Мои прадеды-фронтовики: к 110-й годовщине со дня рождения. Часть 1.

Великая Отечественная война, годовщину победы в которой совсем скоро мы все будем праздновать, коснулась подавляющего большинства семей советских граждан. Одни были призваны на фронт, другие оказались в эвакуации или на оккупированных территориях, третьи попали в плен или боролись в партизанских отрядах. Цифра в 27 миллионов погибших и миллионы раненых, красноречиво говорит сама за себя. Два моих прадеда – Зелюков Михаил Ильич (1913 – 1996 гг.) и Капитонов Петр Алексеевич (1913 – 1943 гг.) стали участниками этой войны. Один из них благополучно вернулся домой и прожил долгую жизнь, а другой погиб в расцвете сил зимой 1943 года в боях на Малой земле.

Их истории заслуживают того, чтобы быть рассказанными, не только для сохранения памяти, но и из чувства долга перед самоотверженным поколением ветеранов, вынесших на себе всю тяжесть и муки военного времени. Рассказы и воспоминания родственников, немногочисленные семейные документы и сведения из архивов – вот те источники, которые позволили шаг за шагом восстановить факты из биографии моих прадедов. Безусловно, в них осталось еще немало белых пятен, а фактам недостает подробностей: как прошло их детство, какие отношения сложились с родителями, с какими трудностями и опасностями столкнулись они во время службы? Но и то, что сохранилось в памяти и на бумаге, позволяет с достаточной степенью достоверности рассказать о судьбах Михаила Ильича и Петра Алексеевича.

Мой прадед по прямой мужской линии Зелюков Михаил Ильич родился в ноябре 1913 года в селе Коноплянка Карсунского уезда Симбирской губернии и был крещен в Михайло-Архангельской церкви. Точная дата его рождения неизвестна, так как метрической книги за этот год не сохранилось. Есть версии, что это произошло 6 ноября (19 ноября) по старому стилю или 21 ноября по-новому. Возможно верны обе даты, но одна из них – дата рождения, а вторая крещения. Его родителями были крестьяне Илья Павлович Зелюков (1883 – 1964 гг.) и Прасковья Андреевна Зелюкова (в дев.  Мокеева, 1885 – ок. 1960 гг.). Помимо Михаила в семье родились три дочери: Татьяна, Сара и Наталья, а также сын Петр, который умер в младенчестве.

Рис. 1. Михайло-Архангельская церковь в с. Коноплянка Карсунского уезда в изображении Т.П. Дедовой. Этот уникальный рисунок Татьяна Павловна нарисовала по моей просьбе в прошлом году на основании современных фотографий полуразрушенного храма. Ни одного его изображения "при жизни" не сохранилось. 

Их предки в прошлом служили стрельцами в Карсуне и Тальском остроге, а после осели на земле, где почти три столетия занимались крестьянским трудом, состоя в сословии пахотных солдат и государственных крестьян. Казалось их жизнь текла размеренно, не допуская перемен. Круг односельчан оставался практически неизменным, как и родственные связи: своих невест крестьяне Коноплянки предпочитали брать из соседнего села Проломихи и деревни Чамзинки. Но XX век приготовил им горький «сюрприз», навсегда перевернув, привычный крестьянский быт, разрушив многие семьи и в конце концов подвел черту под 300-летним существованием самого села, о прошлом которого сегодня напоминают лишь руины Михайло-Архангельской церкви 1825 года постройки, сельский погост, да десяток еще сохранившихся домов на холме, большая часть которых используется как дачи.

В 1921 году Михаил начал обучение в Коноплянской начальной школе, где получил 2 класса образования. Время было тревожное и непростое, по стране прокатилась гражданская война, только установилась советская власть со своими новыми порядками. Продолжать обучение дальше не было возможности, и мальчик с малых лет стал помогать родителям по хозяйству. С 1927 года начинается его трудовой стаж, мой прадед трудился конюхом и пастухом. В начале 1930-х гг., с созданием колхозов и коллективизацией, многие жители Коноплянки вынуждены были покинуть родные места, по железной дороге со станции Инза они отправлялись в новую жизнь. Кто-то поехал в Челябинск, на Урал, другие отправились на Алтай, а мой прадед, 18 лет от роду перебрался в тогда в окрестности города Ставрополя бывшей Самарской губернии.

Этот период жизни моего прадеда, в первой половине 1930-х гг. полон загадок: «Что заставило единственного сына оставить уже не молодых родителей и податься на заработки на другой край света? Действительно ли он жил некоторое время в Новой Бинарадке или Новом Буяне, или был здесь лишь проездом? Где и когда познакомился со своей будущей женой?» – все эти вопросы не имеют пока ответа. Достоверно мы знаем, что около 1933 года Михаил Ильич встретил свою любовь и вступил в брак с моей прабабушкой Зелюковой (Ушмаевой) Аграфеной Андреевной (1914 – 1961 гг.). В середине 1930-х гг. молодые переехали на Камчатку, первое время они жили в селе Крутогорово Усть-Большерецкого района, который располагался в западной части полуострова, затем перебрались в Петропавловск-Камчатский, где прадед трудился на жестяно-баночной фабрике с января 1939 до марта 1941 года. Там же на Камчатке у пары родились старшие дети – мой дед Анатолий (25.11.1937 – 06.12.2006 гг.) и дочь Валентина (07.12.1939 – 26.04.2004 гг.). Дед Анатолий Михайлович рассказывал, что до него у родителей было еще двое детей (по некоторым сведениям, это были девочки-двойняшки), но обе умерли в младенчестве, поэтому, когда родился он сам, отец не спешил оформлять свидетельство о рождении в ЗАГСе и сделал это, лишь когда мальчик «начал бегать». Поэтому дед считал, что на самом деле родился в 1936 году, но документальных свидетельств этому нет.

В 1941 году и, тоже по неясной причине, семья Михаила Ильича покинула Камчатку и вернулась в Куйбышевскую область в село Новый Буян, который и стал их домом на долгие годы. Дед Анатолий вспоминал, что они долго плыли на пароходе по Охотскому морю (в те времена путь занимал до 7 дней) до Владивостока, затем по железной дороге с пересадками и остановками добирались до Нового Буяна, там они еще некоторое время поддерживали связь с Камчаткой: несколько лет получали оттуда посылки со снедью об друзей и коллег Михаила Ильича. Но вскоре разразилась война и мой прадед был призван в ряды Красной Армии. Он был мобилизован 3 октября 1941 годы и был определен нести службу в качестве повара в 55-й отдельный саперный батальон 1-й стрелковой дивизии. После преобразования 1-й стрелковой дивизии в 58-й гвардейскую стрелковую дивизию, Михаил Ильич продолжил службу в ней в составе сначала 412 стрелкового полка, затем 77-го гвардейского запасного батальона. Демобилизован он был только 10 октября 1945 года, пройдя таким образом всю войну.

Рис. 2. Страницы военного билета Зелюкова Михаила Ильича с послужным списком воинских частей и специальностей в годы Великой Отечественной войны.

В его фронтовой биографии немало загадок. Так мой дед Анатолий Михайлович иногда упоминал о том, что его отец, якобы, побывал в плену. В военном билете, выданном прадеду в 1948 году, отметок об этом не имеется. Однако совсем недавно мне удалось обнаружить документ, который не только подтверждает слова деда, но и дает дополнительные факты к биографии Михаила Ильича. В Самарском архиве ФСБ, сохранились карточки военнопленных, среди которых есть документ о пленении моего прадеда. Согласно ему, во время третьей битвы за Харьков 1 марта 1943 года Михаил Ильич попал в плен у станции Лозовая в Харьковской области. В карточке, вероятно намеренно, со слов прадеда, указана неверная дата рождения – 6 ноября 1907 года, а местом рождения указан город Куйбышев, также на немецком его фамилия была записана как Sjeljukow, что в дальнейшем привело к путанице. В базах данных он числится как Селюков Михаил Ильич 1907 года рождения. Однако информация на обороте карточки о ближайшем родственнике – жене Аграфене, проживающей в Новом Буяне, и специальности военнопленного – повар, безошибочно позволяет установить, что речь идет именно о моем прадеде.

Рис. 3. Так называемая "Зеленая карточка", составленная на моего прадеда после пленения и распределения в лагерь для военнопленных в 1943 году. По материалам сайта https://pamyat-naroda.ru/

После пленения, 21 октября 1943 года Михаил Ильич был доставлен в лагерь для военнопленных шталаг VI K (326) Зенне неподалеку от города Шлос-Хольте-Штукенброк земля Северный Рейн-Вестфалия, где ему был присвоен лагерный номер 142770. Об этом лагере сохранилось довольно много информации[1], включая подробное описание его планировки и условий, в которых содержались советские военнопленные, есть мемориальный сайт https://stalag326.de/ с русскоязычной версией.

«Шталаг-326 (VI К) – представлял собой прямоугольный участок, обнесённый колючей проволокой, разделённый лагерной улицей «Hermann Göring Strasse» на две половины. Шталаг состоял из 4-х частей: немецкий лагерь, форлагерь, главный лагерь и палаточный лагерь.

Рис. 4. Общий вид территории лагеря шталаг VI K (326) Зенне, так называемого "Русского лагеря", через который прошли более 500 000 советских военнопленных.

Главный лагерь - (Hauptlager) - был разделён на боксы, всего было 18 боксов - 9 боксов на одной стороне лагерной улицы, 9 боксов на другой стороне. Каждый бокс состоял из 3 бараков обнесённых колючей проволокой и имел прочные двери, которые днём охранялись русскими и украинскими полицейскими, а на ночь закрывались. Переход военнопленного из одного бокса в другой запрещён.

Палаточный лагерь - (Zeltlager) - располагался на территории размером 400 х 100 м, находился рядом с главным лагерем и служил для размещения пленных, прошедших регистрацию, осмотр, дезинсекцию и направляемых на работу в промышленность и на шахты Рура.

Из воспоминаний бывшего военнопленного:

«...Весь лагерь представлял собой большую тюрьму. Внутри он разделялся колючей проволокой на отсеки-боксы, чтобы затруднить общение военнопленных и исключить всяческую возможность взаимной помощи. К каждому боксу были прикреплены доносчики гестапо и полицаи».

Помимо общих и специальных боксов в лагере существовала тюрьма или карцер. Тюрьма была отделена от главного лагеря двумя рядами колючей проволоки. В тюрьме было 28 камер, размером 1,5х3,5 метра и высотой до потолка 2 метра. Перегородки между камерами капитальные, полы цементные. В камере было одно окно размером 25х35 см на высоте 1,7 метра. Снаружи окно имело козырёк, и свет попадал только в верхнюю часть окна. В камерах был вечный полумрак. Отопления не было. В камерах были откидные койки-топчаны, а несколько камер вообще не имели коек. На каждую койку - топчан помещали 2 человека. В каждую камеру помещали по 5-6 человек.

Двери камер были сделаны по типу тюремных, были обиты железом, имели железные засовы, железные решётки с волчком. Охрана производилась снаружи. Ночью по крыше ходил часовой.

Весь лагерь, за исключением немецкого, был обнесён плотным двойным заграждением из колючей проволоки высотой в 3 метра. Кроме того, между рядами была набросана проволока в виде спирали. Дополнительно по всему периметру заграждения была натянута колючая проволока в одну нитку. По внешнему заграждению проходил электрический ток.

На каждом углу и в центре лагеря были установлены сторожевые вышки. Охранный батальон, нёсший службу, был вооружён тяжёлыми пулемётами, направленными внутрь лагеря, на военнопленных. Охрана лагеря осуществлялась круглосуточно. Ночью территория лагеря и заграждение освещалось. С внешней стороны заграждения патрулировали вооружённые солдаты, один солдат на 100 метров»[2].

С лета 1941 года до весны 1945 года - в лагере «шталаг-326 (VI-K)» - побывало более 500 000 военнопленных. По самым скромным подсчётам здесь погибло более 65 тысяч человек. Лагерь был освобожден 2 апреля 1945 года 2-й бронетанковой дивизией армии США и впоследствии оказался в британской оккупационной зоне.

Рис. 5. Подпись к фото говорит сама за себя. Экспонат из фондов Федерального государственного бюджетного учреждения культуры «Государственный центральный музей современной истории России»: номер в Госкаталоге – 6706944, номер по ГИК (КП) – 33048/17.

Шталаг 326, так называемый «русский лагерь» предназначался, прежде всего, для обеспечения рабочей силой, был важным элементом распределения работников не только в Рурской области (крупнейшая агломерация и экономический район Германского рейха), но и в других регионах. Советские военнопленные массово задействовались на промышленных производствах, предприятиях по изготовлению всевозможных товаров, а также в добыче сырья и ресурсов. Так называемое «использование сил русских» затронуло почти все сферы общественной жизни.

Поскольку лагерь шталаг VI K (326) не использовался для постоянного пребывания военнопленных, а выступал своего рода фильтрационно-распределительным пунктом, надо полагать, что Михаила Ильича вскоре перевели оттуда для выполнения работ в иное место. Вернемся к рассказу деда, он говорил, что Михаил Ильич был отправлен к «юнкеру», где трудился конюхом, ухаживал за лошадьми и выполнял иные работы по хозяйству. В этом случае, вполне вероятно, что освобождён мой прадед был не американцами, а советской армией, иначе он оказался бы в числе интернированных и этот факт, едва ли удалось скрыть в дальнейшем.

Чтобы развеять последние сомнения и дополнить уже известную информацию, я обратился с запросом в Общество поддержки мемориала «Шталаг 326 (VI K) Зенне», ответ от которого ожидаю получить в течение месяца. Если повезет, то мне будет предоставлена копия персональной карточки военнопленного с фотографией и отпечатком пальца, либо карточка о направлении на работы военнопленного, а может и другие ценные сведения, и документы. 

Михаил Ильич после войны старался если не скрыть факт своего 2-х летнего нахождения в плену, то уж точно предпочитал об этом не распространяться. В семье знали лишь самые общие сведения, подробностей прадед никогда не рассказывал. Это и понятно, к тем, кто попал в плен к врагу отношение было подозрительное, особенно в конце 1940-50-х гг. К ним относились чуть ли не как к предателям Родины, лишь позднее появилось осознание того, что военнопленные и угнанные насильно на работы в Германию понесли огромные лишения, муки и страдания, и повторно подвергать их остракизму было большой ошибкой.

На завершающем этапе Второй Мировой войны Михаил Ильич успел принять участие в разгроме Квантунской армии, за что 13 апреля 1946 года был награжден медалью «За Победу над Японией»[3] (Номер удостоверения Б-420966). Он вернулся в строй, судя по информации в военном билете, 6 апреля 1945 года с зачислением в 77-й гвардейский отдельный запасной батальон. Этот батальон в августе-сентябре 1945 гг. участвовал в боях за освобождение Манчжурии от японских милитаристов.

После войны прадед вернулся в Новый Буян и прожил там всю оставшуюся жизнь. В 1946 и 1948 гг. у него и Аграфены родились младшие дети, сыновья Юрий и Владимир. В 1961 году Аграфена Андреевна скоропостижно умерла. Выпив в лесу студеной родниковой воды, она простудилась, а простуда перешла в воспаление легких, которое не удалось вылечить. Так Михаил Ильич остался вдовцом с двумя детьми-подростками на руках. Несколько позже он женился второй раз на Покаревой Марии Ивановне (1919 – 1995 гг.), которая стала его верной спутницей в последние 30 лет жизни и бабушкой «Машей» для его внуков.

Рис. 6. Михаил Ильич Зелюков (в центре) с семьей, 1956 год. В верхнем ряду (слева направо): жена Аграфена Андреевна Зелюкова (Ушмаева, 1914 - 1961 гг.), дочь Валентина (Шаронова, 1939 - 2004 гг.), сестра Сара Ильинична (род. ок. 1922), в нижнем ряду слева сын Владимир (1948 - 2016 гг.), справа сын Юрий (1946 - 2021 гг.).

Прадед после войны работал конюхом, пожарником, разнорабочим и охранником на предприятиях Красноярского района. Вышел на пенсию в 1973 году. Любовь к лошадям он сохранил на протяжении всей жизни и передал своему старшему сыну Анатолию, который в молодости был неплохим наездником, лишь переезд в город вынудил его забросить это увлечение.

Несмотря на фронтовое прошлое, наград у Михаила Ильича было немного, все его регалии составляли орден Отечественной войны 2-й степени (массово вручавшийся всем ветеранам в канун 40-й годовщины Победы в 1985 году), медаль «За Победу над Японией», медали 40 и 50 лет Победы в Великой Отечественной войне, а также медаль «Ветеран труда». В военном билете есть запись о награждении медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», но эта медаль не сохранилась. В свете последних открытий становится ясно, почему ветеран-фронтовик, прошедший всю войну вернулся лишь с одной медалью, да и то врученной в 1946 году. Хорошо, что вернулся живой и здоровый!

К концу жизни Михаил Ильич стал страдать от нескольких недугов, в результате развития которых ему ампутировали сначала одну, а затем вторую ногу. Именно после первой операции состоялась наша с ним первая и последняя встреча. Было это в конце 1991 года, когда Михаил Ильич лежал в госпитале, восстанавливаюсь после операции. Меня 3-х летнего отец привез показать прадеду. Я немного помню, как мы зашли в палату, радом находились его сыновья, мы с отцом. Дедушка выглядел старым (ему было почти 80 лет), но бодрым и веселым. Таким он мне и запомнился.

В последние годы жизни Михаил Ильич не мог уже справляться без посторонней помощи. Когда в 1995 году умерла его вторая жена Мария Ивановна, отца забрала к себе дочь Валентина. Трагедия случилась на Рождество. Вечером, когда дочь с мужем ушли кормить скотину во двор, в доме произошло короткое замыкание: от старого телевизора полетели искры. Пожар начался мгновенно, дом вспыхнул как спичка! Когда домочадцы заметили неладное, в дом уже невозможно было зайти от дыма и жара. Хоть пожарные приехали быстро, и потушили огонь, Михаила Ильича спасти не удалось. Он задохнулся от дыма, лежа на полу. Без обеих ног он ползком пытался выбраться из горящего дома, но не смог. Прадеда похоронили в Новом Буяне, рядом с женами.

В семье Михаил Ильич пользовался всеобщим авторитетом и уважением. Не злоупотреблял алкоголем, был тружеником, поддерживал порядок в хозяйстве. Об этом вспоминает его внучка – Галина Александровна Семенова (Шаронова):

«Дом при дедушке и бабушке был такой миленький, оба были чистюли. Все у них по полочкам, всегда чисто. Баба Маша, когда семья собиралась вместе, жарила очень вкусную картошку. А мы, внуки, бегали к дедушке, на молокозавод, где он работал охранником. Дед Миша нас угощал печеными яичками и картошкой со сливками. Я сама несколько раз пробовала варить такую картошку - нет, не то».

Михаил Ильич прожил долгую жизнь, богатую на события, горестей и испытаний на его долю выпало немало. Вместе с тем, в нашей памяти он останется добрым и любящим отцом, дедушкой и прадедушкой, героем-фронтовиком и заслуживающим уважения человеком. Память о нем бережно сохраняется в семьях потомков: могила всегда ухожена, в домах хранятся фотографии и личные вещи. Надеюсь и этот очерк послужит дополнением и иллюстрацией тому образу предка, который остался в наших сердцах.

 

PS в следующем очерке я собираюсь рассказать о судьбе и подвиге другого моего прадеда – Капитонова Петра Алексеевича, моряка-краснофлотца 255-й бригады морской пехоты, павшего в боях на Малой земле.

 

#Победа #9мая #ветераны #ВОВ #генеалогия #история #семья #предки #биография