраханцовых должно было образоваться около 180 пудов ржи и 210 пудов овса, из которых треть составляла семенной фонд будущего года, треть шла на собственные нужды и оставшаяся треть могла быть реализована.

Но конкретно в 1917 году ситуация с продовольствием складывалась неблагополучно. На фронт Первой Мировой войны были призваны, по некоторым данным, почти половина мужчин трудоспособного возраста Вятской губернии[5]. Параллельно этому в течение года дважды сменилась власть. Масса земли осталась не засеянной в начале года, а в конце – не удалось собрать весь урожай, вследствие чего цены на продовольствие пошли вверх и к осени 1917 года выросли в 1,5-2 раза, по сравнению с мартом того же года.

В хозяйстве Андрея Ивановича насчитывалось 2 рабочие лошади, 9 коров и 1 бычок, 7 овец и ягнят, 2 взрослые свиньи. Из техники имелись усовершенствованный борон и веялка.

Понятно, что управиться с таким хозяйством самостоятельно было просто немыслимо. Поэтому мой прадед прибегал к использованию наемного труда. Так называемые «поденные рабочие» привлекались на сенокос, уборку урожая, молотьбу и обработку льна. По данным переписи, всего на разного рода работах в этом хозяйстве ежегодно нанималось до 75 человек: 60 женщин и 15 мужчин, которые подлежали учету в случае, если были заняты работами более месяца. Но в реальности их число было меньше, так как работы выполнялись в разное время и могли производиться одними и теми же людьми.

На примере этих документов, мы видим, что семейная история о «крепком хозяйственнике» Андрее Ивановиче Астраханцеве оказалась полностью достоверной. Бабушкина память донесла даже такую подробность, как наличие в хозяйстве деда веялки - сельскохозяйственной машины, предназначенной для отделения зерна от мякины, которая в 1930 году была конфискована в колхоз.

Трудолюбие, добросовестное отношение к делу и способность организовать людей вокруг себя – вот те качества, которые позволили Андрею Ивановичу нажить небольшое состояние и стать успешнее своих односельчан. Он наотрез отказался вступать в коммуну и в колхоз, а равно делить свое добросовестно нажитое имущество с вчерашними батраками. Ответ не заставил себя ждать: 13 ноября 1930 года «собрание бедноты» дер. Багрышевской обвинило Астраханцева А.И. в торговле и использовании чужого труда, а следом постановило лишить его и членов его семьи избирательных прав[6]. Вместе с ним в разряд «лишенцев» попал и односельчанин Лаврентьев Андрей Денисович с супругой.

Рис. 3. Выписка из протокола "собрания бедноты" с решением о лишении избирательных прав Астраханцева А.И. и членов его семьи.

25 декабря 1930 года прапрадед безуспешно пытался обжаловать это решение в избирательной комиссии Порезского сельсовета, в чем ему было отказано. В дальнейшем Андрея Ивановича с супругой выслали с территории района, но спустя несколько лет они вернулись и остаток дней прожили в родных краях. Хотя их сын – Григорий Андреевич также был лишен избирательных прав, из района он выслан не был и позже восстановлен в правах, что позволило ему трудоустроится в Порезский сельсовет, где он отвечал за сбор и учет налогов в 1930-е гг. Но и на службе злопыхатели не оставляли его, то выкрав поселковую кассу (правда без денег, что и спасло моего прадеда от суда), то написанием подлых доносов, один из которых сохранился в архивных фондах: «В колхозе «Заря свободы» счетовод Астраханцев в канцелярии колхоза, который находится напротив Порезского сельсовета и партийной организации, читает колхозникам библию. Парторганизация и сельсовет это не замечают»[7]. Впрочем, парторганизация этот факт и далее игнорировала.

Другую историю рассказывают документы о судьбе Булатова Никифора Софроновича. Он родился 05 февраля 1851 года по старому стилю в семье крестьянина Софрона Павлова Булатова (ок. 1816 – после 1858 гг.) и Булатовой (в дев. Колупаевой) Аграфены Ивановой (ок. 1810 – после 1858 гг.) в дер. Большое Шихово, которая ныне стала частью села Порез в Унинском районе. Софрон был младшим и восьмым по счету ребенком в семье. Однако из всех детей достичь зрелости смогли лишь трое: сам Никифор, его сестра Ирина (ок. 1836 – после 1897 гг.) и брат Кирилл (ок. 1844 – после 1897 гг.). При этом только Никифор оставил потомство по мужской линии. Он был женат дважды: в 1870 году его избранницей стала крестьянская девица Костромина Татьяна Васильева (ок. 1848 – после 1885 гг.) из деревни Барашек. В этом браке родились сыновья Михаил (род. 1870), Ефим (ок. 1874 – после 1917 гг.), Семен (ок. 1885 – после 1917 гг.) и дочь Настасья (ок. 1880 – после 1897 гг.).

По смерти первой жены, наступившей между 1885 и 1887 гг. Никифор Софронович сочетался браком с девушкой, которая была его на 15 лет моложе: в феврале 1888 года в той же Богородицкой церкви села Порез он венчался с Натальей Гурьевной Пушкаревой (ок. 1866 – после 1917 гг.) – крестьянской девицей из дер. Пушкари. У них в свою очередь родился сын Никанор (1897 – после 1917 гг.) и дочь Татьяна (05.01.1904 ст. – 1979 гг.) – моя прабабушка.

По воспоминаниям бабушки в семье Никифора Софроновича было 12 детей, но по документальным источникам пока удалось установить лишь этих шестерых, некоторые дети вполне могли умереть во младенчестве, а дочери выйти замуж до 1897 года. Весьма примечателен тот факт, что Никифор Софронович стал отцом моей прабабушки в 52 года – возрасте достаточно зрелом, когда сам он уже был дедом. Его старший сын Ефим был ровно на 30 лет старше своей единокровной сестры.

В семейной памяти сохранилось известие о бедности этой семьи. Брак моих прадедушки и прабабушки не считался равным, но все равно случился по настоянию отца жениха. Как рассказала бабушка, прадед был большой ходок до женского пола, и в деревне имел репутацию ловеласа. Отец его, прознав, что сын начал «ходить» с дочерью Никифора Булатова, позвал к себе и прямо спросил: «Ты Таньку, дочь Никифорову трогал?». После чего, несмотря на отпирательства сына, настоял на том, чтобы они поженились. Свадьба состоялась примерно в 1920 году, когда молодым было по 16 лет, а в следующем 1921 году у молодой пары родилась первая дочь – Елизавета, умершая во младенчестве. Брак этот, в целом, был счастливым и подарил родителям 11 детей, из которых выжили только три младшие дочери, включая мою бабушку. Правда супружеской верностью Григорий никогда не отличался.

Итак, в переписи 1897 года[8] двор Никифора Булатова состоял из одного деревянного жилого дома с деревянной же крышей. В нем жили сам Никифор 45 лет (на самом деле 46) со своей женой Натальей Гурьевой 30 лет, его сыновья от первого брака Ефим 23 лет с женой Марфой Спиридоной 23 лет, Семен 12 лет, дочь Настасья 17 лет, сын полугодовалый Никанор от второй жены. Кроме них переписчик застал в доме «гостью» Городилову Настасью Яковлеву 22 лет, уроженку Нолинского уезда Тумановкой волости дер. Боровки и временно проживавшую при том же дворе крестьянку умалишенную Евдокию Васильеву 50 лет, уроженку дер. Бесевской Рыбаковской волости Глазовского уезда. Последняя, согласно переписи, жила «зборами и подаяниями». Отношение этих двух женщин к семье Булатовых не вполне понятно. В числе ближайших родственников они не просматриваются, но и чужих людей на порог пускать бы не стали. Остается гадать, кто они такие и почему оказались в доме моего прапрадеда в 1897 году?

Домохозяин Никифор Софронович в переписи записан государственным крестьянином-земледельцем, неграмотным. В качестве побочного занятия указано, что Никифор «работает колеса», то есть мастерил колеса для телег, что было трудоемким, но доходным занятием, требовавшим большого мастерства. Примечательно, что его старший сын Ефим был единственным грамотным членом семейства, окончив 1-классное земское училище.

Рис. 4. Панорама села Порез. Часть села, которая находится справа за прудом и речкой прежде была дер. Большое Шихово (ныне ул. Заречная). Фото Е. Митрохина и С.Саламатова, по материалам сайта www.uniposelok.ru.

Двадцать лет спустя[9] во дворе Никифора Софронова числится он сам 67 лет, с женой 55 лет (на самом деле 51), тремя сыновьями и дочерью 14 лет. Старший сын Ефим, уже 36 месяцев отсутствует «по мобилизации», как и самый младший – Никанор, призванный за 5 месяцев до переписи. А вот средний сын Семен ведет хозяйство с отцом и матерью. Ефим и дочь Татьяна указаны в числе грамотных членов семейства. Надо полагать, что Никанор вернулся с войны живым, так как прабабушка упоминала его в своих разговорах.

Земельный надел этой семьи в 1917 году составлял 3 разверсточные единицы, которые равнялись 28 десятинам (около 30,5 га), из них 13,5 десятин отводилось под пашню, 1,8 десятины под сенокос.

Несмотря на то, что надел Никифора Софроновича в целом был больше, чем надел Андрея Ивановича на целых 7 десятин, пашенной земли они имели одинаковое количество. Кроме того, бремя войны и призыв в армию двух сыновей тяжело сказались на семье Булатовых: в 1917 году они смогли засеять только 5,9 десятин, которые были заняты 30 пудами ржи, 30 пудами овса, да 4 пудами картофеля. Таким образом, имея потенциал посеять и вырастить больший урожай, более многочисленная семья Булатовых фактически посеяла в 2,2 раза меньше, чем Андрей Иванович Астраханцев. При этом надо понимать, что в семье Булатовых, были жены и дети призванных в армию сыновей, которые в переписи прямо не упомянуты, а общее количество едоков было больше 4.

Со скотиной в хозяйстве положение было следующее: 1 рабочая лошадь и 1 жеребенок, 1 корова и 1 теленок, 5 овец и ягнят, 2 свиньи.

Наемный труд применялся в хозяйстве Булатовых ограниченно: 1 человека привлекали в весеннюю пашню, 4 человека (2 муж. и 2 жен.) в сенокос, 15 человек (7 муж. и 8 жен.) на жатву и уборку, 15 человек (3 муж. и 12 жен.) на молотьбу, а общим числом 34 человека (12 муж и 22 жен.). Но и сами они нанимались в поденщики для участия в той же молотьбе.

Приходится констатировать, что представленное хозяйство было намного беднее, предыдущего. В количественном выражении оно более чем вдвое уступало производительности в хозяйстве Астраханцевых, при большем числе едоков. Не случись мировой войны, Булатовы смогли бы засеять и обработать большую часть своего земельного участока.

Табл. 1. Сравнение домохозяйств семей Астраханцевых и Булатовых по данным сельхозпереписи 1917 года.

Параметр сравнения	Астраханцевы, дер. Багрышевская	Булатовы, дер. Большешиховская
Число людей	3	6 (2 в армии)
Работников (включая «полурабочих»)	3	4
Наемных работников (в год)	75	34
Всего земли (дес.), в том числе:	21,5	28
пашни	13,5	13,5
сенокоса	1,1	1,8
Засеянной земли (дес.)	7,2	5,9
Посевы всего (пуд.), в том числе:	142	64
рожь	60	30
овес	70	30
картофель	10	4
лен	2	0
Скотина (голов), в том числе:	21	11
Рабочие лошади и жеребята	2	2
Коровы, телята и бычки	10	2
Овцы и ягнята	7	5
Свиньи	2	2
Орудия труда, в том числе	2	0
Борон усовершенствованный	1	0
Веялка	1	0

 

С уходом из жизни поколения моих прапрадедов и прапрабабушек, закончилась 400-летняя «крестьянская» история моих вятских родов. Они были последними, рожденным и прожившим жизнь в тесной связи с землей, промыслами и традициями. Поколением, для которых слово «хлеб» было святым. Познавшим голод, войны, и раннюю смерть своих детей. Суровым, немногословным, поколением, от которого остались крупицы в памяти потомков и сухие сведения архивных документов.

В сказке Павла Петровича Бажова «Синюшкин колодец» есть отличные строки, которые я хочу поместить в качестве ипографа этой статьи, и которые, на мой взгляд, передают мудрость и духовный посыл поколения предков. Герой этой сказки заводской парень Илья, всю родню схоронил и от каждого ему досталось наследство:

«От отца — руки да плечи, от матери — зубы да речи, от деда Игната — кайло да лопата, от бабки Лукерьи — особый поминок…

- Ходи веселенько, работай крутенько, и на соломке не худо поспишь, сладкий сон увидишь. Как худых дум в голове держать не станешь, так и все у тебя ладно пойдет, гладко покатится. И белый день взвеселит, и темна ноченька приголубит, и красное солнышко обрадует. Ну, а худые думки заведешь, тут хоть в пень головой — все немило станет».

 

#история #генеалогия #крестьяне #предки #семья #род #вятка #булатов #астраханцев #роднаявятка #родноведение